Переделанная Глава 11 34 страница

Она нащупала руками металлический предмет, судя по всему лопата. Катя стала натягивать верёвки на руках на острый изгиб металла. Делала она это быстро, потому как уже знала, что трение ослабит верёвку, а выделяющийся при физической нагрузке пот, позволит рукам освободится от пут. Руки ещё не затекли, она надеялась, что всё получится.

Пока она разрывала верёвку, ей казалось, что прошло года два, не меньше. Дыхание её сбилось от ликования, когда руки выскользнули из пут. Она быстро достала кляп изо рта и так же быстро развязала себе ноги. Потом она вынула кляп изо рта Андрея и развязала ему руки. К счастью, «супер бандиты» вязали морские узлы хуже, чем её брат.

- Катя, беги! Слышишь беги!!!

- Нет! Я дождусь тебя!

- Беги с сказал! Я развяжу дальше себя сам!

- Я не могу тебя оставить, Андрей…

- Можешь! Я мужчина! Я справлюсь! Нам надо бежать в разные стороны. Ты беги к бабушке, не домой, поняла меня, а к бабушке, я побегу к своему дедушке. Встретимся в школе!

- Я не могу тебя оставить…

- Беги я сказал! – он строго посмотрел на неё. – Ну!!! Беги же!

Катя выпрыгнула из багажника и побежала через лесопосадки в сторону оживлённого проспекта, чтобы затеряться среди людей. По началу она ещё оглядывалась и видела, как Андрей развязывает ноги и периодически смотрит на неё.

Она уже почти добежала до проспекта, когда услышала выстрел позади себя. Тот со шрамом бежал за ней и стрелял в воздух, махая кулаком ей издалека. «Нет! А как же там Андрей?! Успел он или нет?! Как Андрей?!». Катя уже выбежала на проспект, но как на зло, людей на нём не было и даже автобусов и троллейбусов тоже. Планы пришлось изменить, она не хотела, чтоб тот видел где она спрячется, ведь он уже знал где они с Андреем живут.

Она бежала вдоль парка по проспекту вниз, тем путём как они обычно шли с Андреем в школу. Потом резко свернула направо, пробежала квартал, свернула налево и прямо, прямо до перекрёстка. Она бежала не оглядываясь. Обычно на физкультуре у Кати появлялась отдышка иди болел бок при быстром беге. Сейчас у неё ничего не болело, ни ноги, ни руки, ни лёгкие, ей казалось она летит, а не бежит. Оглядываться же ей было страшно.

Катя упала. «Ну как же я так то, а?! В самый не подходящий момент! Как всегда!» с сарказмом пролетела мысль в её голове. Было больно коленки и ладошки рук. Кровь забрызгала грязный асфальт, а из глаз прыснула новая порция слёз. Ей стало страшно. Она подозревала что этот со шрамом совсем близко и вот-вот, схватит её. В отчаянии она огляделась по сторонам и заметила справа глубокую канаву. Канава была очень глубокая, забита старой листвой, травой и грязью. Катерина дотянулась рукой до лужи и превозмогая боль и слёзы зачерпнула с лужи грязи и быстро заляпала ею свою кровь, оставленную со своих ладоней, «заметала следы».

Она попыталась встать на ноги и с ужасом поняла, что они отказали. Казалось ноги отстегнули, она не могла пошевелить ни пятками, ни пальцами ног. Она разрыдалась от бессилия. Потом подумала: «Что это я?! Ведь у меня же есть руки! Надо как в детстве, когда мы с братом играли в разведчиков ползти на руках. Ведь тогда же я тоже не могла ходить». Катя ухватилась разбитыми ладошками в асфальт и стала ползти на руках в сторону канавы. Она старалась изо всех сил, какие только у неё были.

