Подвиг фрегата «Флора»

(с картины А. Боголюбова)

Ввиду этих данных командированный князем Гагариным к передовым частям начальник штаба отряда полковник Карганов передвинул на границу к с. Нацхотевы 2 сотни милиции, в с. Лихоуры поставил 2 роты Грузинского линейного батальона и 3 сотни милиции, а затем, для отвлечения аджарцев, перевел эти роты на хребет Сомлия.

К посту Св. Николая были направлены роты Черноморского линейного № 12 батальона с 2 орудиями Редуткальского артиллерийского гарнизона, которым было приказано привести этот пункт в оборонительное положение.

Со своей стороны князь Гагарин расположил сотни имеретинской милиции в Марани, передвинул 2 роты Грузинского линейного батальона из Кутаиса и 3 сотни самурзаканской милиции в Редут-Кале для охраны города и пороховых погребов, предложив, кроме того, правительнице Мингрелии княгине Дадиан расположить две сотни милиции в Анакрии, собрать дворянскую дружину и иметь наготове еще 3 сотни милиции.

Два батальона Литовского егерского полка с 4 орудиями легкой № 1 батареи 13-й артиллерийской бригады прибыли 10 октября в Озургеты, и туда же была собрана сотня сванетской милиции, а затем прибыли и остальные 2 батальона этого полка с 4 орудиями, за исключением двух рот, оставленных гарнизоном в Кутаиси.

Ввиду опасного положения Редут-Кале приступили к вывозу из него в Кутаис всех артиллерийских снарядов, а в Марань — части продовольственных запасов.

232

Виленский егерский полк совместно с легкой № 2 батареей 13-й артиллерийской бригады находился в это время на марше к Ахалцыху, составляя отряд генерал-майора Ковалевского.

С прибытием этого полка в Ахалцых полковник Шликевич должен был выступить с 2 батальонами и 6 орудиями⁴⁰ в Орловку. Здесь должны были остаться из состава войск, там находившихся и вновь прибывших, 1 ¹/₄ батальона, 6 орудий и 3 ¹/₂ сотни милиции, а остальные войска с присоединением к ним 3 батальонов Эриванского карабинерного полка (прежде расположенного в Орловке) направить в Александрополь⁴¹. В прочих пограничных с Турцией пунктах войска в половине октября были расположены

следующим образом⁴²:

в с. Марань стояло для образования резерва Гурийского отряда 2 батальона Брестского полка (с 18 октября) и 4 орудия горной № 1 батареи (к 23 октября);

в Ахалкалаки предназначалось 3 батальона Белостокского полка, но к 22 октября там стояли только 4-й батальон Тифлисского егерского полка, 13-я рота Мингрельского егерского полка, рота Грузинского линейного № 6 батальона и 2 легких орудия;

в Сураме — 2 батальона Брестского полка (с 18 октября), в Александрополе — 6 ¹/₂ батальона, 28 орудий и 2 эскадрона драгун⁴³;

в Эриванской губернии: на Орговском посту — 2-й батальон Гренадерского вел. кн. Константина Николаевича полка, в Эривани — 2 роты Мингрельского егерского полка и Грузинский линейный № 4 батальон и, кроме того, во всей губернии — 27 сотен милиции и 1 бекская дружина.

Затем ожидались на границу: в Александрополь — 2 батальона Эриванского кн. Варшавского полка, рота Гренадерского великого князя Константина Николаевича полка, батарейная № 2 батарея, донская № 7 конная батарея, 4 дивизиона Нижегородского драгунского полка, 6 сотен линейных казаков и донские казачьи № 2 и 4 полки.

В Эривань ожидалось 3 роты Тифлисского егерского полка, 2 роты Мингрельского егерского полка, 4 орудия легкой № 7 батареи (2 орудия из Ахалцыха).

С Лезгинской линии должно было быть отправлено в действующий корпус 2 батальона пехоты и рота саперов.

В начале октября князь Орбелиани 3-й, начальствовавший войсками в Александрополе⁴⁴, узнал, что отряд турецких войск около 10 000 человек выступил из Карса и прибыл к селениям Кюрюк-Дара и Джамутлу (в 20 верстах от Александрополя). Поэтому князь Орбелиани выступил 9 октября из Александрополя для ободрения пришедшего в волнение пограничного населения, оставив в городе лишь линейный батальон и 3 роты пехоты, и занял в 10 верстах от Александрополя, у с. Баяндур, позицию. Здесь он

233

узнал о прибытии к с. Суботан и Хаджи-Вали (в 20 верстах от границы) отряда турецкой кавалерии в 4000 человек, а 11 октября получил сведение о прибытии в Суботан пехоты с артиллерией.

