Абу Салах Хамдун Кассари 2 страница

Ас-Сулами стал одним из зачинателей и классификаторов зарождавшейся суфийской науки (‘улум хазахи-т-та’ифа, ‘илм ат-тасаввуф). Отстаивая правомочность существования суфизма в исламе, он обращался за доказательствами к Корану, сунне Пророка, высказываниям и образу жизни ранних суннитских авторитетов. Описывая суфийскую традицию, ас-Сулами предпочитал умалчивать о наиболее смелых теософских положениях ал-Бистами и ал-Халладжа, чтобы избежать критики со стороны традиционалистов. В то же время он достаточно терпимо относился к экстатическому поведению во время радений (сама‘), что не преминули поставить ему в вину противники.

Ас-Сулами оставил множество учеников, среди которых выделяются продолжатель его дела ал-Кушайри и знаменитый хорасанский учёный-историк ал-Байхаки, слушавший у него хадисы. Как идеолог «умеренного», практического суфизма, ас-Сулами стал связующим звеном между ас-Сарраджем и ал-Кушайри. От последнего его традиция привела к ал-Газали.

*

Знание, не обладающее качествами уверенности, — это сомнительное знание.

Баба Кухи Ширази

Баба Кухи Ширази, Мухаммад Али (948–1050) — поэт и философ. Много путешествовал (Иран, Аравия, Индия и др.). Долгое время жил в Нишапуре и Ширазе, где и умер. Баба Кухи написал на персидском языке Диван. Ему принадлежат также фрагмент под названием Начало и конец Халладжа Мансура, Ахбар ал-Гафилин и Ахбар ал-Арифин.

Утка алчности моей околела и стала соловьём,
Петух сладострастия моего стал райским соколом.
Я был в страхе перед вороном желания,
Убил я ворона, и страх перешёл в покой.
Я выщипал перья у павлина богатства и сана,
Словно Иисус, душа моя поднялась на небо.
* Пусть похвала и порицание не составляют для тебя разницы,
Нет различия между водой чистой и мутной.
* В основании мироздания Ты явен как солнце,
Эй, необходимо-сущее, Ты — душа  возможно-сущих.
Необходимое и возможное связаны друг с другом,
Словно роза и шип, растущие на одной ветке.
* Куда я ни обращал свой взор, всё явное и тайное — Он,
Бесстороннее солнце не имеет лицевой и  тыльной сторон.

*

В царстве бытия, кроме Истины — Бога, ничего нет.

*

Оба мира существуют благодаря Его бытию.

*

Нет в чистом море волны и пены.

*

Не доходит никогда до Именуемого тот,

Кто довольствуется на пути Его именами.

*

Вымой сердце от страстей тела, как Кухи,

Чтобы входил в реку «моря» безбрежного.

*

Всеобщий разум бессилен в понимании сути Твоей,

Если направишь его на Тебя, возгласит: спасите, умираю.

Разум не способен постигнуть Его сущности,

Он ограничивается знанием Его имён и атрибутов.

*

Будь подобно небу высоким, благотворительным,

Чтобы из твоего сердца восходили солнце и луна.

*

Когда ты начисто освободился от двойственности,

Вера и неверие, добро и зло — все идентичны.

*

В школе посланника Божьего все

Только дети Пути, застрявшие на изучении азбуки.

*

Все — ученики Его начальной школы,

И малые, и великие, и добрые, и злые.

*

Тело живое — из земли, а душа — из солнца.

*

Так как никто воочию не видел ушедшей души,

То все люди мира уходят с воплями и криками.

*

Остерегайся ума и чувственности своей.

*

В науке видения ум подобен невежде и глупцу.

*

Необходимое и возможное взаимосвязаны, шипы и роза произрастают от единой ветки; без необходимого бытия нет возможного, они таким образом связаны с необходимой сущностью, <…> знай, нет существования без необходимого.

*

Хотя цифры бесчисленны, все они есть единица.