Катя доползла на руках до канавы. Ноги так и не включились. Она стала зарываться в старую листву, траву и мусор, не заботясь о том, что марает школьную форму. Сейчас это было ей не важно. Закидывала всё, ноги, тело, даже волосы. Она вдруг поняла, белый бант… Он бежал за ней, потому что видел вдалеке белый бант. Как можно быстрей она расплела свою причёску с бантами и залепила лицо грязью, уткнулась лицом в землю. Притаилась.

Буквально через минуту она услышала ЕГО тяжёлые шаги. Он как раз добежал до перекрёстка. Дыхание его сбивалось, он громко сплёвывал слюну. Постоял, повертелся на перекрёстке и решил бежать прямо, в противоположенную от Кати сторону.

Она облегчённо вздохнула, когда перестала слышать его шаги. Полежала так ещё минутку и решила вставать. Людей так и не было вокруг. Как на зло, ни души. Попыталась встать. Ноги переставлялись как протезы, но уже переставлялись. «Как костыли», подумала про них Катя. Вот так, грязная с ног до головы, на негнущихся ногах она пошла домой.

Зайдя в квартиру она первым делом посмотрела на время. «Девять тридцать. Прошло всего лишь пол часа, а мне показалось, будто прошло тридцать лет». Катя сняла рваные колготки и грязную форму, даже успела всё это застирать. Потом легла в ванную, хотелось помыться. Нет, не из-за грязи, ей казалось, что сегодня ей замарали душу, и так хотелось помыться. Смыть их грязные руки, смыть это дуло, смыть это всё. Она нырнула несколько раз под воду задерживая дыхание, потом сказала себе: «Хватит! Мне надо ещё успеть на сольфеджио!». К Андрею идти она боялась, решила, что встретятся они в школе, как и договаривались. Ей хотелось только одного, поскорее встретить его там и узнать, что с ним всё в порядке.

Одевшись в другой комплект формы, она как ни в чём не бывало, на ватных ногах, пошла в музыкальную школу. В тот день она получила два. У неё был словно парализован речевой аппарат и когда спрашивали домашнее задание она не смогла сказать ни слова. И по специальности тоже получила два, потому что руки отказывались играть в тот день на рояле. За то в школу она не шла, а уже летела. Пришла первая. Нет. Вторая. Первым пришёл Андрей. Он ждал её возле школы. И не скажешь, что сегодня утром что-то произошло, всё как всегда, только взгляд у него был странный, больной…

- Девушка, вам плохо?! Девушка?! – Катю тряс за плечи какой-то дедушка, в старом трико и в майке с «брежневских» времён. – Что с вами? Воды?! Тепловой удар что ли получила… так утро же ещё…

Катерина огляделась по сторонам, словно очнувшись ото сна, она вдруг поняла, что сидит на коленях на земле, вцепившись руками в газон.

- Нет. Что вы…. – растерянно сказала Катя.

- Может воды?!

- Да, если позволите.

- Сейчас принесу! Сейчас!!!

Старик принёс ей полный ковш ледяной воды, Катя жадно её пила, проливая почти всё что в ковше было, за ворот, на себя. Потом вытерла тыльной стороной правой ладони губы, сухо поблагодарила:

- Спасибо.

Старик кивнул, а Катерина шаркая ногами пошла в тёткин дом. Она чувствовала его вопросительный взгляд ей в след, до тех пор, пока не повернула за угол налево.

Лёжа в багажнике машины, она размышляла, что можно было бы взять эту лопату и шваркнуть его по спине, но… она понимала, что есть зеркало заднего вида, он старше и шаг его больше. Она не смогла бы убить… не смогла бы, даже если бы сил хватило занести над его головой лопату. Не из жалости, этот человек хуже зверя, нет к нему жалости, просто она не смогла бы забрать чужую жизнь. Это мысль тогда её потрясла.

