2020-06-08
152
0. В грамматиках различных языков с разной степенью подробности и систематичности указывались закономерности (ограничения) сочетаемости мотивирующего слова и словообразовательного форманта без каких-либо обобщений. Эти обобщения делались в теоретических работах (напр.: Grzegorczykowa, 1969, Земская, 1973, Kleszczowa, 1981, Земская, 1982, Kastovsky, 1982; Степанова, Флейшер, 1983, Bauer, 1983 и др.).
Выделялись, естественно, внутрилингвистические и внелингвистические ограничения. Например, внеязыковыми причинами обусловлена непродуктивность типа с суффикса -ик(а) со значением «ягоды»: новых видов ягод не появляется (Арутюнова, 1961, с.58). Д.Кастовский в качестве экстралингвистического ограничения образования слов называл «несуществование референта или его бессмысленность» (Kastovsky, 1982, c.159). Эта причина сдерживает продуктивность ряда словообразовательных средств. Однако данный тип ограничений не исключает новообразований, поскольку названными могут быть и несуществующие явления; ср. нередко образуемые названия несуществующих стран: Страны под названием Цыгания нету, но в поисках бродят цыгане по свету (Е.Евтушенко);...и вот он попадает в страну Наоборотию, где взрослые обязанности выполняют такие же, как он, мальчики и девочки (Вечерняя Москва, 22 мая 1979 г.); встреча из цикла «Путешествие в страну Мультфильмия» (Радио); Стало известно, что ВЦСПС намерен объявить конкурс среди желающих отправиться в Трехглазию за рецептом мгновенного введения всеобщего счастья (Вечерняя Москва, 17 октября 1989 г.); В далекой Амбарии во время покушения умер старый император Хата...Едва в прекрасной Бамбукии взошел на престол Бамбук Третий Сладкий... (Литературная газета, 24 февраля 1993 г.).
Некоторые лингвисты реализацию системных (внутрилингвистических) возможностей связывали лишь с внелингвистическими причинами («социальным заказом»): «лишь социальный фактор... определяет, осуществятся ли эти возможности и если да, то в какой мере... Наряду с взаимозависимостью и иерархией языковых элементов внутри данной системы, лингвистика имеет дело с исторической случайностью (в социальной структуре)» (Курилович, 1962, с.120, 121); «...реализация более или менее случайна с точки зрения самой системы – в том смысле, что она не предписана самой системой, а имеет внешний по отношению к ней характер» (Успенский, 2002, с.12). Однако, как мы пытаемся показать ниже, многие реализации или нереализации не могут быть объяснены внелингвистическими причинами (ср., например, узуальные ограничения, п.).
Существуют классификации внутрилингвистических ограничений. Так, в Земская, 1973 и Совр. рус. яз., 1981 выделены семантические, формальные, стилистические, лексические и словообразовательные ограничения, в Kastovsky, 1982 – семантические, фонологические, морфологические, синтаксические и этимологические ограничения.
Как видим, ограничения характеризуются главным образом в соответствии с теми уровнями языка, к которым они относятся. Это, безусловно, важные свойства ограничений, и они будут рассмотрены в данной книге. Однако ограничения могут быть охарактеризованы и с других точек зрения; при этом выявляются важные свойства ограничений.