12 октября князь Орбелиани выехал с 3 сотнями казаков на рекогносцировку к с. Ачину и выяснил, что турецкий отряд был силой около 6000 пехоты, 3000 кавалерии и 14 орудий.

14 октября он еще выдвинулся вперед по направлению к Ачину и расположился на позиции у Тавшан-Кишляка для обеспечения выселения пограничных жителей под прикрытие Александропольской крепости, а затем вернулся с отрядом к с. Баяндур.

Переход в наступление турок как со стороны Суботана, так и из Баязета был назначен, по донесениям лазутчиков, на 20 или 22 октября.

Адмирал Серебряков одновременно с этим доносил о снаряжении турками на Батумском берегу значительного числа кочерм, предназначенных, по слухам, для нападения на наше почти беззащитное побережье.

Эта часть границы была наиболее открыта для нападения, и государь особенно за нее опасался, хотя и считал, что с прибытием 13-й пехотной дивизии положение наше значительно там улучшилось. Насколько взгляды в этом отношении в Петербурге и в Тифлисе были различны, можно судить из строк военного министра к князю Воронцову, что в случае вторжения турок он «имеет средство не только отразить попытки их, но покрыть оружие наше славой и при первой возможности наступать к Карсу»⁴⁵.

Та же мысль еще более настойчиво проводилась государем в собственноручном письме его к наместнику от 6 октября 1853 года.

«Не зная, — писал государь⁴⁶, — как ты распределил войска, полагаю, со своей стороны, что ты не пренебрег составить отряд для прикрытия Риона, дабы всякая попытка от стороны Батума, где, как слышно, у турок большие силы, могла встретить должный отпор и тем уничтожить всякую попытку возмутить Абхазию.

Думаю, что это необходимо, признав эту сторону нашей границы за слабейшую, ибо ни Николаевский редут, ни Поти не суть преграды предприимчивому неприятелю. За сим, выждав первые нападения турок, желаю, чтобы ты непременно перешел в наступление, направясь на Карс, и овладел оным, равно как и Ардаганом ⁴⁷. Можно надеяться, что, ежели турки осмелятся встретить тебя в поле, ты их разобьешь; за сим покорение Карса и Ардагана, кажется, не может быть труднее, чем было в 1829 году».

Почти через месяц после этого государь в письме от 9 ноября вновь затрагивал вопрос о переходе в наступление.

«Вся моя надежда, — писал государь⁴⁸, — на твои действия. Желаю и надеюсь, что не только прогонишь турок, но и сейчас

234

перейдешь в решительное наступление к Карсу. С какими силами ты это предпримешь, не знаю еще, ибо вижу, что 13-я дивизия покуда получила иное назначение.

Обеспечив Гурию или правый фланг, кажется мне, что весьма желательно собрать наиболее сил, дабы действовать решительно на важнейшем пункте наступательно и тем отвлечь неприятеля от других предприятий, обратя на защиту собственного края. При этом считаю

одним из первых условий ус- _{Капитан} _2-_го _ранга _{Бутаков} пеха, чтобы войска оставались, сколько можно, в своем боевом составе, а не в сводном, и под своими непосредственными начальниками».

Напомним, что еще 8 июня, когда в Севастополе было получено известие о враждебных намерениях кавказских горцев, крейсировавший у восточных берегов Черного моря отряд был увеличен новыми судами и был подразделен на два отряда: северный — с центром в Новороссийске⁴⁹ из одного фрегата, одного корвета, четырех бригов и одного тендера⁵⁰ и южный — с центром у Сухум-Кале из одного фрегата, одного корвета, одного брига, двух шхун и одного тендера⁵¹ кроме нескольких слабых пароходов Кавказского ведомства⁵².

В особой инструкции, данной судам, крейсировавшим у восточных берегов, указывались кроме общих для всякого крейсера задач и специальные цели — быть в сношении с гарнизонами укреплений береговой линии, оказывать возможное содействие транспортам Кавказского ведомства и даже пополнять при надобности их экипажи⁵³.

