Из показаний свидетеля О.Ф. Кнапа 1 страница

г.Гродно                                                                                                 21 марта 1973 г.

[...] В марте 1943 года, числа не помню, но местами еще лежал снег, один или два взвода первой роты чего-то на автомашинах поехали из Плещениц по шоссе в сторону Минска. Наш второй взвод, в том числе и я, оставался в Плещеницах. Возглавляли группу немец гауптман Вельке и заместитель командира первой роты лейтенант Мелешко. В километрах пяти за Горбатым мостом их обстреляли партизаны. Гауптман Вельке и еще три или четыре человека были убиты, а Мелешко ранен. В связи с этим происшествием весь батальон был поднят по тревоге и на автомашинах выехал к месту, где партизаны обстреляли выезжавшую группу. В составе второго взвода первой роты выехал и я. Помню, что перед поднятием батальона по тревоге, в Плещеницы привезли трупы Вельке и других убитых. Приезжал и раненый Мелешко. Последний с нами снова выехал к месту боя. Когда мы приезжали к месту боя, я там никаких других войск не видел. Командир роты Винницкий дал команду прочесать примыкавший к шоссе лес. В какую сторону мы пошли, не помню. Припоминаю, что сначала прошли вдоль шоссе, затем свернули в сторону. Роты шли цепью. Наш второй взвод шел в центре первой роты. По лесу прошли около пяти километров. Никого в лесу не встретили. Вышли на опушку леса. Впереди простиралось поле. Населенных пунктов видно не было. Поступила команда остановиться. В это время на одном из флангов застрочил пулемет. Показалась красная ракета. По цепи была передана команда наступать вперед и стрелять. Минут пятнадцать мы шли по полю и стреляли со всех видов оружия. Стрелял и я. Стрельбу вели не по определенным целям, а просто стреляли вперед себя. Подошли к селу Хатынь*, названия его не знаю. Показалась белая ракета. Поступила команда окопаться и занять оборону перед селом. Мы окопались примерно в 500 метрах от села. Простояли полчаса, а возможно и час. Затем дали команду двигаться в село. Когда мы вошли в село, я в нем увидел эсэсовцев. Кто они были такие, как называлось их подразделение, не знаю. Эсэсовцы выгоняли людей из домов и сводили в одно ме-

* Дописано над строкой.

