2020-06-12
63
У самого Вима имелось несколько версий – Эдем, Авалон, Опар… Место напоминало их все разом и по отдельности.
– Разве это город! – вздохнула царица. – Здесь нет и тени величия настоящего города. И имя у него простое – Рашти.
– Такое же, как и у вас?
– Вы наблюдательны, Вильгельм, – сказала царица. – Да, этот городок назвали в мою честь.
Вим вертел в руке темно‑лиловое «яблоко», не решаясь его надкусить.
– Городок? А разве есть еще другие?
Рашти смерила его взглядом. На секунду Виму показалось, что в глазах царицы что‑то сверкнуло, словно рядом кто‑то чиркнул спичкой – и вспышка отразилась в зрачках.
– Возможно. Быть может, мы не единственные, кому удалось спастись. Но ведь это вы пришли оттуда, и вы должны мне рассказать. Какие вести вы мне принесли?
Вим растерялся.
– Мы… Я? Не знаю, что и сказать…
– Как вы попали в мой город?
– Мы открыли ворота, и так получилось, что пришлось через них пройти. А вели они прямиком в ваш сад.
Глаза Рашти словно заволокло туманом.
– Открыли ворота?
– Запустили механизм, который в свою очередь активировал линзу, – начал Вим, но по лицу Рашти догадался, что она не понимает, о чем он говорит. Постарался объяснить: – Ну, линзу – узловую точку искривления пространственно‑временной ткани.
Лицо царицы стало еще более недоуменным. Вим сдался.
– Ох… Светящееся окно в воздухе.
– А… Ворота. – Лицо ее стало хмурым, но улыбка быстро вернулась. – Так вы открыли их случайно?
– Как сказать… Один приятель попросил об услуге, – сказал Вим.
– Приятель? – напряглась Рашти. – Что еще за приятель?
Вим почувствовал, что ступает на очень тонкий лед.
– Ну, не совсем чтобы приятель… Даже хорошим знакомым не назовешь. Он вытащил нас из одной весьма неприятной ситуации и взамен попросил ему помочь.
– Кто? – В голосе Рашти прозвучал металл.
Вим вздохнул. Похоже, придется играть с открытыми картами.
– Вы что‑нибудь знаете о Прозрачных?
Царица вздрогнула.
– Наш приятель как раз из их племени. Его зовут Илаим. Интересный парень, жаль только, без чувства юмора. Он сказал, что эти ворота ведут к нему домой. Но сам он открыть их не может, вот и попросил о помощи.
– Так он жив. И не забыл обо мне… Но прошло столько лет… – Рашти подалась вперед. – Вы открыли ворота? И он придет?
– Ну как сказать, – Вим опустил взгляд, – ворота‑то мы открыли, но так получилось, что они снова закрылись. На корабле мы встретили одного неприятного типа, который очень хотел нас съесть. Вот и не получилось сделать все как следует.
На долю секунды лицо царицы скривилось.
– Так ворота были на корабле?
– По крайней мере, та штука очень походила на звездолет, – кивнул Вим.
– Звездолет? – Рашти привстала. Она так вцепилась в край ложа, что пальцы побелели. – Вы говорите про Ковчег?
– Ковчег? – Вим немного растерялся. – Ну, может, и Ковчег. Там были какие‑то аквариумы с… живыми существами. Не каждой твари по паре, но…
Рашти, похоже, его не слушала.
– Но я ведь сама видела, как его подбили. Я видела, как он рухнул, объятый пламенем… Видела, как закипают камни там, где он упал на землю. Именно тогда я и запечатала купол… Он не мог уцелеть.
Царица амазонок прикрыла глаза. Казалось, она разговаривает сама с собой.
– Мы нашли его под землей, – сказал Вим. – Прямо в скале, как какую‑нибудь окаменелость.
Он решил не говорить, что они были далеко не первыми, кто нашел корабль.
– В скале, – эхом повторила Рашти. – Там были люди? Они смогли спастись? Капсулы должны были уцелеть.
