2020-06-29
188
История эта смутная, как сама Смута. В прошлом междуусобицы русских князей привлекли на Русь татар. Татарское иго длилось более двух столетий. Лишь при князе Иване Ш удалось избавиться от татарского ига. И при его внуке, Иване IV, Грозном были присоединены Казанское и Астраханское ханства и укрощен мятеж Новгорода. Россия стала могущественной державой.
Но после смерти Ивана Грозного в 1584 году вступил на престол его сын Федор Иванович, государь миролюбивый и слабый. При нем Россию снова постигли несчастья.
Борис Федорович Годунов, «царедворец хитрый, гордый, корыстолюбивый, сделавшийся родственником царя Феодора Иоанновича, видя его слабость в правлении и, желая какими бы то ни было путями достигнуть венца Мономахова, решился принести кровавую жертву своему чрезмерному честолюбию».[562]
Борис Годунов сначала изгнал в Углич законного наследника, царевича Димитрия, а потом, как считают многие, его убил, жестоко погубил тысячи людей. [563]
Как оказалось, Борис Федорович Годунов, брат жены царевича Федора, татарин по происхождению, был женат на дочери царского любимца Малюты Скуратова вождя опричнины, при Иване Грозном жестоко расправившегося с многими тысячами ни в чем не повинных людей. Жена имела огромное влияние на Бориса Годунова. Так что вполне возможно, что женился бы Борис Годунов на православной доброй женщине, не было бы и Смутного времени.[564]
Жаль, что сослагательное наклонение к истории неприменимо…
Брат жены царя Федора Ирины Годунов после смерти царя в январе 1598 года, а также ухода в монастырь царицы Ирины, хитро притворяясь, что он не хочет быть царем, но «уступая» мольбам духовенства, бояр и всего народа, добился своего в феврале 1598 г.
Первые годы своего правления царь Борис проявил себя вполне достойным правителем - он победил крымского хана, в страшный голод 1600 года раздавал деньги из царской казны. Наконец, голод стал уменьшаться, и в 1603 году голод почти полностью прекратился. Но в это время простой инок Чудова монастыря в Москве Григорий Отрепьев ушел из монастыря и, скитавшись по России, достиг Польши. Здесь Григорий поступил на службу к князю Вишневецкому. Затем он притворился больным, потребовал духовника, которому «открылся» на исповеди, что он сын царя Ивана IY Васильевича, Грозного, а убитый в Угличе был не он. Он же, якобы опасаясь мести Годунова, скрывался до сих пор, и что теперь, при последних минутах своей жизни, просит, чтобы погребли его прилично его званию. Он также вручил духовнику свиток, на котором были описаны подробно все его приключения. [565]
Духовник все передал князю, князь - королю. Король дал Самозванцу войско и значительную сумму денег. Самозванец действовал с успехом: он перешел через Днепр, и в 1604 году вступил на землю русскую,
Ему сдались города: Путивль, Рыльск, Белгород и Чернигов. Войско Бориса, конечно выступило против Самозванца, но многие верили, что Лжедмитрий -это законный государь, а другие в душе были настолько против Бориса, что только поэтому готовы были примкнуть к Самозванцу. Лжедмитрий дошел до Новгорода Северского; но здесь он был разбит воинством князя Трубецкого и Петра Басманова. 21-го января 1605 года произошло кровопролитное сражение, которое в конечном итоге принесло победу русским.
13 апреля 1605 года скончался Борис Федорович Годунов. Москва присягнула сыну его Федору. Воцарилось относительное спокойствие, которое снова нарушила измена Басманова.
Басманов, герой предыдущего сражения, прибыл в Путивль, пал к ногам Самозванца и торжественно назвал его царем русским. Последствия этого предательства были сокрушительны: все войско присоединилось к войску Отрепьева.
Царь Федор был убит вместе с матерью. Народ, разграбив дома Годуновых, присягнул новому царю, который из Тулы прибыл торжественно в Москву. Первый ропот в народе вызвала свадьба Лжедмитрия с Мариной Мнишек, дочерью воеводы Сендомирского, что вызвало недовольство в народе; к тому же, многие узнали в новом царе бывшего инока Чудова монастыря. Самозванец вызвал недовольство своим пренебрежением к русским обычаям, следованию католическим обрядам, привлечением иезуитов, своей любовью к неумеренной пышности, неисполнению постов, праздников, не почитанию святых икон. При начале свадебных торжеств, во время торжественного въезда Марины в Москву случилась сильная буря, это многие приняли за плохой знак. Но когда стало известно, что Польше царь отдает целые области, негодование достигло предела. Свадьба случилась накануне пятницы, 8 мая, накануне дня Святителя Николая, что противоречило нашим обычаям и церковным установлениям.
Недовольство в народе вызывало также то, что пьяные польские вельможи надменно поступали с русскими.
Народное негодование вылилось в желание немедленно изгнать Самозванца. Во главе толпы возмущенного народа стоял Василий Иванович Шуйский. Ворвались во дворец, первым убили изменника Басманова, затем Самозванца. Пощады полякам не было. Правда, Марину отпустили к отцу.[566] Царем был избран Василий Иванович Шуйский. С королем польским Сигизмундом III был заключен мирный договор.
