Феноменология дистанций

 

Миропонимание формируется из нескольких «фокусов» Точек зрения, формирую­щихся на базе традиций определенных культурных общностей. Эта сформированная из разных «фо­кусов» голограмма создает впечатление единства ментальности той или иной культурной общности, но это видимость. Сами «фокусы» пространственно распо­ло­жены в ландшафтном пространстве культуры, они имеют свои «горизонты» и углы «перспектив». Есть разные констелляции «фокусов». Они находятся либо «высоко или низко», либо «далеко или близко», либо «налево или направо». Основы феноменологии дистанций заложены в феноменологии М. Мерло-Понти, но он не дал её развернутого понимания, и постоянно уходил при рассмотрении систем дистанцирования субъекта в психологизм, тогда как феноменология дистанций имеет дело со смысловыми, ценностными аспектами человеческого миропонимания.

 

Есть еще интересный момент. Известно этимологическое родство глагола «смотреть» с глаголом «гнуть». Английское «look» имеет общее происхождение с русским «лук», которое…

Все познание реального основано на взгляде. Взгляд – это синтез идеального и реальности.

 

ПЕРСПЕКТИВА

 

Основателем философской теории перспективизма можно считать Х. Ортега-и-Гассета. Он писал: «Каждая жизнь есть точка зрения на вселенную» (Ортега-и-Гасеет Х. Что такое философия?. М. 1991. С.47).

«..реальность, подобно пейзажу, обладает бесконечностью перспектив, и все они равно правдивы и достоверны. Единственной ложной перспективой является та, что претендует на уникальность. Иначе говоря, ложна утопия – истина без местоимения, видимая с «никакого» места. Утопист – а сущностью рационализма является утопизм – это тот, кто блуждает больше всех остальных, ибо является человеком, который не хранит верности своей точке зрения, дезертирует со своего поста» (Ортега-и-Гасеет Х. Что такое философия?. М. 1991. С.48).

 

1. ГОРИЗОНТ

Часто говорят о каком-то мудреце, что он был слеп, но видел значительно дальше, чем зрячие. Это можно, в частности, отнести к почти слепому «Сократу» русской фи­лософии П. Л. Лаврову. Т.е. ясно, что это умственное видение – «эйдос» (он по-гречески переводится не только как «вид», но и как «видение») не имеет отношение в реальному зрительному восприятию. И именно это «видение» – его глу­бина, возможность «дивинации» (предсказания) посредством этого «эйдоса», дальность и на­пористость эпикурейского «образного броска мысли» определяются горизонтом мысли Философа. Если его горизонт узок и низок, то его «образный бросок мысли» слаб.

У Гуссерля в «Картезианских размышлениях» есть интересное высказывание, которое посвящено анализу интенциональности сознания и проясняет нам концепт – «горизонт понимания»: «Каждое переживание имеет горизонт, меняющийся вместе с изменением объемлющей это переживание взаимосвязи сознания и со сменой фаз его собственного протекания, интенциональный горизонт, в котором осуществляются отсылки к открытым для самого переживания потенциально­стям осознания» (7, с.377). И этот го­ризонт понимания – есть полет воображения, дальность которого обусловлена ме­стом и типом полюса понимания (традиции), который задает маршрут, направление и даль­ность этого «броска».

Имре Лакатос говорил о научно-исследовательской программе

Весь мир определяется лишь тем горизонтом, который задает видение мира, и, как под­черкивал Х. Ортега-и-Гассет: «… сведение мира к горизонту ничуть не уменьшает его реальности. Мир соотносится с живым субъектом, принадлежит ему, локализуется в жизненном потоке, текущем от народа к народу, от поколения к поколению, от индивида к индивиду в процессе овладения универсальной реальностью» (Ортега-и-Гассет Х. Что такое философия? М., 1991. С.49)

 

«Всякое понятие можно рассматривать как точку, которая, как точка зрения наблюда­теля, имеет свой горизонт, т.е. определенное множество вещей, которые можно представить и как бы обозреть из этой точки» (Т.3 С.562).

