Синтез музыки и драматического действия

Развитие оперного жанра

С момента зарождения, опера совершенствовалась и подвергалась всевозможным изменениям буквально каждое столетие. Так, венецианская школа, в лице Ф. Кавалли, М. Чести, Дж. Легренци начинает усиливать роль мелодического начала в этом жанре, а также установливает вокальные формы. Эту тенденцию успешно продолжают композиторы неаполитанской школы начала XVIII века (А. Скарлатти, Н. Порпора, Л. Лео, Ф. Провенцале). Именно в это время устанавливается форма арии, а также происходит разделение вокальных номеров и речитатива.

Настоящий реформатор в этом жанре К. Глюк, в своих произведениях («Орфей и Эвридика», «Альцеста», «Ифигения в Тавриде» он собрал достижения итальянской оперы и французской трагедии. Кристоф Виллибальд Глюк (1714–1787) – выдающийся оперный композитор и драматург, осуществивший во второй половине XVIII века реформу итальянской оперы-seria и французской лирической трагедии. Старший современник Й.Гайдна и В. А. Моцарта, тесно связанный с музыкальной жизнью Вены, К.В. Глюк примыкает к венской классической школе.

Реформа Глюка явилась отражением просветительских идей. Накануне Великой французской революции 1789 года перед театром встала ответственная задача не развлекать, а воспитывать слушателя. Однако, ни итальянская опера-seria, ни французская «лирическая трагедия» с этой задачей не справлялись. Они, в основном, подчинялись аристократическим вкусам, что проявлялось в развлекательной, легковесной трактовке героических сюжетов с их обязательной счастливой концовкой, и в неумеренном пристрастии к виртуозному пению, совершенно заслонившим содержание.

ПРИНЦИПЫ ОПЕРНОЙ РЕФОРМЫ

Основные положения своей оперной реформы Кристоф Виллибальд Глюк изложил в посвящении, предпосланном партитуре оперы «Альцеста». Приведем несколько важнейших положений, наиболее ярко характеризующих музыкальную драму Глюка.

В первую очередь Глюк требовал от оперы правдиво­сти и простоты. Свое посвящение он заканчивает сло­вами: «Простота, правда и естественность — вот три ве­ликих принципа прекрасного во всех произведениях искусства». Музыка в опере должна раскрывать чув­ствования, страсти и переживания героев. Для этого она и существует; все же, что находится вне этих требова­ний и служит лишь для услаждения слуха меломанов красивыми, но поверхностными мелодиями и вокальной виртуозностью, только мешает. Так надо понимать сле­дующие слова Глюка: «...я не придавал никакой цены открытию нового приема, если таковой не вытекал есте­ственно из ситуации и не был связан с выразительно­стью,.. нег такого правила, которым,я охотно не пожерт­вовал бы ради силы впечатления».

Синтез музыки и драматического действия.

Синтез музыки и драматического действия. Главная цель музыкальной драматургии Глюка заключалась в Глубочайшем, органическом синтезе в опере музыки и драматического действия. При этом музыка должна быть подчинена драме, чутко откликаться на все драма­тические перипетии, так как музыка служит средством эмоционального раскрытия душевной жизни героев оперы.

В одном из писем Глюк говорит: «Я старался быть скорее живописцем или поэтом, нежели музыкантом. Прежде, чем я приступаю к работе, я стараюсь во что бы то ни стало забыть, что я музыкант». Глюк, конеч­но, никогда не забывал, что он музыкант; свидетельство этому— его превосходная музыка, обладающая высо­кими художественными достоинствами. Приведенное вы­сказывание следует понимать именно так, что в рефор­маторских операх Глюка не существовала музыка сама по себе, вне драматического действия; она нужна была только для выражения последнего. По этому поводу писал А. Н. Серов: «...мыслящий ху­дожник, создавая оперу, помнит об одном: о своей задаче, о своем объекта, о характерах действующих лиц, о драматических их столкновениях, о колорите каждой сцены, в ее общем и в частностях, о разуме каждой по­дробности, о впечатлении на зрителя-слушателя в ка­ждый данный момент; об остальном прочем, столько важном для мелких музыкантов, мыслящий художник нимало не заботится, потому что эти заботы, напоминая ему, что он «музыкант», отвлекли бы его от цели, от за­дачи, от объекта, сделали бы его изысканным, аффекти­рованным».