В Москве думали, что наступил конец Смутному времени, но вдруг пронеслась весть о появлении нового Самозванца. Конечно, не последнюю роль во всех этих событиях, связанных с появлением даже сразу нескольких самозванцев, сыграло весьма негативное отношение к Шуйскому. Слухи, что Дмитрий, то есть убитый Самозванец, жив, а вместо него убит другой, и находится в Польше, где, действительно, уже другой обманщик выдавал себя за Дмитрия, распространил князь Шаховской с другими врагами Шуйского.
Шаховской привлек к себе несколько тысяч казаков и вскоре собрал многочисленное войско. Бунт вспыхнул в Украине. Бунтовщики, или вооружившаяся вольница, избрали своим предводителем Ивана Болотникова, беглого слугу князя Телешовского.
Пока усмирялся бунт Болотникова, Лже-Дмитрий второй перешел через границу, сопровождаемый поляками и казаками.
Василий Иванович собирал в Кремле всех служивых людей. Вскоре в палату вступил патриарх Гермоген, заступивший вместо любимца Отрепьева - Игнатия.
«Именем самого Всемогущего Бога, сказал патриарх, пострадавшего для искупления нашего от грехов, и именем Пресвятой Богородицы, благословляю вас, христиане, на труды достоименитые. Идите, братия во Христе, идите смело на врагов наших. Да будет помощником вашим Сам Бог; крест и молитва да сопровождают вас. Знайте, что вас ожидает слава, что потомство благословит вас, а церковь будет молиться о душах Ваших».[567]
Самозванец осел в Тушино, предместье Москвы.
Вся южная Россия признала власть Самозванца, только Троицкая Лавра Преподобного Сергия Радонежского, Коломна, Переславль-Рязанский, Смоленск, Нижний Новгород- Саратов, Казань и города сибирские остались еще верны царю.
Марина Мнишек также признала нового Самозванца своим мужем. Вскоре была осаждена Свято Троицкая Сергиева Лавра. Эта священная обитель привлекла поляков своим богатством. 23-го сентября 1608 года гетман Сапега и Лисовский, во главе войска из 50000 поляков, осадили монастырь. Осажденные сделали подкоп и в темные ночи нападали на окопы поляков. Полтора года длилась осада Лавры.
В это время король польский предложил своего сына в русские цари.
Но оказалось, что Сигизмунд только обманывал русских, реальная цель была полностью завладеть русским государством и присоединить его к Польше.
В 1610 году к королю польскому из Москвы отправилось посольство с просьбой прислать царевича Владислава на Московское царство при условии, что он примет православие, а поляки прекратят осаду Смоленска, однако, поляки на это не соглашались. В состав посольства входил митрополит Ростовский и Ярославский Филарет Романов, князь Василий Голицын, князь Даниил Межетский, духовные и мирские лица. В посольство входил также Троицкий келарь Авраамий Палицын. [568]
Тем временем гетман Жолкевский вошел в Москву якобы для защиты столицы от Самозванца.
Поляки Жолкевского нанесли Москве бесчисленные бедствия.
Они оскверняли святые храмы, разоряли казну царскую и имущество частных людей. Бояре просили себе царем Владислава[569]
Освобождение Москвы
12 января 1612 года была снята безуспешная осада Троице-Сергиевой лавры, польские войска отошли.
17 июля 1612 года. Василий Шуйский был свергнут с престола, власть перешла к боярской комиссии из семи человек — семибоярщине. Был также заключен договор с Польшей о призвании на русский престол королевича Владислава, сына короля Сигизмунда III. По условиям договора польские войска вошли в Москву 27 августа. Москва присягнула королевичу Владиславу.[570]
В состав семибоярщины, увы, но входил Федор Никитич Захарьин (затем он стал Филаретом Романовым). К сожалению, не без его участия поляки вошли в столицу.
Из Сергиевой Лавры, оплота борьбы с поляками, по всей России рассылались грамоты о необходимости изгнания захватчиков. Такая грамота прислана была в Нижний Новгород в октябре 1611 года. Воевода Алябьев созвал к себе на воеводский двор самых влиятельных жителей города. На собрание пришел Печерского монастыря архимандрит Феодор, протопоп соборный Савва, попы, дьяконы, дворяне, дети боярские и старосты посадские, в числе которых был Кузьма Минин (как указал протоиерей Александр Соколов, Кузьма Захарьевич Минин-Сухорук – это другой человек, однофамилец спасителя Отечества). Был он соледобытчиком из города Балахны, а не говядарем—торговцем скотом.[571]
Кузьма Захарьевич сказал тогда такое слово: «Вот прислана грамота из Троице-Сергиева монастыря; прикажите прочитать ее в церкви народу. А там что Бог даст. Мне было видение: явился Святой Сергий и сказал: «разбуди спящих».[572]
На другой день собрались люди у Святого Спаса. Отслужили обедню. Протопоп Савва прочел грамоту архимандрита Дионисия. Затем выступил Кузьма Минин и сказал:
«Горе и нам, и женам, и детям нашим. Еретики разорили достославный богохранимый град Москву, и предали всяческому поруганию чад ее». Он призвал собрать ополчение, которое возглавить предложили князю Дмитрию Михайловичу Пожарскому, известному своей непримиримой ненавистью к врагам.
