2020-06-10
66
— Почему… почему ты спас меня?
Он колебался. — Придет время, Лостара Ииль, когда тебе выпадет выбор. Тяжелый выбор.
— Какой?
Он помолчал, вглядываясь в ее лицо. — Насколько глубоко твое чувство к Жемчугу?
Она вздрогнула и пожала плечами: — Временное увлечение. К счастью, миновавшее. В последние дни он был неприятен.
— Я могу понять, — загадочно заметил Котиллион. — Тебе придется выбирать между верностью Адъюнктессе… и тому, что представляет Жемчуг.
— Между Адъюнктессой и Императрицей? Бессмысленно…
Он остановил ее, подняв руку. — Не нужно решать немедленно, Лостара. Я бы не советовал. Все, чего я прошу — обдумать не спеша.
— Что происходит? О чем ты узнал, Котиллион? Ты планируешь месть Ласэне?
Его брови поднялись: — Нет, ничего подобного. Фактически я в эти… вопросы… не вовлечен напрямую. Суть в том, что я кое-что предвижу, и одно можно разрешить, а другое — нельзя. — Он снова повернулся к порталу. — Тут есть пища. Подожди до утра, потом можешь уйти. На дорогу. Там ты найдешь… приятную компанию. Скажи так: ты выбралась из города но, ослепленная дымом, упала, ударилась головой, потеряла сознание. Когда пришла в себя, Четырнадцатая Армия ушла. Разумеется, ты мало что помнишь.
|
|
|
— Это точно, Котиллион.
Он повернул голову, слегка улыбнулся: — Боишься, что задолжала мне. Что однажды я вернусь и потребую расплаты.
— Такова работа бога, не так ли?
— Некоторых. Но, видишь ли, Лостара, сделанное в И'Гатане четыре дня назад было лишь расплатой за мой должок.
— За что?
Вокруг Котиллиона собрались тени, и женщина едва расслышал ответ: — Ты забыла, я однажды видел, как ты танцуешь…
Он исчез. Лунный свет лился, как серебряный поток. Она сидела, омытая лучами, и обдумывала сказанное.
* * *
Храп из палатки. Могора сидела на плоском камне в пяти шагах от прогоревшего костра. Искарал Паст будет спокоен. Луна вернулась туда, где ей положено быть. Не то чтобы она действительно передвинула ее. Это было бы слишком тяжело — и привлекло бы слишком много внимания. Однако она украла ее силу, на короткое время, достаточное для исцеления Трелля.
Кто-то вышел из тени. Сделал круг около недвижного тела Маппо, встал над Могорой.
Она скривила губы и кивнула на палатку: — Искарал Паст — неужели он Маг Высокого Дома Тени?
— Впечатляющее исцеление, Могора, — ответил Котиллион. — Но ты понимаешь, что такой дар может стать проклятием?
— Ты послал Паста на поиски?
— На самом деле не я, а Амманас. Так что не знаю, какое место в его решении занимала жалость к Треллю.
Могора снова поглядела на парусину. — Маг… этот бормочущий идиот!
Котиллион твердо взглянул ей в глаза: — Ты из служителей Ардаты?
|
|
|
Женщина рассыпалась клубком пауков.
Бог увидел, как они прячутся в каждую трещинку. Еще миг — все пропали. Он вздохнул, огляделся, встретив тупой взор мула, и пропал в завихрении теней.
Глава 10
И тогда день тьму призвал
А немой бродяга — ветер
Звезды с пеплом замешал
В опустевших водоемах у развалины
Стены
Где течет песок неспешный
Гран за граном в никуда
Где фундаменты трясутся, но недвижен
Горизонт
Я друзей давнишних встретил
И был счастлив, ведь
Отныне
Некому сказать "прощай".
Умирающий солдат,
Рыбак Кел Тат
Они вышли из Магического пути в дым и летящий пепел; впереди под утренним солнцем простирался мертвый город. Трое молча замерли на месте, пытаясь осознать увиденное.
Первым раскрыл рот Буян: — Как будто Имперский Путь выплеснулся и сюда.