1. Ограничения могут быть разделены на абсолютные и относительные. Абсолютные ограничения обусловлены такими свойствами слов, которые препятствуют их функционированию в качестве мотивирующих в любых словообразовательных процессах. Так, вообще не образуются слова от прилагательных с суффиксами -оньк(ий), -охоньк(ий)/-ошеньк(ий), -оват(ый),
-ущ(ий), -енн(ый) (Земская, 1973, с.203), от притяжательных прилагательных с суффиксом -ов (братов, государев, дедов, пастухов, царев), от глаголов, относящихся к некоторым способам действия – ограничительному (посидеть, побегать, полежать), однократному (с префиксом с-: сглупить, созорничать, но не с суффиксом -ну-: толкнуть – столкнуть и др.), уменьшительно-смягчительному (вздремнуть, простирнуть, сболтнуть), многократному (хаживать) и др. Относительными ограничениями можно назвать такие ограничения мотивирующих слов, которые действуют лишь применительно к определенным формантам. Примеры таких ограничений многочисленны. Укажем хотя бы на префиксально-суффиксальные прилагательные с префиксом без- и нулевым суффиксом и сложно-суффиксальные прилагательные с нулевым суффиксом; те и другие мотивируются существительными со значением части тела человека или животного и части растения, реже – какого-либо их неотъемлемого свойства (голос, пол, язык в знач. «речь»): беззубый, безъязыкий, безглазый, безголосый, белозубый, разноязыкий, одноглазый, многоголосый и т.п. (Рус. гр., 1980, I, с.318). Прилагательных с указанными выше формантами, мотивированных существительными других значений, в узуальной лексике нет; в окказиональной лексике они возможны: Эх, тополя, тополя! Сколько же воды утекло с тех пор, когда вы были молоденькими сизостволыми деревцами! Ч.Айтматов.
Некоторые форманты, имея определенные ограничения в одних способах словообразования, не имеют их в других. Так, русский суффикс -ив-/-лив- в сложно-суффиксальном способе представлен только в сочетании с существительным речь (малоречивый, многоречивый, сладкоречивый) и в прилагательном словоохотливый. Этих ограничений нет у данного суффикса в чисто суффиксальном способе (Рус. гр., 1980, I, с.324).
Возможны относительные ограничения, охватывающие несколько типов. Так, неодушевленные существительные не сочетаются с целым рядом суффиксов, в то же время другие суффиксы не сочетаются с одушевленными существительными (см. глава II, раздел 3, п.2).
Относительные ограничения могут действовать по отношению к целому способу словообразования, т.е. по отношению к определенному виду форманта, а не к отдельному форманту. Так, в постфиксации не участвуют все части речи, за исключением глаголов (постфикс -ся) и местоименных слов (постфиксы -то, -либо, -нибудь); субстантивации подвергаются только прилагательные и причастия, а аббревиатурному усечению – только существительные. Ограничена частеречная сочетаемость и многих смешанных способов: например, префиксально-постфиксальный формант сочетается только с глаголом (гулять – разгуляться), суффиксально-постфиксальный – только с существительными и прилагательными (петух – петушиться, скупой – скупиться; исключение: отглагольное присаживаться и однокорневые глаголы с другими префиксами) и т.п.
2. Ограничения могут быть разделены также на системные и узуальные.
Мы используем широко распространенное понимание системы и нормы языка, согласно которому системой считается совокупность реализованных и потенциальных единиц и закономерностей их организации, определяющих возможность или невозможность реализации в тексте каких-либо единиц языка или их сочетаний, а нормой – совокупность реализованных единиц, закрепленных общественной языковой практикой (Косериу, 1963, с.174, 175; Общ. языкозн., 1970, с.555; Граудина, 1980, с.64-72).
Системными ограничениями сочетаемости мотивирующей части и форманта можно назвать такие ограничения, которые обусловлены свойствами этих составляющих мотивированного слова. Системные ограничения всегда объяснимы. Естественно, например, что глаголы со значением становления признака (белеть, прочнеть и т.п.) образуются только от качественных (и не от всех – см. Улуханов, 1977, с.219-222) прилагательных: только у качественных прилагательных может меняться степень признака.
Узуальные ограничения обусловлены не только свойствами мотивирующей части и форманта, но и дополнительно закреплены лексически. Это дополнительное закрепление ничем не объяснимо; оно представляет собой узуальную реализацию части системных возможностей. Так, глаголы с префиксом за-, означающие совершение действия непосредственно после предшествующего с целью устранения его последствий (заесть, запить), мотивируются только глаголами со значением действий, с помощью которых могут ослабляться ощущения от чего-либо выпитого или съеденного; ср. окказ. занюхать: Водка ожгла нутро, он поспешил подцепить вилкой колечко лука, занюхал, а потом ринулся на жаркое (А.Рекемчук); Зажевал питье (рыбой) (В.Астафьев).