*

Друг мой, иногда на челе абсурда проявляется Истина.

*

Избегай понятий «плохое» и «хорошее», «хорошее» и «плохое».

Унсури

Унсури, Абу-ль-Каим Хасан ибн Ахмед (970/80–1039) — персидский поэт. Выходец из Балха, впоследствии перебрался в Газни, где добился расположения султана Махмуда Газневи и получил звание царя поэтов (малек аи-шоара). Автор 3 эпических поэм, две из которых не дошли до нас. Из лирики известны примерно 50 касыд, 10 газелей, 70 рубаи и одно кит’а. Творчество Унсури продолжает поэтические традиции Рудаки, однако для произведений Унсури характерна крайняя усложнённость форм.

*

		Нельзя приготовить патоку из тыквы,
		Ни скроить из дикообраза беличью шубу.
* Тот, от кого в восхищении мудрость,
Достоин порицания за вспыльчивость.
	* Вероломный сшит двумя нитями,
	Непорядочный является дровами для ада.

*

Если хлопнешь рукой по шилу,

Зло причинишь себе непременно.

*

Вода и огонь не совмещаются,

Ласточка избегает земли.

*

Глина превратится в золото от блеска солнца,

Человек станет бессмертным от света души.

*

Бездарный не станет тянуться к таланту,

Кто ждёт от яда вкус сахара?!

*

Бесчестный поступок оскверняет род,

Из уксусного кувшина потечёт уксус.

Там, где род дурной, появляется зло,

Как может бесчестный вести порядочную жизнь?!

Зло происходит от бесчестных,

Каждый творит то, что от него исходит.

*

Если брать у горы и не класть на место,

В конце концов исчезнет и гора.

*

Когда бедро не согласуется с шагом,

Поступь будет беспорядочной.

*

В тяжёлых оковах страдает человек,

Когда же задвигается, становится счастливым.

*

Камень без влаги и вода без прибавления

Подобны невежде в украшениях.

*

Если человек валяется в пыли (всю жизнь),

Чего он страшится, когда земля забирает его?!

*

От собирания в большом количестве  драгоценностей

Не получал никто ни жемчуга, ни дирхема.

*

Мир такой мошенник, что даже у дива

Не хватает сил вынести обман.

*

Если во время битвы бросишь в кого-нибудь сахар,

Мудрецы не воспримут это иначе, как камень.

Когда на огонь сверху сыплешь камень,

Твой камень не отличат от сахара.

*

Слово может сделать голову венценосной,

И слово же может увенчать виселицу венцом из головы.

*

Когда бодрствующий стремится к чему-либо,

Ночью его душа явит это во сне.

Когда трезвый имеет склонность к чему-либо,

В опьянении не помнит ничего, кроме этого.

*

Когда в любовь закрадывается сомнение,

Не подавить его, если даже засыпать камнями.

*

Если смертью разрешаются мои затруднения,

Какой смысл для меня в этой жизни?

*

Кто скоротать себе захочет путь,

Должен сначала выбрать себе попутчика.

Ал-Маари

Ал-Маари, Абу-ль-Ала Ахмад ибн Абдулла ибн Сулайман ат-Танухи (973–1057/8) — арабский поэт и мыслитель. Родился в семье филолога в г. Мааррет-эт-Нуман в Сирии. Там же и умер.

В трёхлетнем возрасте ал-Маари ослеп. Считал себя учеником великого суфия ал-Мутанабби; написал комментарий к дивану его стихов под названием Чудо Ахмеда. В книге стихов Обязательность необязательного ал-Маари выступает как философ-гуманист. Он считал, что несправедливость вообще свойственна бытию, т. к. она присуща деяниям Бога-Творца. Ал-Маари писал усложнённым языком, часто обращаясь к игре слов. Его прозаические сочинения — Послания о прощении (1033) и Послание об ангелах.

Ты в обиде на жизнь, а какая за нею вина?

