2020-06-10
224
В философии марксизма
Иное направление в трактовке сознания образуют учения, опирающиеся на принцип производности сознания, его вторичности по отношению к бытию. Сознание в философии Гегеля было полностью очищено от каких бы то ни было нерациональных моментов. Те же из них, которые вводились в сознание, например воля, обретали исключительно интеллектуальную природу. Сознание становилось чисто рациональным сущим, ядро которого составляло самосознание. Постулирование производного характера сознания позволяло преодолеть его понимание как чисто рефлексивной сущности.
Методологические принципы марксистского учения о сознании
К этому направлению принадлежат, прежде всего, материалистические учения. Мы не будем останавливаться на анализе механистических и вульгарноматериалистических вариантах материализма, обстоятельная критика методологических и теоретических оснований которых хорошо представлена в литературе (См. напр.: Маркс К. Господин Фогт // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 14; Энгельс Ф. Анти-Дюринг // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20; Энгельс Ф. Диалектика природы // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20 и др.). Рассмотрим лишь принципиальные основания диалектико-материалистического учения о сознании, ставшего в XIX-XX вв. наиболее влиятельным среди всех течений материализма. (Необходимо указать на то, что в рамках марксизма, в силу его сильной идеологизации в советский период, возникли и развились некоторые учения, лишь формально считавшиеся марксистскими и подчас своим основанием имевшие весьма далекие, а иногда и противоположные диалектическому материализму теоретические и методологические установки (концепции А.Ф.Лосева, М.М.Бахтина, М.К.Мамардашвили и др.)). Сосредоточим свое внимание на основных принципиальных положениях, выдвинутых в свое время основоположниками диалектического материализма.
Карл Генрих Маркс (1818-1883) и Фридрих Энгельс (1820-1895) не писали специальных работ, посвященных проблеме сознания. Однако основные принципы подхода к вопросу о природе и функциях сознания, отношения сознания и материи, генезиса сознания сформулированы ими в ряде работ вполне определенно. Среди этих основополагающих принципов необходимо назвать принцип материального единства мира (сознание как свойство высокоорганизованной материи), принцип отражения (сознание как отражение действительности), принцип деятельности (сознание как сущностный момент человеческой деятельности) и принцип социальности (социальная природа сознания). Все эти принципы реализуют идею производности сознания от материи и отличаются лишь трактовкой производящей основы. В качестве основы, порождающей сознание, они полагают либо всю материю, либо какое-то ее свойство, либо определенный уровень ее существования. Фактически эти принципы имеют своим источником идеи, выраженные Марксом и Энгельсом в первой главе их совместного сочинения «Немецкая идеология» (1846).
«Производство идей, представлений, сознания первоначально непосредственно вплетено в материальную деятельность и в материальное общение людей, в язык реальной жизни. Образование представлений, мышление, духовное общение людей являются здесь еще непосредственным порождением их материальных действий. То же самое относится и к духовному производству, как оно проявляется в языке политики, законов, морали, религии, метафизики и т. д. того или другого народа. Люди являются производителями своих представлений, идей и т. д., но речь идет о действительных, действующих людях, обусловленных определенным развитием их производительных сил и соответствующим этому развитию общением, вплоть до его отдаленнейших форм. Сознание (das Bewusstsein) никогда не может быть чем-либо иным, как осознанным бытием (das bewusste Sein), а бытие людей есть реальный процесс их жизни. Если во всей идеологии люди и их отношения оказываются поставленными на голову, словно в камере-обскуре, то это явление точно так же проистекает из исторического процесса их жизни, как обратное изображение предметов на сетчатке глаза проистекает из непосредственно физического процесса их жизни.
В прямую противоположность немецкой философии, спускающейся с неба на землю, мы здесь поднимаемся с земли на небо, т. е. мы здесь исходим не из того, что люди говорят, воображают, представляют себе, – мы исходим также не из существующих только на словах, мыслимых, воображаемых, представляемых людей, чтобы от них прийти к подлинным людям; для нас исходной точкой являются действительно деятельные люди, и из их действительного жизненного процесса, который может быть установлен эмпирически и который связан с материальными предпосылками. Таким образом, мораль, религия, метафизика и прочие виды идеологии и соответствующие им формы сознания утрачивают видимость самостоятельности. У них нет истории, у них нет развития: люди, развивающие свое материальное производство и свое материальное общение, изменяют вместе с этой своей действительностью также свое мышление и продукты своего мышления. Не сознание определяет жизнь, а жизнь определяет сознание. При первом способе рассмотрения исходят из сознания, как если бы оно было живым индивидом; при втором, соответствующем действительной жизни, исходят из самих действительных живых индивидов и рассматривают сознание как их сознание» (Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. – С. 25-26; или // Маркс К., Энгельс Ф. Избр. соч.: В 9 т. Т. 2. – С. 19-20).