Префиксы о- и об- в значении чрезмерной интенсивности действия представлены в сочетании только с каузативными глаголами «кормления» и «поения» (обкормить, опоить). Указанные значения ни префикса за-, ни префиксов о-, об- никак не предопределяют этих ограничений мотивирующих слов (ср. гораздо более широкую сочетаемость префикса пере- в значении чрезмерной интенсивности действия).
Системные ограничения могут действовать одновременно с узуальными, например, сочетаемость суффиксов притяжательных прилагательных только с одушевленными существительными объяснима закономерностями сочетаемости смыслов, но тот факт, что суфф. -нин представлен только в сочетании с существительными, означающими родственников (братнин, мужнин, зятнин, девернин, устар. дочернин), с синхронной точки зрения ничем не обусловлен и представляет собой узуальное ограничение.
3. С делением ограничений на системные и узуальные соотносится их деление на характеризованные и нехарактеризованные (или «списочные»; термин С.Н.Цейтлин: см. Цейтлин, 1989, с. 55).
Характеризованные ограничения – это ограничения такой группой слов, которая имеет какое-либо общее свойство (свойства), т.е. может быть обобщенно охарактеризована. Нехарактеризованные ограничения – это ограничения такой группой слов, которая не имеет общего свойства (свойств), не может быть обобщенно охарактеризована и задается только списком. Как ясно из раздела 2.2., системные ограничения могут быть только характеризованными. Узуальные ограничения могут быть характеризованными и нехарактеризованными. Все словообразовательные узуальные ограничения, описанные в разделе 2.2., являются характеризованными: группа мотивирующих слов имеет общие свойства (например, значение родства у слов, мотивирующих прилагательные с суффиксом -нин).
Приведем примеры нехарактеризованных ограничений. Судя по материалам Рус. гр., 1980, I (с.152, 164, 165, 252, 304, 325), они имеются у мотивированных имен с суффиксальными и сложно-суффиксальными формантами и касаются мотивирующих глаголов. При этом форманты обычно выступают в сочетании с одним-двумя рядами однокоренных глаголов, иногда также – в сочетании с единичными глаголами с другими корнями. Так, существительные с суффиксом -ч(а) мотивированы только глаголами с корнем да-(дать, передать и т.п.), а также глаголами удасться, достать (безл.), добыть: дача, передача, удача, достача, добыча (Рус. гр., 1980, I, с.164). Существительные с суффиксом -ыш со значением действия мотивированы только префиксальными глаголами с компонентом играть (проигрыш, выигрыш, отыгрыш и др.), а также глаголом выкидывать (выкидыш). Почти все сложно-суффиксальные существительные женского рода III склонения с нулевым суффиксом мотивируются глаголом писать (звукопись, скоропись, тайнопись, стенопись и др.); кроме того, к этому типу относятся круговерть и скороходь (спец.). В сочетании с двумя рядами глаголов (с компонентами
-ходить и -езжать) выступает нулевой суффикс прилагательного (ср. входить – вхожий, заходить – захожий и др.; приезжать – приезжий, проезжать – проезжий и др.); к типу относятся также прилагательные похожий, расхожий, хворый, любый, тошный. Отглагольные суффиксально-сложные прилагательные с суффиксом -ив- мотивируются только глаголами любить и точить ‘источать’: теплолюбивый, слезоточивый. Круг глаголов, мотивирующих существительные с суфф. -х(а)/-ох(а) ограничен образованиями на -терять, -вирать, -бирать и -пивать (растеряха, завираха, побироха, выпивоха) и глаголами прясть (ср. пряха), сватать (сваха); ср. окказ. ткаха. Небольшие закрытые списки составляют глаголы, мотивирующие прилагательные с суффиксом -чат- (см. Рус. гр., 1980, I, с.296), существительные женского рода II склонения со значением действия (см. Рус. гр., 1980, I, с.222).
4. Ограничения могут быть жесткими и нежесткими.