Твой обидчик — ты сам. Равнодушно проходит жена,

И у каждого сердце палящей любовью объято,

Но красавица в этом пред встречными не виновата.

Говорят, что — бессмертная — облика ищет душа

И вселяется в плоть, к своему совершенству спеша.

И уходит из плоти.…По смерти — счастливым награда

В благодатном раю, а несчастным — страдания ада.

Справедливого слова не слышал питомец земли,

Истязали его, на верёвке по жизни влекли.

Если мёртвая плоть не лишается всех ощущений,

То, клянусь тебе, сладостна смерть после стольких  мучений.

*

Мы на неправде сошлись и расстались, и вот — на прощанье

Понял я нрав человека: его драгоценность — молчанье.

Лжёт называющий сына: «Живущий». Зато никогда ещё

Не был правдивее тот, кто ребёнка назвал: «Умирающий».

*

Человек исповедует веру не по своему собственному убеждению, но вследствие того, что его родные обучают его определённой вере. Ребенка из персидской семьи родители учат поклоняться огню…

Я вижу, что религиозный закон с течением времени изнашивается, как изнашивается плащ.

Вероучение становится обычаем, и старик живёт по тем правилам, к которым привыкает ребёнком.

*

Человек благородный везде отщепенец

Для своих соплеменников и соплеменниц, —

Он вином тёмно-красным их не угощает

И неопытных девственниц не обольщает.

Наилучшая доля на свете — смиренье:

Даже хлеб наш несытный — благое даренье.

Рассыпается пеплом сгоревшая младость,

И чертоги средь звёзд человеку не в радость.

*

Молюсь молитвой лицемера, прости, мой Боже!

Но лицемерие и вера — одно и то же.

Порою человек бывает приятен с виду,

А слово молвив, заставляет глотать обиду.

Твердить без веры Божье имя и лгать о Боге —

Нам с лицемерами такими не по дороге.

*

Побольше скромности! Я людям не судья.

Не покриви душой — себя судил бы я.

*

Добивается благ только тот, кто привык

И в горячке держать за зубами язык.

Обернётся грехом торопливая речь,

А молчанью дано от греха уберечь.

Если низкий вознёсся превыше горы,

То высокий — посмешище смутной поры.

Ты, что хочешь бежать от невзгод, не спеши!

Что ни дом — ни одной беспечальной души.

*

Довольствуй ум досужий запасом дум своих,

Не обличай порока, не укоряй других.

Своей бедой не надо судьбе глаза колоть,

Когда преступно сердце и многогрешна плоть.

Хоть привяжись он втайне верёвкою к звезде,

От смерти злой обидчик не спрячется нигде.

*

Восславим Аллаха, кормильца земли!

Отвага и стыд от людей отошли.

Для щедрого сердца в смертельной болезни

Могильный покой всех бальзамов полезней.

Опеку возьму я над опекуном —

Душой, обитающей в теле моём.

И денно и нощно в толпе правоверных

Искал я молящихся нелицемерных.

Нашёл я, что это бессмысленный скот,

Который вслепую по жизни бредёт.

А кто половчей, тот с повадкой пророка

В гордыне великой вознёсся высоко.

Посмотришь, одни — простецы и глупцы,

Другие — обманщики и хитрецы.

Безропотность за благочестье сочли вы?

Тогда и ослы ваши благочестивы,

Чесоточные, под ветрами степей,

Они, безглагольные, вас не глупей.

Мы нищие души: то рвань, то заплаты…

Но всех на поверку беднее богатый.

Мы смерть ненавидим и в жизнь влюблены,

А радостью любящих обойдены.

При жизни мы верных друзей не встречали,

По смерти мы внемлем притворной печали.

Познало бы солнце, что блещет впотьмах,

Жалело бы о расточённых лучах.

*

Так далеко зашли мы в невежестве своём,

Что мним себя царями над птицей и зверьём;

Искали наслаждений в любом углу земли,

Того добились только, что разум растрясли;

Соблазны оседлали и, бросив повода,

То вскачь, то рысью мчимся неведомо куда.