Задание к тексту
На основании фрагмента текста выделите те предпосылки, на которых Маркс и Энгельс выстраивают свое понимание сознания.
Развивая эти идеи в плане материалистического понимания истории, основоположники марксизма подчеркивали производность сознания, зависимость его от условий материальной жизни людей. «Не сознание людей, – пишет Маркс, – определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание» (Маркс К. К критике политической экономии. Предисловие // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 13. – С. 7; или // Маркс К., Энгельс Ф. Избр. соч.: В 9 т. Т. 4. – С.137). Уточняя далее это положение, В.И. Ленин окончательно формулирует положение о вторичности сознания по отношению к бытию, а также на его основе вводит принцип отражательной природы сознания. «Материализм вообще, – пишет В.И. Ленин, – признает объективно реальное бытие (материю), независимое от сознания, от ощущения, от опыта и т. д. человечества. Материализм исторический признает общественное бытие независимым от общественного сознания человечества. Сознание и там и тут есть только отражение бытия, в лучшем случае приблизительно верное (адекватное, идеально точное) его отражение» (Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм // Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 18. – С. 346). Именно ленинская формулировка производности сознания и его отражательной природы стала фундаментальной основой марксистского подхода к анализу сознания в его советском варианте.
Марксистское учение о сознании и трудности материалистической трактовки сознания
Последовательная реализация этих методологических принципов советскими марксистами привела к ряду трудностей, носящих принципиальный характер. Так, решая вопрос о существовании сознания, В.И. Ленин определил его в качестве свойства высокоорганизованной материи – мозга. Сознание в этом случае видится ему как субъективная реальность, находящаяся только в голове человека и не имеющая иного способа бытия.
Представление сознания в качестве субъективной реальности, данной лишь индивиду, неизбежно влечет за собой вопрос о соотношении индивидуального и общественного сознания. В ленинской интерпретации общественное сознание сводится к сумме индивидуальных сознаний, а социальность сознания обуславливается контактами головы (мозга) с внешним миром. Д.И. Дубровский, один из последовательных сторонников ленинской трактовки, пишет: «Нет общественного сознания, которое существовало бы вне и помимо множества индивидуальных сознаний» (Дубровский Д.И. Проблема идеального. М., 1983. – С.159). Но это ленинское положение явно вступает в противоречие с положением о самостоятельном существовании общественного сознания по отношению к сознанию индивидуальному.
Данная позиция была подвергнута критике за ее натурализм, за неизбежную редукцию сознания к нейродинамическим процессам мозга. При этом совершенно справедливо указывалось, что сознание при данном подходе теряет статус философской проблемы и становится проблемой общенаучной. Кроме того, попытки установить однозначные связи между мозговыми процессами и сознательными актами столкнулись с принципиальной невозможностью сведения вторых к первым. И дело не столько в сложности системной организации мозга и сложности сознания как функции мозга, делающих любые расчеты с целью понимания связи системы с ее функцией бессмысленными. Скорее, здесь принципиальные трудности. Академик Н.П. Бехтерева, анализируя попытки найти корреляцию нейрофизиологических и мыслительных процессов, пришла к выводу о принципиальной несводимости процессов мышления к активности мозга (Сенокосов Ю.П. Что такое сознание // Вопросы философии. 1986. № 2. – С. 154). Еще в 1968 году академик Ф.В. Бассин подчеркнул парадоксальность ситуации, сложившейся в исследовании мыслительных процессов нейрофизиологическими методами. Он писал, что нейрофизиологический подход, «разработанный в 50-е годы для анализа сознания (выделено мною – С.Г.), расширил представления ученых о мозге и его работе, но в то же время он исключил представление о сознании из числа рабочих терминов (выделено мною – С.Г.), которые использует учение о мозге» (Бассин Ф.В. Проблема бессознательного (о неосознаваемых формах высшей нервной деятельности). М., 1969. – С.37).
Пытаясь преодолеть эти трудности, марксисты активно разрабатывали принципы деятельной и социальной природы сознания, содержащиеся в положении Маркса и Энгельса о реальном процессе жизни людей как основе сознания. Реальная жизнь людей рассматривалась ими как деятельность практическая. Исследуя становление социальных форм совместной жизни, Маркс и Энгельс приходят к выводу, что сознание возникает только на основе существования четырех моментов первичных, исторических отношений (производство жизненных средств, порождение новых потребностей, производство людей (семья) и общение).