Прах и затхлый воздух, беспокойный свет — Калам не удивился замечанию моряка. Они покинули место смерти и одиночества, чтобы обнаружить себя в другом, похожем месте. — Я узнаю его. Это И'Гатан.
Буян сплюнул и проворчал: — Осада.
— Армия ушла, — заметил Быстрый Бен, осматривавший следы на месте лагеря. — На запад.
Буян нехотя ответил: — Погляди на дыру в стене. Кажись, целый фургон морантских припасов.
Из пролома вытекала вязкая "река". Сейчас она уже почти застыла и спокойно мерцала под солнцем. Расплавы стекла и металла. Калам понял, что тут случилась огненная буря. Еще один удар по несчастному И'Гатану. Это устроили саперы?
— Оливковое масло, — резко сказал Быстрый Бен. — В городе должен был храниться урожай. — Он помолчал. — Интересно, было ли это случайностью.
Калам глянул на колдуна: — Быстрый, ты впадаешь в крайности. Я кое-что слышал о Леоме, и он не показался мне способным принести себя в жертву.
— Если он оставался внутри…
— Мы понесли потери, — заметил Буян. — Под пеплом есть могилы. — Он указал рукой. — Чертовски большие. Или они хоронили мятежников?
— Для них роются отдельные ямы, — сказал Калам. Хотя и сам Буян отлично всё понимал. Дела выглядят плохо, но никто из них не готов сказать это вслух. — Следы оставлены всего несколько дней назад. Полагаю, нам надо догонять Армию.
— Вначале обойдем руины, — покосился на мертвый город Бен. — Тут что-то… какой-то осадок… ну, не знаю. Только…
— Весомый аргумент для Верховного Мага, — сказал Буян. — Я поверил.
Калам бросил взгляд на высокий курган и стал гадать, сколько его друзей поймано землей? Они лежат в вечном мраке, личинки и черви уже принялись снимать с них все признаки живой личности. Такие мысли неприятны, но если он не постоит здесь несколько мгновений и не отдаст им дань, памяти — кто это сделает?!
* * *
Обожженный мусор на тракте и по сторонам его. Колышки палаток скрыты кусками почерневшей парусины, в траншеях около ведущей к остаткам городских ворот дороги лежат трупы лошадей со вздутыми брюхами и торчащими к небу обрубками обсиженных мухами ног. Недвижный воздух напоен запахами свалки.
Апсалара натянула удила, когда краем глаза уловила движение шагах в ста слева. Поудобнее уселась в седле — в походке и чертах вышедших из руин И'Гатана людей было нечто знакомое. Телораст и Кодл поспешили к ее лошади.
— Ужасные новости, Апсалара! — крикнула Телораст. — Нас поджидают трое страшных мужчин. Не стоит ехать дальше. Или ты желаешь их уничтожить? Тогда вперед. Желаем успеха. Но лично я советую бегство. Скорее!
— Согласна, — добавила Кодл. Она приседала, костяная головка моталась на длинной шее, хвост бил по воздуху.
Лошадь подняла переднее копыто — и демоническая ящерица отскочила, по опыту зная, что близость к зверю — опасный риск.
— Двоих я знаю, — ответила Апсалара. — Да и они нас увидели. — Она послала лошадь вперед, медленно приближаясь к магу, ассасину и малазанскому солдату. Они сменили направление и шли к ней, явно соблюдая осторожность.
|
|
|
— Нас сотрут! — зашипела Телораст. — Я могу… о, этот маг, он совсем не добрый…
Два скелетика помчались прятаться.
Уничтожение. Такой исход возможен, думала Апсалара, припоминая историю отношений с Быстрым Беном и Каламом. Но оба знали, что она была одержима; а потом она долгие месяцы ехала с Каламом через Глубины Искателя, из Даруджистана в Эрлитан, и за это время не случилось ничего неподобающего. Так что она не особенно волновалась, поджидая мужчин.
Калам заговорил первым: — Мир часто кажется мне нелепым, Апсалара.
Она пожала плечами: — У каждого из нас свои странствия, Калам Мекхар. Лично я не удивлена, обнаружив, что наши дороги снова пересеклись.