77

сто. Гнали всех: молодых и старых. Многие на руках несли грудных детей. Более взрослые дети шли вместе с родителями. Первоначально все население села согнали в одно место на улице. Туда к эсэсовцам пошли наши командиры: командир батальона Смовский, начальник штаба Васюра, командир первой роты Винницкий, его заместитель Мелешко, старшина роты Слижук, командиры взводов Лакуста, Ильчук, Пасечник, командиры отделений Катрюк, Кмит, Панкив, переводчик Лукович, связной штаба и писарь первой роты Филиппов. Личный состав первой роты, в том числе и я, в это время находился в поле перед селом. Стояли развернутыми в цепь. Я хорошо видел согнанных жителей. Через некоторое время к нам вернулись командиры взводов Лакуста, Ильчук, Пасечник, и нас три взвода первой роты поставили полукругом с разрывом в центре перед воротами одного сарая на расстоянии тридцати метров от него. В центре, напротив ворот, был установлен станковый пулемет первой роты. Ручные пулеметчики стояли вместе с другими в цепи. С того места, где я стоял, ворота были хорошо видны. В центре, в разрыве между взводами, вернее, между стоящими в цепи перед сараем двумя группами солдат, прямо напротив ворот стали немецкие офицеры и наши: Смовский, Васюра, Мелешко, Винницкий, Лакуста, Слижук, Ильчук, Пасечник, Катрюк, Филиппов, Кмит, Панкив, переводчик Лукович. Все они, за исключением Смовского и Винницкого, были вооружены автоматами. Смовский и Винницкий имели пистолеты. Эсэсовцы подводили и загоняли людей в сарай. Заталкивать жителей села в сарай им помогали Лукович, Мелешко, Пасечник, Васюра, Винницкий, Лакуста, Ильчук, Катрюк, Кмит и находившиеся с ними немецкие офицеры. Когда все люди были загнаны, ворота сарая закрыли и заперли на защелку. Кто их закрывал, не помню. Еще раньше нам была дана команда стрелять по убегающим мирным жителям. Все мы и офицеры оружие держали в руках, изготовились к стрельбе. Я хорошо видел, как переводчик Лукович поджег факелом сарай, вернее, его соломенную крышу. Сарай загорелся. Люди в сарае стали кричать, плакать. Крики горевших и задыхающихся от дыма людей были страшные. Их невозможно было слышать. От них становилось жутко. Здесь я хорошо не помню, или кому удалось выбраться из пламени, или просто по сараю была открыта стрельба из всех видов оружия: пулеметов, автоматов, винтовок. Я не мог переносить этого, поэтому ни одного выстрела по сараю не сделал. В основном по сараю стреляли из стоящего против ворот станкового пулемета и из автоматов Васюра, Мелешко, Лакуста, Слижук, Ильчук, Катрюк, Пасечник, Кмит, Панкив, Лукович, Филиппов. Стреляли и находившиеся возле сарая эсэсовцы. Рядовые полицейские нашей роты, стоявшие в цепи перед сараем, по нему не стреляли и не могли стрелять, так как впереди нас, ближе к сараю, прямо возле ворот находились перечисленные выше командиры нашего батальона, эсэсовцы и станковый пулемет нашей роты. Я хорошо, как сегодня помню, что в этой операции принимали участие и лично стреляли по находившимся в горящем сарае жителям деревни начальник штаба батальона Васюра, заместитель командира первой роты Мелешко, а также Лакуста, Пасечник, Панкив, Ильчук Жора, Катрюк, Кмит, Филиппов, Лукович. Возле сарая находились, но по нему не стреляли Смовский и Винницкий. Были ли возле сарая и стреляли ли по кому командиры других рот нашего батальона, не помню. Я запомнил только командный состав нашей роты и батальона, которых хорошо знал. В связи с тем, что эта операция была страшной по своей жестокости и единственной за всю мою службу в батальоне, мне хорошо запомнились те из известных мне командиров нашего батальона, которые стреляли по горящим в сарае

78

людям. Помню даже, что Мелешко ходил с забинтованной головой. После того, как обрушилась крыша сарая, затихли стоны, крики и плач обреченных. Стоящую перед сараем первую роту с оцепления сняли и приказали двигаться в сторону Плещениц. До шоссейной дороги мы шли пешком. Как дальше двигались, не помню. Отходя от деревни, мы осматривались. В деревне были видны столбы дыма и огня. Деревня горела. В ней оставались эсэсовцы и возможно часть наших. Шли ли от деревни к шоссе вместе с нами другие роты батальона, не помню. Помню, что со мной перед сараем стояли, все это видели и могут мои показания подтвердить братья Каленчуки, Дедовский, Заяц и командир нашего отделения Мелешко. Фамилий других, не помню [...]

ЦА КГБ РБ. Арх. уг. д. № 26613. Т. 2. Л. 53, 59-62. Копия.

№52

Из протокола допроса обвиняемого О.Ф. Кнапа

г.Минск                                                                                                19 ноября 1973 г.