Жесткими ограничениями называются ограничения, действующие без исключений во всех тех случаях, когда имеют место ограничивающие факторы. Например, все чисто модификационные суффиксы сочетаются только со словами той же части речи, в которой выступает суффикс (стол – столик, дом – домище, белый – беловатый, толкать – толкнуть; ходить – хаживать). Для этих суффиксов данное ограничение не знает исключений: присоединение этих суффиксов к другой части речи является не закономерным расширением их сочетаемости, а нарушением системных закономерностей; ср. неудачный окказионализм глуповатище, в котором к наречию и для образования наречия присоединен увеличительный суффикс существительного: написано не глуповато, а глуповатище (М.Е.Салтыков-Щедрин) (Лопатин, 1973, с.122). Лишь немногие модификационные суффиксы выступают в нескольких частях речи, сочетаясь с этими же частями речи (ср. мама – маменька, белый – беленький, чисто – чистенько; подробнее см. Улуханов, 1996, с.105, 106).
Суффиксы, имеющие чисто транспозиционное значение, наоборот, никогда не сочетаются с основами слов той же части речи, в которой они выступают (рубить – рубка, смелый – смелость, быстрый – быстро).
В сочетании с другими частями речи модификационные и транспозиционные значения суффиксов осложнены другими видами словообразовательных значений (см. Улуханов, 1996, с.159-172).
Многие жесткие ограничения вызваны закономерностями сочетания фонем. Так, судя по исследованиям фонологов, смычная сонорная фонема невозможна после сочетания «согласная (любая) + щелевая сонорная» (Терехова, 1966, с.79-84), поэтому морф -нича- не может выступать после сочетаний гл, дл, кл и заменяется в этой позиции морфом -ича-: нагличать, подличать, окказ. спектакличать(Чего спектакличать. Л.Кривенко).
Жестко ограничено образование глаголов от существительных на -тель и -ник: оно возможно только с помощью суффиксов -ствова(ть) – для -тель (учительствовать) и -нича(ть) – для -ник (сапожничать).
Суффикс -ствова(ть) никогда не сочетается с основами на [з], [с].
Нежесткие ограничения – это распространенные ограничения, которые имеют исключения в узуальной лексике и/или могут преодолеваться в сфере окказионализмов.
Н.А.Янко-Триницкая, например, отмечает: «Безусловно, невозможно образование безличных возвратных глаголов от таких непереходных глаголов, семантика которых предполагает субъект неодушевленный, например, болит (палец)» (Янко-Триницкая, 1962, с.216). И здесь же автор приводит два окказионализма, в которых преодолевается это ограничение: Ты не заблудилась, россиянка? Ты ведь до Швейцарии дошла! Как шумится на чужой сторонке, Зеленеется в другом краю? (А.Прокофьев); ср. также: Как ты там, моя медведица – Ковшик в проруби ночной? Как тебе там семизвездится. Рядом с желтою луной? (О.Тарутин).
Существительные с суффиксом -онок/-ат(а) в узуальной лексике мотивируются названиями лиц и животных. Это ограничение преодолевается в окказионализмах детской речи – луковёнок, стулёнок, огнёнок «язычок пламени» (Цейтлин, 1989, с.212).
В той же работе говорится о «снятии формально грамматического запрета» у прилагательных с суффиксом -ов, которые в детской речи образуются не только от существительных второго склонения (как в узуальной литературной лексике), но и от существительных первого склонения: Белково дупло большое? (Цейтлин, 1989, с.317).
Прилагательные с формантом без- + ø и сложные слова с тем же суффиксом имеют, помимо указанного выше ограничения (см. п. 2.1.), узуальное ограничение на строение основы мотивирующего слова: они мотивируются словами с односложной основой и основой, имеющей полногласие: беззубый, безволосый. Это узуальное нежесткое ограничение преодолевается, например, в слове безъязыкий.
Степень жесткости может быть различной: степень возможности/невозможности единицы языка определяется различными факторами – в том случае, если ограничения синхронно объяснимы. Многие единицы располагаются на шкале, конечными точками которой являются полностью возможные и абсолютно невозможные единицы (подробнее об этом см. Улуханов, 1991).