К нему приехали печерский архимандрит Феодосий и дворянин Ждан Болтин, а с ними несколько посадских.
Князь Пожарскій ответил: «Я рад за православную веру пострадать до смерти, а вы изберите из посадских людей такого человека, чтоб ему в мочь и за обычай было со мною быть у нашего великого дела - ведал бы он казну на жалованье ратным людям».[573]
И предложил Кузьму Минина на эту роль. Известно, что ополчение двинулось к Москве и освободило ее 4 ноября (н.с.) 1612 года.
Интересно, что во время сдачи осажденного польского гарнизона, которая происходила 27 октября (ст.с.) 1612 года, князь Пожарский принимал шедших из Кремля вместе с поляками и русских бояр, среди которых были Федор Мстиславский, Иван Романов, его племянник Михаил (будущий царь) с матушкой- инокиней Марфой и др.[574]
Конечно, с позиций современных нам представляется это предательством со стороны первых Романовых. Однако, достоверно известно, что даже и великий патриот своей Родины князь Пожарский присягнул царевичу Владиславу[575]
Возможно, были на то причины. Поэтому время и называлось смутным, что разобраться, где истинный царь, а где - ложный было совсем непросто. Интернета и СМИ не было…
Помимо польских войск, существовало две силы в русском обществе - казачество и ополченство. При этом казаки воевали как на стороне поляков, так и на стороне ополченцев, периодически меняя противника. Так, перед самым штурмом Кремля князь Д.М. Пожарский узнал, что казаки Трубецкого и Заруцкого успели присягнуть новому самозванцу Исидору, очередному Лжедмитрию.[576] Однако, с казачеством приходилось считаться, оно было реальной силой. В феврале 1613 года Земским собором был избран на царство 15-летний Михаил Федорович Романов.
Видимо, поэтому и состоялось избрание Земским собором царем Михаила Романова, так как в силу его слабости реальные силы надеялись действовать самостоятельно за его спиной.
На Земском соборе, когда был избран царем Михаил Романов, не присутствовало ни одного вдохновителя борьбы с поляками, практически не было архиереев, а помазывал его на царство местоблюститель. Вероятно, непросто было отбиться от иноземных претендентов, поэтому и избрали пусть и 15-летнего Михаила, но все патриотические силы его поддержали по принципу «хотя бы русский», хоть и никак себя не проявивший.
Спасители Отечества Минин и Пожарский (прямой потомок Рюрика)[577] в новой реальности остались на второстепенных ролях, хотя Кузьме Минину было пожаловано дворянство. Но русские земли на многие десятилетия остались под польской короной, а православие попрано и притесняемо.
И положение это длилось, пока в него не вмешался Патриарх Никон (в миру Никита Минов, а может быть, Минин?).
Мы не знаем и скорее всего, никогда не узнаем, как действительно «попал в плен к полякам» Филарет Романов и что он делал в Польше 7 лет, а вернулся, чтобы участвовать в возведении на царский трон своего сына. Романовская пропаганда постаралась внести достаточно много неясности в этот вопрос.
Но вся Южная Русь от Смоленска осталась занята поляками.
Положение в Украине
Смутное время фактически закончилось изгнанием поляков из Москвы. Но драматические последующие события коренным образом повлияли на судьбу православия в России. Подробный рассказ о событиях, связанных с борьбой малороссийского народа за независимость, оставил историк Николай Костомаров. Однако, Костомаров, как и все историки, при описании этих событий опираются на сочинение очевидца, современника событий «Летопись самовидца».
«Летопись принадлежит к числу литературных южнорусских памятников ХУІІ века, столь славного в истории Малороссии. To был бурный, тревожный, но и блестящий век, когда все живые общественные силы южнорусского народа, призванные к решительной борьбе за самое его существование, достигли высшего напряжения и, наконец, произвели тот грандиозный политический и общественный взрыв, память о котором связана с именем Богдана Хмельницкого».[578]
Летопись написана несколько странным языком, в ней много как русских, так и украинских слов. Такая народная речь, которая и сегодня бытует в смежных с Россией областях Украины, простая и доходчивая, без начетнических нравоучений, делает Летопись живым и эмоциональным свидетельством эпохи. Другой странностью летописи является порицание автором Хмельницкого, когда он перечит польскому королю. Однако при всем при том автор старается излагать события беспристрастно.
Известно, чтобы лишить государство своего оплота - православной веры, 9 октября 1596 года в Польше была провозглашена уния. Это исходная точка борьбы.