Ещё больше её потрясло другое. Там, пока она лежала в канаве, с ног до головы в листьях и весенней грязи, она молилась. Тот крестик, что отец одел ей на шею, когда мамбеты разрушили их снежную крепость, она ему молилась, тому кто на кресте. Молилась только одним словом, потому как молитв она не знала и не знала, что надо говорить: «Господи! Господи! Господи, помоги мне! Пожалуйста помоги!». Она его держала в зубах, пока там лежала. Ведь не с проста же всё, словно кто-то вёл и оберегал её в тот день, «соломку подстелили» под «разбитые» коленки.

Он смотрел ей в глаза, а страха не было, «коленки» не дрожали. Говорила Катя с ним ровно и спокойно, словно это был её давний знакомый, Андрей сильно этому удивлялся потом, потому что у самого у него как он сказал: «язык к нёбу присох», он мог только открывать и закрывать рот. И говорила все слова ему, словно не Катя, вместо неё кто-то говорил, и она чувствовала «постороннее» присутствие в себе. Когда бежала тоже, расстояние большое, для ребёнка в особенности, минут пятнадцать идти от одного конца парка в другой, а Катя за минуты добежала, как на крыльях Ангелы её несли. Только теперь она поняла, что он в зеркало заднего вида увидел, как она бежит и погнался за ней. Мог ведь и догнать… Догнать и убить. То, что убьёт, сомнений не вызывало, они почти не оставляли в живых никого, а Катя сбежала. Когда он ей в глаза смотрел, тогда ещё не хотел убить, а вот когда бежал, он знал точно, что убьёт, Катя «слышала» его мысли. Они были со своим убийцей, словно одно целое.

Она слышала удары его сердца, его дыхание, каждый следующий его шаг она знала наперёд. Будто не было ни ветра, ни пения птиц, ни шума машин, только Катя, её убийца и неведомая ей «третья» сила. Она Ему молилась, а он слышал, подсказывал где повернуть и что делать. Теперь же осмотрев перекрёсток, она удивилась верности своего падения. Не упади она тогда, он бы её догнал и убил. Именно в этом месте плотно стояли два тополя и кустарник сирени, прикрывающие самое глубокое место в канаве, где скопилась листва, дальше улицы были широкие и хорошо просматривались. Маленькой девочке это не было видно, из-за роста, став взрослой Катя смогла оценить схему расположения квартала. Упала она ровно напротив, спасительного убежища, не ошибёшься. И это он, тот кто на крестике, сказал ей что кровь надо прикрыть грязью, иначе найдёт по следам. Школьная форма, та самая советская, чёрная или коричневая, помогла ей слиться во едино с землёй. Кто знает, если бы не эта невзрачная одежда, Кати давно могло бы и не быть на этом свете. Одень она в тот день «свободную» форму одежды, горела бы она маяком для своего убийцы, и наверняка попрощалась бы с жизнью.

Что случилась с Андреем она никогда толком не знала, он молчал три дня. Когда же заговорил, смог рассказать родителям, только то, что пришла какая-то тётя, представилась маминой знакомой с работы и пояснила, что должна забрать долг. Вот и забрала она обручальное кольцо. Они заранее с Катей обсудили в тот день, при встрече, на школьном дворе:

- Андрей, никто не будет их искать… Дядю Колю убили никто не искал и этих не будут.

- Я знаю… Давай не будем родителям говорить?! Ведь мы же живы.

- Почему?

- Мне стыдно. Я такой дурак! Я их впустил! А ты?! Мне стыдно перед тобой! Ты ему говорила «такое», а я только мычать смог.

- Яяяяя.. яяяяя… не знаю, Андрей. Это не я говорила.

- А кто?!

- Не знаю…

- Мне стыдно! – он плакала и закрыл лицо руками.

- Ну что ты плачешь?! – она отнимала его руки от лица, а он не давал.

- Я мужчина и вёл себя как трус!

- Ты не трус! Я не знаю, почему так себя повела и откуда что взялось.

- Нельзя говорить! Так все узнают, что я трус!

- А как же кольцо?!

- Скажу только то, что было в начале.

