Ханк посмотрел на пса, свистком разбудил его и позвал гулять

Проходя сквозь шумящее кукурузное поле неторопливым, но уверенным шагом, он смотрел вдаль, вглядываясь в сельский пейзаж, дабы обрести хотя бы ложное спокойствие.

- Я мог бы…

Остановившись у заброшенной фабрики по производству пивных деликатесов, Ханк присел на корточки, отыскал деревянную палку в высокой траве и любя протянул её псу.

Послушная, обученная многим играм собака доверчиво наклонилась. Будущий опасный наёмник пробежался рукой по седой шёрстке Спуди.

- То место, в котором ты скоро окажешься, дружище, будет твоим новым постоянным домом. Ты забудешь обо мне, о своём предыдущем хозяине, забудешь обо всех других людях. Тебе будет хорошо, ты будешь там моложе и сильнее, чем здесь, и там обязательно будут другие собаки – не собираясь растягивать прощальный разговор с псом на долгие часы, Ханк сказал на прощанье, - Ну, всё, дружище, иди! – и дал команду, - Бежать, Спуди!

   - Мы же тебе не безразличны? Нет? Ты помнишь, мы были в одной команде? Ты не забыл? – расспросы Джерси, хоть и затронули бывшего друга, не повлияли на его окончательное решение ни в какой степени.

На протяжении пяти минут, долгих, будто сама вечность, Ханк любовался, как собака, которая любит жить, ищет брошенную палку. Затем неподвластное логике чувство обязанности взяло над ним верх, и он, наконец-то, прицелился…

   - Небезразличны, да. Я успел к вам привязаться.

Произвёл прицельный дальний выстрел. Пуля вошла псу в левый глаз.

Наступила ещё одна минута молчания, которая закончилась быстрее, чем представлялось.

Ханк склонился над обездвиженным телом четвероного братишки и закричал во всё горло.

Было до того громко, что его услышали даже посетители бара, среднестатистические обитатели “Диксиленда”, располагавшегося за двадцать пять километров от закрытой фабрики. Крик интонационно напоминал волчий вой.

   - И это слабость!