– Люди? – переспросил Вим. – Капсулы были, но вот людей я в них не заметил. Сплошь всякие уродцы.
Очень долго Рашти, не мигая, смотрела на Вима. Лицо, сперва недоуменное, с каждой секундой становилось мрачнее и мрачнее. Так легкое облачко на чистейшем небе оборачивается черной грозовой тучей.
– Уродцы? Но там же должны были быть люди. Сильные, прекрасные – лучшие в Империи. – Было видно, как Рашти мучительно пытается понять, что же произошло. – Корабль был заключен в скалу, и они не могли выбраться. А питательный раствор… Эликсир. Он не мог действовать так долго. Его нужно постоянно обновлять, иначе он превращается в яд. Вместо того чтобы питать их тела, стал их изменять. Какая ужасная смерть!
– Вообще‑то они были живы, – сказал Вим. – Ну, мне так показалось.
– Живы?! – Царица вцепилась в свою тунику и скомкала ее у горла. – Нет… Лучше бы их сожгло пламя! Ведь я уже смирилась с тем, что осталась одна…
Вим решил, что не стоит ей рассказывать о Хозяйке бандерлогов и про то, в какое чудовище та превратилась.
– Одна? А как же ваши подданные?
На лицо царицы вернулась улыбка, но грустная и печальная.
– Подданные? Это – мои дети. – Рашти жестом обвела женщин, собравшихся в зале. Но, похоже, она имела в виду всех жительниц города.
– Дети? Это в переносном смысле? Царица – мать своему народу?
– В прямом. Плоть от моей плоти. Талохи, Элая, Адме… – Она поочередно указала на девушек в доспехах.
– И вы знаете их всех по именам?!
– Разумеется, – кивнула Рашти. – Они же мои дети. И у меня было достаточно времени, чтобы их выучить.
– Как вы их только различаете? – покачал головой Вим.
Ответом ему была мягкая полуулыбка:
– Я же их мать.
Вима так и подмывало спросить, кто же отец всего этого семейства. Но он решил, что вопрос не из тех, которые стоит произносить вслух. Как и тот, как Рашти удалось родить столько детей.
– Надо же, – он покачал головой, – столько дочерей, а вы так молодо выглядите. Ничуть не старше ваших… хм… красавиц.
– И все же я их старше, – вздохнула царица. – Намного старше.
– Я бы сказал, что вам чуть больше двадцати.
– Кирша! – Рашти подняла руку. Одна из девушек, стоявших с кувшинами, склонилась к царице.
– Девочка моя, – ласково сказала Рашти, – скажи, сколько тебе лет?
На глаз Вим бы дал девушке лет семнадцать‑восемнадцать. При идеально сформировавшейся фигуре лицо еще хранило следы детской припухлости. Ни единой морщинки, если не считать легких ямочек на щеках.
– Сколько лет? Я не знаю, – девушка захлопала огромными ресницами, – я давно перестала считать. Может, тысяча? Или полторы…
Вим судорожно сглотнул.
– Кирша у нас самая молодая, – улыбаясь, сказала Рашти. – Совсем еще девочка.
Царица ласково погладила девушку по щеке.
– Полторы тысячи лет?! Но…
Вим хотел сказать, что так не бывает. Что прожить полторы тысячи лет не может ни одно живое существо. А уж выглядеть при этом на восемнадцать – тем более. Но он прикусил язык. Вим видел слишком много вещей, которые другие считали невозможными, чтобы так легко говорить «так не бывает».
Однако Рашти, похоже, решила окончательно разрушить его представления о мире.
– Талохи, – царица повернулась к одной из стражниц, – а тебе ведь уже сорок?
– Пятьдесят, – ответила амазонка.
– Пятьдесят чего? – тихо спросил Вим. – Пятьдесят тысяч лет?
– Конечно. И Талохи не самая старшая из моих дочерей… Далеко не самая старшая.
Вим покачал головой. Похоже, он был прав с самого начала. Этот диковинный город с его прекрасными обитательницами – выходит, это и в самом деле земля вечной юности.
– Сколько же тогда вам?