— А вот это тревожное заявление, — сказал Быстрый Бен. — Не вижу никакого резона пересекаться с нами, если только ты не выполняешь приказы Повелителя Теней, а он возжаждал мщения. Не здесь. Не сейчас. Меня не толкал и не тянул сюда никакой бог…
— Вокруг тебя аура Худа, Быстрый Бен, — сказала Апсалара. Это замечание вызвало тревогу спутников мага. — Такой остаток происходит от долгих бесед с Повелителем Смерти. Если хочешь, полагай себя независимым, но твои мотивы и поступки могут быть не столь чисты, как тебе хотелось бы. — Она перевела взор на Калама. — А наш ассасин недавно был в присутствии Котиллиона. Что до солдата — фаларийца, его дух связан с Т'лан Имассом, с культом Огня Жизни, который служит Имассам вместо религии. Итак, огонь, тень и смерть, соединенные вместе — как будто эти силы и боги этих сил желают сразиться против общего врага. Однако я должна вас предостеречь: враг у вас не один. Возможно, их с самого начала было много. А нынешние союзы могут оказаться эфемерными.
— Не это ли, — заметил Быстрый Бен, — радует меня в жизни?
Калам резко повернулся к нему: — Может, Быстрый, ты ощутил мое желание — а я едва могу сопротивляться ему — врезать тебе кулаком по роже? Повелитель Смерти? Что случилось в Коралле, во имя Бездны!?
|
|
|
— Выгодный союз, — бросил колдун. Он не отрывал глаз от Апсалары. — Вот что случилось. Вся эта проклятая война с Домином. Надо было понимать с самого начала — союз Дуджека с Каладаном Брудом всего лишь первое нарушение важнейших правил.
— Так что, ты работаешь на Худа?
— Не попал, Калам. Скорее он работал на меня.
— Работал? А теперь?
— А теперь, — он кивнул на Апсалару, — как она сказала, боги воюют. — Он неловко пожал плечами. — Я должен был получить сведения об обеих сторонах. У меня были вопросы. Мне нужны ответы.
— И Худ на них отвечает?
Ответный взгляд был уклончивым — или неуверенным? — Неохотно. Медленно.
— И что Худ получил взамен?
Колдун взял себя в руки. — Пытался ты согнуть руку трупа? Невозможное дело. — Он переводил взгляд с Апсалары на Калама и обратно. — Слушай. Помнишь игры Ежа и Скрипа? Колоду Драконов? Они идиоты, но не важно. Суть в том, что они придумали правила и соблюдали их. И мне приходится. Проклятие, даже гений вроде меня ограничен!
Фалариец громко рассмеялся (Апсалара увидела все его зубы).
Колдун метнулся к нему. — Кончай, Буян! Ты и твой клятый меч! — Он махнул рукой на город. — Тебе это смешно?
— Еще смешнее будет порубить любимого мага Адъюнктессы в капусту. И подать Худу холодненьким. — Он с широкой улыбкой схватился за имасский меч. — И я как раз большой спец по…
— Да успокойтесь вы, — бросил Калам. — Ладно, Апсалара, мы все здесь, это странно, но бывает и хуже. Плевать. — Он обвел рукой себя, Бена и Буяна. — Мы возвращаемся в Четырнадцатую Армию. Вернемся к ней, когда обойдем город и Быстрый убедится, что он такой мертвый, каким выглядит…
— О, — вмешался маг, — он на самом деле мертвый. Но мы все равно его обойдем. — Он ткнул пальцем в Апсалару. — Что до тебя, женщина, ты странствуешь не одна! Где они спрятались? И кто они? Духи — покровители?
— Можно и так сказать.
— Ну, где они спрятались?
— Не знаю. Думаю, близко. Они такие… стеснительные. — Она замолчала, с удовлетворением наблюдая гримасу колдуна.
— Куда ты едешь, Апсалара? — спросил Калам.
Она подняла брови: — Куда? Туда же, куда и вы.
Это их явно не обрадовало; но никто не возразил. Пока она была довольна. Удачное завершение этой части странствий. Совпадение с главной задачей, подход к последней мишени. К убийству, которое нужно осуществить во что бы то ни стало.