[...] Следующая крупная операция, в которой мне пришлось участвовать - это расстрел лесорубов и жителей деревни Хатынь. Это было во второй половине марта 1943 года. Шеф первой роты гауптман Вельке в сопровождении одного или двух взводов, точно не помню, первой роты выехал на автомашинах в сторону Логойска. Группу полицейских, сопровождавших Вельке, возглавлял заместитель командира первой роты, он же командир первого взвода первой роты лейтенант Мелешко. Какое количество автомашин у них было, не знаю. Наш второй взвод сопровождать Вельке не выезжал. Я не могу сказать в связи с чем они выехали в сторону Логойска. Километрах в пяти за Горбатым мостом их обстреляли партизаны, убили гауптмана Вельке, трех полицейских и ранили Мелешко. Помню, что в батальон возвратился раненый Мелешко, который привез трупы полицейских. Трупа Вельке он якобы не привозил. Я хорошо помню, что Мелешко приезжал в расположение батальона с забинтованной головой. По сообщению Мелешки весь батальон был поднят по тревоге и выехал к месту убийства партизанами Вельке и других полицейских. Помню, что в расположение 118-го батальона прибыли три грузовые автомашины из жандармерии, на которых приехало несколько полицейских районной полиции и жандармов. На те же грузовые автомашины погрузились и мы. На автомашины грузились не по подразделениям, а кто на какую сел. Полицейские второго взвода расселись по всем трем автомашинам. Кроме нашего взвода на автомашины погрузились пулеметный взвод первой роты и полицейские третьей роты. Вся ли третья рота погрузилась на эти три автомашины, сказать не могу. Помню, что кроме полицейских второго и пулеметного взводов первой роты на автомашинах ехали и полицейские третьей роты. Я хорошо помню, что на автомашине, на которой ехал я, были и полицейские третьей роты, но по фамилиям ехавших со мной полицейских третьей роты вспомнить не могу. В то время я был подносчиком у ручного пулеметчика Иващенко*, который свой пулемет установил на кабине автомашины, сам все время находился за пулеметом в боевом положении. В кабине нашей

* В док. № 52,59, 64-67, 71-72 встречается другое написание фамилии Иванкив.

79

автомашины ехал командир нашего взвода Франчук. Первой ушла автомашина, в кабине которой ехал Мелешко, за ней наша, за нами - третья автомашина. Как мне помнится, командиры батальона Кернер и Смовский ехали в легковой автомашине, которая двигалась сзади колонны. Замыкали колонну несколько жандармов на мотоциклах. Они же и прикрывали легковую автомашину с командирами. Интервал между машинами был не более 30-40 метров. Я ехал на второй автомашине, вместе с Каленчуком Николаем стоял около ручного пулеметчика Иващенко. Оба мы держали диски, вернее, находились рядом с ящиком с дисками. В руках держали винтовки. Иващенко находился за ручным пулеметом в боевом положении. На крыльях автомашин лежали полицейские в боевом положении. Все мы находились в боевом положении, оружие держали наготове. На кабине первой автомашины так же был установлен ручной пулемет, но чей, не помню. Когда мы проехали Горбатый мост и еще пару километров, то услышали, что ехавшие на первой автомашине полицейские открыли огонь из автоматического оружия. Наша вторая автомашина сразу остановилась. Мы не знали в связи с чем открылась стрельба, поэтому соскочили наземлю, залегли в кювете и приняли боевое положение. Мы не знали, кто и куда стреляет. Одно было ясно, что стреляют там, где остановилась первая автомашина. Стрелять туда мы не могли, так как там находились полицейские, ехавшие на первой автомашине. Во время движения автомашин я никого впереди не видел, хотя и стоял возле кабины автомашины и смотрел вперед. После прекращения огня, мы пошли к первой автомашине, начали расспрашивать находившихся там полицейских, в связи с чем они стреляли. Те ответили, что по дороге в сторону Плещениц шла группа людей, которых конвоировал якобы взвод Пасечника. Гражданские лица, увидев приближающуюся к ним автомашину, начали разбегаться в лес. По убегавшим и был открыт огонь. При дороге за кюветом с правой стороны по движению от Плещениц я видел около десяти трупов мужчин и женщин в гражданской одежде, без оружия. Трупы были разбросаны. До пяти лежало при дороге, остальные дальше от дороги в лесу в 15-20 метрах от дороги. Была ли в это время стрельба в глубине леса, не помню. Все ли гражданские, которых гнали в Плещеницы, были убиты, и что то были за люди, не знаю. Около убитых граждан я видел Винницкого, Мелешко, Смовского, Васюру, Слижука, Франчука, Лакусту, Катрюка, Курку, Лозинского, Сахно и других. Откуда там появились Лакуста, Катрюк, Курка, Лозинский, Сахно, сказать не могу. Стреляли ли они по гражданским лицам, которые были убиты, конвоировали ли они их в Плещеницы, не знаю. Был разговор, что гражданских конвоировал третий взвод, но откуда там появился первый взвод, не знаю. Больше мы на автомашины не грузились, сразу пошли прочесывать лес. Возле места, где были расстреляны гражданские лица, кроме полицейских 118-го батальона и районной полиции, плещеницких жандармов, никаких других карателей не было. От места расстрела гражданских лиц мы пошли прочесывать лес вдоль шоссе в сторону Логойска. Прошли километров пять, потом повернули влево по ходу движения и от дороги пошли вглубь леса. Я шел в цепи первой роты. Были ли какие-либо другие каратели, и где двигалась третья рота, не знаю. По лесу прошли около пяти километров, вышли на опушку. В лесу никого не обнаружили и перестрелки не было. На опушке мы остановились. Впереди простиралось поле. Населенных пунктов видно не было. На одном из наших флангов раздалась автоматическая стрельба. Показалась красная ракета. По цепи была передана команда командиров наступать цепью вперед и стрелять на ходу. Некоторое время мы шли по полю