- Я не знаю.. надо родителям сказать… - Катя задумалась, Андрей смотрел на неё заплаканными глазами – С другой стороны, мой папа их точно найдёт и убьёт! И Женька их убьёт! Как жаль, что он сейчас в армии. Милиция не найдёт, а они найдут и убьют. А потом… Потом папу посадят… мы же русские. Только за одно это посадят!

Они оба заплакали с новой силой.

- А как без папы потом?! Они нас всех тогда точно убьют, ещё и поглумятся…

- Ну что я тебе сказал! Давай только про кольцо скажем, только его же они забрали, у тебя только ладони с коленками поцарапаны.

И они решили не говорить. Хотя дома вечером, Катя всё же попыталась. Весь день её «морозило», колотила дрожь по всему телу и хотелось всё время спать. Когда он под горлом дулом пистолета водил, когда бежала, когда в грязи лежала не дрожала, а теперь тряслась как бабка старая. Мама заметила, что ей плохо, стало было расспрашивать, но её отвлёк отец, что-то о работе, он перебивался случайными заработками и рассказывал ей об этом. Она только успела спросить у Кати:

- Что с тобой сегодня?! Ты будто с луны свалилась. Сама не своя! Не слышишь, что говорю тебе, в облаках витаешь. Что-то в школе?! Наругали учителя?!

- Нет. Всё хорошо.

- А с коленками что опять? И с руками?!

- Да… Упала. Как всегда. Ну ты же меня знаешь…

- Катя! Ну сколько можно?! Пора бы уже быть повнимательнее, ведь взрослая совсем!

- Да… взрослая.. – шёпотом как эхо повторила она.

Катя прислонилась к дверному косяку на кухне, мама шинковала салат и периодически поглядывала на ней. Она открыла было рот, чтобы рассказать, но услышав, как отец в очередной раз зовёт мать, осеклась:

- Уверена?!

- Да. Да… Всё хорошо. У меня всё хорошо. Я только пойду пораньше спать лягу. Спать очень хочется.

Больше она ей никогда в жизни и не пыталась об этом рассказать.

Об этом вообще ни одна живая душа не знала, до девятого класса. Символика цифр. Тогда ей было девять лет, в девятом классе она впервые это рассказала и вот, через девять лет она снова здесь, на этом месте. Знак судьбы. Они повсюду, эти знаки, их нужно только научится различать.

Этим летом, последним её летом, на даче, дядя Сократ ей рассказывал про «Знаки судьбы». В тот год, мамбеты безбожно лазили по дачам. Городские квартиры и дома грабили, а уж дачи «сам Бог велел». Грабили страшно. Им мало было вынести весь ветхий скарб, они могли попросту убить хозяина, если тот оказывался в домике. Были такие случаи. Помимо инвентаря и старой мебели, они обворовывали сады, яблоки, урюк, вишня, персики. Они собирали всё это, а утром грузили в вагоны, причём пассажирские и везли наворованное на продажу в Россию. Трагикомичным было то, что они не просто срывали фрукты, дикари не утруждали себя даже тем, чтобы залезть на дерево, или сорвать яблоко специальным для этого «сочком», деревья пилились и ломались. Не думали они собирать здесь урожай на следующий год, «после них, хоть потоп!».

Катя всей семьёй, как обычно летом, ночевали на даче. Ночевал и другой сосед, инвалид дядя Фёдор. Сократа не было, решил в городе остаться. И правильно сделал!

Катерина проснулась поздно ночью, от шума в прихожей и в саду. Там ломали деревья, раздавался треск древесины и шум падающих стволов, а в прихожей орудовал кто-то ещё, тащили кухонную утварь. Мать зажала Кате рот рукой, а отец стоял с топором у двери. Дверь в спальню была массивная, металлическая и закрывалась на три замка, да и окна были закрыты металлическими вставнями, закрывающимися изнутри дома. Им ничего не угрожало, если варвары не придумают чем разрезать металл. К счастью, они довольствовались малым.