Она всегда знала, что Котиллиону свойственно тонкое коварство.
* * *
— Ну ладно, — сказала Хеллиан. — Который из вас хочет стать новым капралом?
Нерв и Увалень обменялись взглядами.
— Что? — спросил Нерв. — Мы? У вас есть Балгрид и Тавос Понд. И даже…
— Это мой новый взвод, мне и решать. — Она покосилась на подчиненных. — Балгрид — колдун. И Тавос Понд тоже. — Скривилась на названных солдат: — Не люблю магов, они вечно пропадают, когда нужно о чем-то спросить. — Затем скользнула взором по двум последним. — Навроде — сапер, этим все сказано. Замазка — наш целитель. Остаются… вы двое.
— Отлично, я капрал, — сказал Нерв.
— Постой. Я хочу быть капралом! Сержант, я от него приказов не приму. Никогда. Я получил все мозги…
Нерв фыркнул: — Но ты не знал, что с ними делать, и выкинул.
— Ты жирный врун…
— Тихо! — Хеллиан потянулась за мечом, но вовремя всё вспомнила и схватилась за нож. — Еще одно слово, и я зарежу. Себя.
Взвод уставился во все глаза.
— Я женщина, и в нас, женщинах, главное — как мы обращаемся с мужиками. Вы мужики. Дайте лишь повод, и я воткну нож себе в руку. Или ногу. Или отрезать сосок? Вам, ублюдкам, придется с этим жить! До конца дней вы будете жить с сознанием, что Хеллиан изуродовала себя по вашей, жопы эдакие, вине!
Молчание.
Хеллиан с улыбкой вложила нож в кобуру. — Хорошо. Итак, Нерв и Увалень, я решила. Вы оба капралы. Вот так!
— Но если я захочу ему приказать…
— Лучше не хоти.
Увалень поднял палец: — Стой. А если мы отдадим разные приказы одновременно?
— Не волнуйтесь, — вмешался Навроде, — мы вас слушать все равно не станем. Оба идиоты, но сержант сделала вас капралами. Отлично. Плевать. Идиоты — лучшие капралы.
— Ну и хорошо, — встала Хеллиан. — Дело сделано. Никому не разбредаться, капитан хочет видеть нас готовыми к маршу. — Она пошла к холму, чтобы подумать.
Капитан утащила Урба и сделала сержантом. Безумие. Похоже, правило "идиоты — лучшие капралы" распространяется и на сержантов; но тут ничего не поделать. Нет, можно пойти и зарезать его. Но возникнут осложнения. Урб большой парень, и спрятать труп будет трудно. Поблизости некуда, как подумала она, осмотрев склон с россыпью камней и битых горшков.
Нужно найти селение. Она сможет обменять нож… нет, не сможет — это сделает пустяшными ее угрозы, взвод взбунтуется. Но в следующий раз она придумает новое оружие. Пообещает выцарапать себе глаза ногтями. Как-то так. Она опустила взгляд: от ногтей остались огрызки. Что за беспорядок…
* * *
— Смотрите на нее, — говорил Навроде. — Приказала не разбредаться, а сама? Разбрелась. Нашла себе холм. Для чего? Похоже, чистит ногти. Ох, они обломаны! Боги, у нас в сержантах настоящая женщина. О Худ…
— Она не настоящая, — ответил Нерв. — Сапер, ты ее не знаешь. А вот мы, я и Увалень, мы первыми пришли в клятый Картульский храм, когда случился тот кошмар…
— О чем это ты? — спросил Балгрид.
— Кто-то вошел и вырезал всех жрецов Д'рек, и мы первыми это обнаружили. Вы же знаете, каково это. Мы дежурили по кварталу. Но как мы могли дежурить внутри храмов? Так что вина не наша. Но давно ли империей правят справедливость и здравый разум? И нас сослали. Наверное, чтобы мы погибли и правда не вышла нару…
— Как раз вышла, — сказал Тавос Понд, все это время чесавший лицо под заскорузлыми бинтами.
— Так о чем вы? — снова спросил Балгрид. — И что там делала сержант?
Навроде глянул на Замазку: — Он оглох. Сделай что-нибудь!