Как пишет православный историк митрополит Макарий (Булгаков), польское правительство смотрело на религиозную унию как на лучшее средство укрепления политического союза двух главных народов, входящих в состав тогдашней Польши - поляков и русских (так именовали украинцев в то время) и отторжения русских от Москвы (в то время Киевская митрополия подчинялась Константинопольскому Патриархату).[579]
Введение унии Польшей в 1596 году сильно осложнило жизнь Украины, глубоко православной державы.
Тяжким было польское иго. Православные храмы захватывались, некогда вольный народ фактически попал в рабство к польским панам. «Духовенство латинское разъезжало в повозках, в которые впрягали до двадцати и более православных христиан».[580] Когда гетман Остраница восстал против поляков, то он был изменнически схвачен вместе с товарищами и отправлен в Варшаву. «Одни из них были здесь колесованы, другим переломали руки и ноги, третьи, пробитые спицами насквозь, подняты на сваи. На место казни явились жены пленников с грудными детьми и наполнили площадь воплями. Жен перерезали всех до одной, а детей, ползавших около окровавленных матерей, жгли перед глазами отцов на железных решетках».[581]
Православных заставляли отрекаться от веры, отнимали церкви и монастыри, унижали, лишали имущества. Страдания православных в начале XVII века на захваченной поляками территории напоминают собою мученичество первых веков христианства.
Уже при православном митрополите Петре Могиле из Польши отдельные приходы и монастыри стали искать убежища в России.
«Многие паны, ленясь управлять имениями сами, отдавали их в аренду жидам, а вместе с имениями отдавали в аренду самих крестьян и самые их церкви, и жиды издевались над несчастными хлопами и их верою, как хотели; ключи от церквей держали у себя и брали с православных пошлины за всякое богослужение и требоисправление, -за крещение, за венчание, за погребение и проч.»[582]
Не раз казаки восставали против своих поработителей (в 20-х годах XVII века - восстание под предводительством атамана Тараса, затем - гетмана Остраницы). На каждый сейм направляли казаки свои жалобы, которые оставались без внимания. Восстания жестоко подавлялись, а притеснения ужесточались.
Сотник чигиринского полка Богдан Хмельницкий, семью которого жестоко избили и отобрали имущество, доведенный до отчаяния, задумал выступить против ляхов. Но сначала он поехал в Варшаву и выпросил у короля Владислава грамоту на владение своим хутором. Вернувшись, Хмельницкий обнаружил, что жалоба не только не была уважена, но в наказание Хмельницкому поляки забили до смерти его десятилетнего сына. В ответ на это Хмельницкий отправился к митрополиту киевскому и получил его благословение на борьбу против ляхов. Не просто было Хмельницкому убедить казаков, что не против короля Владислава они восстают, который при своей коронации подтвердил казацкие права и вольности, но против гонений польских панов на православную веру (необходимо заметить, что не только король Владислав, но и короли, правящие и до, и после него, никогда не скупились на обещания, но выполняли их в редких случаях). За Хмельницким пошли сначала всего 300 казаков, но после того, как казаки узнавали о благословении митрополита, то они стали стекаться со всех мест к Хмельницкому. Так как попытки привлечь на свою сторону московского царя успехом не увенчались, то Богдан попросил поддержки у крымского хана Ислам-Гирея. В марте 1648 года татарская орда и казаки, возглавляемые Хмельницким, выдвинулись против поляков.
Первый бой у урочища Желтые воды выиграло войско Хмельницкого. После этих первых побед Богдан Хмельницкий остановился в Белой Церкви и стал рассылать грамоты, в том числе и московскому царю Алексею Михайловичу. Крестьяне присоединялись к казакам, жгли имения, разрушали костелы. Освободительное движение охватило всю территорию Польши. Польский сейм предложил казакам мир, но было уже поздно. Казаки вошли в польские города, опустошая их. Новый король Ян Казимир (Владислав к этому времени скончался) приказал Хмельницкому прекратить смуту и подтвердил права казаков. Хмельницкий бежал с территории Украины. В декабре 1648 года в Киеве проездом в Москву за милостынею приехал Иерусалимский патриарх Паисий. Хмельницкий поспешил в Киев, где Паисий торжественно приветствовал его, причем, весь народ вышел чествовать Богдана как освободителя. Хмельницкого стали именовать гетманом, к нему снова стало подтягиваться войско. Пожаловали к Хмельницкому и послы от короля польского и торжественно вручили ему булаву и знамя, объявили гетманом. Однако время переговоров прошло, и Хмельницкий объявил послам: «Я исторгну русский народ из польской неволи» (заметим, что гетман не делал разницы между русским и украинским народом, и единственно возможным его условием было отсутствие на всех захваченных русских землях унии, с гарантиями для казаков). Гетман понимал, что таких условий польские власти не примут, и стал готовиться к войне.
Громадную роль в отстаивании Украиной православия сыграл Петр Могила. Он прибыл в Киево-Печерскую Лавру в 1625 году, с твердым желанием поступить в число братии. Воеводич земель Молдавских Петр Могила был известен своими заслугами на польской военной службе, своим образованием- самым полным и лучшим в те времена; но что всего важнее, как показали последствия, знаменитый особенною, удивительной ревностью по святой вере православной.