Почти для каждого словообразовательного типа можно указать невозможные сочетания, индивидуальные или малоупотребительные сочетания и общеупотребительные сочетания. Так, например, ряд однократных глаголов с суффиксом -ну- не имеет коррелятов со значением многофазисного действия, и система не допускает таких образований, ср. шелохнуть, пахнýть, рехнуться, гинуть, минуть, хлынуть, грянуть, прянуть; другие глаголы имеют малоупотребительные корреляты (дерябнуть – дерябать, шмякнуть – шмякать, бацнуть – бацать и т.п.); наконец, вполне обычны соотношения типа толкать – толкнуть, хлебать – хлебнуть, кричать – крикнуть и т.п.
Совершенно невозможны, например, образования инхоативных глаголов на -еть от некоторых прилагательных, относящихся к определенным словообразовательным типам (например, от прилагательных с суффиксом -к-, мотивированных глаголом и означающих «такой, что легко, постоянно делает что-нибудь, или такой, с которым легко или часто делается что-нибудь, или можно легко делать что-нибудь» (Виноградов, 1947, с.210); например, ломкий, вязкий, тряский, липкий, шаткий и т.п. Вместе с тем понятны, но неупотребительны инхоативные глаголы на -еть от таких прилагательных, как огромный, приятный и др. Даже в тех случаях, когда мотивирующие слова относятся к четко очерченной семантической группе, образования от них с помощью определенного аффикса не являются равноупотребительными. Общеупотребительны, например, такие глаголы, как белеть, краснеть, зеленеть, и гораздо менее употребительны такие образования, как лиловеть (ср., например: Когда они вышли на крыльцо, чуть заметно, к вечеру, лиловел воздух. – К.Ваншенкин), коричневеть (Только голова и шея его коричневели и блестели сильней. – Г.Бакланов), сизеть, сизоветь (Стояла сушь, обильная листва подорожника сизовела от пыли. – К.Федин).
5. В большинстве рассмотренных выше случаев ограничение состоит в том, что мотивирующие слова обладают каким-либо свойством, которое способствует образованию мотивированных слов только от этих мотивирующих и препятствует образованию от других слов. В случае абсолютного ограничения исключается возможность любых образований. Ограничения, объясняющиеся свойствами мотивирующего, назовем исходными.
Вместе с тем существуют ограничения, обусловленные не свойствами мотивирующего, а свойствами возможного (или предполагаемого) мотивированного, или «ограничения, ориентированные на результат» (Plank, 1981, с.149). Эти ограничения назовем результирующими. Существует, по крайней мере, четыре вида результирующих ограничений, которые рассматриваются ниже.
5.1. Первые три вида результирующих ограничений (п. 5.1.1.–5.1.3.) объясняются занятостью в словарном составе места (клетки), на которое претендует возможное, но не образованное мотивированное слово.
Занявшее клетку слово «отталкивает» возможное новообразование, поэтому первые три вида результирующих ограничений можно было назвать отталкивающими.
Первые два вида отталкивающих результирующих ограничений состоят в том, что в словарном составе существуют слова, формально тождественные возможным новообразованиям. Эти новообразования в случае их реализации были бы связаны с существующими словами отношениями омонимии (п. 5.1.1.) или полисемии (п. 5.1.2.).
5.1.1. Ограничения, представляющие собой омонимическое отталкивание, препятствующие появлению омонимов, можно было бы назвать антиомонимичными.
В Ожегов, Шведова, 1992 слово матроска фиксируется в двух значениях: «1. Матросская блуза..., а также детская блуза сходного покроя. 2. Жена матроса (прост.)». Эта полисемия (или омонимия – по ССРЛЯ, 1950–1965) легко разрешается с помощью контекста (надел матроску, приходила матроска). Труднее разграничить второе из названных значений и системно возможное матроска «девушка, женщина-матрос», отсутствующее в толковых словарях современного русского языка (см. Сводн. сл., 1991, I, с.582). Не случайно употребление слова в этом значении сопровождается пояснением: Приходили матроски (матросы-девушки) (С.Георгиевская).
