Действия Черноморского флота до Синопского сражения

«П

о всем известиям, — писал граф Адлерберг князю Меншикову в конце сентября 1853 года¹, — разрыв с Турцией неизбежен, и можно даже ожидать скорого открытия военных действий. Посему необходимо ныне же решить вопрос: как в таком случае употребить Черноморский флот в нынешнюю осень и наступающую зиму?» Далее граф Адлерберг уведомлял князя о том, что государю угодно заблаговременно знать мнение по этому поводу начальника Главного морского штаба, причем присовокуплял, что «со своей стороны государь император полагает, что более всего пользы можно извлечь из нашего флота учреждением крейсерства перед устьем Босфора и вдоль тех берегов Черного моря, где преимущественно турки могли бы пользоваться выгодами морского сообщения во вред нам». Как цель действий для выполнения такой задачи указывалось прекращение подвоза запасов, оружия и даже войск из Константинополя в Варну, Батум и другие приморские пункты европейского и азиатского берегов и усиление крейсерства вдоль нашей береговой линии. Однако такой способ действий допускался государем «лишь в том предположении, что флоты других морских держав ограничатся наблюдением входа в Босфор около Константинополя и не войдут сами в Черное море».

Письмо графа Адлерберга заканчивалось уведомлением, что «Его Величество не дозволяет себе положительного мнения в деле морском, недостаточно ему знакомом», и что поэтому государь желает, чтобы князь Меншиков представил «свое мнение с полной откровенностью, нисколько не стесняясь изложенными здесь высочайшими указаниями».

По всей вероятности, следствием этого письма явилась записка Корнилова, поданная им 1 октября князю Меншикову².

Автор этой записки признавал осеннее и зимнее крейсерство в Черном море затруднительным, около Босфора даже опасным и вообще мало действительным, так как парусные суда не могли держаться возле берегов, близ которых смело проходят пароходы. Корнилов предполагал выбрать другое средство мешать плаванию турок и в этом отношении остановился на необходимости занятия на европейском и азиатском берегах гаваней, у которых отряды военных судов могли бы безопасно учредить при содействии сильных пароходов свои наблюдательные посты. Адмирал указывал на Сизополь и Синоп³ как наиболее подходящие для этой

221

цели. Оба эти пункта находились на пути движения турецкого флота к театрам военных действий, были удобны к удержанию их малыми силами от покушений с сухого пути и могли вместить на зиму значительные флоты.

Мысль Корнилова о неудобстве зимнего крейсерства разделял и князь Меншиков, который находил его «бесполезным и разорительным для судов»⁴; неизвестно только, как отнесся он к предложению занять Сизополь и Синоп.

Во всяком случае предложение это не было исполнено и, вернее всего, по причинам политического характера, так как такие действия нашего флота уничтожили бы последнюю надежду императора Николая на сохранение мирных отношений с Англией и Францией.

9 октября государь в собственноручном письме к князю Меншикову⁵ вновь затронул вопрос о роли Черноморского флота.

Император Николай, упомянув о том, что объявление Турцией войны не заставит его изменить оборонительного плана на Дунае, который он решил не переходить даже в случае победы над турками на левом берегу реки, выражал намерение действовать на Кавказе наступательно и в случае нападения турок на наши пределы разбить их, а потом овладеть Карсом, Ардаганом, а может быть, и Баязетом.

Далее государь вновь спрашивал князя Меншикова о тех предприятиях, которые можно было бы возложить на Черноморский флот, и со своей стороны обрисовывал положение, в котором этот флот находился.

«Хотя нам здесь еще неизвестно, — писал он, — часть ли только или весь флот английский и французский вошли в Босфор, но в Лондоне были уже угрозы войти в Черное море и прикрывать турецкие гавани, на что Бруннов очень хорошо возразил, что это все равно, что объявление нам войны». Этим Бруннов «напугал», как он сам писал, англичан, которые объявили, что «доколь мы не атакуем турецких портов, то их флот не войдет в Черное море».

Император Николай приказал сообщить великобританскому кабинету, что со своей стороны он примет всякое появление военных судов западных держав в Черном море за открыто враждебный поступок против России и ответит таковым же.

Обращаясь к возможным действиям нашего флота, государь предъявлял князю Меншикову следующие свои желания.

После начала турками действий флоту наносить им возможный вред, забирая отдельные суда, пересекая сообщения вдоль берега и даже бомбардируя Кюстенджи, Варну или какой-либо другой пункт. Ежели же турки выйдут со своим флотом и захотят зимовать где-либо вне Босфора, то позволить им исполнить «эту глупость, а потом задать им Чесму».

222

 

Что касается флотов западных держав, то в случае встречи с ними «не на своем месте вместе с турками» действовать против тех и других, как против врагов.

В заключение государь приказывал не отваживаться без нужды на неверное предприятие, но не упускать ни одного случая наносить врагам всевозможный вред.

«Аминь и к делу, — заканчивал свое письмо император Николай. — С нами Бог, а исполнители правого дела князь Меншиков и Черноморский флот и потому — честь и слава!»

Князь М. Д. Горчаков также волновался в Бухаресте относительно той роли, которая будет возложена на наш флот.

«Что меня более всего интересует, — писал он военному министру⁶, — это узнать, какие повеления даст Его Величество нашему флоту; было бы очень желательно, чтобы он крейсировал у устья Дуная и мешал бы проходу в эту реку через Георгиевский рукав турецких вооруженных судов».

Князь Меншиков со своей стороны отказывался допустить возможность выхода плохого по своему составу турецкого флота в море в столь позднее время года, а также занятие им позиции, как о том носились слухи, у мыса Кальякр (к северо-востоку от Варны) или в Бургасском заливе⁷. Но тем не менее он решился произвести рекогносцировку румелийского берега и в случае отыскания турецкого флота действовать нашими соединенными эскадрами, смотря по обстоятельствам. Выводить флот заблаговременно из Севастополя князь не считал полезным, так как цель нахождения его в море — непременно остановить турок, если бы они имели «невероятное» намерение выйти из Босфора.

Меншиков, признавая зимнее крейсерство бесполезным и разорительным для судов, обещал в то же время во что бы то ни стало воспользоваться последними осенними днями, чтобы нанести туркам возможно более вреда, если с их стороны начнутся военные действия или же если за таковые приказано будет признать дело у Исакчи.

Во всяком случае князь Меншиков признавал, что действия нашего флота должны подчиняться поведению двух морских держав и что с превосходными силами сражаться было бы неосторожно. Немало его смущала также неопределенность нашего политического положения и опасение, чтобы действия на Черном море не помешали ведению мирных переговоров⁸.

Но в то время, как шла эта переписка между главными действующими лицами, Черноморский флот не бездействовал. Лишь только успел он сосредоточиться на Севастопольском рейде после перевозки 13-й дивизии на Кавказ, как решено было в предвидении начала военных действий усилить крейсерство в западной и восточной частях Черного моря.

224