2020-07-01
111
Спин: После прослушивания твоего альбома складывается впечатление, что твое детство было сущим адом. Это действительно так?
Эминем: Я родился в Канзас-Сити, а мой отец ушел из семьи, когда мне было месяцев 5-6. Затем, когда мне было пять, мы переехали в реально гадкий район Детройта. Я постоянно дрался там, поэтому мы вернулись в Канзас-Сити, а в Детройт приехали снова, когда мне было уже 11 лет. У моей матери было тяжелое финансовое положение, к тому же родился мой младший брат, поэтому, когда мы снова приехали в Мичиган, мы останавливались, где только могли: у моей бабушки или в любой другой семье, готовой приютить нас. Я понимаю, что мама старалась делать все, что было в её силах, но с этими бесконечными переездами, моя жизнь постоянно менялась. Казалось, мы кочевали каждые два-три месяца. Я мог сменить школ шесть за один год. Мы были на социальном обеспечении, мама никогда не работала. Не думай, что я тут пытаюсь привлечь внимание душещипательными историями, типа, «Ой, как бедно я жил», но люди, знающие меня, понимают, что так оно и было. Бывали времена, когда друзьям приходилось покупать мне гребаную обувь, я был белым нищим голодранцем, никакого блеска, никакого гламура… но мне не стыдно за это.
Спин: В тех местах, где ты вырос, жили в основном афроамериканцы?
Эминем: Ага, это район 8 Миль Роуд, в Детройте, который находится на границе с пригородом. Почти все черные живут по одну сторону, почти все белые – по другую, но и те и другие нищие. Мы жили на черной стороне. В основном все было довольно клево, но стычки иногда бывали, если встречались ребята, которые не знали меня. Однажды на меня напали шесть отморозков, вообще без причины. В меня даже стреляли, и дело кончилось тем, что я, с криками о помощи, еле унес ноги. Мне было всего 15, и я еще не знал, как разруливать такие траблы.
Спин: Большинство твоих друзей были черными?
Эминем: В детстве цвет кожи не имеет значения, поэтому меня никогда не напрягало то, что почти все мои друзья черные. Это не было проблемой до тех пор, пока я не стал подростком и не начал читать рэп. Со временем я заметил, что большинство пацанов были на моей стороне, но всегда находился тот, кто говорил им «Какого черта вы защищаете этого белого парня?»
Спин: Когда ты увлекся хип-хопом?
Эминем: Первую хип-хоп тему я услышал, когда мне было лет девять; мой двоюродный брат дал мне послушать кассету с песней "Reckless" в стиле брейк-данс. Я же учился в смешанной школе, у нас были и азиаты и черные, но все увлекались брейк-дансом. Они доставали кассеты с новинками группы the Fat Boys или ди-джея L.L. Cool. В то время я думал, что это самая нереально крутая тема, которую я когда-либо слышал.
Спин: А что подумал, когда впервые услышал Beastie Boys?
Эминем: Это моя музыка. Тогда я подумал: «Это чума!» Тогда я и решил, что тоже хочу читать рэп. Я зависал на углу, где парни читали, и пытался подкатить к ним, но меня всегда отшивали. Вопрос цвета кожи уже рулил тогда, а когда я повзрослел и начал тусить в клубах, с этим делом стало совсем печально. В те времена я ещё не был так крут, но я знал, что у меня есть способности, начал ездить на рэп-баттлы и другие вечерины, пару раз на сцене меня чуть не закидали помидорами.
Спин: Твой сингл ("My Name Is") крутится и на Modern Rock и на радио Urban. Для тебя было неожиданностью такое скорое признание?
Эминем: Дело в том, что я не коммерческий репер. Меня узнают из андеграунда; если ребятам, увлекающимся хип-хопом нравится моя музыка, обо мне узнают все. Ну, типа того, как Ты вряд ли услышишь песни Wu-Tang на радио, его успех пришел из андеграунда благодаря сарафанному радио.
Спин: Сложно ли белому парню быть репером?
Эминем: Вначале мои зрители были почти все черные, и они говорили «Для белого парня Ты реально крут», это было большим комплиментом. Когда я повзрослел, подумал: «Да какая, к черту, разница?!» Никто не просит, чтобы его родили, никто не выбирает себе цвет кожи, не заказывает быть жирным или тощим и так далее. Мне пришлось достичь определенного уровня для того, чтобы люди перестали обращать внимание на мой цвет кожи; многие недоноски смотрели, скрестив руки, типа, «Ну, и что это?» Но потом пришла и популярность, и авторитет. Лучшее, что сказал обо мне один из таких недоносков, было сказано после выступления на рэп-баттле в Детройте около пяти лет назад. Что-то вроде: «Мне плевать, будь он хоть зеленого или оранжевого цвета кожи, он просто гребаная чума!» Никто не может мне указывать, какую музыку слушать, как одеваться, как вести себя или как разговаривать, и если кто-то начинает глумиться с этого… да пошел он. Я жил в этом смраде, понимаешь? И если ты слышишь запись Эминема, то знай – это не какая-нибудь туфта.
Интервью с Бараком Обамой