Негостеприимные берега Кавказа и бурное время года заставляли наши парусные крейсера держаться сравнительно далеко от берегов и пользоваться лишь редкими, относительно спокойными днями, чтобы к ним приближаться. Это условие давало возможность турецким пароходам, имевшим способность безопасно двигаться во всякую погоду вблизи берегов, безнаказанно ускользать от взора наших крейсеров и не обеспечивало ближайших от турецкой границы укреплений от нечаянного нападения.

В конце сентября⁵⁴ ввиду ожидания близкого разрыва с Турцией суда южного отряда были усилены фрегатом «Сизополь»

235

и корветом «Андромаха», причем князем Меншиковым было предписано держать на случай начала военных действий поблизости Редут-Кале фрегаты «Мессемврия» и «Сизополь», корветы «Андромаха» и «Пилад» и при них один из пароходов Кавказского корпуса.

Еще до получения этого приказания начальник береговой линии вице-адмирал Серебряков, узнав о появлении турецкого парохода в Батуме и опасаясь его нападения на транспорты, стоявшие в Анакрии, снарядил 27 сентября в крейсерство к укреплению Св. Николая корвет «Андромаха»⁵⁵. Впоследствии, ввиду того что в Батуме оказался не один, а три парохода, в крейсерство туда были направлены фрегат «Сизополь» и корвет «Пилад». Прочие суда малого ранга, разделенные на две смены, содержали крейсерство при остальных укреплениях Черноморской береговой линии⁵⁶. Так как держаться близ укрепления Св. Николая при свежих ветрах (северном и юго-западном) было довольно опасно, а именно эти-то ветры и дули почти в течение всего октября, то наши крейсера больше держались у Пицунды, лишь иногда подходя на вид укрепления Св. Николая⁵⁷.

17 октября фрегату «Сизополь» в соединении с корветами «Андромахой» и «Пиладом» были указаны более определенно места и цель их крейсерства, а именно: они должны были постоянно держаться у пересечения меридиана 10° 42^′ к востоку с параллелью 42° и приближаться при благоприятной погоде на вид Поти и Редут-Кале, но при ветрах с моря и вообще при малейшей сомнительной погоде должны были немедленно отходить в море, не далее меридиана 10° ⁵⁸.

Между тем еще ранее этого последнего приказания, а именно в ночь с 15 на 16 октября, турки произвели нападение на пост Св. Николая и, зверски вырезав почти поголовно весь гарнизон, завладели постом и двумя нашими орудиями.

Нападения на нашу границу более значительными партиями начались еще в конце августа.

23 числа 200 человек вторглись в наши пределы у сел. КараСаклу со стороны персидской границы, а на другой день такая же партия перешла кордонную линию у Нижне-Аратлинского поста; но в этих нападениях не участвовали регулярные турецкие войска вплоть до 15 октября, когда совершенно неожиданно для нас, без объявления войны, целый отряд их в ночь на 16 октября произвел нападение на пост Св. Николая.

Хотя этот пост носил название укрепления, но в действительности здесь была лишь таможенная застава, карантин и провиантский магазин муки на 3000 человек.

В сентябре князь Гагарин на запрос князя Воронцова доносил⁵⁹, что постройка здесь укрепления требовала бы значительных

236

средств и рабочих рук; для защиты же его лишь от внезапного нападения достаточно было назначить две роты и милицию и построить редут на том месте, с которого он может обстреливать устье рек Чолока и Натамба, а также мелководную, доступную для движения вброд часть залива. Со стороны моря этот пост все равно являлся беззащитным, если он не будет охраняем особым крейсирующим судном. Подходящей артиллерии для вооружения поста Св. Николая также не было, и на него могло быть назначено лишь два легких орудия из Озургет.

Укрепления в Николаевском ко дню нападения еще не было произведено, и там успели устроить только ров с палисадом. Гарнизон под начальством капитана Щербакова состоял из 2 рот, 2 орудий⁶⁰, команды Донского казачьего № 11 полка и Николаевской таможенной заставы численностью всего 339 человек; кроме того, там находилось 2 сотни милиции князя Георгия Гуриели⁶¹.

В 10 часов вечера 15 октября турки численностью от 5 до 7 тысяч человек внезапно атаковали пост Св. Николая.