80

и стреляли со всех видов оружия вперед. Стрелял и я. Затем показалась деревня Хатынь. Название деревни узнал сейчас. Мы обстреляли ее. По деревне стреляли минометы, станковые и ручные пулеметы и из винтовок. Несколько автоматических очередей было выпущено из деревни Хатынь в нашу сторону. Затем стрельба из деревни прекратилась, подошли вплотную к деревне. В это время показалась белая ракета, что означало прекращение огня. Поступила команда окопаться и занять боевую позицию. Первая рота окопалась в 500 метрах от деревни Хатынь. На позиции находились с полчаса. Затем поступила команда двигаться в деревню. Когда мы подошли к деревне, в ней я впервые в этой операции увидел эсэсовцев. Что это было [за] карательное подразделение и откуда оно прибыло, не знаю. Эсэсовцы обыскивали дома, выгоняли из домов людей и сводили в центр деревни к отдельно стоявшему сараю. Наш второй взвод сразу поставили в оцепление сарая. Полицейские третьего и первого взводов первой роты пошли помогать эсэсовцам, сгонять людей к сараю. Первоначально людей собрали к сараю, затем начали загонять в сарай. К сараю и в сарай загоняли всех жителей деревни Хатынь - мужчин, женщин, детей, стариков. Многие женщины на руках несли грудных детей. Умеющие ходить дети шли, держась за родителей. Когда начали людей загонять в сарай, поднялся сплошной плач, крик. После того, как всех людей загнали в сарай и закрыли дверь его, первый и третий взводы первой роты тоже поставили в оцепление сарая, установили один или два, хорошо не помню, станковых пулемета. Станковые пулеметы были установлены против дверей сарая в 30 метрах от него. Полицейские второго взвода людей в сарай не загоняли. Перед нами была поставлена задача не допустить, чтобы люди убежали за сарай. Людей в сарай загоняли полицейские первого и третьего взводов первой роты 118-го батальона и эсэсовцы. Когда все люди были загнаны в сарай, эсэсовцы ушли грабить и жечь деревню. Место казни оцепили только полицейские первой роты 118-го батальона. Сразу же сарай оцепили полудугой, со станковыми пулеметами в центре. Лукович отошел от командиров: Кернера, Смовского, Васюры, Винницкого, Мелешко, Пасечника и командиров эсэсовцев, которые стояли вместе с нашими, и поджег сарай с людьми. Крыша была соломенная и сразу загорелась. В сарае поднялся страшный крик, обреченные на смерть люди начали ломать дверь. Поступила команда открыть огонь по находившимся в сарае людям. Все стоявшие в оцеплении места казни полицейские открыли по находившимся в сарае людям огонь. Стреляли из станкового и ручных пулеметов, автоматов и винтовок. Я тоже стрелял из винтовки, сделал не менее пяти выстрелов. Мне все-таки припоминается, что было установлено два станковых пулемета, первыми номерами которых были Лещенко и Поляков. Хорошо помню, что Лещенко стрелял из станкового пулемета по находившимся в сарае людям. По находившимся в сарае людям стреляли все полицейские первой роты, в том числе Лакуста из карабина, Курка, Лозинский, Сахно из винтовок, Мелешко из автомата. Стреляли все. Смовский, Винницкий и Васюра были вооружены пистолетами. Стреляли ли они по находившимся в сарае людям, сказать не могу. Они стояли около станкового пулемета в центре. Все стоявшие в оцеплении места казни полицейские первой роты мне были хорошо видны. Я видел, что стреляли все. Видел я как стреляли и Курка, Лозинский, Сахно, Лакуста. Стреляли до тех пор, пока не затихли крики находившихся в сарае жителей деревни Хатынь. Прекратили стрелять только тогда, когда весь сарай уже был объят пламенем, смолкли крик и плач людей в сарае. Из сарая никому выбраться не удалось. Все загнанные туда люди погибли, а их было более сотни. Сколько всего