— Слух вернется, — дернул плечом целитель. — Потребуется время.
— И все равно, — продолжил Нерв. — Она не настоящая женщина. Она пьет…
— Точно, — вмешался Увалень. — Но почему пьет? Потому что боится пауков!
— Неважно, — сказал его брат. — А теперь она стала трезвой. Это плохо. Слушайте, вы все…
— Что? — заорал Балгрид.
— Слушайте, вы, все, кроме него. Нужно держать ее «под мухой», и все будет ладком…
— Идиот, — отозвался Навроде. — Может быть, вы не поймали убийцу жрецов, потому что она была пьяной. В И'Гатане она сделала что надо, правильно? Без нее мы все погибли бы…
— Это в прошлом. Погоди, сержант… То есть смотри — она над ногтями чахнет больше, чем над нами…
* * *
Принять в отряд тяжелых пехотинцев — трудное дело. Геслер не был уверен, что они вообще умеют думать. И что они вообще люди. Скорее нечто среднее между смертными Имассами и Баргастами. И вот у него четверо. Курнос, Острячка, Уру Хела и Поденка. Острячка, похоже, победит быка в перетягивании каната, к тому же она напанка — хотя удивительные синие глаза унаследованы от кого-то еще; а Курнос явно привык терять части тела, и трудно угадать, до чего дойдет дело после носа и уха. Уру Хела — клятая кореланка, если бы не сбежала на борту купеческого судна, попала бы на Стену. Поденка… эта явно не слабее других, хотя и выглядит недалекой.
Панцирников тяжело подчинить. Нужно подумать, как формировать новую команду. "А вот Буяну они придутся по душе. Если он появится".
Может быть, перетасовка взводов и была разумным делом — но сержант не угадывал замыслов капитана. К тому же это прерогатива кулака Кенеба, а он, наверное, решит разделить ветеранов по разным взводам. Они все теперь бывалые. Да пусть у клятых офицеров головы болят! Сейчас его сильнее заботит тот факт, что все они без оружия и доспехов. Набегут два десятка повстанцев или даже обычных бандитов — и под солнцем пустыни забелеют новые малазанские кости. Нужно двигаться, нужно догнать клятую армию.
Его взор устремился в сторону западной дороги за холмами. Он заметил, что Хеллиан уже там. Странная баба, но должно в ней быть что-то… она провела солдат через всю мясорубку. На И'Гатан Геслер предпочитал не глядеть. Каждый раз возвращался образ: Честняга хватает тлеющие тюки, бежит в дым и пламя… Скрипач и Каракатица бегут обратно, от неминуемого взрыва. Нет, не стоит оборачиваться и бросать последний взгляд на проклятый город.
Вынес ли он хоть что-то стоящее из этой битвы? "Леом завлек нас всех, сделал город безвыходной сетью… но мы же нашли выход! Однако… сколько не успело убежать?" Капитан сказала. Больше двух тысяч, так. "Все, чтобы уничтожить несколько сотен фанатиков, которые, не будь нас, с радостью перебили бы друг дружку ради своих безумных идей. Дав убить малазан, мы подсластили им и так роскошный прощальный ужин. Все ради того, чтобы у какого-то бога засияли глаза.
Да полируй хоть какую безделицу — в конце концов, она засияет".
Солнце подняло над горизонтом блестящий глаз. Время выступать.
* * *
Десять или еще больше детенышей, извивающихся и пищащих в сброшенном взрывом со стены ласточкином гнезде. Флакон пялился на них, на гнездо в руках. Мамаша сидела на плече и явно задумывала ловкий прыжок — то ли к лишенным присмотра потомкам, то ли на шею мага.
— Успокойся, дорогая, — зашептал он. — Они мои не меньше, чем твои.
Рядом кто-то сдавленно фыркнул и захохотал.
Флакон поглядел на Улыбу. — Ничего ты не понимаешь, жалкая овца.
— Не могу поверить, что ты потащишь с собой эту гадость. Ладно — ладно, она нас вывела. Так оставь ее здесь. Да ты не сумеешь их сохранить! Детенышей надо кормить, и ей придется рыться в отбросах. И где тут отбросы? Мы пойдем по пустыне, дурак.