Душа могла бы тело беречь от всех потерь,

Покуда земляная не затворилась дверь.

*

Рассудок запрещает греховные поступки,

Но к ним влечёт природа и требует уступки.

В беде житейский опыт не может нам помочь:

Мы доверяем кривде, а правду гоним прочь.

*

Мы сетуем с утра и жизнь спешим проклясть:

Разуверением чревата наша страсть.

Для каждого из нас у жизни есть в запасе

Обиды, бедствия и горечь в каждом часе.

Двух царств поборники сошли во прах, и вот

Нет больше этих царств. Нам только смерть не лжёт.

Развей мирскую жизнь иль на неё не сетуй.

Но редко следуют разумному совету.

*

Под власть небытия страшимся мы подпасть,

Но, может быть, не столь опасна эта власть?

*

Взгляни на собственную веру: в её пустыне

Увидишь мерзость лицемерья и срам гордыни.

*

Земная жизнь — война. Мы тягостное бремя

Несём, покуда нас не остановит время.

Абу Са‘ид

Абу Са‘ид Майхани (Михани, Михи) Фадлаллах б. Аби-л-Хайр Ахмад (987–1049) — один из создателей восточной (хорасанской) школы суфизма. Абу Са‘ид родился в семье аптекаря в Майхане — небольшом городке провинции Хорасан, там же и умер. Его отец был связан с суфийскими кругами; он и приобщил Абу Са‘ида к мистической практике. На одном из суфийских собраний Абу Са‘ид был представлен поэту Абу-л-Касиму Бишру б. Йаси­ну (ум. в 990 г.), который стал первым его наставником в суфизме и стихи которого Абу Са‘ид постоянно цитировал впоследствии в своих проповедях и наставлениях.

Юношей он отправился в Мерв, где в течение пяти лет слушал курс шафи‘итского права у Абу ‘Абдаллаха Мухаммада ал-Хисри, а затем столько же лет — у Абу Бакра ‘Абдаллаха ал-Каффала. В 997 г. в Серахсе «божий человек» Лукман Сарахси привёл Абу Са‘ида в суфийскую обитель (хакаках) к Абу-л-Фадлу Мухаммаду ас-Сарахси, который убедил его оставить богословские науки, стал его наставником и разрешил ему вернуться в Майхане с наказом отправлять зикр, повторяя лишь одно слово «Аллах». 15 лет Абу Са‘ид провёл в Майхане, из которых почти семь — в полном затворничестве, предаваясь строгим аскетическим и мистическим упражнениям, избегая людей и живя впроголодь.

Вторую половину своей жизни Абу Са‘ид провёл как признанный авторитет, наставник и учитель. Он читал проповеди и наставлял своих многочисленных учеников как в своём доме в Майхане, так и в уединённой келье в его окрестностях, и во время редких наездов на Нишапур — в обители квартала Аданикубаи. Широкое введение им музыки, танцев и песен эротического содержания в практику мистических радений вызвало в его адрес суровую критику и резкие обвинения в отступлении от норм шариата и даже в неверии как со стороны богословов, так и некоторых «правоверных» суфиев. Согласно традиции, бытовавшей в среде суфиев, Абу Са‘иду была дарована свыше способность творить чудеса.

Абу Са‘ид считается первым суфийским шейхом, который разработал для своих учеников, живших в обители, кодекс норм поведения и правил общежития из 10 пунктов. Правила общежития в обители он дополнил характеристикой 10 качеств, которые обязательны для наставника, и 10 черт характера, которые необходимы для ученика.

*

Сделай один шаг от себя, чтобы этим ты смог достичь Бога. Покинуть самого себя (своё «я») есть реализация того, что не существует само по себе; и ничего не существует, кроме Бога.

