2020-07-01
63
- Ты что! Не смей!!! Пересиль себя! Тебя же всю трясёт! Пересиль! Ты не сможешь потом остановиться!
Аня не послушала Катю, через два дня та пришла в школы со вторым синяком на другой руке, натягивала рукава кофты, чтобы учителя не заметили. Да разве надо было это учителям?! Никто не обратил на это внимания, ни на мандраж, ни на синяки, которые со временем стали появляться у обоих девушек на ногах и даже на пальцах ног.
Она конечно сдружилась более или менее с классом, но всегда была «в стороне». Однажды она хотела сблизится с одноклассниками, они сами её пригласили «в гости», и Аня, и Оля там были. Они пошли к другой однокласснице Лене домой, «на вечеринку». Всё было после школы. Они шли пешком до Цирка, там рядом, в сторону строящегося Храма стояли два общежития. Общаги эти были странными и устаревшими по всем мыслимым и не мыслимым меркам. В них проживали люди самых разных социальных прослоек, старики, семьи с детьми, тут же алкаши, спортсмены и Бог знает кто ещё. Самое ужасное, что кухня, туалет и душ у всех этих людей были общими, то есть встретить утром «лицо с фингалом» это такая трагическая неизбежность.
Вот в одной из этих общаг, той, что стоит лицом на главную улицу, на четвёртом этаже и предполагалась вечеринка. По злой иронии судьбы в этой же общаге, даже на этом же этаже, только у самого края, жил спортсмен Сергей. Впрочем, тогда Катя об этом не знала.
Катя там надолго не осталась, наверное, не трудно догадаться почему. Первый шок с ней случился, когда она увидела антисанитарию, творящуюся в месте предполагаемого вечера, второй, когда она посетила общий туалет. Третий шок был самым жутким. В качестве развлечения, дети смотрели порно на «видике», плохо спрятанное родителями. Всё и во всех красках. Смотрели это порно дети, попивая пивко, когда девочки пришли их уже встретила батарея пустых бутылок у входа в комнату. Но не это так напугало Катю… Они намеревались попробовать всё то, что увидели на экране, поэкспериментировать, из детского любопытства. Они были в восьмом классе… Она напугалась так, потому что знала, что случилось с её подругой Леной в городе Верный ещё в третьем классе, куда ведёт такая дорога. Катя без объяснений встала и ушла.
Печально сложилась судьба обоих тех девушек. Когда Катя познакомилась с Денисом Ани уже не было в живых. За свою такую короткую жизнь, та успела побывать за мужем дважды, причём оба раза за наркоманами и нарожать троих детей. Умерла от передозировки, а её детей воспитывает государство. Оля, также дважды была за мужем и так же трое детей, она пыталась остановиться, но постоянно срывается. Когда-то она здоровалась с Катей, нервно покусывая заусенцы на своих пальцах и заискивающе смотрела в глаза, потом перестала, после того как Катя дважды видела её «работающей» на дороге. Муж знает, это же на дозу, им обоим. А в пятом классе Олю ставили в пример, у неё от природы грамотность, может правил не учить, а пишет без ошибок и способности были в математике и к языкам.
Вот и не жалела Катя о расставании с такими одноклассниками. Гуляла от души на выпускном балу. А в это время, в эти часы её радости с Женькой случилось беда. Страшная беда. Тот его плен, просто мелочи жизни, в масштабе его новой жизненной трагедии. За год до этого, он женился. По любви женился.
Всё было хорошо у него в тот год, так хорошо, как никогда, женился, жена вскоре забеременела, хорошая работа… Только вот работа эта его тяготила, Женя даже отложил денег на переезд поближе к Катиным родителям, уговорил Катин отец. Однако, у судьбы свои планы, раз отложил, два, решили после рождения дочери переехать, да и мать не хотела, оглядывалась как жена Лота на город: «Как же я без города то?! Я не могу представить себя вне его!». Незадолго до всех событий просил по телефону Катину фотографию, хотел поставить её на видное место в гостиной. Очень гордился он сестрой. Катя передаст фотографию, потом, зашьёт её вместе с его именной иконкой ему в карман термобелья, которое она ему подарила.