 

Далее Кант подчеркивает: «Необходимо, чтобы внутри этого горизонта можно было указать бесчисленное множество точек, из которых каждая в свою очередь имеет более узкий кругозор; иными словами, всякий вид содержит в себе подвиды согласно принципу* спецификации, и логический горизонт состоит лишь из меньших горизон­тов (подвидов), а не из точек, не имеющих никакого объема (не из индивидуумов). Но для различных горизонтов, т.е. родов, определяемых столькими же понятиями, можно мыслить себе общий горизонт, из которого, как из средоточия, все они обозримы, и этот горизонт есть более высокий род, а высший род в конце концов есть всеобщий и истинный горизонт, определяемый с точки зрения высшего понятия и охватывающий собой все многообразие как роды, виды и подвиды» (Т.3. С.562-563).

 

ПЛОСКОСТИ ЗРЕНИЯ

 

ВЕРШИНА ПОНИМАНИЯ

 

БРОСОК МЫСЛИ

 

Горизонт понимания – это полет воображения, дальность которого обусловлена ме­стом и типом полюсом понимания (традиции), которая задает маршрут, направление этого полета мысли. В эпистемологии Эпикура встречаются зага­дочные «броски мысли» как способ познания. Вот что он писал в письме Геродоту: «..главным признаком совершенного и полного знания является умение пользоваться бросками мысли, [а это бывает, когда все] сводится к простым основам и словам. Ибо кто не мо­жет в кратких словах охватить все, что изучается по частям, тот не может по­знать толщу всего охватываемого» (Диоген Лаэртский О жизни, учениях и изречениях зна­менитых философов. М., 1979. С.407). Именно горизонт понимания и есть «дистанция броска мысли», которая задается уровнем высоты полюса понимания.

2. ТОЧКА ЗРЕНИЯ

 

Известна аналогия Лейбница о «волшебном фонаре».

 

3. ТРАДИЦИЯ КАК ФОКУС

 

Но традиция – это концепт, который всегда рас­сматривается как некое частное явле­ние

«Точка зрения» всегда формируется только, исходя из той или иной традиции, кото­рая «освящает» со своей Точки зрения явление.

 

БЛУЖДАЮЩЕЕ СОЗНАНИЕ

 

1. ВЫСОКО – НИЗКО

Данная установка основана на исходных мифологических оппозициях «Неба» и «Земли».

 

ВЫСОКО: ФЕНОМЕНОЛОГИЯ ФАВОРСКОГО СВЕТА

(МОЛИТВА КАК РАСКРЫТИЕ ГОРИЗОНТА

 

ИСИХАЗМ

 

ГОТИЧЕСКОЕ МЫШЛЕНИЕ)

 

НИЗКО: ФЕНОМЕНОЛОГИЯ КИНИЧЕСКОГО РАЗУМА

 

(ТАЙНА ТЕЛА

 

БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ: ТАЙНИКИ ДУШИ

 

ФЕНОМЕНОЛОГИЯ НИГИЛИЗМА)

 

Если рассматривать феноменологические расположенности «высоко-низко», то мы знаем, что существует феноменологический фокус «низкого», который рассматривает явления с «низкой точки зрения», понимая все «нигилистически», «смакуя непристой­ности», поддаваясь «соблазну подсматривания». Этот «Соблазн» является ведущим фе­номенологическим посылом для формирования «безнравственной науки», которая «раздевает» сакральную реальность, покрытую «шифрами» священного «Космоса». Её «низкий» посыл состоит в том, что природа не храм, а мастерская, именно такого рода «извращение» стало распространенным в новоевропейской ментальности, которая по­лу­чила свое движение в «ауре» итальянского Возрождения, давшего классические об­разцы разврата и общественной деградации. Сам этот лозунг получил популярность в результате модного увлечения дворян XVII века расчленением трупов животных, кото­рые имели для них «идеологический характер», т.е. такой же характер как расчленение лягушек для типажа «нигилизма» - Базарова. Но есть и «высокая» точка зрения – рас­смотрение событий с «Олимпа», где каждое явление расценивается с точки зрения высших «Идеалов» и «Ценностей», эта дистанция «вершин» известна, она взывает к ха­ризматическому поклонению, к героическому и т.д., к соблюдению общественных норм поведения, или, к примеру, норм научного исследования. Эта Точка зрения часто лицемерна, и реальная жизнь состоит в постоянных «скачках» Точек зрения от «низ­кого» к «высокому» – «маятник жизни» колеблется в интервалах «Низа» и «Верха».