— Мы справимся. Крысы — стайные животные. Да и отбросов хватит. Только Игатане нужно много еды. Это же сосунки.
— Стоп. Меня тошнит. В мире хватает крыс. Оставь большую, но детенышей отдай воронам.
— Она меня не простит.
* * *
Сидевший неподалеку Корик понаблюдал за ссорой и встал.
— Не уходи далеко, — сказал Смычок.
Полукровка что-то буркнул и побрел к северу, где край низины пятнали черные ямы. Встал на краю одной, поглядел вниз. Когда-то здесь добывали горшечную глину, а потом на поверхность выступила вода. Когда эти "колодцы" истощились, им нашли новое применение: бросали мусор, в том числе тела бедняков.
Ближайшие к стене ямы содержали лишь кости — высохшие, наваленные грудами, сохранившие полоски саванов.
Он еще постоял — и полез вниз по осыпающемуся краю.
Солдаты потеряли почти все кости, привязанные к мундирам и доспехам. Кажется правильным, показалось Корику, чтобы давно умершие жители И'Гатана отдали взамен свои. "В конце концов, мы карабкались по костям самого города. Мы сами не помним, что оставили позади".
Он стоял по колено в костях. Недостатка в фетишах не предвидится. Удовлетворенный Корик начал подбирать подходящие…
* * *
— Без доспехов ты выглядишь прямо таки голым.
Капрал Тарр скривил губы: — Сержант, без доспехов я вправду голый.
Улыбнувшись, Смычок поглядел в сторону и заметил Корика, который как раз вылезал из земли. По крайней мере, так ему показалось. Странный, нелюдимый человек. Но если он решил закопаться в землю, это его дело. Вот если откажется идти в поход…
Каракатица сидел у очага, наливал себе остаток чая, заваренного из смеси шести местных травок, которые Флакон счел подходящими на вкус. А вот об их безвредности он высказывался осторожно.
Оглядев так весь свой взвод, сержант вернулся к сбриванию бороды. Он неловко резал подпаленные клочки, действуя единственным доступным инструментом — походным ножом.
Привязавшаяся к нему девчонка сидела рядом и смотрела широко раскрытыми глазами; ее круглое личико было покрыто гарью, из носа текли две тонкие полоски соплей. Периодически она слизывала их языком.
Смычок покосился на нее, поднял бровь: — Подружка, тебе нужно помыться. Как только найдем речку, бросим тебя в нее.
Она скривила лицо.
— Даже не проси, — продолжал он. — Малазанские солдаты Четырнадцатой Армии обязаны поддерживать известный уровень чистоты. Пока что капитан особенно на это не напирает, но попомни: скоро… — Он замолчал, поняв, что девочка не слушает. Ее глаза устремились не на него, а на что-то за его левым плечом. Смычок повернулся и проследил за ее взглядом.
Увидел всадника и троих человек пешком. Они двигались с дороги, окружающей И'Гатан. Прямо к ним.
Справа раздался голос Геслера: — Это Буян — его походочку я везде узнаю. Калам, Быстрый. Женщину на лошади не знаю…
"А я знаю". Смычок встал. Пошел вниз по склону, навстречу им. Сзади раздались шаги Геслера.
— Возьми нас Худ, — сказал Смычок, поглядев сперва на Апсалару, потом на Калама и Быстрого Бена. — Половина моего старого взвода. Все здесь.
Быстрый Бен уставился на него. — Ты побрился. Я уже забыл, что ты молод. Борода старит. — Он запнулся. — Вот бы сюда Колотуна.
— Забудь. Он разжирел в Даруджистане и последнее, чего он желает — снова видеть наши мерзкие рожи. — Он закашлялся. — Полагаю, и Паран там, сидит задрав ноги и пьет холодное салтоанское.
— Оказался хорошим капитаном, — чуть подумав, отозвался маг. — Кто бы сразу сказал, а?
Смычок кивнул женщине на лошади: — Апсалара. Где же Крокус Шалунишка?
Она пожала плечами: — Теперь он зовется Резаком, Скрипач.