Он не мог без огорчения сносить, как ученые иезуиты и униаты наводняли все своими полемическими сочинениями, и соблазняли православных, не имевших у себя образованных пастырей, которые способны были бы отразить такие нападения. [583]
Когда Петр Могила умер (1647 год), то в Киеве состоялись выборы нового митрополита. Им стал Сильвестр (Косов). Король польский утвердил нового митрополита своей грамотой, а Патриарх Цареградский облек его званием экзарха Константинопольского. Митрополит Сильвестр вел себя гибко и весьма лояльно по отношению к польским властям. Безусловно, это противоречивая историческая личность, сложно было Патриарху Никону вести с ним переговоры, первоначально митрополит Сильвестр не поддержал присоединение Украины к России, только значительная денежная поддержка со стороны русского царя изменила его отношение.
Единственной же реальной силой, способной защитить православную веру на территориях, захваченных Польшей, стали запорожские казаки.
Еще в 1648 году завязалась жестокая борьба Запорожцев с Поляками.
Как пишет самовидец:
«Початок и причина войны Хмельницкого есть едино от ляхов на православие гонение и казакам отягощение; тогда бо оным не хотячи, чого не звикли были, панщини робити, на службу замковую обернено, которыхъ листами и в городе до хандоження коней старостове держали, в дворах грубу то есть печи палити, псов хандожити, двор заметаты и до инших незносных дел приставляли».[584]
Самовидец считает причиной начала войны гонение на православие и «утеснения» гордым казакам, которых шляхтичи унижали.
В это время польские власти стали назначать казачьих гетманов и полковников от Короны. Эти ненавистные для вольных казаков люди обращались с казаками, как со своими холопами.
В апреле 1649 года Богдан Хмельницкий снова отправил послов к царю Алексею Михайловичу с прошением о покровительстве и защите малороссийскому народу и предлагал вступить в подданство России со всею Украиною. Царь ответил: «у нас с Польшей учинено вечное доконанье» (мир), нарушить который невозможно. Не ожидая другого ответа от московского царя, Хмельницкий вместе с ханом крымским вышел из Чигирина и вблизи города Збража встретил сильное польское войско, возглавляемое самим королем польским, и нанес ему сокрушительное поражение. Король был вынужден заключить на выгодных для казаков условиях договор, называемый Зборовским, согласно которому уния уничтожалась. Этот договор должен был быть утвержден сеймом 22 ноября 1949 года, который продолжался 6 недель и утвердил договор лишь частично. Половинчатый договор не удовлетворял казаков в основном потому, что уния не была уничтожена; поэтому митрополит Косов, возвратясь с заседания сейма, стал самостоятельно отбирать у униатов ранее захваченные православные храмы. Возобновились переговоры с Алексеем Михайловичем, которые в общей сложности тянулись шесть лет, и всякий раз послы Хмельницкого возвращались от Московского царя с неопределенными ответами.
В 1652 году Хмельницкий возобновил свое ходатайство перед царем Алексеем Михайловичем о принятии Малороссии в подданство России и, между прочим, извещал, что если православный царь снова откажет Малороссии в ее просьбе, то она признает над собою власть турецкого султана, но никак уже не останется под властью польского сейма.
В ответ на угрозы гетмана Богдана Хмельницкого поддаться турецкому султану, если государь не примет Запорожское войско в свое подданство, царь Алексей Михайлович направил Хмельницкому со стольником Ф. Лодыжинским грамоту, в которой сообщалось, что государь московский, «чтобы христианская вера в вас не пресеклась, но паче преисполнялась… изволили вас принять под нашу царского величества высокую руку яко да не будете врагом Креста Христова в притчю и в поношение… А ратные наши люди по нашему царского величества указу збираютца и ко ополчение строятца». Это первое официальное уведомление московского правительства о намерении оказать военную помощь запорожским казакам[585].
5 декабря 1653 года после неудачного осеннего похода поляков заключен мир Польши с Украиной на условиях, выгодных для казаков и фактически подтверждающих условия Зборовского договора. Но это уже не могло остановить вступления России в войну с Польшей.
12 мая 1653 г. посланцы гетмана Бурляй и Мужиловский в официальном обращении к главе Оружейного приказа Г.Г. Пушкину просили разрешить передать Чигиринской церкви сосуды церковные и ризы, титуловали Патриарха Никона великим государем. Ответная грамота Патриарха Никона Богдану Хмельницкому, отправленная с царским посланником Матвеевым, в которой он сообщал: «…писания убо вашего усердия, яже к нашему пастырству с Кондратом Бурляем и Силуяном Можиловским посланными от вас, восприяхом и прочтохом, и благочестивому государю нашему царю и великому князю Алексею Михайловичу, по вашему челобитью, возвещахом. Он же… посланников ваших своею царскою превеликою милостию пожаловал, и указал к вам послати своего царскаго величества вернаго посланника, Артемона Сергеевича Матвеева… и вам бы его словесем, кроме всякаго сомнения, веру яти наше же пастырство о вашем благом хотении ко пресветлому великому государю нашему, его царскому величеству ходатайствовати и паки не престанет. Посланником же вашим нашего святительства тщание о добром вашем желании все известно».