Вим, не отрываясь, смотрел на Рашти. И в самом деле, сколько? Сто тысяч лет? Двести? Миллион? А он считал, что забрался далеко в прошлое! Самая заря цивилизации, ага. Но что такое его далекий прыжок во времени по сравнению с годами, которые эта женщина прожила?!
По полным губам царицы скользнула печальная полуулыбка.
– О… Много. Очень много. Я ведь помню Империю, я видела ее гибель.
– Гибель Империи? – переспросил Вим. – Какой еще Империи?
– Великой и прекрасной. Миллионы лет мы владели землей, миллионы лет мира и гармонии. Мы жили вместе – люди и те, кого ты называешь Прозрачными. А рухнуло все в одночасье. Был раскол, была война… Всего семь дней, но этого хватило… Наши города гибли один за другим, в считаные минуты обращаясь в пепел. Земля тряслась, и горы обращались в песок. Воды морей поднялись до самого неба, и наш чудесный остров, столица Империи, ушел на дно океана…
Вим вздрогнул. Остров, ушедший на дно океана? Тут и дурак догадается, о чем она говорит. Атлантида, Лемурия, Му – названий множество, но суть одна. И истории о Золотом веке – в ту же копилку. Прекрасная древняя цивилизация, погибшая в результате чудовищной катастрофы. Так, значит, этот город – осколок Атлантиды, уцелевший каким‑то чудом? А Прозрачные, получается, это атланты? Или люди? Рашти ведь сказала, что они жили вместе…
– Это был последний город, – продолжила царица. – Мелкое поселение на краю Империи. Мы смогли сделать купол, стену, которая отрезала нас от остального мира. Но потом мы поняли, что это нас не спасет: земля менялась, все континенты пришли в движение. Луна опустилась так низко, что готова была упасть. Земля была обречена… Те, кто уцелел, пытались спастись на Ковчеге. Я видела, как он взлетел. И как он упал. Наши враги, те, кто начал ту войну, – они его подбили.
Рашти печально вздохнула.
– Я тоже должна была лететь на том Ковчеге. Но я осталась… Я не могла уйти, ведь он сказал, что вернется за мной. Тогда все казалось так просто. На Ковчеге были ворота, и я думала, что, как только он вернется, мы уйдем на корабль. Но, когда Ковчег подбили, ворота отключились… А я все ждала. До самой последней минуты не закрывала купол. Но в конце концов мне пришлось это сделать. И я осталась здесь. Одна…
Вим покачал головой. Страшная и печальная история. Да и вопросов она порождала куда больше, чем давала ответов.
Что за раскол произошел среди атлантов? Да еще такой, что из‑за него едва не уничтожили планету? Люди воевали с Прозрачными? Откуда у Рашти столько детей, если она осталась здесь одна? И как за все прошедшие тысячелетия она умудрялась сохранять молодость?
И кого это она так ждала, что ради него даже не села на Ковчег? Не их ли прозрачного приятеля Илаима? Тот ведь говорил, что ворота ведут к нему домой… Но тогда получается, что и Илаиму лет ничуть не меньше, чем царице амазонок. И что же, все это время он пытался вернуться сюда? Конечно, у Прозрачных свои отношения со временем и пространством. Но если это так, то Вим прекрасно понимал этого парня. Ему тоже было к кому возвращаться.
– Однако земля уцелела и не погибла. А вы сидели здесь? В вашем городе? Ни разу не выходили наружу?
Вим представить не мог, какая это, должно быть, пытка – тысячи и тысячи лет на одном месте. Не старея, не меняясь, в окружении лишь своих дочерей. Которые тоже не видели ничего, кроме этого города… Пусть и удивительного, полного чудес осколка древней Империи. Но чего стоят чудеса, если видишь их день за днем целую вечность?
– Выходили? – вскинув подбородок, Рашти рассмеялась. – Ворота, которые вы открыли и которые столь неудачно закрылись… Их нельзя открыть изнутри, будь у меня хоть тысяча ключей. Отсюда невозможно выйти, Вильгельм. Никогда.