81

человек погибло, сказать не могу, не считал. Полагаю, что погибли в пламени и от наших выстрелов все жители деревни Хатынь. Хочу заметить, что вместе с нами по сараю стреляли и несколько эсэсовцев, которые находились около командиров. На допросе в марте я показывал, что по находившимся в сарае людям стрелял и начальник штаба Васюра. Но категорически я этого утверждать не могу. Хорошо помню, что Васюра находился вместе с командирами перед сараем, но стрелял ли он, я не видел. После расстрела людей в горящем сарае, первую роту с оцепления места расправы сняли и увели за деревню к лесу, откуда я видел, что вся деревня начала гореть. После расстрела людей полицейские первой роты в деревню не заходили и [в] поджоге домов участия не принимали. Дома жгли эсэсовцы. Где находились полицейские третьей роты, сказать не могу. Их в оцеплении сарая не было. Возможно, они стояли в оцеплении деревни. Полицейские первой роты, непосредственно расстреливавшие людей в горящем сарае, имущества в деревне не грабили. Кто забрал скот и имущество крестьян, и забирали ли его вообще, не знаю. Как мы возвращались в Плещеницы, ехали ли на автомашинах, шли ли пешком, не помню.

ВОПРОС. Вам предъявляется перевод донесения Кернера окружному начальнику СС и полиции Борисова в Плещеницах от 12 апреля об обстоятельствах расстрела лесорубов и жителей деревни Хатынь. Что вы можете пояснить по существу данного документа?

ОТВЕТ. С предъявленным мне переводом донесения командира 118-го батальона Кернера окружному начальнику СС и полиции Борисова в Плещеницах от 12 апреля 1943 года я ознакомился, прочитал его лично. В донесении идет речь об обстоятельствах расстрела гражданских лиц на шоссе Плещеницы—Логойск и жителей деревни Хатынь, то есть о той операции, о которой я сегодня даю показания и показывал раньше. В донесении сказано, что операция эта была проведена 22 марта 1943 года, на шоссе было расстреляно 23 человек, а в селе Хатынь наряду с 34 партизанами погибли многочисленные жители деревни. С датой проведения операции я согласен. Это действительно было во второй половине марта 1943 года. Возможно, что и 22 марта 1943 года. Я числа не помню. Правильно в сообщении сказано, что были убиты в тот день Вельке, три полицейских и два полицейских ранены. Ранены были Мелешко и шофер легковой автомашины. В отношении количества расстрелянных севернее Губы мирных жителей, ничего сказать не могу. Возможно, что там было убито 23 человека. Я лично видел около десяти трупов, возможно и больше. Трупов я не считал. Согласен я и с тем, что в уничтожении деревни Хатынь принимали участие какие-то эсэсовцы. Но был ли это батальон Дирлевангера, не знаю. На мой взгляд в сообщении Кернера неправильно указано, что в деревне Хатынь были убиты 34 партизана, и что партизаны в деревне Хатынь оказали нам упорное сопротивление, вели огонь из всех домов деревни. Трупов партизан в деревне я не видел. Партизаны сделали несколько выстрелов из деревни. В сообщении преувеличено, что партизаны стреляли из всех домов деревни. Почему Кернер неправильно об этом написал, не знаю. Но, в общем, в сообщении говорится об уничтожении той деревни, которая была сожжена в день убийства гауптмана Вельке. Это действительно была Хатынь.