 

МАЯТНИК ВОСХОЖДЕНИЙ И ПАДЕНИЙ

2. ВПРАВО-ВЛЕВО: ФЕНОМЕНОЛОГИЯ ДРУГОГО

  

Имеется еще феноменологическая расположенность «вправо-влево», предполагаю­щая явление «Другого». Фокус, чтобы встроиться в единую «голограмму», учитывает Точки зрения Других, корректирует свою фокусировку. Практика «встраивания» – очень важна. Собственно вся история культуры Человечества и жизнь человека состоит в решении про­блем выработки этих практик встраивания в общую систему. Если мы возьмем мыслителей, то для эффективной мыслительной дея­тельности необходима свобода мысли, без этого мыслительный процесс не­возможен. Но когда мыс­литель вы­ходит с результатами своей деятельности в сообщество ученых, то он встречает непонимание, ибо его процесс мышления был индивидуален, - это приводит к конфликтным ситуациям. Это особо выражено в философии. Потому встает ди­лемма: либо удовлетворяться серому коллективному схоластическому «копатель­ству» по тол­кованию открытий и мыслей других мыслителей, либо «рвануться во все тяжкие» в свободную мыслительную деятельность, наперед зная, что конфликт с уче­ным сообществом неизбежен. То же самое в общественной сфере культуры: с одной стороны, общество предполагает формы коммуникаций для жизни, но человек как лич­ность хочет жить своей жизнью, а не жизнью коллектива, потому получается парадокс, - чтобы прожить свою жизнь, он должен не жить своей жизнью. Опять-таки каждый ре­шает эту проблему сам. Идентично и в экономике: во-первых, чтобы она функциониро­вала, нужна личная инициатива, но, с другой стороны, чтобы экономика функциониро­вала, нужна её жесткая организация; во-вторых, - с одной стороны, всегда требуется качественный продукт, но, с другой стороны, для увеличения объема выпуска продуктов нужна унификация и неизбежное при этом ухудшение качества продукта.

В общем, в результате этих дилемм западное общество пошло по пути рационализа­ции, кодификации и унификации. В области ментальности оно выработало деперсона­ли­зированные термины и нормы научного исследования, что, с одной стороны, снижает творческий по­тенциал, а с другой, - позволяет институализировать человеческую мысль. С общественном устройстве происходит формирование института права, - пра­вовые нормы несовершенны, но факт, что они позволяют регулировать общественные отношения, создавать устойчивые и, самое главное - демократические формы управления. Идентично и в экономике произошли изменения: были выработаны сис­темы мануфактурного производства взамен ремесленному, - ремесленный продукт-«шедевр» со­вершенен, но, в целях эффективного увеличения объемов производства происходит его упрощение в целях унификации для целей массового производства.

Но этот путь «унификаций» в наше время показывает свою неэффективность. Сейчас эпоха «РазличАния», когда поиск гармонии достигается не путем рациональной уни­фикации, а путем гармонизации разнообразного. Символ этого времени не унификация жизни в «древесной иерархии», а признание наличия «констелляций» (Т.Адорно) раз­нообразных форм в ментальности, в общественном устройстве и экономике. Сейчас этот факт «разнообразия» банален, но переживался он в 60-х годах XX века дос­таточно бурно в западноевропейском обществе, допускались «перегибы» анархиче­ского характера, и сейчас начинают искаться пути не столько обоснования этого «раз­нообразия», а, сколько поиски гармонизации этого «разнообразия». Здесь-то как раз, как мне кажется, выступает на первый план проблема «традиции».

Сам анархизм, – этот предтеча «постмодернизма» - идеологии эпохи «Различия», еще в конце XIX века стал искать эти пути гармонизации, апеллируя к первобытности, где, по мнению анархистов, суще­ствовала гармония, основанная на свободных ассоциациях, сцементированных традициями. Общество согласно столпу анархизма П. Кропоткину представлялось сле­дующим образом: «Мы представ­ляем себе общество в виде организма, в котором от­ношения между отдельными его членами определяется не за­конами, наследием исторического гнета и прошлого варварства, не какими бы то ни было властителями, избранными или же получившими власть по наследию, а взаимными соглашениями, свободно состоявшимися, равно как и привычками и обы­чаями, также свободно при­знанными. Эти обы­чаи, однако не должны застывать в своих формах и превращаться в нечто незыблемое под влиянием законов или суеверий. Они должны постоянно развиваться, применяясь к новым тре­бо­ваниям жизни, к прогрессу науки и изобретений и к развитию общественного идеала, все бо­лее разумного, все бо­лее возвышенного» (21, с.287)