Глава 13
Кролик в силках
Белка не понимала ни слова из того, о чем говорили Вим и женщина‑вождь. Они разговаривали на неизвестном ей языке – тягучем и мяукающем, но от одних звуков которого кожа покрывалась мурашками. Всякий раз, когда незнакомые слова срывались с губ женщины‑вождя, девочка вздрагивала. Казалось, она слышит что‑то такое, что вовсе не предназначалось для человеческого уха.
Но одно Белка знала наверняка – эта женщина ей совсем не нравилась. Не внешне; Белка бы в жизни не созналась в этом, но в глубине души признавала – женщина и в самом деле красива. И она знает это, гордится своей красотой и выставляет ее напоказ. Это было видно и по ее одежде, которой почти не имелось, и сквозило в каждом ее движении. Белка в жизни не видела, чтобы женщины так себя вели, – ни среди кайя, ни среди навси.
И в то же время красота женщины‑вождя казалась какой‑то неправильной. Ненастоящей. Она была похожа на гнилой орех: крепкая блестящая скорлупа снаружи, но внутри лишь тлен да труха. Этого сразу не заметишь, но, если присмотреться, всегда можно найти червоточину. Маленькую дырочку, сквозь которую червяк пробрался внутрь. И Белка ее видела. Лицо женщины‑вождя было добрым, она приветливо улыбалась, но в глазах нет‑нет, да и мелькали совсем другие чувства. Усталость, скука и предвкушение.
Белка не понимала ее слов и, возможно, именно поэтому видела то, что за ними скрывалось. Вот она что‑то сказала, печально качая головой, – лицо Вима после этих слов побелело, но Белка сразу поняла, что женщина‑вождь врет. По тому, как метнулись ее глаза, как скривились уголки губ…
Увлекшись беседой, Вим не поворачивался к девочке. Словно забыл о ее существовании. Чего нельзя было сказать об остальных. Женщины‑охотники не спускали с нее глаз, и Белка не могла понять, чего в их взглядах больше – любопытства или же зависти и злобы. Наконечники их копий то и дело вспыхивали голубым пламенем. Словно внутри прозрачных камней прятались настоящие молнии. И как им удалось их поймать? Но глядя на лица женщин‑охотников, Белка понимала – раз поймав, они уже добычу не упустят.
Ощущение нависшей угрозы давило, точно камень. Белка нутром чуяла, что попалась, как кролик в силки. Она еще не видела, где ловушка и в чем, но точно знала, что она есть. И значит, надо быть очень осторожной. Когда кролик начинает дергаться, петля только сильнее затягивается у него на шее.
Белка не притронулась ни к одному из фруктов, лежащих перед ней. И вовсе не потому, что не хотела есть. На самом деле ее живот крутило от голода. Но Белка прекрасно знала, что еда – один из тех путей, по которому злые духи попадают в тело. А в том, что в диковинных растениях сидят злые духи, можно не сомневаться. Белка видела лес, в котором росли эти фрукты, – лес, в котором у цветов есть зубы, а ветви извиваются, как голодные змеи.
Девочка посмотрела Вима и вдруг почувствовала себя страшно одиноко. Вим что‑то говорил женщине‑вождю, размахивая руками, будто это придавало значимости его словам. В кулаке у него был странный фрукт с темно‑фиолетовой кожурой. Надкушенный – густой красный сок стекал по пальцам и крупными каплями падал на пол. Белке казалось, что фрукт в его руке истекает кровью.
Ничего этого Вим не замечал. Как не замечал он и того, как смотрят на него эти странные женщины. Но Белка видела, как напряглись сильные мышцы под блестящей загорелой кожей. Словно женщины ждали только подходящего момента, чтобы на него наброситься.
Сердце колотилось мелко и часто. Девочку била легкая дрожь, но она надеялась, что женщины‑охотники этого не замечают. Белка глубоко вдохнула. Успокойся, сказала она себе, помни о кролике в силках… Главное – не дергаться.