ВОПРОС. На допросе 21 марта 1973 года вы показали, что во время карательной операции в деревне Хатынь стоявшие в оцеплении сарая рядовые полицейские по находившимся в сарае людям не стреляли и не могли стрелять, так как впереди находились командиры и станковый пулемет. На допросе 17 октября и сегодня вы показали, что стреляли все полицейские. Какие ваши показания правильны?

82

ОТВЕТ. На допросе 21 марта 1973 годая боялся давать откровенные показания по этому вопросу. Если бы я сказал, что стреляли рядовые полицейские, то мне пришлось бы говорить, что стрелял и я. А это говорить я боялся. Поэтому правильными являются мои показания от 17 октября и на допросе сегодня, и прошу именно их принимать во внимание. Сейчас я преодолел страх и даю откровенные и правдивые показания. Скрывать мне уже ничего не нужно.

ВОПРОС. Об обстоятельствах расстрела гражданских лиц на шоссе Плещеницы— Логойск в день убийства Вельке вам оглашаются показания очевидцев этого преступления: Гуздальского Казимира Иосифовича, Акулича Петра Иосифовича от 16 мая 1973 года; Лиса Михаила Иосифовича от 24 мая 1973 года, Иотко Доменика Фелициановича от 25 мая 1973 года. Что вы можете пояснить по существу их показаний?

ОТВЕТ. Выдержки из показаний свидетелей Гуздальского Казимира Иосифовича, Акулича Петра Иосифовича от 16 мая 1973 года, Лиса Михаила Иосифовича от 25 мая 1973 года, которые зачитаны мне следователем, слышал. Перечисленные свидетели показывают об обстоятельствах расстрела тех гражданских лиц, о расстреле которых я дал показания на допросе сегодня. Это действительно было в день убийства Вельке и произошло на шоссейной дороге Плещеницы - Логойск. Свидетели Гуздальский, Лис и Иотко, на мой взгляд, правильно показали об обстоятельствах расстрела на шоссе гражданских лиц. Они совершенно верно утверждают, что расстрел гражданских лиц начался в тот момент, когда первая грузовая автомашина подъехала к ним. Автомашина шла со стороны Плещениц. Как полицейские первого и третьего взводов конвоировали лесорубов, избивали ли они их прикладами винтовок, как их собирали в лесу, я не знаю. Я знаю только, что когда шедшая из Плещениц первая грузовая автомашина встретила конвоируемых в Плещеницы лесорубов, то сразу начался их расстрел. Как я уже показал, что лично я ехал на второй автомашине и начала расстрела лесорубов не видел, кто их начал расстреливать, не знаю. Когда я подошел к месту расстрела, то на дороге действительно лежало много людей. Место все было в крови. Подходя к месту расстрела, я видел, как по людям, убегавшим в лес, стрелял Иванкив из ручного пулемета, а по тем, кто лежал на шоссе, стреляли Катрюк и Мелешко из автоматов. В это время к месту расстрела лесорубов подошла легковая автомашина, на которой приехали Кернер и Смовский. Кто из них приказал прекратить расстрел, не помню, но такую команду кто-то из них дал. Не помню, кто приказал лежавшим на дороге лесорубам встать. Часть людей поднялась, а часть осталась лежать. Поднявшимся приказали стащить убитых в кювет, что они и сделали. Я не могу сказать, добивали ли раненых до того, как подняли живых, или после. Только помню, что раненых добивали Мелешко, Иванкив, Катрюк, Панкив. Когда трупы стащили в кювет, нашему взводу было приказано начать проческу леса вдоль дороги, и мы ушли. Где в это время был Лакуста, я не помню. Догонял ли он убегавших в лес лесорубов и расстреливал ли их там, сказать не могу, не видел. На месте расстрела лесорубов я видел Сахно и Лозинского, однако стреляли ли они по лесорубам, сказать не могу, не видел. Когда я подошел к месту расстрела, то в это время они вроде по лесорубам не стреляли. Выше я показал, что не помню, где был Лакуста. Я ошибся. Я хотел сказать, что не видел, расстреливал ли он лесорубов, но на месте расстрела я его видел. Был там и его подчиненный Курка. Выше я также показывал, что не знаю, все ли гражданские были убиты. Это действительно так. Когда я еще находился на месте расстрела, то часть гражданских еще не была расстреляна. Но что с ними сделали, когда наш взвод ушел