"Ого".
— Во всяком случае, — продолжила она, — мы расстались довольно давно.
Буян подошел ближе к Геслеру. — Он потерян?
Геслер отвернулся и кивнул.
— Что стряслось?
Ответил ему Смычок: — Честняга спас наши шкуры. Сделал то, чего не обязан был делать. Когда было необходимо. Без слова сожаления. Отдал за нас свою жизнь. Хотел бы я, чтобы все сложилось иначе… — Он покачал головой. — Знаю, как это трудно, когда ты молод.
И по обожженным щекам бывалого солдата побежали слезы. Замолчав, он отошел от них и двинулся назад, в лагерь. Геслер не сразу, но пошел следом.
Оставшиеся долго молчали.
— У меня было предчувствие, — наконец оборвал тишину Быстрый Бен. — Вы выбрались из И'Гатана, но армия уже ушла.
Скрипач кивнул: — Им пришлось. С востока ползет чума. К тому же казалось невозможным, чтобы кто-то уцелел под огненной бурей.
— Как вам удалось? — воскликнул Калам.
— Пора выходить в путь, — ответил Скрипач, когда на дороге появилась капитан Сорт. — Расскажу по пути. И, Быстрый — в моем взводе есть маг, с которым ты должен встретиться. Этот он нас вывел.
— И что мне делать? — ответил колдун. — Пожать ему руку?
— Ну, если желаешь быть укушенным…
"Ха, поглядите на его лицо. Умею я озадачить…"
* * *
Мост сделан из черного камня, грубо отесанных, но превосходно совмещенных глыб. Достаточно широкий, чтобы пропустить два фургона сразу. А вот отсутствие ограждений над изношенными, хрупкими на вид краями наводит на Парана тревогу. Особенно потому, что под мостом нет ничего. Совсем ничего. Безбрежное море серого тумана. Серый туман поглотил и сам мост, невидимый далее двадцати шагов; серый туман навис над головами вместо неба.
Наполовину родившееся, но умершее в родах королевство. Воздух холоден, вязок, повсюду вонь гнилой воды. Паран поплотнее натянул плащ. — Ну, — пробормотал он, — все как я видел.
Призрачная фигура Ежа, вставшего на самом краю широкого моста, медленно заколебалась. — Капитан, вы уже были здесь?
— В видениях. Вот и все. Надо пересечь этот…
— Да, — шепнул сапер. — В давно забытый мир. Он принадлежит Худу? Трудно сказать. — Казалось, взор темных глаз призрака переместился на Ганат. — Джагата, тебе лучше переменить решение.
Паран тоже посмотрел на нее. Лицо непроницаемое, но в позе есть какая-то скованность. Руки дрожали, когда она поднесла их к лицу, снимая капюшон наколдованного недавно плаща.
— Да. Лучше бы.
— Это место старше Оплотов, так? — спросил Паран. — И ты узнала его, Ганат?
— Скажу "да" в ответ на оба вопроса. Место принадлежит Джагатам — нашим мифам. Это наше видение нижнего мира, Владыка Фатида. Вердит'анат, Мост Смерти. Нужно найти иной путь к тем, кого ты ищешь, Ганоэс Паран.
Он покачал головой: — Нет, боюсь, это он и есть.
— Не может быть.
— Почему?
Она не ответила.
Паран с сомнением сказал: — Это место моих видений. Я должен начинать здесь. Хотя… да, мои грезы не показывали дальнейшего — я не видел, что лежит там, за мостом. У меня есть лишь знание этого моста и того, что провести по нему может лишь дух. — Он поглядел на нависшие туманы. — Похоже, есть два способа понимать их.
— Понимать что? — спросила Ганат.
— Разрозненность моих видений. Я могу действовать двумя путями. Отказаться от всяких изменений и в точности следовать открывшемуся, из страха, что отступление равно катастрофе — или принять неточности как возможности и дать полную волю воображению.
Еж дернулся так, как будто сплюнул, хотя в тени рта не появилось ничего похожего на слюну. — Понимаю, капитан, вы выбрали последнее.
Паран кивнул и повернулся к Джагате. — В ваших мифах… кто или что охраняло мост?