Если бы рядом был Вурл! Сильный и надежный друг. Он бы смог ее защитить. Он бы не испугался и не прельстился лживой красотой. Медведь бы сразу все понял… И ни одна охотница не смогла бы его остановить. Даже если в их копьях заключены все молнии неба.
Но Белка не представляла, где сейчас может быть Вурл. А у нее самой не было даже ножа. Ничего, чтобы защитить себя и Вима.
Незаметно, под одеждой, Белка сжала в кулаке фигурку Хранителя Рода. Маленький Медведь слабо вибрировал. Белка прикрыла глаза, прислушиваясь к далеким голосам‑образам, зазвучавшим в голове.
…Яркие вспышки замелькали перед глазами. Зеленые, белые, красные… Словно на нее обрушился водопад красок. Девочка почувствовала дрожь воздуха под крыльями, мягкий ветер гладил перья. Каждый цветок казался невероятно огромным, в глубоких чашечках блестели вязкие капли нектара… Белка задрожала, предвкушая сладость, с которой ничто не может сравниться…
Девочка отстранилась от этих видений. Ну конечно, первым делом она услышала мысли тех, кто оказался ближе всего, – разноцветных птиц, порхавших по цветущему лесу в доме женщины‑вождя.
Белка покачала головой. От этих птиц помощи ждать не стоит. Что они могут? Ущипнут пару раз, а потом их прихлопнут, точно комаров. Конечно, один раз птица спасла Белке жизнь. Но то был сокол, сильный хищник с крепким клювом и острыми когтями. Здесь же – сплошь раскрашенные воробьи, которых даже мухи не боятся.
Но что‑то заставило Белку не отпускать фигурку. Где‑то далеко, за бестолковыми птичьими «голосами», она услышала что‑то еще. Голос был тихий, и в то же время Белка сразу же почувствовала скрывающуюся за ним силу и мощь. Как далекий раскат грома, когда самой грозы еще не видно за краем земли.
Очень осторожно Белка стала приближаться к этому голосу. Она не понимала, что это за зверь, но чувствовала, что он очень большой. Больше медведя, больше лося и бизона… Мамонт? Крупнее зверей Белка не знала.
Но этот зверь… Он был больше мамонта, гораздо больше. В огромном теле скрывалась сила, которую Белка не могла вообразить. И казалось, единственное ее предназначение – ломать, крушить и рвать на части. Белка чувствовала злобу и ярость, бурлящую, подобно пузырям болотного газа, поднимающимся из трясины.
Зверь был очень старым. Мысли его текли неспешно, как влажная глина, сползающая по краю высокого обрыва. И пытаться ими управлять – все равно что голыми руками останавливать этот оползень. Ничуть не легче, чем управлять мыслями подземной змеи… Белка подумала: а не змея ли это? Но нет – у существа были лапы, сильные и с большими когтями.
Зверь вздрогнул, и Белка почувствовала, что он задел боком стену. Шажок в сторону, и вот еще одна стена. Где бы ни находился этот зверь, там ему было очень тесно. Он не мог даже повернуться.
Ярость зверя разгоралась. Вот он снова ударил боком стену, взмах могучего хвоста обрушился на противоположную… Но все без толку. Будто он находился в тесном каменном мешке, из которого нет выхода. И тем не менее зверь не сдавался. Все сильнее и яростнее он бросался на стены, когти скребли по гладкому камню…
Где‑то внизу сверкнула яркая голубая вспышка. Боль походила на боль от ожога, словно Белка изо всех сил сжала в кулаке раскаленную головешку. Только во много раз сильнее. Девочка едва не закричала и рванулась прочь от странного зверя…
Тяжело глотая воздух, Белка открыла глаза. Женщина‑вождь смотрела прямо на нее и улыбалась. И девочке вдруг стало страшно.
Улыбка женщины‑вождя казалась дружелюбной, но в то же время резала, как острый нож. Белка не могла отвести от нее взгляда. Чувствуя, как внутри все сжимается, она смотрела на ровные белоснежные зубы, виднеющиеся за сочными красными губами.