Когда наступило утро, они всей семьёй были в ужасе. В их саду было больше ста различных плодовых деревьев, уцелело меньше десяти. Кругом валялись ветки и не собранный в темноте «урожай». Так же было и у соседей. Отец первым делом кинулся к дяде Фёдору. Как потом выяснилось, тот вышел на улицу с костылём, ночью:

- Что вы делаете?! Зачем сад рубите?! Хотите забирайте всё, только сад не рубите, это же дети! Дети! Десятки лет нужно, чтобы вырастить такой сад! Десятки!!! Что вы творите?!

Они сломали ему вторую, оставшуюся ногу, одной у него не было, проломили череп и сломали рёбра. Молча и без объяснений. Поскольку он жил на даче, потому что более не где ему было, они забрали у него все самые скромные сбережения и даже запасы продуктов из холодильника, консервацию. Пока мать накладывала дяде Фёдору повязку, а отец убежал звонить к автомату в скорую, Катя с братом обнаружили кое-что другое. Дом Сократа, с мансардой и винным погребом… вначале они вынесли всё ценное, телевизор, холодильник, мебель… а потом, потом они это всё подожгли. Вместе с винным погребом, не потрудившись украсть вино десятилетней выдержки. Сгорело всё. Из зависти сожгли, красивый дом был у Сократа, он его построил в Константинопольском стиле, сам, своими руками. Дикари всегда так поступают, сжигают то, до чего сами додуматься не могут, приравнивая так всех с собой.

Сократ приехал в тот же день, даже не проходил на свой участок. Постоял только у калитки вместе с Катей и всё. Он стоял и плакал, смотря на пепелище и Катя плакала вместе с ним.

- Дядь Сократ, ты не плачь, а то мне так больше плакать хочется.

- А я Катенька не плачу, тебе показалось! Честное слово, показалось! Ну ничего… Ничего… Так надо! Значит так надо! Значит пора!

- Да разве можно так надо?! Нет! Так не надо!

- Надо! Очень даже надо! Это, Катенька, «Знак судьбы»?! Знаешь, что это такое?!

- Нет! – она мотала отрицательно головой и смотрела на него снизу-вверх широко распахнутыми, светло карими, заплаканными глазами.

Сократ снял очки, протёр носовым платком глаза, потом очки, вновь водрузил их на свой крупный нос и взяв Катю на руки понёс её к «смотровой площадке». Дачи располагались в горах, вид с площадки открывался на зелёную долину с горными перевалами и на плотину, когда-то Великую Всесоюзную стройку.

- Смотри, Катя, сколько много знаков вокруг! – он удерживал ей на своей груди левой рукой и правой обвёл пространство, шмыгал носом.

- Тут только горы и трава.

- Нет! Ещё что?!

- Ну плотина…

- Уже ближе. Слушай сюда. Мои предки жили в Константинополе, сейчас этот город Стамбул называется, когда-то туда пришли такие же варвары, «Христа ради» просили убежища и крова. Мы их накормили. Потом они стали просить одежды, ибо были нагими. Мы им дали свои ношеные одежды. Поразившись нашей роскоши, богатству и щедрости они стали просить жить рядом с нами, работать, прислуживать. Мы дали им всего, чего они только не попросили. Потом они стали уже требовать такие же дома, такие же права, как у нас, не принимая при этом ни наших законов, ни нашей веры, ни нашего образа жизни. Мы им отказали. Они стали нас вначале бить, а потом убивать. Вначале по одному, то тут, то там. Потом они объединились и стали в открытую бить нас и отбирать нашу еду, одежду и наши дома. Мои предки не уехали тогда из города, а зря. Это был «Знак судьбы». Ты Библию читала?!

- Неееееет.