«Лишь теперь, после того как мы уже рассмотрели четыре момента, четыре стороны первичных, исторических отношений, мы находим, что человек обладает также и «сознанием». Но и это сознание не с самого начала является «чистым сознанием». На «духе» с самого начала лежит проклятие – быть «отягощенным» материей, которая выступает здесь в виде языка. Язык так же древен, как и сознание; язык есть практическое, существующее и для других людей и лишь тем самым существующее также и для меня самого действительное сознание, и, подобно сознанию, язык возникает лишь из потребности, из настоятельной необходимости общения с другими людьми. Там, где существует какое-либо отношение, оно существует для меня. Животное не «соотносит» себя ни с чем и вообще не «соотносит» себя; для животного его отношение к другим не существует как отношение. Сознание, следовательно, уже с самого начала есть общественный продукт, и остается им, пока вообще существуют люди. Сознание, конечно, вначале есть всего лишь осознание ближайшей чувственно воспринимаемой среды и осознание ограниченной связи с другими лицами и вещами, находящихся вне начинающего осознавать себя индивида; в одно и то же время оно – осознание природы, которая первоначально противостоит людям как совершенно чуждая, всемогущая и неприступная сила, к которой люди относятся совершенно по-животному и власти которой они подчиняются, как скот; следовательно, это – чисто животное сознание природы (обожествление природы) – именно потому, что природа еще почти не видоизменена ходом истории, а с другой стороны, это сознание необходимости вступать в сношения с окружающими индивидами является началом осознания того, что человек вообще живет в обществе. Начало это носит столь же животный характер, как и сама общественная жизнь на этой ступени; это – чисто стадное сознание, и человек отличается здесь от барана лишь тем, что сознание заменяет ему инстинкт, или что его инстинкт осознан. Это баранье, или племенное, сознание получает свое дальнейшее развитие благодаря росту производительности, росту потребностей и лежащему в основе того и другого росту населения. Вместе с этим развивается и разделение труда, которое вначале было лишь разделением труда в половом акте, а потом – разделением труда, совершавшимся само собой или «естественно возникшим» благодаря природным задаткам (например, физической силе), потребностям, случайностям и т. д. и т. п. Разделение труда становится действительным разделением лишь с того момента, когда появляется разделение материального и духовного труда. С этого момента сознание может действительно вообразить себе, что оно есть не что иное, как осознание существующей практики, что оно может действительно представлять чего-нибудь, не представляя чего-нибудь действительного, – с этого момента сознание в состоянии эмансипироваться от мира и перейти к образованию «чистой» теории, теологии, философии, морали и т. д. Но даже в том случае, если эта теория, теология, философия, мораль и т. д. вступают в противоречие с существующими отношениями, это может происходить лишь благодаря тому, что существующие общественные отношения вступили в противоречие с существующей производительной силой» (Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. – С...; или // Маркс К., Энгельс Ф. Избр. соч.: В 9 т. Т. 2. – С. 27-28).
Вопросы к тексту:
· В чем Маркс и Энгельс усматривают «материальность» сознания?
· Что с их точки зрения выступает источником сознания?
· Как обосновывают основоположники марксизма общественную природу сознания?
· Какими характеристиками обладает «стадное сознание»?
· Что выступает условием развития сознания?
· В какой момент сознание «может вообразить» свою эмансипированность от мира?
Таким образом, Маркс и Энгельс исходят из того, что и исторически и реально образование представлений, мышление, духовное общение людей, в конечном счете, являются порождением их практических действий, что мораль, религия, метафизика и все прочие виды идеологии и соответствующие им формы не имеют самостоятельной истории, что именно люди, развивающие свое материальное производство и свое материальное общение, изменяют вместе с этой действительностью также свое мышление и продукты своего мышления.
Положение о том, что основанием сознания, духовного производства является предметно-практическая деятельность человека, признавалось практически всеми советскими марксистами. Однако последовательная реализация идеи деятельности как методологического принципа анализа сознания приводила к противоречию с принципом производности сознания от материи и его отражательной сущности. Дело в том, что, признавая в качестве сущностной характеристики человека деятельность, прежде всего, предметно-практическую, необходимо было определить роль и место сознания в человеческой жизнедеятельности. Но, рассматривая отличие жизнедеятельности человека от жизнедеятельности животных, Маркс вынужден был провести границу, фиксируя сознательный, целеполагающий элемент в человеческой жизнедеятельности. Например, знаменитое сравнение действий паука и ткача, пчелы и архитектора в «Капитале». (См.: Маркс К. Капитал // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. – С.189; или // Маркс К., Энгельс Ф. Избр. соч.: В 9 т. Т. 7. – С.170). В результате получалось, что сама жизнедеятельность в ее человеческом измерении детерминирована сознанием. Но такой вывод ставил под вопрос материальные основания сознания, его производность. Поэтому в советской марксистской литературе применение принципа деятельности в объяснении природы сознания и механизмов его функционирования ограничивалось принципом материальности.