*

Если спросят тебя, знаешь ли ты Бога, не говори, что знаешь, ибо это многобожие, и не говори, что не знаешь, ибо это неверие. Но отвечай, что Всевышний ознакомил нас со Своею сущностью через Своё достоинство.

*

«В чём состоит праведная жизнь?» — спросили у шейха Абу Са‘ида. «В том, — отвечал он, — что ты истребил в сердце своём страсти и вздорные прихоти, что отдаёшь всё, чем владеет рука твоя, и спокойно, неустрашимо сносишь всякое зло, тебе выпавшее».

*

Просил лекарства я от скрытого недуга.

Врач молвил: «Для всего замолкни, кроме друга».

«Что пища?» — я спросил. «Кровь сердца», — был ответ.

«Что бросить следует?» — «И тот и этот свет».

*

Бди ночь: в ночи для тайн любовники все в сборе

Вкруг дома, где их друг, носясь, как рой теней.

Все двери в те часы бывают на запоре,

Лишь друга дверь одна открыта для гостей.

*

Грехи мои числом — что капли дождевые,

И стыдно было мне за грешное житьё.

Вдруг голос прозвучал: «Брось помыслы пустые!

Ты дело делаешь своё, а Мы — своё».

Ал-Кушайри

Ал-Кушайри, Абу-л-Касим ‘Абу ал-Карим б. Хавазан (986—1072) — хорасанский богослов и суфий, автор классического суфийского трактата ар-Рисала фи ‘илм ат-та­сав­вуф. Родился в местности Устува в окрестностях Нишапура в семье арабов-земледельцев. С детства обучался великому искусству — арабскому языку. Юношей ал-Ку­шай­ри отправился в Нишапур, где встретил знаменитого суфия Абу ‘Али ад-Даккака и вскоре стал его любимым учеником, а затем и зятем. После смерти ад-Даккака ал-Кушайри возглавил суфийское собрание (маджлис ат-таз­кир) в его мадрасе. В 1046 г. вернувшись из хаджа, ал-Кушайри начал преподавать в ней хадисы и вскоре стал крупнейшим религиозным авторитетом Нишапуры. Начиная примерно с 1048 г. аш‘аритско-шафи‘итская груп­пировка, одним из лидеров которой был ал-Кушайри, подверглась жестоким гонениям. Ал-Кушайри попал в тюрьму, затем был освобождён своими сторонниками и эмигрировал в Багдад, где преподавал хадисы при дворе халифа ал-Ка‘има. В изгнании ему пришлось жить вплоть до 1063 г. Вернувшись в Нишапур, ал-Кушайри много преподавал и писал. Он умер, окружённый учениками и многочисленным потомством (шесть сыновей и несколько дочерей).

Ал-Кушайри приписывают от 20 до 30 сочинений по разным отраслям мусульманской науки: экзегеза, хадисы, теория и практика суфизма. Наибольшим авторитетом и влиянием пользовалось его ар-Рисала фи‘илм ат-тасаввуф, которое служило и служит пособием для суфиев. В нём изложены биографии наиболее известных суфиев, их взгляды на мусульманскую догматику, объясняется суфийская терминология и т. д. В целом в ар-Рисала, как и в других своих сочинениях, ал-Кушайри стремился соединить суннитский ислам в аш‘аритской трактовке с суфизмом, доказать их «правоверие», сделать их приемлемыми для всей общины. В этом отношении ал-Кушайри выступает как идейный предшественник знаменитого аш‘аритского богослова ал-Газали.

*

Любовь раба Божьего (суфия) есть состояние, которое он находит в своём сердце в связи с благосклонностью к самому себе, это состояние не выражается словами, и оно приводит к поклонению самому себе.

*

Уверенность — это знание, при котором его владельца не одолевают никакие сомнения.