Во многом в унисон П. Кропоткину основатель современной традициологии Э. Шилз подчеркивал, что любое демо­кратическое общество испытывает потребность в стабильности и порядку, который имеет, не сколько нормативно-правовой, а именно «традиционный» порядок, который соблюдается бессознательно, по «привычке»: «Сво­бодное общество, раз оно складыва­ется, должно покоится на традиции» (51, р.158). И далее он развивает свою мысль, считая, что «…именно в рамках такой всеми принимаемой традиции, с её спо­собностью к многочисленным интерпретациям и раз­личным акцентам, может сложиться и упрочиться система политической свободы» (51, р.162).

В интересующей нас собственно эпистемологии понимания все это выражается в признании равноправности тех или иных «фокусов» – Точек зрения тех или иных тра­диций разных культурных общностей и традиций разных форм ментальности внутри этих культурных общностей. Все проблема состоит даже не в признании этой равноправности, а в нахождении устойчивых систем гармонической расположенности этих «фокусов»- Точек зрения, дабы сложилась возможность формирования устойчи­вой голограммы понимания. И это основная проблема модельной феноменологии – эпи­стемологической части теории традиции.

3. ДАЛЕКО - БЛИЗКО

 

ИНТЕРВАЛЬНОСТЬ

 

Если рассматривать феноменологические расположения «далеко-близко», то тут нам поможет концепция «интервального подхода» профессора Симферопольского уни­вер­ситета Ф.В. Лазарева (р.1938). Он совершенно правильно утверждает, что современная квантовая физика уже давно оперирует принципом неопределенности Гейзенберга и принципом дополнительности Н. Бора. Сам наблюдатель – уже не нейтральный наблюдатель, а наблюдатель, который своим «интервалом» наблюдения вносит значительные изменения, что стало явственно заметно при проникновении исследова­телей в глубины микромира. Но, более того, в зависимости от расстояния субъекта - наблюдателя и наблюдаемого объекта картина понимаемой реальности кардинально меняется: то мы видели непроницаемое вещество, то потом при помощи микроскопа выясняем, что оно состоит из молекул и атомов, - все зависит от «интервала» рассмотре­ния.

При удалении или приближении меняются картины мира или понимание явления кардинально. Мандельброт приводит пример мотка из ниток («шарик Мандельброта»). Издали ша­рик кажется гладким, но при приближении выясняется, что он состоит из мотка мно­жества ниток, и он неправильной формы. Такой же эффект наблюдается при измерении пери­метра побережья: при аэрофотосъемке мы получаем одно численное значение пе­риметра береговой линии, ибо скрываются мельчайшие подробности из­гибы береговой линии, но при измерении непосредственно этот периметр может иметь на несколько порядков большее значение.

 

ИСТОРИЧЕСКИЕ ДИСТАНЦИИ

 

Так же и с артефактами культуры. При первом приближении мы видим довольно чет­кие направления тех или иных социокультурных изменений. Иногда они понимаются нами как прогрессивные или регрессивные, но, при приближении мы видим, что, на са­мом деле, они не имеют такого характера, часто вообще случайны, и понимались со­временниками прямо противоположным образом. Если мы, к примеру, понимаем век Перикла как «расцвет» культуры, то современники считали его самым ужасным для греков периодом их истории.

Если мы возьмем, к примеру, сферу менталитета, то при первом приближении выяв­ляем общие направления каких-то идейных традиций, перед нами возвышаются как «айсберги» творцы тех или иных традиций. Но, если присмотримся ближе, то выясняется, что эти творцы традиций часто абсолютно ничтожны как по интеллекту, так и по своим человеческим качествам, что в то время они таковыми не считались, а авторитетны были совершенно иные люди, которые, как сами убеждаемся, были дейст­вительно значительно выше по интеллекту и человеческим качествам этих творцов традиций. А часто бывает при более тщательном анализе, что направление их мыслей не было обусловлено какой-то «идеей», которой они «фанатично» следовали, а просто личными «склоками» со своими оппонентами, мелочными и меркантильными интересами, и их направление мысли, ставшее традицией, вообще было чисто случайным.