Женщина‑вождь что‑то сказала, но девочка не услышала ее слов. Широко улыбаясь, она протянула Белке ладонь.
Белке хотелось вскочить на ноги и броситься бежать. И в то же время она не могла пошевелиться, будто из тела забрали все силы, будто кости и мышцы обратились в гнилую труху. Улыбка женщины‑вождя держала ее, как самая прочная веревка из крепких сухожилий.
– Она говорит, что хочет взглянуть на твой артефакт, – донесся до девочки голос Вима.
– Что? – Белка повернула голову.
– На фигурку Медведя. Просит, чтобы ты дала ее посмотреть…
Вим снова откусил от лилового фрукта и вытер с губ красный сок. Точно размазал кровь. Глаза его лихорадочно блестели, зрачки были огромными и черными… Белка отпрянула. Она отлично помнила, где и когда видела подобный взгляд: точно так же блестели глаза старого Оолфа, когда тот выпивал особый отвар из грибов, чтобы общаться с духами.
– Хранителя Рода? – прошептала девочка. – Она хочет забрать Хранителя Рода?
– Нет, – Вим мотнул головой, будто боролся со сном, – она хочет на него посмотреть.
Женщина‑вождь продолжала держать руку протянутой. Она ждала.
– Откуда она про него знает? – прошептала Белка.
– Наверное, поняла по глазам. – Вим коротко хихикнул. И тут же лицо его стало озадаченно‑серьезным. Вим несколько раз моргнул и ущипнул себя за запястье. – Так что ей сказать?
– Я… – Белка крепко прижала к себе фигурку. – Это Хранитель Рода. Он должен найти своих детей… Она – не кайя.
– Ага. – Вим глупо улыбнулся и что‑то сказал женщине вождю.
Краем глаза Белка заметила, как напряглись остальные женщины. Копья их приподнялись, синее пламя внутри наконечников вспыхнуло ярче. Белка напряглась, готовая к тому, что в любой момент кто‑нибудь может наброситься со спины. И пусть у нее нет ножа, но зато у нее есть ногти и зубы – она еще может постоять за себя.
От женщины‑вождя Белку отделяло всего несколько шагов. Успеет ли она добраться до нее, прежде чем охотницы в блестящей одежде смогут ее остановить? А если и успеет, то что дальше? Вот если бы на столе была хотя бы острая кость! Но нельзя же нападать на врага, вооружившись только фруктом…
Брови женщины‑вождя недоуменно приподнялись, в глазах блеснула влага. Казалось, она обиделась, но совершенно по‑детски. Будто ей никогда в жизни не доводилось слышать отказы. На ее лице – слишком красивом и слишком правильном – промелькнуло что‑то плотоядное, отчего у Белки мороз пробежал по коже.
Женщина‑вождь всплеснула руками и о чем‑то быстро заговорила. Голос напомнил Белке шипение лесной кошки. Слушая ее, Вим рассеянно кивал, а быть может, клевал носом. Но едва женщина‑вождь закончила говорить, он встрепенулся.
– Она говорит, что не собирается забирать твой артефакт, – перевел Вим. – Мол, у нее у самой этих артефактов… Хм… Как грязи. Она просто хочет на него взглянуть – мол, посмотрит и сразу отдаст… Как грязи? Забавно. Они что, бежали из своей Атлантиды, побросав все, что только можно?
– Нет, – резко сказала Белка.
Перевода не потребовалось – женщина‑вождь и так все поняла. Она опустила руку и пристально посмотрела на Белку. И сейчас в ее взгляде не осталось и тени напускной доброжелательности. Белка не отвела глаз, сидела с абсолютно прямой спиной, крепко прижимая к груди фигурку Медведя. Отдать ее этой женщине? Это немыслимо… Духи предков выбрали ее, Белку, чтобы она помогла Хранителю Рода найти его детей. Как она может предать свое племя, свой род? Как она тогда обретет свое имя? Да она скорее умрет, чем допустит подобное.
У женщины‑вождя дернулась щека. Казалось, сам воздух между ними сгустился, и в нем проскакивают искры.