Гены брали своё, у Катиной тётки хорошо шёл бизнес. Город курортный, обстановка более или менее успокоилась, вновь стали приезжать туристы. Большинство родственников умерли, Катина семья жила далеко и всё имущество родни перекочевало в руки Жениной матери. Таким образом, очень быстро у неё в собственности оказалась гостиница, с несколькими десятками номеров.
Удача привлекает не только деньги, но и зависть окружающих, тем более мамбетов. В определённый момент её предложили продать бизнес, предложив хорошую компенсацию. Женя тогда согласился, предполагал, что на эти деньги они смогут хорошо устроиться в Подмосковье, а вот тётка не хотела уезжать и не хотела ничего продавать. Предложений о продаже бизнеса больше не поступало, теперь звонили с угрозами в расправе. В какой-то момент всё стихло. Затишье перед бурей. Казалось, они больше не интересны мамбетам. Удар был нанесён в спину.
Тётка в очередной раз вышла замуж, за адепта баптисткой церкви. Под благовидным предлогом религиозности, что только не творят эти псеводохристианские общины. Различного рода христианские течения массово получают молчаливое «благословление» руководства бывших республик СССР, растут как «грибы после дождя».
Ты можешь быть какого угодно вероисповедания, но только не православным. Нет, в лицо никто не признает дискриминацию православных, но факты на лицо, именно православные храмы поджигаются «неизвестными», православных священников избивают и даже убивают. Православным нельзя отпроситься на выходной в Пасху или другой праздник, можно всем, только не православным.
В России многие ругают священнослужителей, придираются к маркам автомобилей, богатству церковной утвари, подсчитывают жалование батюшек, вдруг лишнее берут. Там же, в республиках, до наивности рады каждому посещению Храма, с благоговейным трепетом относятся ко всем таинствам, пусть и не все их в строгости соблюдая. И завидуют, белой завистью завидуют, каждому россиянину, который может спокойно посетить могилки родных в родительский день, и христосоваться в Пасху. Там священник – это символ духовной связи с Россией, там священник – это воин на передовой, потому что там православная церковь гонимая.
Тёткин муж, со своими адептами делал «свои дела» в этой гостинице, она сама не до конца всё об этом знала. В тот роковой день, Женя поздно приехал с работы, устал что называется «как собака», в очередной раз в его голове всплывала мысль об увольнении. Уже почти ночью приехал отчим, просил помочь «кулаками» выбить из кого-то деньги. Женя отказал, отправился спать. Тот вроде уехал, но вскоре позвонила мать, умоляла съездить, сказал, что он только своим «внушительным» видом (Женя сильно был накачен) припугнёт, силу применять не придётся, а то и вовсе просто отвезёт и привезёт отчима. Нехотя он согласился.
Они поехали в «старый город», углубляясь в зелень улиц частного сектора. Женя ездил на отцовой машине, красном жигули, доставшейся ему в наследство после его смерти. Он так ругал отца при его жизни, даже «кулаками махал», когда тот приезжал мириться к матери, не мог простить отцу измены. А после его смерти, понял, что потерял родного человека и какой бы отец не был, он его любил и всегда за него переживал. Поздно это Женя понял, чего себя лишил, одна только красная машина и осталась. У него были деньги на новую машину, но от принципиально ездил на отцовской, прикасаясь к рулю каждый день, он как бы чувствовал рядом его физическое присутствие.
В южных городах днём, от жары, жизнь словно вымирает, улицы безлюдны, а с наступлением сумерек улицы наполняются людьми, города живут ночной жизнью. В тот вечер также, в вечернюю прохладу люди высыпали на улицу, играли дети, старики общались на лавочках, в садах и огородах кипела работа.
Подъехав к нужному дому, отчим с друзьями вошли к должнику в дом, а Женя остался в машине, устало откинувшись на сидение курил. Прошло не больше пятнадцати минут, как они вернулись, сели в машину и сказали быстро ехать. Как потом оказалось они его «случайно» убили. Дальше начался театр абсурда, днём следующего дня за Женей уже пришла полиция, он оказался главным подозреваемым. Если бы он знал, как повернётся дело, то, наверное, в тот же день сбежал, но он был абсолютно уверен в своей невиновности и без задней мысли сдался правоохранителям.