Они, не доверяя стойкости кобулетской милиции, которая ранее отказывалась произвести на нас нападение открытой силой, прибегли относительно этой милиции к хитрости. Посадив 3000 кобулетцев на 80 баркасов, вооруженных фальконетами, неприятель обогнул укрепление и пристал к мысу, образующемуся⁶² впадением в море реки Натамбы; здесь турки высадили кобулетцев и вернулись обратно. Последним, таким образом, не было пути отступления, и им поневоле приходилось нас атаковать.

Противник с целью отвлечь внимание гарнизона с этой стороны открыл одновременно сильный огонь с турецкого берега, а затем повел на пост Св. Николая атаку с двух сторон при содействии артиллерийского огня из 4 орудий, открытого с противоположного берега р. Чолока.

После 9-часового непрерывного отчаянного боя гарнизон к 7 часов утра, истощив все снаряды и патроны, был почти весь истреблен⁶³, и только три офицера и 25 нижних чинов, почти все раненные штыками, пробили себе путь отступления, предварительно заклепав оба доставшиеся туркам орудия⁶⁴. Впоследствии к отряду присоединилось еще 63 человека, спасшихся в одиночку.

Турки достигли этого успеха тоже дорогой ценой. Они, озлобленные за это против гарнизона, ознаменовали свою победу жестокостью с пленными, женщины и дети были убиты, иеромонах Серафим, служивший обедню, был зверски умерщвлен, а чиновник таможенного ведомства Заспицкий распят и расстрелян⁶⁵.

Капитан Щербаков еще в 11 часов вечера послал князю Гагарину донесение о нападении, но везший это известие казак был убит турками, и только в 5 часов утра князь Гагарин, узнав о нападении, направил к посту Св. Николая полковника Карганова с 3 ротами

237

Литовского егерского полка, 2 орудиями и сотней милиции, но уже на полдороге⁶⁶ полковник Карганов получил известие о взятии укрепления турками.

Преодолев все трудности пути и переправы через две речки, полковник Карганов, не доходя 2 верст до поста Св. Николая, обнаружил неприятеля, засевшего в числе 4000 человек в густом лесу в крепких завалах. Наш отряд, рассыпав 4-ю егерскую роту и сотню Озургетской милиции, подошел под сильным огнем к завалам, бросился после залпа в штыки и выбил турок, которые в беспорядке отступили к посту. Дальнейшее преследование было остановлено болотистой р. Скудерби, на которой турки разрушили мост.

Переправа через нее обстреливалась как фланговым с р. Чолока, так и фронтальным огнем. В течение шести часов шла сильная ружейная и артиллерийская перестрелка, а с наступлением сумерек турки большими силами, с музыкой, перешли в контратаку, переправляясь через р. Скудерби по переброшенным перекладинам. Попытка эта была отбита штыками, и турки, потеряв свыше 300 человек убитыми, отошли обратно к посту.

Наступление ночи и усиление неприятеля, подвозившего в кочермах с турецкого берега р. Натамбы подкрепления, ставило отряд полковника Карганова в опасное положение, поэтому он начал, под прикрытием сильного огня, обратное движение к Озургетам. В полночь наш отряд прибыл на позицию у Чехотского моста, а в 9 часов утра в Озургеты.

Потери в отряде полковника Карганова составляли до 194 человек.

Князь Гагарин заключил из нападения турок на пост Св. Николая и усиления их у Легвы, против Чолокского поста, о намерении неприятеля вторгнуться в Гурию через Озургеты, почему расположился с оставшимися 5 ротами Литовского егерского полка и 2 орудиями у Озургет; туда же он притянул из Кутаиса еще 1 ¹/₂ батальона Литовского полка с 4 орудиями и Гурийское ополчение.

Из Кутаиса войска могли прибыть только через 6 дней, но и тогда в Озургетах составился бы отряд всего силой в 4 батальона и 8 орудий.

Держаться с такими силами против турок, имевших два пути наступления, с поста Св. Николая и с Легвы, было трудно, поэтому князь Гагарин просил князя Воронцова усилить его 2 батальонами Брестского полка и 4 горными орудиями, которые, будучи расположены у Марани, могли служить ему резервом.

Уничтожение склада муки в Николаевском посту ставило Гурийский отряд в затруднительное положение.

Перевезенных оттуда ранее 500 четвертей могло хватить лишь на 15 дней, поэтому князь Гагарин ходатайствовал о перевозке запасов из Поти по р. Риону в каюках до Усть-Ухеникальского

238

Схема № 12

поста, откуда на черводарских лошадях до Озургет. Таким же образом должны были быть доставлены из Редут-Кале 3500 четвертей, которые следовало перевезти туда из Керчи вместо предполагавшейся выгрузки их в Николаевском посту.