Социальная природа сознания в марксизме обосновывалась тем, что реальная жизнедеятельность людей, отражением которой и выступает сознание, является в своей основе общественной, а потому «сознание... уже с самого начала есть общественный продукт и остается им, пока вообще существуют люди» (Маркс). Исходя из принципа социальности сознания, марксизм рассматривает его как имманентную сторону общественно-производственного организма, как функцию общества в целом, поскольку сознание, как и человек, «только в обществе может развить свою истинную природу, и о силе его (человека – С. Г.) природы надо судить не по силе отдельных индивидуумов, но по силе всего общества» (Маркс К., Энгельс Ф. Святое семейство // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 2. – С.146; или // Маркс К., Энгельс Ф. Избр. соч. В 9 т. Т. 1. – С.143). Однако это положение с необходимостью предполагает признание бытия тех общественных форм, посредством которых существует общественное сознание, в виде структурных форм и схем самой деятельности.
Эвристические возможности подхода Маркса к проблеме сознания
Принцип социальности сознания, выдвинутый в марксизме, позволил отказаться от господствующего в XIX веке метода наблюдения и понимающей интроспекции в изучении сознания. Благодаря Марксу, пишет М.К. Мамардашвили, «оказалось возможным рассматривать сознание как функцию, атрибут социальных систем деятельности, выводя его содержания и формообразования из переплетения и дифференциации связей системы, а не из простого отображения объектов и восприятий субъекта». Иначе говоря, существующее у субъектов сознание стало возможным изучать совершенно объективно, по его «предметностям», по значащим для него объективациям» (Мамардашвили М.К. К вопросу о материалистической схеме анализа сознания: По работам Маркса // Социальная природа сознания. М., 1973. Вып. 1. – С.26, 28-29). При таком подходе сознание выступает в виде объективного процесса в качестве важнейшего условия социально-исторического существования человека, а потому неизбежно противоречит утверждению о производности сознания и его отражательной природе.
Таким образом, уже на уровне рассмотрения принципов марксистского подхода к сознанию как производному от материи можно говорить, что положение о вторичности сознания изначально содержит в себе опасность редукционизма и элиминирования сознания как предмета анализа. Именно наличие этой опасности может нам объяснить как множественность самих принципов подхода к сознанию в марксизме, так и постепенную смену акцентов в выборе принципа, обосновывающего производность сознания. Вместе с тем основоположники марксизма, указывая на социально-деятельностную природу сознания, смогли преодолеть господствовавшую в XIX веке рефлексивную конструкцию сознания, созданную немецким классическим идеализмом. Исходя из социальной природы сознания, как показал М.К. Мамардашвили, оказалось возможным выведение содержания сознания из формообразований социальных систем деятельности (например, из экономических отношений), независимых ни от индивидуального сознания, ни от психики. Предметы Марксова анализа сознания оказались не предметами индивидуального сознания и психики, где их искали методами внутреннего наблюдения и понимательной интроспекции. Тем самым Маркс ввел сознание в область предметной аналитики, открыл его социальное измерение, его социальные механизмы и указал тем самым путь изучения сознания по его объективациям.
Завершая рассмотрение принципов марксистской концепции сознания, обратим внимание на еще одно важное обстоятельство. Выше было специально подчеркнуто, что в марксизме в качестве основополагающего было принято положение В.И. Ленина, трактовавшего осознанное бытие как бытие отраженное. Однако возможно и иное понимание идеи Маркса и Энгельса о сознании как осознанном бытии. Что значит понимание сознания как «осознанного бытия»? Это значит, что есть осознанное бытие и есть неосознанное бытие. Иными словами, наряду с неосознанным бытием (природа) есть осознанное бытие (культура). Человек живет в сфере осознанного бытия, то есть в сфере культуры. Культура как осознанное бытие существует также реально и объективно по отношению к человеку, как и бытие неосознанное. О том, что такое осознанное бытие существует, Маркс и Энгельс писали, критикуя Фейербаха за его ограниченное понимание чувственного мира вещей: «Он не замечает, что окружающий его чувственный мир вовсе не есть некая непосредственно от века данная, всегда равная себе вещь, а что он есть продукт промышленности и общественного состояния, причем в том смысле, что это – исторический продукт, результат деятельности целого ряда поколений, каждое из которых стояло на плечах предшествующего, продолжало развивать его промышленность и его способ общения и видоизменяло в соответствии с изменившимися потребностями его социальный строй (выделено мною – С. Г.)» (Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. – С. 42; или // Маркс К., Энгельс Ф. Избр. соч. В 9 т. Т. 2. – С.22-23). Осознанное бытие – «мир промышленности и общественного состояния» – этот мир культуры попросту невозможен, если сознание считать идеальным проявлением мозговых процессов. Признавая же в качестве факта существование бытия осознанного (а отрицать его бытие невозможно, не впадая при этом в противоречие с действительностью) мы тем самым с необходимостью должны признать сознание в качестве бытийного компонента самой действительности.