– Ну и видок у тебя, старушка. – Вим хихикнул. – Сделай лицо попроще, а? А то смешно, чес‑слово… Самой бы в куклы играть, а напыжилась – ну прям как большая.
Белка повернулась к нему. На худом лице Вима застыла идиотская улыбка, глаза блестели, рот и подбородок были вымазаны красным соком. По бороде стекала тоненькая струйка слюны, но он этого не замечал. Белка отпрянула.
Встретившись с ней взглядом, Вим нахмурился.
– Ничего ей не давай. – Лицо его стало серьезным. – Забрать артефакт силой она не сможет – тогда он перестанет работать… Черт, хорошенькие здесь фрукты…
Он прикрыл глаза и стал наклоняться вперед. Но тут же выпрямился и затряс головой.
– Ох… – пробормотал он. – Что‑то я засыпаю… Где бы тут прилечь поудобнее?
– Прилечь? – прошипела Белка. – Ты собрался спать?
Девочка не верила глазам и ушам. Он что, в самом деле собрался спать? Вот прямо здесь и сейчас? Решил бросить ее одну, с этими… Белка сглотнула. С этими женщинами?
– Крепкий сон, старушка, залог хорошего самочувствия и бодрости духа, – нравоучительно сказал Вим и тут же захихикал. – Как сказал‑то! Прям сам себе и поверил…
Белка в ужасе смотрела на него, не понимая, что делать. Вим изменился так быстро, что девочка растерялась. Видит ли он ее вообще? Зрачки его были такими огромными, что глаза выглядели совсем черными, как вода в самом глубоком омуте.
– Ну и вляпались же мы, старушка! – весело сказал Вим.
Еще немного – и девочка готова была расплакаться. Но она сдержалась: кайя не плачут.
– Нет, стоп. – Вим замотал головой. – Какая еще старушка? Вот наша царица‑марица – вот она точно старушка… Представляешь, ей целый миллион лет! Она, поди, динозавров видела и этих, как там их… трилобитов! И дочурки ее – одна другой краше… Тьфу, старше… Прям бессмертные эльфийские принцессы. Галадриэли всякие… ох…
Белка не пыталась понять, о чем говорит Вим. И так ясно: он сошел с ума и бредит. Женщина‑вождь отравила его, хотя Белка и не понимала, зачем ей это понадобилось. Ядовитый фрукт давно выпал из пальцев Вима и откатился в сторону. Белка с отвращением посмотрела на красную, как свежее мясо, мякоть.
Вим что‑то сказал, повернувшись к женщине‑вождю, на что та звонко рассмеялась. Вим удовлетворенно кивнул и снова закрыл глаза. Некоторое время просидел, опустив голову. Но едва 1 Белка решила, что он уснул, как Вим встрепенулся и пару раз ударил себя по щекам.
– Эй! – пробормотал он. – Вильгельм, ты чего? Проснись и пой…
– Вим? – жалобно пискнула Белка.
– Да, да… Я сейчас. Надо собраться… Сейчас я что‑нибудь сыграю. Что‑нибудь психоделическое… «Interstellar Overdrive»[15] тебя устроит?
Он вытащил музыкальную коробочку и пару раз в нее дунул. Звуки походили на вопли жабы, на которую наступили ногой. Вим прекратил играть и ошалело уставился на музыкальную коробочку.
Черт, ну я прям как Сид Барретт[16] на пике карьеры… Забываю аккорды и мелодии. Всегда подозревал, что мы похожи не только внешне.
Похоже, это была шутка, и она показалась Виму настолько забавной, что он расхохотался в голос. Лицо его раскраснелось, слезы текли по щекам сплошным потоком. Смех душил его. Не в силах больше сидеть, Вим упал на пол и скорчился, прижав руки к животу. Но он не прекратил хохотать – визгливо, надрывно, срываясь на хрипы. Точно такие же звуки издавал Демон‑Хохотун со звездной лодки. Так вот какой дух в него вселился!