 

ОПТИМАЛЬНЫЕ ДИСТАНЦИИ

 

Как писал об этом эффекте Лейбниц в «Теодицее»: «…прекрасные рисунки представ­ляются чем-то беспорядочным, пока их не удалят до належащей точки зрения или пока на них не будет смотреть сквозь определенное стекло или зеркало. (пар.147) надо раз­вить

 

Интересен здесь образ «слона» Рамакришны – человек вблизи слона мо­жет уви­деть только его ноги, и только при отдалении он поймет, что это слон. Так же это имеет зна­чение при рассмотрении культурных явлений в темпоральном измерении – явление адекватно понимается только тогда, когда наблюдатель становится достаточно отдален от изучаемого явления по времени, - если же он находится в бли­жайшем отдалении от этого времени, или же находится в самой «гуще» событий, то он не в состоянии понять его адекватно. Поэтому традиционная «дистанция» мыслителя от реальности, хотя и вызывает нарекания, крайне важна и не­обходима. Мыслитель должен быть «не от мира сего», - таким способом достигается максимально возможная объективность исследо­вания. Он при исследова­нии не должен участвовать активно в формах общественной коммуникации, и только таким способом, как не странно, он по­лучит возможность вне­сти активную лепту в саму общественную жизнь. Потому-то традиционно считается, что истинный философ – это «отшельник-маргинал», что «же­натый философ – это не­доразумение» (Ницше) и т.д..

 

2. ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКИЕ УЗОРЫ СКЛАДЧАТЫХ ТРОП

 

МЕНТАЛЬНЫЕ КАРТЫ

АНАМОРФОЗЫ

ГОЛОГРАММЫ ОБРАЗА

 

Наиболее полноценное понимание явление возможно только посредством рассмот­ре­ния явления-события с разных сторон, формируя голографическую картину понимания явления-события при помощи рассмотрения с разных позиций. Философия Ландшафта - это «тысычеглазый Аргус», а не убогий «одноглазый Циклоп».

В. Налимов пишет следующее: «Мы должны признать, что вместе с ростом науки рас­тет и наше незнание – не вульгарное, невежественное, а рафинированное, научно рас­крываемое. Научный реля­тивизм, находящий свое выражение в множестве равноправ­ных, но несовместимых ги­потез, непрестанно расширяет спектр нашего по­знания. Мы начинаем видеть Мир через множество разноликих образов, доступных нашему сознанию. Знание, основанное на расширяющемся незнании, - это совсем осо­бое зна­ние, оно внекатегориально, оно не опровергаемо, а только расширяемо» (34, с.30). Т.е. целостный взгляд на явление возможен только на основе синтеза многооб­разных Точек зрения. Мнение, что сознание монополярно, ошибочно, еще Ж.-О. Ла­метри писал о «мозговом экране». Этот «экран» состоит из множества центров понимания - монад, образующих «сетку» сознания. Такое видение родственно с монадой Лейбница, для которого монады, составляющие «полноту универсума», есть «живые зеркала»: «…всякая монада есть живое зеркало, наделенное внутренним дейст­вием, воспроизводящее универсум со своей точки зрения и упорядоченное точно так же, как и сам универсум» (25, с.405)

 

1. ТЕОРИЯ ПЕЩЕРЫ: СВЕТ ПРОСВЕЩЕНИЯ

 

Известны аналогии «света» в отношении в познанию, эта аналогия получила распространение в западноев­ропейской ментальности со времен Плотина, само знание понимается как «Про-свещение». Когда мы хотим что-то объяснить, то мы стремимся «осветить» проблему или явление, кото­рое является объектом объяснения. Мы делаем нечто «ясным». Не­знание же – это «тьма», «не-ясность». Но было бы ошибкой считать, что такое понимание идет только с неоплатонизма, - с самых «пе­ленок» цивилизации, человек боялся тьмы, ибо она была неизвестна и покрыта тайной, он стремился к свету, где он мог ориентироваться и знать, как действовать. Начинает же он знать, как действовать, только благодаря ос­воению каких-то традиций. Традиция, которую он по­средством «образования -инициации» осваивает, его «просвящает».