Вслед за этой грамотой гетман получил и царскую грамоту от 22 июня. Таким образом, принятие Малороссии в подданство и неизбежная вследствие этого война с Польшей были предрешены задолго до возвращения из Польши князя Бориса Александровича Репнина, посланного весной 1653 г. к королю Яну Казимиру с решительными предложениями помириться с казаками, не принуждать к унии православное население, подвластное короне, и казнить смертью польских чиновников, виновных «в прописке» царского титула.
От этого посольства, видимо, и не ожидали успеха, поскольку еще до отъезда Репнина начались деятельные приготовления к войне.[586]
В России в это же время жаждали возвращения своих «отеческих вотчин», земель от Смоленска до Юга. Попытки царя Михаила Федоровича и отца его возвратить Московскому государству наши земли, отнятые у нас поляками во времена Смуты, были неудачны.
В начале 1653 г. стало окончательно ясно, что крымский хан дал слово польскому королю «Украину в конец разорить или полякам покорить», с тем, чтобы потом «татары да поляки на Великоросское государство повстали б для отыскания им, татарам, Астраханского царства». Это заставило гетмана Богдана Хмельницкого возобновить домогательства о принятии Малороссии в подданство Московского государства с новой силой [587].
23 апреля 1653 года послы гетмана Богдана Хмельницкого Кондрат Бурляй и Силуян Мужиловский были у Патриарха Никона «у благословения», вручили ему челобитную с просьбой ходатайствовать перед государем о скорейшем решении вопроса о предоставлении военной помощи, чтобы он «совету и помощи дать изволил и не попускал веры нашей православной и церквей восточных поругание». Послов встретил почетный караул из пятидесяти стрельцов и тридцати патриарших подьячих; Патриарх благословил послов образами. Накануне они были на приеме у царя, но их прошение о помощи запорожским казакам против Польши не имело успеха: московские власти ждали результатов посольства в Варшаву Б.А. Репнина, который должен был договориться о мирном разрешении конфликта, возникшего с нарушением поляками в марте условий Зборовского договора и вторжением их на территорию Украины.
В ответ на обращения Богдана Хмельницкого Царь затеял вялые переговоры с Польшей, призывая ее уничтожить унию и выполнить Зборовский договор. Между тем Хмельницкий направил грамоты Патриарху Никону (9 и 12 августа 1653 года), умоляя его быть ходатаем пред царем о присоединении единоверных к единоверным. Царь же снова тянул время, отвечая казакам, что ждет известий от своих послов. Так бы продолжалось и дальше, но благодаря энергичному вмешательству Патриарха Никона, уже 1 октября того же года (1653) царь собрал в Грановитой палате Собор из духовных и светских лиц и предложил ему на обсуждение положение дел России с казаками и Польшею. На предложение царя последовал единодушный ответ духовных и земских чинов: «Для православные христианские веры и святых Божиих церквей, гетмана со всем войском принять в подданство России»[588]
И тогда в Малороссию было отправлено большое посольство, чтобы привести всех жителей Малороссии к присяге на подданство православному царю. 5 (18) октября, после молебна в большом Успенском соборе, приняв благословение от Патриарха, послы отправились в свой путь. 8-го (21) января 1654 года, в Чигирине совершилось соединение Малороссии с государством московским. Богдан Хмельницкий в своей речи в Чигирине отметил, что Украине необходимо было сделать выбор между турецким султаном, крымским ханом, королем польским и православным московским царем.
Вот так смысл речи гетмана хорошо передал поэт Н. Коржавин:
«Поляки и турки застлали пути,
И нет ни числа им, ни меры.
И если уж волю никак не спасти,
Спасем православную веру».
Полное воссоединение, включая воссоединение Церквей, затянулось до 1667 года. Возможно, воссоединение Церквей и не состоялось бы, так как непросто было украинской митрополии выйти из подчинения Константинопольского Патриархата, если бы не громадный авторитет Патриарха Никона.
Малороссияне с великой любовью относились к Святейшему, что показывает, например, многочисленные письма к нему, особенно после его низвержения, в Ферапонтов монастырь. Известен такой пример: игумен Иоиль Турцевич был приглашен в 1654 году в Иверский монастырь, но по дороге заболел. Иоиль просил перенести по крайней мере, тело его туда, куда стремилась любовь его, а именно в Иверский монастырь, построенный патриархом Никоном, так как «послушание мое к пастырю и по смерти сохраню».[589]
Поляки не смирились с потерей Украины, - война России с Польшею была неизбежна.