83

прочесывать лес, расстреляли ли или отправили в расположение батальона, мне неизвестно.

Что касается показаний свидетеля Акулича Петра Иосифовича, то он, видимо, ошибается. Я не помню, и не видел, чтобы следом за лесорубами и конвойной группой шла грузовая автомашина, и на ней за ручным пулеметом ехал каратель с повязанной головой. Такого не было. За лесорубами грузовых и легковых автомашин не было. Возможно, они были, когда лесорубов еще только выгнали на шоссе, чего я не видел. Но когда расстреливали лесорубов, то никаких автомашин сзади не было. Все машины прибыли из Плещениц. Там с повязанной головой был только Мелешко. Он вместе с нами приехал на место расстрела лесорубов из Плещениц. Ехал он в кабине первой грузовой автомашины, затем принимал участие в расстреле лесорубов на шоссе, что я лично видел.

Все свидетели правильно показывают, что из Плещениц пришла легковая автомашина, на которой приехали Кернер и Смовский. Они прекратили расстрел лесорубов. Еще раз заявляю, что по лесорубам я не стрелял. Свидетель Мелешко на очной ставке со мной утверждал, что [я] ехал на первой автомашине за ручным пулеметом и стрелял лесорубов. Он ошибается. Я пулеметчиком тогда не был, а сказал он так потому, что помнит меня как пулеметчика ручного пулемета по Ивью, поэтому ошибочно полагает, что я и в то время был ручным пулеметчиком, в чем заблуждается.

ВОПРОС. Почему же на очной ставке с Мелешко вы не показали, что он сам расстреливал лесорубов?

ОТВЕТ. В то время я не мог вспомнить все обстоятельства расстрела лесорубов. После ознакомления с показаниями свидетелей Гуздальского, Акулича, Лиса, Иотко я вспомнил, как все происходило и кто расстреливал лесорубов. Я не в отместку Мелешко показал, что он расстреливал лесорубов. Он действительно стрелял. Особенно злыми на лесорубов были Мелешко и Панкив. Мелешко за то, что его ранили, а Панкив мстил за убийство вместе с Вельке его земляка, фамилии которого не помню. Я не оговариваю Мелешко, просто в то время не мог вспомнить, чем он занимался на месте расстрела лесорубов.

ВОПРОС. О том, что из Плещениц к месту убийства гауптмана Вельке выехали не на второй, а на первой автомашине и принимали участие в расстреле лесорубов, кроме Мелешко, показали также свидетели Топчий Тимофей Прокофьевич 25 июля 1973 года, Савченко Николай Иванович 27 октября 1973 года, выдержки из показаний которых вам оглашены. Что вы можете пояснить по существу их показаний?