- Прочти обязательно! Найди время. Там есть такие слова: Пал, пал Вавилон, великая (блудница)…», «Выйди от нее, народ Мой, чтобы не участвовать вам в грехах ее и не подвергнуться язвам ее…». Вавилон – это древний город, он погряз в роскоши и грехе. Жители Вавилона не заметили, как этот грех позволил врагам их разрушить их город. А Господь, вывел верных ему в спокойное место, и волос не упал с головы их, и рана не коснулась тел их. Так же было и с Лотом и его семьёй в Ветхом Завете, где рассказывается о таких же городах, погрязших в роскоши и грехах, Содом и Гоморра называются. Только вот жена Лота сильно плакала, жалко ей было столь прекрасный город и когда она оглянулась на него, когда тот уже горел в огне гнева Божьего, то превратилась в камень. Огонь здесь – это война, дочка, враг захватил и сжёг город, а жена Лота просто умерла от горя увидев пожарище и оставил муж тело её в горах, потому что тело покойника окаменевает словно камень. Между строк читай и всё поймешь! Все Знаки поймешь! Там всё есть!

- А при чём же здесь наш город?!

- А при том… Погрязли мы в роскоши и грехе... Ты маленькая, не видишь пока, ростом мала. Много чего в городе появилось, чего раньше не было. Люди чужие появились, тоже «Христа ради!». Обычаев наших не соблюдают, веры нашей тоже, да и чего им веру нашу соблюдать если мы сами от неё отказались?! Атеистами назвались. А они-то не назывались атеистами… Разврат себе позволяем, водку запретили, а все в втихушку продолжали пить, даже больше, чем прежде. Запретный плод – сладок… Ох и хитёр тот, кто придумал так народ споить! Вот и варвары уже пришли. тоже по одиночке вначале были, теперь их много. Пройдёт совсем немного времени, и они начнут «нас» завоёвывать, убивать значит.

Он помолчал немного всматриваясь вдаль, а потом продолжил:

- Главное принцип «Единства и борьбы противоположностей». Вот ты – русская, я – грек, так?!

- Так!

- Мне нравятся пельмени, борщ, окрошка, тебе нравятся наши рагу, салаты, оливки, фасоль, сибас так?!

- Так!

- Мы же разные. Но мы открыты друг другу, мы познаём друг друга и не навязываемся, переплелись как нитки в вязанной кофте. А соединила нас вера. Вера – это то, что нас объединяет. Это стержень. Вот ведь штука какая, вроде бы атеисты, а вера всё-таки есть! Она есть по всюду, в твоём отношении к окружающим люди, в доброте, в отзывчивости. Мы поднимем друг друга если упадём. В одни храмы ходим, одни праздники празднуем, вместе едим, вместе празднуем, вместе скорбим. Ты со мной сиртаки станцуешь, а я с тобой калинку-малинку вприсядку! Твоего отца будут бить, я скажу – я русский и встану рядом с ним, меня будут бить, твой отец скажет, что он грек и будет драться рядом со мной. Дочерей и сыновей вместе женим и не разделяемся, а объединяемся. Вот даже если мусульманин или буддист, или еврей встанет за меня то и он христианин! Ты поделишься со мной если я буду голоден, а я отдам тебе одежду если тебе будет нечего одеть. Нам с тобой не чего делить. Вот видишь, мы такие разные и всё-таки мы вместе. Это и есть христианство.

- А эти?! – Катя кивнула в сторону пепелища…

- Эти?! Эти варвары. Через них нам наказание, через них мы объединяемся, через них мы понимаем, что мы христиане. Вот и есть это «Знак судьбы»… Пока они не начали нас убивать я уеду и увезу свою семью и так поступят сотни и тысячи, даже миллионы людей. Потом наступить затишье. Варвары будут «прожигать жизнь», тратить награбленное у нас имущество. К тому моменту их станет много, у них будет армия. И… закончится награбленное. А кушать то хочется, жить богато хочется. Вот тогда они будут добивать тех, кто остался здесь и пойдут завоёвывать другие города.

- Так зачем же ты тогда уезжаешь?! Они всё равно найдут тебя в другом городе!

