Характерные особенности поэтических приемов

1)  Четкая, «прозрачная» композиция стихотворения.

2) Повторы. Отталкиваясь от кумулятивной сказки, где один эпизод тянет за собой другой и присоединяется к предыдущему, Маршак придал известному приему больше движения и действия. К примеру, своеобразным «теремком», постоянным местом обитания в «Сказке о

глупом мышонке» служит мышиная норка, куда по требованию маленького мышонка приходят одна за другой все новые и новые няньки. В отличие от привычной ситуации кумулятивной сказки, няньки в «теремке» не задерживались, но волей постоянно недовольного ими мышонка стреми-

тельно исчезали. Их исчезновения сопровождались всегда одними и теми же действиями мамы, погоней за очередной нянькой и одним и тем же поэтическим текстом: «Побежала мышка-мать, /Стала утку в няньки звать <…> Побежала мышка-мать, /Стала жабу в няньки звать…» и одинаковы-

ми ответами мышонка «Нет, твой голос не хорош...».

В стихотворении «Багаж» в основе с историей «дамы» лежит перечисление семи предметов, они легко запоминаются. Но их передвижение и пропажа маленькой собачонки все время приводят в движение сюжет и позволяют познакомиться, по ходу, с действиями, голосами разных людей и хорошо узнать характер самой «дамы». И опять мы легко угадываем прием Маршака: ведь основное место в стихотворении составляют повторы:

Дама сдавала в багаж

Диван,

Чемодан,

Саквояж,

Картину,

Корзину,

Картонку

И маленькую собачонку.

В стихотворении дети узнают,как принимается багаж, как его везут, какие случаются происшествия

в дороге. Забавная история, похожая на анекдот, приобретает приключенческий и, вместе с тем, познавательный характер.

3). Маршак нашел ритм, соответствующий теме, который передает движение поезда, парохода, самолета.

В большом стихотворении «Почта» поэт вовлекает детей в огромное путешествие: отправленное из Ленинграда письмо следует за своим адресатом, который постоянно переезжает из одной страны в другую и попадает то в Берлин, то в Лондон, а то еще в Бразилию…

Стихотворение ритмически построено так, что мы словно слышим перестук колес: «Пакéты по пóлкам /Разлóжены с тóлком, /В дорóге разбóрка идéт, /И двá почтальóна/ На лáвке вагóна

/Качáются нóчь напролéт».

 Мы ощущаем быструю, необычайно подвижную жизнь английского почтальона: «По Бобкин-стрит, по Бобкин-стрит /Шагает быстро мистер Смит / В почтовой синей кепке, / А сам он вроде щепки». Какой контраст с этим почтальоном составляет почтальон бразильский: он двигается совсем в другом ритме, возникает ощущение совсем иного, наполненного жарой пространства: «Под пальмами Бразилии, /От зноя утомлен, / Шагает дон Базилио, / Бразильский почтальон…».

4). Так же, как Чуковский, Маршак был сторонником энергичного стиха, в котором главное значение приобретал глагол, делающий стих упругим и сильным.

Эта необычайная сила, заложенная в глаголе, полнее всего проявилась в стихотворении «Пожар». В нем все построено на противоборстве: с одной стороны несущая в себе гибель сила стихии и, с другой,вступающая с ней в борьбу сила и воля человека. Стихотворение построено на увлекательном, стремительно развивающемся, эмоционально напряженном сюжете о романтике и героизме свободного труда на благо людей.

Возникает,захватывая воображение, картина, которую Маршак создает с помощью

одних лишь глаголов:

Приоткрыла дверцу Лена –

Соскочил огонь с полена,

Перед печкой выжег пол,

Влез по скатерти на стол,

Побежал по стульям с треском,

Вверх пополз по занавескам,

Стены дымом заволок,

Лижет пол и потолок.

Для этого бушующего пламени Маршак находит удивительное образное сравнение: возникает сопоставление огня с коварным, хитрым и ловким зверем – лисицей, готовой на всякие уловки, чтобы умилостивить беспощадного пожарного Кузьму.

Маршак помнил о том, что его читатель – ребенок, и поэтому, кроме истории борьбы Кузьмы с пожаром, он вводит в сюжет и существо, близ-кое ребенку – спасенную кошку, которая должна утешить плачущую навзрыд девочку.

5) Игра словом, основанная на приемах «считалок», «дразнилок».

Примером тому может служить стихотворение «Мяч»

(Мой / Веселый / Звонкий / Мяч, / Ты куда / Помчался /Вскачь?»), которое одновременно и «считалка» (конец считалки: Лопнул, /Хлопнул – / Вот и все!»), и игра (Ты / Пятнадцать /Раз / Подряд / Прыгал /В угол / И назад), и веселый рассказ о любимой игрушке.

6) Нонсенс (высказывание, лишенное смысла, бессмыслица), шутка.

 Чтобы сказать об удивительном, неизвестном еще чуде водопровода, Маршак в стихотворении «Вчера и сегодня» прибегает к этому приему:

Речка спятила с ума –

По домам пошла сама.

Стихотворение «Усатый-полосатый» построено на шутках и нонсенсах. О происшествиях котенком,

который шалил, никак не хотел спать так, как спят дети, а все делал по-котячьи. А вот и шуточный вопрос: почему у «дочки» «… мохнатые лапы, а усы – как у папы?»

7) Построение сюжета на загадках.

Маленькая пьеска, где проза перемежается стихами, – «Усатый-полосатый» -по-строена так же на загадках. «Жила-была девочка. Как ее звали? <...> Сколько ей было лет? <....>Кто у нее был?»

8) Перевертыши, словесные игры, юмор и детская сатира.

Стихотворение «Вот какой рассеянный».

Ходили слухи, что прототипом служил известный ученый И.А. Каблуков, и на полях чернового наброска у Маршака были строчки:

В Ленинграде проживает

Иван Каблуков.

Сам себя он называет

Каблук Иванов.

Впрочем, друзья поэта, зная его необычайную рассеянность, считали,что частично прототипом стихотворения служил он сам.

Ни в одном стихотворении Маршака не было такого количества перевертышей, у героя абсолютно все наоборот:

Вместо шапки на ходу

Он надел сковороду.

Вместо валенок на пятки

Натянул себе перчатки.

Он отправился в буфет

Покупать себе билет.

А потом помчался в кассу

Покупать бутылку квасу.

Рассеянность чудака проявляется не только в его действиях, но в его жестах, но и в его обращении со словами, понятиями. «Нельзя ли у трамвала / Вокзай остановить?», спрашивает Рассеянный у «Вагоноуважаемого Вагоноуважатого».

По мнению К.Чуковского, это стихотворение способствует интеллектуальной работе ребенка.

«Лаконичные, веселые, звонкие строки “Рассеянного” полны перевертышей, – не потому ли они с давнего времени так привлекают к себе миллионы ребячьих сердец? В том смехе, с которым дети встречают каждый поступок героя, чувствуется самоудовлетворение, не лишенное гордости:

“Мы-то знаем, что сковорода – не одежда и что на ноги не надевают перчаток!”». Чуковский убежден, что при чтении этого смешного стихотворения у ребенка появляется некоторое сознание своего превосходства над этим «незадачливым героем», и читатель даже возвышает себя в «собственном мнении».