Роль Патриарха Никона в период, когда страшные беды, порожденные Смутным временем 1598-1613 гг., должен был преодолеть вступивший на русский престол шестнадцатилетний царь Алексей Михайлович, трудно переоценить, поскольку мягкий и слабовольный царь вряд ли справился бы со столь сложной задачей, если бы Господь не послал ему обладавшего обширным, поистине государственным умом соратника, – Патриарха Никона. Разоренная Смутой почти до основания, Россия именно в этот период стала одной из ведущих держав мира - она стала богаче, чем до разрухи, укрепилось благочестие, это был один из периодов в российской истории, когда быть русским означало быть православным. И во всем, что содействовало национальному возрождению, Патриарх Никон играл громадную, если не решающую роль. Особенно велика она была в деле укрепления российской государственности, в том числе в деле восстановления православия в Украине. Богдан Хмельницкий понял, что Патриарх Никон обладает огромным влиянием и может оказать действенную помощь.
23 апреля 1654 года Патриарх Никон служил с властями Литургию в Успенском соборе. В связи с началом похода против Польши собор был наполнен ратными людьми, на молебне Патриарх поименно перечислил всех воинских начальников. По совершении молебствия Патриарх Никон приблизился вместе с государем к чудотворной Владимирской иконе Богоматери, прочитал здесь молитвы на рать идущим и, приняв из рук государя воеводский наказ, положил его в киот иконы на пелену, а потом передал его воеводам с напутственным словом. Передавая воеводский наказ, Святейший Патриарх сказал: «Идите радостно и дерзостно за святые Божие церкви, за благочестивого государя и за всех православных христиан и исполняйте государево повеление безо всякого преткновения. Если же не сотворите по сему государеву наказу, убоитесь и не станете радеть о государевом деле, то восприимете Ананиин и Сапфирин суд».[590]. Здесь же, в соборе, после молебна отъезжающие были «на отпуске у государя у руки».
Еще 23 октября 1653 года, после молебна в большом Успенском соборе, царь торжественно объявил всему народу, что, «прося у Бога милости и заступления у всех святых, идет на недруга своего, короля польского, мстить многие неправоты его». Для царя весомым аргументом явилось еще и то, что его в Польше «бесчестили», не так писали титул и т.д.[591]
Святейший Никон благословил государя на защиту православной Церкви, страждущей в Украине от насилия ляхов. С того дня в наших войсках начались приготовления к походу и продолжались до следующей весны.
23 октября 1654 года обнародовано решение о начале войны с Польшей. В Успенском соборе в присутствии Патриарха Никона и всего освященного Собора после молебна думный дьяк Алмаз Иванов объявил решение государя идти против польского короля «за его многие неправды», а на государевой службе быть всем «без мест». Думный дьяк Семен Заборовский здесь же в соборе зачитал царский указ об объявлении войны: «Мы, великий государь и великий князь… положа упование на Всемогущего Бога, и на Его Матерь, Пресвятую Богородицу, и на Московских чудотворцев Петра, Алексея, Иону и Филиппа и всех святых, и советовав с отцом своим и богомольцем, великим государем, святейшим Никоном, Патриархом Московским и всея Русии… приговорить изволили мы идти против недруга своего Польского и Литовского короля…»[592]
Из Москвы в Брянск выступило в поход войско, а шли через Кремль, под переходами, которые Патриарх велел выстроить в Кремле от своих палат через узкую улицу. На этой галерее стояли царь Алексей Михайлович и Патриарх Никон, а войска проходили под этим переходом; государь напоминал боярам и воеводам о верной службе, а Патриарх окроплял проходивших святой водой.
В Духов день в поход на Польшу из Москвы выступили новые полки. В Успенском соборе «были у государя на отпуске у руки боярин и воеводы, князь Никита Иванович Одоевский да стольник и воеводы, Петр Васильевич Шереметев со товарищи».[593]
Из собора была отпущена в поход в Вязьму чудотворная икона Пресвятой Богородицы Иверская, принесенная в Москву из Царьграда, от патриарха Цареградского Парфения. Икону провожали от Успенского собора до Донского монастыря с крестным ходом царь Алексей Михайлович и Патриарх Никон со всем освященным собором. 16 мая 1654 г. царь отпускал своих бояр и воевод «наперед своего походу» в Вязьму. [594]
18 мая 1654 года состоялся отъезд царя Алексея Михайловича на войну с Польшей. С утра войска собрались на поле под Девичьем монастырем, а отсюда «с 3-го часа дня» шли «Москвою через дворец сотнями; а на дворце в Столовой избе в то время был и голов и ратных всяких чинов людей из Столовые из окна святою водою кропил Святейший Никон Патриарх.[595]
За этот день прошло только 17 сотен, остальные 67 сотен ночевали на Девичьем поле. Чиновные люди, которые были за государем, также ехали через дворец. Царь вышел в поход «часа за три до вечера» из Успенского собора. Царь остановился станом на Воробьевых горах и вышел отсюда 21 мая в Вязьму. Попечение о своей семье государь возложил на Патриарха Никона, а управление делами в столице — на бояр, которым указал писать к себе: «боярин князь Пронский со товарищи»; у царевен был оставлен окольничий Никифор Сергеевич Собакин.[596]
С началом войны с Польшей Патриарх Никон рассылал по городам и монастырям грамоты и «каноны печатные» с предписанием молить Бога, чтобы Он «святую Апостольскую церковь от иноязычных и поганых еретиков освободил и совокупил воедино, так же и повсюду христианский народ собрал воедино… и возвысил бы державу церкви».