- Ээээ нет!!! Господь для того и выводит меня в другой город, чтобы я предупредил его жителей «не расслабляться», блюсти чистоту и нравственность свою. И вот когда придёт к стенам того города армия эта, будет разбита она! Одни только рожки да ножки останутся!!!

- А как же наш город?! Какой у него знак?!

- Плотину видишь?!

- Да.

- Долину видишь?!

- Да.

- Куда ведёт долина?!

- В город.

- Вот. В город… Прорывало её несколько раз, почти сразу после постройки. Последний раз пол города снесло селевым потоком. Вода принесла в город огромные камни. Мы же в горах стоим? – он хитро смотрел на неё.

- В горах…

- А что в горах бывает?!

- Землетрясение.

- Правильно. Да и не только в горах, просто здесь оно сильнее чувствуется и последствия катастрофичнее. Такой большой город и в горах, да ещё и плотина нависает… А что если будет сель и землетрясение одновременно?!

- Пусть будет. Но плотина же прочная…

- Ну как сказать... а землетрясение будет такое, какое не бывало до этого… Добавь к этому и то, что мы то с тобой уедем от сюда, уедут и дети тех, кто строил эту плотину, кто следил за ней, обслуживал. Мы все уедем и увезём с собой самое главное наше богатство – наши книги, наши знания и умения. Ты же учишься с ними в школе, как они успевают по предметам, языкам, как читают?!

- Им это не интересно.

- Да. Им интересно сразу быть начальниками. Зачем разбираться в плотине, если я умею резать барашков?! Это же одно и то же! Что отарой овец управлять, что плотиной! – они смеялись вместе с Катей.

- Что ты врёшь!

- Правильно. Только это не я вру, они. Причём сами себе. И вот представь, такие вот «джигиты» работают учителями, врачами, сидят за пультами энергетических, особенно атомных станций, они военные, они даже управляют целыми государствами?!

- Они все умрут?!!! – Катя округлила глаза.

- Ну не все.. и не сразу… но «сук отпилят на котором сидят» это точно! Ты поняла какой это Знак?!

- Да.

- А ещё под городом рыхлый грунт и провалы в почве. Когда земля трясётся грунт просядет и город почти весь уйдёт под землю.

- Жалко город…

- Жалко! А что поделать?! Вот и выведет нас Господь отсюда, целыми и невредимыми! И построим мы новые города, лучше и красивее прежних! Правда?!

- Правда!!!

- Только есть ещё и другие «Знаки Судьбы». Я тебе о них рассказать не успею. Жаль очень поэтому. Ты должна будешь научится распознавать их сама. Не будет больше дяди Сократа рядом. Книжки читай. Много книг и всяких разных. Бери самое важное из них и запоминай. Желательно с одного прочтения! Есть и другие «Знаки». Всё всегда повторяется. Всё и всегда. С незначительными вариациями. Через терни к звёздам, например. Или Великая Любовь, бывает только там, где есть Великое страдание, потому как только тот кто скорбел до глубины души, способен так же глубоко и искренне любить, другим не понять. Ну как Рахиль и Иаков например. Или Великий правитель, как Давид побеждающий прежде своего царствования Голиафа, вот Знак! А родители Давида кто?! Руфь особенно, для ребёнка род матери важнее, «такая сноха как Руфь, лучше сыновей»!

Он ещё раз шваркнул носом.

- Не плачь, солнышко, мы с тобой ещё посадим яблоневые сады на Марсе, что нам эта «дыра»!!!

Катя посмотрела на него недоумённо:

- А я и не плачу, это ты плачешь, дядя Сократ!

- Я не плачу!

- Плачешь! И хватит спорить! Почему на Марсе? Там нет жизни.

- Жизнь есть везде, в каждом уголке Вселенной, нужно только правильно на это смотреть! – он ей подмигнул заплаканными правым глазом. – На Марсе! Именно на Марсе! Ты то увидишь яблоневые сады на Марсе, а я то, нет… Не успею.