Носир Хисроу

Носир Хисроу, Абу Муин ал-Кубадияни ал-Марвази (1004–1075 или 1090) — персидский поэт, философ, религиозный деятель. Родился в с. Кубидиян близ г. Балха. В 1046–1052 совершил путешествие в Египет, описанное им в Книге путешествия (Сафир-Нали). По возвращении был изгнан из родного города Балха как еретик. Конец жизни провёл в горах Бадахшана (Памир), где и умер в с. Йомган.

Его литературное наследие включает религиозно-фило­софские трактаты, диван, состоящий из 12 тысяч бейтов, поэму Ровшанайн-наме.

*

О ищущий! Дойди до сути всех явлений.

Вне сердцевины нет ни знаний, ни умений.

Лишь Истину познав, премудрость извлеки.

Незнающий пути не годен в вожаки.

О, не влагай руки в неведомую руку,

Чтобы, стремясь вперёд, не колесить по кругу.

У Истины святой есть лицемерный тать, —

Не вздумай же ему ты ноги лобызать.

На рынке бытия воров шныряет свора,

Так береги карман и в каждом бойся вора.

Пройдёт ли тот слепец дорогой до конца,

Который вожаком берёт себе слепца?

Скорбящий! Отыщи поводыря такого,

Чтоб для тебя нашёл сочувственное слово.

Во всей подлунной нет обиднее обид,

Чем величать ханжу: «Священный Байазид!»

Послушаешь иных: «О, шахова порода!» —

А поразведаешь — ни племени, ни рода…

Как драгоценный клад в развалинах зарыт,

Так праведника дух под рубищем сокрыт.

Из пыли и шипов на свет выходит роза;

Не образ пред тобой: тут — жизненная проза.

*

В тени чинары тыква подросла,

Плетей раскинула на воле без числа,

Чинару оплела и через двадцать дней

Сама, представь себе, возвысилась над ней.

«Который день тебе? И старше кто из нас?» —

Стал овощ дерево испытывать тотчас.

Чинара скромно молвила в ответ:

«Мне двести… но не дней, а лет!»

Смех тыкву разобрал: «Хоть мне двадцатый день,

Я — выше! А тебе расти, как видно, лень?»

«О, тыква! — дерево ответило, — с тобой

Сегодня рано мне тягаться, но постой,

Вот ветер осени нагонит холода, —

Кто низок, кто высок — узнаем мы тогда!»

*

Под присмотром всегда держи свои владенья.

Ибо владенье ждёт забот и наблюденья.

Два уха у тебя, два глаза у тебя —

А это для ворот надёжные крепленья.

Учись и познавай! В превратностях судьбы

Познания твои одни — твоё спасенье.

Кто знания щитом себя вооружил,

Тот в шуме бытия минует треволненья.

Ещё один совет: ты слухам не верь!

Молва — всегда молва: шумит; но тем не менее

Услышанным словам, услышанным вестям

С увиденным тобой — не может быть сравненья.

Поэтому слушков, как зайцев, не лови:

Всему, что услыхал, потребуй подтвержденья.

И, наконец, ещё: слова не есть дела.

Деянье — это плоть! Слова же — только тени.

Ты можешь сотни лет о жемчуге твердить,

Но если не нырнёшь — он твой лишь в сновиденье.

*

Да будет жизнь твоя для всех других отрадой!

Дари себя другим, как грозди винограда,

Но если нет в тебе такой большой души —

Пускай хоть малая сияет, как лампада.

Не огорчай людей ни делом, ни словцом,

К любой людской тоске прислушиваться надо.

Болящих исцеляй, страдающих утешь —

Мучения земли порой жесточе ада.

Ты буйства юности, как зверя, укроти,

Отцу и матери всегда служи оградой:

Не забывай о том, что мать вспоила нас,

Отец же воспитал своё родное чадо,

Поэтому страшись в беспечности своей

В их старые сердца пролить хоть каплю яда.

К тому же, минет час, ты старцем будешь сам, —

Смотри ж, не нарушай священного уклада.

Итак, живи для всех! Не думай о себе!

И жребий твой блеснёт, как высшая награда.

*