Известна Богомольная грамота 1654 г. Ионы митрополита Ростовского в Кириллов монастырь о соединении церквей и о победе над супостатами и еретиками[597]
Фактически, как и прежде, все решалось Патриархом Никоном. Он вел переписку с царем, оказывал содействие в снабжении армии, давал советы и благословения. Он посылал царю «хлебные запасы», подводы «со властей и с монастырей», а также лошадей, бердыши, топоры. По указу Патриарха из Иверского монастыря было отправлено в польский поход более 500 вольных казаков, бывших в Польше «без выходу» четыре года и получивших жалованье и ружье из патриаршей келейной казны. Всякий раз, когда от царя поступало известие о покорении какого-либо города или о поражении неприятельского войска, Патриарх Никон служил в Успенском соборе благодарственный молебен Богу за помощь и победу и молился за царя.
Как свидетельствует Павел Алеппский, «теперь ни одно дело, важное или незначительное, не делается иначе, как с его совета и по докладу ему министрами каждое утро». Во все время отсутствия царя Патриарха Никона ежедневно посещал патриарх Макарий, они беседовали, затем Святейший принимал бояр. «Благодаря своему проницательному, острому уму и знаниям, Патриарх Никон искусен во всех отраслях дел духовных, государственных и мирских», — писал Павел Алеппский. [598]
По окончании приема Патриарх Никон совершал богослужение, никогда не пропуская службы в церкви и в большую часть дней служил Божественную Литургию.
Посол за послом спешили от царя к Никону с известием о взятии городов. Между тем Патриарх Никон, заботясь не только о внутреннем благосостоянии государства, но и о продовольствии войск, бывших с царем в походе, сам распоряжался своевременно доставкою к ним хлеба и ружейных запасов.
Многие города сдавались добровольно, без боя: Дорогобуж, Невель, Белая, Полоцк, Велиж, Гомель, Могилев, Усвят, Шклов, Дубровка. Другие были взяты московскими воеводами после небольшого сопротивления. И повсюду, по городам и селам освобожденного края, первым делом новой власти было принятие присяги от жителей и затем восстановление и укрепление православия.[599]
Имея обеспеченные тылы, царь 16 августа сделал приступ к Смоленску, который считался воротами для вступления во все владения Польши и 23 сентября 1654 года Смоленск был взят.
«Царь вступил в Смоленск и приказал обратить в православные церкви костелы, которые были обращены поляками из церквей. Алексей Михайлович очень был доволен казаками, которые показали свое искусство и храбрость под Смоленском и, в знак уважения, приглашал к столу старшин, угощал простых казаков и раздавал им золотые медали. После того царь уехал в столицу, а московские и казацкие войска продолжали брать города и замки».[600]
15 сентября 1654 г., царь Алексей Михайлович в благодарность за то, что жители Могилева покорились ему добровольно, пожаловал им свою грамоту, в которой, удовлетворяя их просьбу, назначил епископом могилевским Святейшего Патриарха Никона. [601]
Киев признавал Никона своим патриархом. В мае 1654 г., отправляя посольство в Москву, чтобы получить утверждение своих городских прав от государя, они писали и к Никону, просили его ходатайства и называли его святейшим патриархом не только Всея Великой, но и Малыя Pуси. И случилось так, что, за отсутствием царя Алексея Михайловича, все документы по просьбам киевлян утвердил «великий государь, святейший патриарх» Никон.
Гетман Хмельницкий со всем запорожским войском также признавал Никона своим патриархом, своим великим святителем, своим «зверхнейшим» пастырем. [602]
Не все казаки обрадовались присоединению к государству московскому. Возникла сильная оппозиция, перешедшая на сторону поляков. Это были Сиркошевой атаман, Вогун и многие другие. Понятно, что польское правительство использовало это предательство, оказывая перешедшим на его сторону невиданные милости и привлекая тем самым других, что серьезно отдалило победу. [603]
«Никон торжествовал с народом в храме Божьем победы царя молитвами к Царю царей, своею силою веселящему царей, и своим спасением радующему их в самые дни брани».[604]
По всем церквам России рассылались грамоты и с известием о победах православного царя, на необъятном пространстве нашего отечества возносились благодарственные молебны Спасителю и Царице Небесной. В то же время Хмельницкий с царским воеводою Бутурлиным взял Волынь и Галицию и дошел до самого Люблина. Изгнанный из королевства Ян Казимир вступил в переговоры с российским царем, уполномоченные с обеих сторон заключили в Вильне 24 октября 1655 года мирный договор, блистательный для России. Победоносный царь прибыл в Вязьму. Сюда же, по его желанию, отправился с царевичем и Патриарх. Здесь Царь искренне возблагодарил «друга своего и истинного Святителя, спасавшего Отечество и Церковь». Государь принял титул «самодержца Великия и Малые и Белые России». Впоследствии, на суде царь приписал Патриарху Никону самовольное присвоение этого титула.
Как писал русский поэт: «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь…» [605]