- Я не люблю яблоки…

- Это потому что у тебя их как грязи под ногами. Переела. А потом будешь вспоминать их аромат, как обещание Рая на Земле.

- Ева дура была! Жили бы мы сейчас в Раю и горя не знали, зачем ела яблоко…

- Бог не дурак! Зачем он в саду посадил «дерево Познания Добра и зал», если заранее знал, что запретный плод сладок?! «Зри в корень», как говорил Козьма Прутков.

- Это ещё кто?!

- Потом узнаешь.

Дядя Сократ больше не появлялся на даче. Он уехал и увёз всю свою семью. Продавать не стал, да и не купил бы никто. Бросил всё и уехал, туда куда ему указали «Знаки судьбы», куда-то в Россию. И Катина семья здесь оставалась ненадолго, счёт шёл уже на дни.

Отец строил на даче огромный дом, залил фундамент, а стройка всё не шла, будто останавливал кто-то. Было так, то цемент он с трудом достанет, то песок, то кирпичи, то времени нет. «Знак Судьбы», про себя думала Катя. А пока что, Катя колола грецкие орехи на лестнице, вдоль яблоневого сада. Сады располагались террасами, так удобнее обрабатывать землю в горах.

- Ты что делаешь, Катюш?! – спросил дядя Фёдор, присев на ступеньку выше и указывая костылём на расколотый орех.

- Орехи колю, не видишь что ли?!

- Так много?! – он указал костылём на два тазика, с целыми и с расколотыми орехами. – Мммммм. Ты орехи любишь?!

- Нет! Я люблю шоколад и апельсины!!! Ну какой же ты глупый, дядя Фёдор! Разве т не видишь, что я раскалываю людей?!

- Бог мой, каких людей?!

- А всех, дядя Фёдор! Нутро каждого изучаю!

- Это как?!

- Когда раскалываю орех!

- И что же?! В чём тут смысл?!

Катя нервно посмотрела на него, закатила глаза, подумав: «Ну точно, тупой!» и ответила:

- Я познаю кто из них самый вкусный, самый сладкий, самый лучший, самый неповторимый. Самый самый!!!

- И какой же орех самый, самый?!

- Ну не знаю, я выбрала тазик таких…

- И что ты будешь с ними делать?!

- Порежу абрикосов, растоплю мёд, добавлю миндаля, налью себе вина и съем!

- Это же «люди»!!!

- Нет! Съем я орехи! А люди… Люди… - Катя задумалась, приложив указательный палец к губам смотрела в небо. – Те, что будут самыми вкусными я запомню, потом запишу.

- И что им с того?!

- Ну как что?! Ты дурак, что ли, дядя Фёдор?! Те, кого запишу будут жить – вечно!!!

- А с остальными что?!

- Остальные?! – Катя посмотрела вопросительно на скорлупки и испорченные орехи. - Остальные сгниют и превратятся в землю…

- Это кто тебя так научил, интересно знать!?

- Дядя Сократ, а что?!

- Нет. Ничего. Забил старик тебе голову, всякой ерундой!

Он ушёл, а Катя продолжала колоть орехи, до тех пор, пока мама не позвала её ужинать. То, что осталось, борщ, салат и два шашлыка, она попросила отнести дяде Фёдору.

- У него нет никого, один совсем, давно домашнего поди не ел, сходи покорми.

- Мам, нет! У меня ещё столько дел! Мне некогда!!! Мы с Вовокой окопы роем в песке! Скоро же война!

- Какая ещё война?! Иди и покорми дядю Фёдора. У него там крот живёт, тебе интересно будет.

- Крот?!

- Да!

- А кто это?!

- Сходи и узнаешь!

Катя нехотя пошлёпала к соседу с кастрюльками наперевес. Он смотрел телевизор сидя в кресле и опираясь подбородком на костыль.

- На! Мать просила покормить!

- Да ты что!

- Ага.

- Ты прям как Красная Шапочка! Только серого волка не хватает.