Она покачала головой: — Место это лежит глубоко в земле под ногами Худа. Он может знать о нем, но не желать власти над его обитателями. Это первичное место, Владыка Фатида, и его зовут домом древнейшие силы. Не заблуждайся, думая, будто у смерти одно обличье. Как и во всем, есть слои под слоями, и постепенно самое древнее становится забытым — хотя оно придало форму всему, что лежит сверху. — Помолчав и поглядев на Парана, она закончила: — Ты несешь отатараловый меч.
— Без особой охоты, — сказал он. — Большую часть времени он пролежал закопанным возле задней стены имения Коля в Даруджистане. Я удивлен, что ты его почуяла — ножны сделаны из меди и железа, чтобы нейтрализовать эффект.
Джагата пожала плечами. — Защита несовершенна. Жители этого королевства — если наши мифы правдивы, а они всегда правдивы — предпочитают магии грубую силу. Меч будет просто мечом.
— Ну, я и не собирался его использовать.
— Итак, — вмешался Еж, — мы просто перейдем мост и посмотрим, что нам встретится?
Капитан, я, конечно, сапер, к тому же мертвый, но даже мне это кажется плохой идеей.
— Согласен. Но я планировал кое-что иное. — Паран извлек из заплечного мешка нечто круглое, маленькое, и бросил его на землю. — Не придется ждать долго, — сказал он. — Им велели приблизиться к нему.
Миг спустя сквозь туман пробились звуки: стук подков, громкий скрип массивных колес. Показалась вереница мотающих головами, с фырканьем сбрасывающих с губ пену лошадей, а за ними большущая карета или скорее фургон на трех осях. К выступам и украшениям на боках повозки прицепились охранники. Некоторые привязались ремнями. Они пристально всматривались в туман, в руках блестели клинки.
Возчик натянул поводья и предостерегающе крикнул. Лошади затормозили, топая копытами и разбрасывая камни, колеса фургона стали вращаться все медленнее.
Стражники спрыгивали с боков, окружали поезд, натягивали тетивы самострелов. Возчик опустил тормоз, повесил поводья на крюк, потом вытащил фляжку и жадными глотками исчерпал ее содержимое. Рыгнул, завернул крышку, спрятал фляжку — и медленно полез по ступенькам. Паран уловил также движение за зарешеченным окошком.
Открылась дверь. Из нее выбрался рослый, полный мужчина в пропитанных потом шелках. На пухлых руках и щеках блестели капли.
Паран заговорил: — Вы, должно быть, Карполан Демесанд. Я Ганоэс Паран. Благодарю за столь быстрое появление. Конечно, мне известна репутация Трайгальской Торговой Гильдии, и я не удивлен.
— И не должны удивляться! — ответил купец. Широкая улыбка показала ряды зубов в золотых с бриллиантами коронках. — Эй, вы! — Он махнул рукой двух ближайшим охранникам. Это были женщины — пардийки, обе в ужасных шрамах. — Нисстар, Артара, прошу встать по краям моста, чтобы вести нас через туман. Внимательно изучайте края — без перил мы поистине в опасности. — Сверкающие глазки снова глянули на Парана. — Простите меня, Владыка, я вне себя от утомления! Ох, как жестоко здешние земли используют силы бедного Демесанда! После миссии мы поспешим вернуться на горячо любимый и родной континент Генабакис! Семиградье — одна сплошная трагедия. Поглядите, как я потерял в весе! Бедствия! Плохая еда! — Он щелкнул пальцами, и из фургона, держась одной рукой за стенку, вылез слуга, как-то при этом ухитрявшийся сохранить равновесие подноса, полного кубков и хрустальных графинов. — Вперед, друзья! Нет, не вы, проклятые дольщики! Стоять на страже, идиоты! Там таятся ОНИ, и вы знаете, что будет, если ОНИ наскочат! Нет, я говорю с гостями! Ганоэс Паран, Владыка Колоды Драконов, его призрачный спутник и колдунья — Джагата. Присоединяйтесь, нетерпеливая троица, к произнесению тоста за мир и покой… прежде чем начнется мясорубка!