 

2. «КИНЕМАТОГРАФИЧЕСКИЙ» МЕТОД А. БЕРГСОНА

 

Начатки этого «кинематографического» типа мы имеем еще у Эпикура. Эпикур строил свою эпистемологию, отрываясь от идей Демокрита, на «эйдолах» - тонких оболочках, которые истекают от реальных предметов. Реальные предметы нам недоступны – мы их воспринимаем через «посредников» - «эйдолов». Именно целостный образ предмета создается на основе движения с бесконечной скоростью этих «эйдолов»

 

Эта идея А. Бергсоном, который ввел в философию образ кинематографа для выражения мысли о том, что непрерывность иррационально, рацио­нальность возникает лишь как «кинематографическая иллюзия», которая возникает при слиянии кадров-впечатлений в одно целое.

 

Идеи А. Бергсона подхватил Ортега-и-Гассет: «История – если, конечно, эта наука сле­дует своему истинному назначению – не что иное, как съемка фильма. Для истории не­достаточно, избирая ту или иную дату, обозревать панораму нравов эпохи, - цель ее иная: заменить статичные, замкнутые образы картиной движения. Ранее разрозненные «кадры» сливаются, одни возникают из других и непрерывно следуют друг за другом. Реальность, которая только что казалась бесконечным множеством застывших, замерших в кристаллическом оцепении фактов, тает, растекается в полноводном по­токе. Истинная историческая реальность – не факт, не событие, не дата, а эволюция, во­созданная в их сплаве и слиянии. История оживает, из неподвижности рождается уст­ремленность» (Ортега-и-Гассет Х. Эстетика. Философия культуры. М.. 1991. С.186)

 

3. МАЙЕВТИКА: РЕЖИМ ОПРАШИВАНИЯ

 

Известна «майевтика» сократического философствования. Многих удивляло, что в ранних диалогах Платона Сократ в диалоге совершенно не дает какого-либо опреде­ленного вывода, он лишь разглядывает проблему с разных сторон, иногда приходя к прямо противоположной изначальной точке зрения на предмет обсуждаемой проблемы. Что интересно, его оппонент же приходит к точке зрения, которой придерживался из­начально сам Сократ. Это вызывает у многих раздражение. Но, на самом деле, это не­понимание обусловлено непониманием сути философствования Сократа в режиме оп­рашивания вещи.

Именно это было потом проанализировано академиками

А затем и скептиками

 

Новоевропейская философская мысль так и не дошла до понимания сути режима огля­дывания. Декарт, а затем Э. Гуссерль, приняли другое – они приняли позицию радикального сомнения, которое утверждает о возможности полного отрицания. Но Сократ, академики и скептики в режиме оглядывания не отрицают, они опрашивают вещь с разных точек зрения, находясь в режиме не отрицания, а воздержания от окончательного суждения, признавая все точки зрения вероятными. В этом заложена их ландшафтная основа мышления. Ландшафтно мыслящий философ, действуя в режиме сократического мышления, не может отказать в существовании реальности мира, он просто воздерживается от окончательного суждения о нем.

 

Интересен в этом отношении Р. Дж. Коллингвуд со своей концепцией логики «вопроса и ответа», которая, по всей видимости, была своеобразно использована его соотечест­венников А. Дж. Тойнби для построения культурологической концепции.

Коллингвуд писал: «Значение, совместимость и противоречие, истинность и ложность – все это не относится к предложению как таковому, предложению самому по себе; все это относится к предложениям как к ответам на вопросы, ибо каждое предложение от­вечает на вопрос, строго коррелятивный ему самому» (Коллингвуд Р. Дж. С.341).

 

Вопрос «Что такое истина?» мучает человека постоянно. Кант о многоразличии ис­тины….

Он имеет символическо-утопический характер. Тем не менее он определяет все движения ментальности. Суще­ствуют три режима познания. Первый режим – это ре­жим упорядочивания фактиче­ского материала, режим логического мышления; второй режим – это режим эмпириче­ского анализа, третий режим – это режим фальсификации. Этим режимам соответст­вуют известные теории истины. Первая теория – это когерентная теория истины, кото­рая гласит, что истинно то положение, которое может выражено посредством непротиворечивых предложений вторая теория – это классиче­ская корреспондентская теория истины, которая утверждает, что истина состоит в соот­ветствии высказываний о предмете реальному предмету. Есть и третья, получившая распространение со времен К. Поппера, который утверждал истинность теории возможна лишь как серия таких по­ложений, которая подвергаясь фальсификации, вы­держивает.