Турки, имея в захваченном укреплении лишний опорный пункт, еще легче могли теперь предпринять действия против нашего побережья, защита которого без помощи флота представлялась невозможной⁶⁷. Поэтому князь Воронцов предложил адмиралу Серебрякову употребить для крейсерства между Редут-Кале и Батумом состоящую в его распоряжении флотилию, если Черноморским флотом не будет для этой цели оказана помощь.

Вместе с тем гарнизон Поти был усилен одной ротой Грузинского линейного № 1 батальона, переведенной туда из Редут-Кале, и сотней Самурзаканской милиции.

239

Князь Гагарин возлагал, за недостатком регулярных войск, большие надежды на местную милицию, которой у него было собрано до 30 сотен. Милиционерам предполагалось кроме поддержки регулярных отрядов давать и самостоятельные назначения, как-то: оборону отдельных горных проходов и постов пограничной линии.

Известие о взятии турками поста Св. Николая произвело панику среди населения Редут-Кале и Сухума и было совершенной неожиданностью для наших крейсеров, плававших у Пицунды. Находившийся в Сухуме начальник III отделения Черноморской береговой линии генерал-майор Миронов решился немедленно отправиться туда на стоявшем в Сухуме пароходе «Колхида» с ротой Черноморского линейного № 11 батальона, чтобы проверить это известие, ободрить жителей Редут-Кале и в случае надобности поддержать наши войска с моря⁶⁸.

В 9 часов вечера 18 октября «Колхида» под командой капитанлейтенанта Кузьминского снялась с якоря и при тихой погоде прибыла в 11 часов утра в Редут-Кале. Здесь к ней вышел навстречу казачий баркас, который и был взят на бакштоф.

В Редут-Кале тоже не было никаких определенных известий о результатах боя у поста Св. Николая. Было лишь известно, что он попал в руки турок, но там не знали, был ли он взят обратно нашими войсками.

В 5 часов дня «Колхида» подошла на высоту поста. Поднявшийся туман не давал возможности разглядеть, что делалось на берегу; когда же в 7 часов вечера был брошен якорь, обстановка была по-прежнему невыясненной; у поста Св. Николая были видны огни, но осталось неизвестным, кому они принадлежали.

Поэтому с берегом начались переговоры сигналами. На один пушечный выстрел с «Колхиды» (вопрос «благополучно ли?») из укрепления последовало два выстрела, означавшие, что укрепление находится в опасности от неприятеля, и одновременно со стороны турецкого берега последовало три боевых выстрела. На вопрос «можно ли пристать к берегу?» последовал утвердительный сигнал.

Из этих переговоров можно было заключить, что берег в наших руках. Чтобы окончательно в этом убедиться, туда был отправлен баркас с капитаном Завадским и 30 нижними чинами, а для связи его с «Колхидой» спущена еще шлюпка. Капитан Завадский не мог, однако, ничего выяснить, так как на все вопросы и окрики не получал из укрепления никакого ответа. На сигналы же рожком получались ответы непонятные. Приходилось в море ждать утра. «Колхида» пыталась с 10 часов вечера до 3 часов ночи привлечь на себя внимание какого-нибудь русского крейсера, пускала ракеты, давала сигналы, но вблизи никого не оказалось.

240

В 3 часа ночи пароход направился прямо к посту Св. Николая. В 5 часов утра все были наверху. Когда туман поднялся, то на укреплении ясно обозначились турецкие значки и их войска, стоявшие развернутым фронтом; справа виднелся неприятельский лагерь, а у устья р. Чолока 5 кочерм.