Русское санитарка узуально употребляется только в значении «женщина-санитар», препятствуя появлению этого слова в значении «санитарная машина или повозка». В польском языке, например, сложились другие отношения в гнезде sanitar. Там возможно узуальное существование слова sanitarka в значении «санитарная машина или повозка», поскольку русскому санитарка эквивалентно пол. sanitariuszka, мотивированное сущ. sanitariusz – «санитар».
Образованию соотносительных слов женского рода с помощью суффикса -к(а) от существительных пилот, штукатур, электрик препятствует наличие слов пилотка «летний форменный матерчатый головной убор без полей», штукатурка «1. Действие по глаголу штукатурить; 2. Масса густого известкового, цементного и гипсового раствора с песком, употребляющаяся для отделки стен, конструкций, а также засохший слой такого раствора», электричка «электропоезд не дальнего следования».
5.1.2. Узуально отсутствующее (но окказионально возможное) значение слов может быть потенциально связано со значением формально аналогичного слова отношениями полисемии. Отсутствие такого слова вызвано ограничениями, которые можно было бы назвать антиполисемичными. Так, у глагола заблудиться в узуальной лексике отсутствует коррелят несовершенного вида. В окказиональной лексике такой коррелят возможен: – Не заблудитесь? – Чего ж заблуждаться? (К.Симонов). Значение этого окказионализма является прямым значением по отношению к переносному значению глагола заблуждаться «иметь ошибочное, неправильное мнение» (ср. заблудившийся и заблудший).
О том, что наличие формально аналогичного слова в ином (даже близком) значении может быть ограничивающим фактором (несмотря на распространенность полисемии в языке), свидетельствует такой непосредственный комментарий процессов словотворчества: С реки отправляемся толстые, как бочки, а по дороге едим да в дудочки постреливаем, и чем ближе к дому, тем тоньше становимся. Как это точнее сказать: тончаем, тонеем, утончаемся? – (Начались муки слова!) – Нет, утончаемся сказать нельзя, смысл другой... (А.Яшин). Действительно, утончаться узуально соотносится со всеми значениями слова тонкий, кроме значения «стройный, худощавый, узкий (о теле, туловище или их частях»).
Как известно, существуют разные мнения о разграничении полисемии и омонимии и разная трактовка конкретных явлений. В связи с этим возможна и разная интерпретация антиомонимичных и антиполисемичных ограничений. Так, семантические различия, создаваемые разными значениями префиксов при одном и том же мотивирующем слове (чаще всего глаголе) в одних работах интерпретируются как омонимия, а в других (в том числе и в толковых словарях) – как полисемия. Несмотря на распространенность этого явления в языке, наличие слова с одним значением префикса часто препятствует образованию формально тождественного слова с другим значением префикса. Например, препятствием для образования глаголов дистрибутивного способа действия с префиксом по- (все цветы повяли, подавить всех и т.п.) является существование узуальных глаголов с тем же префиксом в значении «совершенности, доведения до результата действия, названного мотивирующим глаголом» (т.е. глаголов, рассматриваемых в разных работах как «чистовидовые» корреляты к бесприставочным глаголам или как глаголы результативного способа действия): побелить, поблагодарить, побрить, погасить, погаснуть, погибнуть, погладить, погубить, подарить, пожалеть, поженить, пожертвовать, позвонить, познакомить, позолотить, помыть, попробовать, постирать, поцеловать, починить и др.
«Чистая» завершенность действия, обозначаемого бесприставочными глаголами, в сочетании с которыми приставка по- имеет дистрибутивное значение, выражается обычно иными средствами: теми же бесприставочными глаголами (ср. двувидовой арестовать), глаголами с иной приставкой (побить – разбить, побудить – разбудить, повянуть – завянуть, поглохнуть – оглохнуть, пограбить – ограбить, подавить – раздавить, поделать – сделать, подушить – задушить, поколоть – расколоть, порубить – зарубить, поштопать – заштопать и т.п.), приставочными образованиями со связанной основой (ср. повешать – повесить, повалять – повалить, поглотать – проглотить, похватать – схватить), бесприставочными однокорневыми глаголами (побросать – бросить) и супплетивными глаголами (побрать – взять). Не выражает «чистой» завершенности действия приставка по- и в сочетании с теми глаголами, которые соотносятся с однократными глаголами (ср. подвергать – дернуть, покидать – кинуть).