ОТВЕТ. Выдержки из показаний свидетелей Топчего Тимофея Ивановича от 27 октября 1973 года, которые мне зачитаны следователем, слышал. Хочу заметить, что Топчего по совместной службе в 118-м батальоне я не помню. Возможно он и служил в пулеметном взводе, как указано в протоколе его допроса, но я его забыл, в связи с этим не могу сказать в каких взаимоотношениях с ним находился. Свидетели Топчий и Савченко показывают неправду, что я ехал на первой автомашине и принимал участие в расстреле лесорубов. Они также неправильно показывают, что я в то время был ручным пулеметчиком. Их показания, так же как и показания свидетеля Мелешко, по этому вопросу я отрицаю. Ручным пулеметчиком я не был, на первой автомашине не ехал и в расстреле лесорубов участия не принимал. Я ехал на второй автомашине и был свидетелем расстрела лесорубов, но сам в их расстреле участия не принимал, ни одного раза по лесорубам не выстрелил. Вот все, что я могу показать по существу их показаний. Они или умышленно оговаривают меня или ошибаются в связи с давностью.

84

Допрос производился с перерывом с 12 часов 45 минут до 14 часов 30 минут. Мои показания записаны правильно. Протокол прочитан лично, поправок по протоколу не имею. Кнап[...]

ЦА КГБ РБ. Арх. уг. д. № 26613.Т. 2. Л. 89, 93-102. Заверенная копия.

№53

Из протокола допроса свидетеля О.Ф. Кнапа

г.Минск                                                                                                  21 июня 1974 г.

[...] 22 марта 1943 года шеф первой роты немец Вельке в сопровождении первого и третьего взводов первой роты выехал на автомашинах в сторону Логойска. Сопровождать Вельке выезжали Мелешко и Панкив. Километрах в пяти за Горбатым мостом их обстреляли партизаны, убили Вельке, троих полицейских и ранили Мелешко. Об этом сообщил командованию батальона Мелешко, который для этого на автомашине приехал в расположение батальона. В батальоне была поднята тревога и весь батальон, за исключением наряда, на автомашинах выехал к месту, где партизаны убили Вельке. В числе других полицейских выехали и я, Кушнир, Васюра, Смовский, Билык, Лещенко, Строкач, Субботин. Вместе с нами к месту боя возвратился и Мелешко. В полном составе выехала и третья рота. Когда мы проехали километра два за Горбатый мост, то услышали, что ехавшие на первой автомашине полицейские открыли огонь из автоматического оружия. Я и Кушнир ехали на второй автомашине. Когда полицейские из первой автомашины начали стрелять, наша автомашина остановилась и мы побежали к первой автомашине. Оказалось, что ехавшие на первой автомашине полицейские расстреливают гражданских лиц, которые разбегались. Мы тоже приняли участие в их расстреле. Кушнир тоже стрелял по убегавшим. Сколько он сделал выстрелов, сказать не могу. Мелешко и Панкив тоже приняли участие в расстреле гражданских. Они были очень возбуждены и злы на них. Мелешко за то, что его ранили партизаны. Друг или родственник Панкива был убит. Я видел как они добивали раненых на шоссе и в кювете. Лещенко и Строкач стреляли по гражданским из имевшихся у них на вооружении винтовок. Принимали ли участие в расстреле гражданских Субботин и Билык, сказать не могу, не видел. Позже я узнал, что расстрелянные нами гражданские работали в лесу при шоссе. После убийства Вельке полицейские первого и третьего взводов, в числе которых был и Панкив, задержали их и конвоировали в Плещеницы. Они были задержаны, видимо, по подозрению в связи с партизанами. Лично я видел не менее десяти трупов. Но некоторым гражданским удалось отбежать от дороги. За ними погнались полицейские и стреляли по ним. Сколько человек было убито в лесу, не знаю. Трупы я видел на дороге и возле нее. Несколько гражданских остались живы. Прибывшие на легковой автомашине Кернер, Смовский прекратили расправу над гражданскими. Вместе с Кернером и Смовским прибыл и Васюра. Он в расстреле гражданских участия не принимал. Оставшихся в живых гражданских командование батальона под конвоем отправило в Плещеницы, а остальные каратели пошли прочесывать лес вдоль шоссе в сторону Логойска.