Капитан-лейтенант Кузьминский решил подойти возможно ближе к берегу, чтобы лучше обрекогносцировать пост, и неожиданно стал на мель в расстоянии 300 саженей от укрепления и в 80 саженях от турецкого лагеря. Данный машине задний ход не помог делу, а между тем турки открыли по пароходу с самого близкого расстояния сильный орудийный (из 7 орудий) и перекрестный ружейный огонь. Команда «Колхиды» не смутилась этим и, пробуя стянуться с мели при помощи кабельтовых, завезенных на казачий баркас, открыла огонь из двух каронад правого борта и бомбического орудия. В то же время люди перевозимой роты расположились по борту парохода, а штуцерные — на баке и отвечали метким огнем на огонь турок. Чтобы облегчить пароход, начали выбрасывать за борт якорные цепи, запас угля и, наконец, срубили фок-мачту, после чего в начале двенадцатого часа дня «Колхида» медленно сошла с мели. В это время неприятельские кочермы отплывали уже от берега, чтобы сцепиться с пароходом на абордаж, но наш удачный выстрел бранскугелем из бомбического орудия потопил одну кочерму и остановил намерение турок. После четырехчасового неравного боя «Колхида» вышла из-под выстрелов, имея 120 пробоин в корпусе, убитыми командира парохода и 12 нижних чинов и ранеными 2 обер-офицеров и 15 нижних чинов кроме легкораненых⁶⁹.

Вся доблесть команды слабой «Колхиды» особенно рельефно обрисовывается при сравнении с поведением сильного английского парохода «Тигр», ставшего 30 апреля 1854 года на мель у берегов Одессы и спустившего флаг после нескольких выстрелов двух орудий нашей конной артиллерии!

Занятие турками поста Св. Николая произвело и в Севастополе, и в Петербурге удручающее впечатление, в особенности ввиду влияния этого события на горцев⁷⁰. Решено было произвести попытку к отобранию поста, для чего князь Меншиков кроме фрегатов «Флора» и «Мидиа», отправил к восточным берегам и пароходо-фрегат «Херсонес».

С 20 октября к Озургетам стали прибывать подкрепления силой в 1 ¹/₂ батальона, 4 орудия и 6 сотен, при помощи которых были с успехом отбиты все дальнейшие попытки турок произвести нападение на разные пограничные пункты Гурии.

В свою очередь и князь Гагарин, возмущенный вероломным нападением турок на пост Св. Николая, горел желанием отомстить им переходом в наступление Гурийского отряда.

241

У него с присоединением частей Литовского и Брестского полков образовался отряд из 6 батальонов, 12 орудий и более 2500 человек милиции. Князь Гагарин предполагал предпринять с такими силами движение в Кобулетский санджак⁷¹.

Одинаковым желанием горел и начальник береговой линии адмирал Серебряков⁷², который настаивал, впрочем, на направлении действий прямо на Николаевский пост с целью обратного им овладения.

Серебряков, предполагая, что у князя Гагарина имеется 8 батальонов, считал необходимым направить из них четыре с 4 орудиями против Николаевска и остальные 4 батальона оставить у Озургет для прикрытия их со стороны Легвы. Вместе с этим он намеревался со стороны моря, если состояние погоды будет благоприятствовать, содействовать одновременной атакой 2 фрегатами, 2 корветами и 2 пароходами с посаженным на них для десанта одним батальоном.

Нападение адмирал Серебряков предполагал произвести 1 ноября, а 31 октября эскадра должна была прибыть в Редут-Кале и скрытно там расположиться.

Князь Гагарин должен был ввиду той же скрытности двинуться не прямо на Николаевск, а на Сепу, распространяя слух о движении к Легве. Отряд этот предполагалось подвести 31 октября к Сепе и расположить его, не доходя до Сепы двух верст, совершенно скрытно верстах в пяти от Николаевска, чтобы не быть обнаруженным турками.

Ввиду того что неприятель после отобрания нами поста не мог отступать вдоль берега, который обстреливался бы нашим флотом, и поэтому будет вынужден искать путей отступления гденибудь выше по реке, предполагалось перехватить эти пути отступления отрядом, находившимся в Озургетах.

Минута для атаки Николаевска должна была определиться двумя пущенными с парохода «Молодец» ракетами.

Адмиралом Серебряковым были составлены диспозиции для атаки как для сухопутного, так и для морского отрядов⁷³.

Однако приведение этого плана в исполнение представляло очень много неудобств как по незначительности сил, в действительности имевшихся у князя Гагарина, так и по сложности самого плана и по трудности сочетать действия разделенных неприятелем сухопутных и морских сил.

Так смотрел на дело и государь, положивший на донесении князя Воронцова о предположениях адмирала Серебрякова резолюцию: «Сложно, дай Бог успеха».

Князь Гагарин не вполне сочувственно относился к этому плану. Пост Св. Николая, по имевшимся у него сведениям, сильно укреплялся турками и был занят отрядом до 4000 человек при 5 орудиях

242