5.1.3. Третий вид отталкивающих ограничений состоит в том, что в словарном составе уже существуют слова, синонимичные возможным новообразованиям (ср., например, Земская, 1973; Bauer, 1983 и др.). Данный вид ограничений можно было бы назвать антисинонимичными. Наличие «супплетивной словообразовательной пары» (см. главу «Мотивированные системы языка») может препятствовать созданию собственно словообразовательной пары. Таковы, например, отношения в парах «живое существо – его ребенок (дитеныш)», глагол – nomina agentis и др. регулярные отношения. Так, вместо *лошаденок, *коровенок употребляются жеребенок, теленок (Земская, 1973, с.194).
В русском языке нет мотивированного nomina agentis от глагола стирать; это место занято словом прачка. В польском и немецком, например, это соотношение выражено словообразовательными парами: пол. prać – praczka, нем. waschen – Wäscherin, Waschfrau, ср. в русской речи словообразовательную пару с противоположным направлением мотивации – прачка → окказ. прачкать (в речи ребенка, не знавшего, видимо, глагола стирать: здесь прачки белье прачкают).
В русском литературном языке нет глаголов, образованных с помощью префиксов от глагола класть. В случае их образования они были бы полностью синонимичны глаголам положить, уложить и т.п. Нет существительного со значением действия от глагола уехать. Роль этого существительного выполняет слово отъезд. Роль образования со значением опредмеченного признака от прилагательного голый выполняет не *голизна, а нагота и т.д.
Мотивированные слова далеко не всегда воспроизводят лексические связи, сложившиеся между мотивирующими; так отношения между антонимами высокая – низкая (квалификация) не воспроизводится в сложных прилагательных: при наличии высококвалифицированный в словарях отсутствует низкоквалифицированный (возможное окказионально: Высококвалифицированный работник должен получать намного выше низкоквалифицированного. Правда, 29 августа 1990 г.). Эта словообразовательная лакуна лексически заполняется словом малоквалифицированный; ср. также крупногабаритный – малогабаритный (не *мелкогабаритный); широкобровый – тонкобровый (не *узкобровый).
Отсутствие многих образований можно объяснить тем, что синонимичные (и однокоренные) слова существуют в предшествующих звеньях словообразовательной цепочки. Как известно, этим объясняли, например, отсутствие видовых коррелятов с суффиксами имперфективации у глаголов с чистовидовыми приставками, ср. написать, сделать, построить, погубить, побледнеть, пощадить, пообедать и мн. др. (хотя существуют и глаголы с чистовидовыми префиксами, образующие видовую пару с узуальными глаголами, имеющими суффиксы имперфективации: согреть – согревать, подмести – подметать, обалдеть – обалдевать, состариться – состариваться, нахмуриться – нахмуриваться, оскудеть – оскудевать, онеметь – онемевать и др.).
5.2. Четвертый вид результирующих ограничений не является отталкиванием: клетка, на которую претендует потенциальное мотивированное слово, пуста. Это ограничение состоит в том, что нет устоявшихся морфонологических правил образования этого слова, и в результате этого могут возникнуть морфонологические варианты. Поэтому данное ограничение можно назвать антивариантным. Вызывающая его «морфонологическая неустойчивость» отмечалась лингвистами. Так, в числе ограничений образования слов на -enie от глаголов на -e/ej- в Gr. jęz. pol., 1984 указывается «колебание формы (śniedzenie//śniedzienie)». (Gr. jęz. pol., 1984, с.336).