Смех Вима оборвался на тонкой ноте, а сам он замер и больше не шевелился; глаза его закрылись. Лишь по тому, как вздрагивал острый кадык, Белка поняла, что Вим еще жив.
В зале повисла мертвая тишина. Вместе с жутким смехом разом стихли прочие звуки – шелест листвы за спиной и переливчатый щебет птиц. Не осталось ничего, кроме глухих ударов ее собственного сердца. Белка сидела, боясь пошевелиться и чувствуя, что женщины смотрят только на нее. Она осталась одна.
Белка подняла взгляд на женщину‑вождя. Та не скрывала торжествующей усмешки. Глаза ее стали узенькими, как щелочки. Она что‑то сказала, протягивая Белке руку.
– Нет. – Девочка изо всех сил вцепилась в фигурку Хранителя Рода.
Женщина‑вождь раздраженно дернула подбородком и повторила свою просьбу. Впрочем, не просьбу, а повеление. И хотя девочка не понимала слов, она отчетливо услышала прозвучавшую угрозу.
– Нет, – сказала Белка.
В тот же момент одна из женщин‑охотниц ткнула ее копьем в основание шеи. И Белка отчетливо услышала громкий треск.
Девочка завизжала от боли. Словно ей под кожу вонзили горящую головню, и позвоночник вспыхнул, как старая сухая ветка. И эта боль не прекращалась, накатывала новыми и новыми волнами.
Белка упала. Она ничего не видела и не слышала; не чувствовала ничего, кроме боли. Каждая частичка ее тела горела жгучим пламенем.
Когда охотница убрала копье, Белка не смогла встать. Скрючившись, лежала на холодном гладком полу. По щекам текли слезы. Кайя не плачут, но и сдержать их Белка не могла.
Женщина‑вождь снова что‑то сказала и требовательно взмахнула рукой. Белка сглотнула.
– Нет…
Над головой женщины‑вождя пролетела рыжая бабочка, тяжело взмахивая огромными крыльями. Не отрываясь, Белка смотрела на ее полет. Бабочка парила, как кленовый лист, подхваченный ветром. Резные крылья то вспыхивали багрянцем, то отливали ярко‑желтым или же темно‑красным. Так осенняя листва отражается в быстрых водах Матери Аэйлы. До чего же красиво…
Женщина‑вождь что‑то выкрикнула и взмахнула рукой. Белка изо всех сил сжала в кулаке фигурку Хранителя Рода. Где‑то далеко она услышала бестолковый гомон птиц и тяжелый хрип неведомого зверя.
Девочка уже была готова к тому, что охотница снова ткнет ее жалящим копьем. И будет жечь до тех пор, пока от нее не останется и горстки пепла. Но вместо этого женщина опустилась перед ней на корточки и схватила за запястье, заламывая руку. Второй рукой она принялась разгибать пальцы девочки.
Белка сопротивлялась как могла: извивалась змеей, пиналась, выворачивала шею, пытаясь укусить охотницу… Но силы были неравны. Палец за пальцем женщина разжала ее кулак и вырвала фигурку Медведя. А затем встала, отпихнув девочку ногой.
Задыхаясь от ужаса и боли, Белка смотрела на маленькую блестящую фигурку, раскачивающуюся на шнурке. Хранитель Рода! Она… Она потеряла его! Девочка видела, как Медведь на нее смотрит – чуть склонив голову, с такой печалью во взгляде, что ее невозможно выразить словами… Белка взвыла.
Не обращая внимания на крики, охотница шагнула к женщине‑вождю и передала ей фигурку. Та взяла Хранителя Рода двумя пальцами, повертела перед глазами и удовлетворенно хмыкнула.
Белка попыталась подняться. Не получилось… Но ползком, на животе, она все равно до нее доберется… Ладони скользили по гладкому полу.
Женщина‑вождь что‑то сказала, указывая на Белку. Тут же к девочке шагнули сразу две охотницы с жалящими копьями. Схватив за руки, охотницы подняли ее вверх. Голова девочки мотнулась, и она прокусила губу.