Многочисленные примеры вариантов с чередованием и без чередования, отмеченные в текстах 60-х годов XX века приведены в монографии «Словообразование современного русского литературного языка» (М., 1968, с.26–41) (выборгцы – выборжцы, пасюкнок – пасючонок и т.п.). Проведенные авторами эксперименты показали, что при неустойчивости норм чередования часть испытуемых употребляла формы с незакономерными чередованиями (пасюжонок вместо пасючонок) или затруднялась образовать новые формы: – Не нужно нам олитературоведения (как это сказать?). – Олитературовеживания скорее. (Словообр. совр. рус. яз., 1968, с.28).
5.3. Пятый вид результирующих ограничений – это ограничения на количество одинаковых фонем, фонемных сочетаний (Plank, 1981, с.149) или слогов в слове. Эти ограничения, препятствующие возникновению неблагозвучных слов, можно было бы назвать антинеблагозвучными.
Вероятно, одинаковые фонемы (фонемные сочетания) тем менее допустимы, чем меньшее количество фонем содержит слово. Во всяком случае, с этой точки зрения вряд ли следует признать удачными (хотя и нельзя отнести к абсолютно несистемным и ненормативным) такие образования: чтеческая машина (В.Набоков); жизнь была у нее – тощища (Н.Воронов); О, слово, темное «тощища» / которого – увы и ах – / нет в иностранных словарях (А.Зорин); <...> рейкъявикскую встречу (Вечерняя Москва, 1 сентября 1980 г.). По этой же причине «необычной представляется имеющаяся у Достоевского форма очучиваюсь» (Розенталь, 1965, с.158). Норма слогов и фонем в словоформе жестко не определена, но образования, сильно превышающие их среднее количество, следует расположить на шкалах системности и нормативности ближе к несистемности и ненормативности: Мангышлакнефтегазстрой (Правда, 22 августа 1989 г.); противодверевзломный (Литературная газета, 25 ноября 1987 г.), кинофотофонодокументы (Вечерняя Москва, 2 октября 1989 г.). Особенно неуместны такие названия вне тех специальных сфер, к которым относятся составляющие их компоненты: ср. названия спортивных команд: «Узстроймеханизация» (Советский спорт, 9 декабря 1990 г.). «Экскаватортяжстрой» (Литературная газета, 26 октября 1988 г. – с неодобрительной оценкой). Более уместны многосложные окказиональные образования, например: <...> от радости, которую так щедро дарила гармонь в те безмузыкальные, вернее, безмузыкальноинструментальные времена». (В.Солоухин); Бориска – это мой двухсполовиногодовалый сын (Смена. 1964, № 21): <...> я, тогда трехсполовиноюлетняя девочка (Л.Чуковская).
6. Итак, выше (п.п. 1-5) были рассмотрены следующие виды ограничений (закономерностей) сочетаемости мотивирующей части и форманта: внутрилингвистические/экстралингвистические, абсолютные/от-носительные, системные/узуальные; характеризованные/списочные; жесткие/нежесткие; исходные/результирующие. Последние были разделены следующим образом (цифры на схеме соответствуют разделам, в которых рассматривается данный вид ограничений):
Результирующие ограничения
отталкивающие (5.1.) антинеблагозвучные (5.3.)
антивариативные (5.2.)
антиомони-
мичные (5.1.1.) антиполисемичные антисинонимичные
(5.1.2.) (5.1.3.)
Первые четыре из рассмотренных результирующих ограничений направлены на то, чтобы устранить избыточность в системе. Поэтому четыре вида рассмотренных результирующих ограничений (антиомонимичные, антиполисемичные, антисинонимичные и антивариативные) могут быть названы антиизбыточными. Все описанные результирующие ограничения являются нежесткими, поскольку избыточность (в том числе омонимия, полисемия, синонимия и вариативность) – явления, свойственные языку, представляющему собой, как известно, нежесткую систему, в которой могут действовать противоположные тенденции и существовать «переполненные» или незаполненные клетки.
Далее (в разделах 3-11) будут рассмотрены только исходные ограничения, т.е. ограничения, обусловленные свойствами мотивирующих (исходных) единиц. Эти свойства и являются предметом описания. При этом будут учитываться характеристики этих ограничений с других точек зрения: абсолютные/относительные; системные/узуальные; жесткие/нежесткие.