И Катина тётка, и Женя изменились в лице, когда узнали от адвоката, что отчим во всём винит его. Не беда, был вечер, вся же улица видела, что он в машине сидел. Правда?! Не стали они расстраиваться. Однако, когда дошло дело до показаний, свидетели один за одним отказывались от Жени, оказалось, что никто ничего не видел и не слышал и не было играющих на улице детей. Только четверо согласились его защищать.
До суда дожили двое из свидетелей. Одного покалечили «неизвестные» и он отказался от показаний уже в процессе судопроизводства, второй свидетельствовать не смог… лежал в коме.. а когда вышел из неё, его парализовало, он не мог говорить, был парализован. Но это всё не страшно, удивительно, но не страшно, Женя был готов к такому, в псевдогосударствах люди априори к такому повороту событий готовы. Он не был готов к другому, к полному игнорированию здравого смысла, права, элементарной человечности.
В день Катиного выпускного над Женей был суд, вынесение приговора. Он уже не надеялся, что его оправдают, но надеялся на смягчение приговора. Мать наняла лучшего в республике адвоката, продала свою гостиницу, отдала все деньги на него. Когда прокурор заявила, что в Жениной машине нашли героин, он потерял дар речи, всё понял сразу. Понял, что суд срежиссирован. Его здорового, ста пятидесяти килограммного, накаченного бугая, объявили неадекватным наркоманом.
Вот так бывает. Тогда, в юности, когда Катя звала его ночью домой, он устоял перед соблазном. Боролся с соблазном на каменном полу в плену, испытывая адские муки ломки, сам себя переборол, не брал добровольно эту гадость. И вот теперь, он наркоман убивший человека.
Хорошо, что его жену на суд тогда не взяли, ей было время вскоре рожать. Иначе случился бы выкидыш. Приговор объявили и назвали страшную цифру в двадцать лет, по совокупности преступлений. Он увидит дочку только через двадцать лет, подумал в тот момент Женя. И только приговор был объявлен, только он осознал весь ужас происходящего, как началось некое звериное действо. Родственники погибшего из аула, со звериным рыком накинулись на него. Они преодолели все заграждения, да полиция их и не останавливала даже. Для них было главным одно: русский убил их кровного брата, а значит должен умереть. Малого кого интересовали не состыковки в уликах обвинения и почему свидетели жени погибали. Дикари верили только в то, что говорили им их же современники, а значит Женя – убийца.
На глазах у матери, в присутствии судьи, полиции Жени были нанесены не совместимые с жизнью травмы. Как саранча они налетели на богатыря. Его прокололи ножом в туловище двенадцать раз, сломали шесть рёбер, проломили череп в двух местах. Зал судилища был залит Жениной кровью. В вечер Катиного выпускного была, Женя умирал в зале суда и из его рта на пол лилась рекой кровь. Из нападавших никто наказан не был. Им можно. Им всё дозволено. Верховенство зверей. Хотя даже звери так не поступают, разве что шакалы.
О том, что случилось, Катя узнала только на четвёртый день, позвонила тётка, просила денег, на взятки. Женя лежал в коме, не просыпался, чтобы пронести дорогостоящие лекарства и пустили медсестру нужны были деньги, которых после суда не осталось. Там же всё можно за взятки, даже жизнь спасти, были бы деньги. Пока родители искали злополучные деньги Катерина побежала к бабушке. Только Катина бабушка могла помочь спасти жизнь, без медикаментов, потому что не всё подвластно человеку, но всё подвластно Господу, все судьбы в руках Его. И Катина бабушка могла к нему обратиться и получить помощь.
Лечила она в основном детей, но могла сделать и исключение, по своему усмотрению. Однажды принесли ей годовалую девочку, та плакала по ночам, врачи не могли понять почему. Закрылись бабушка с девочкой в комнате, полечила, а когда все ушли бабушка заплакала.
- Что с тобой бабуль?! – спросила в недоумении Катя.
- Девочка нежилец на этом свете, ангелочек Господний.
- Что не так с ней? Болезнь серьёзная?
- Нет. Не болезнь это была, отец пьяным был напугал, его она и боялась, потому не спала. Я успокоила просто и всё.
- Так почему же она умрёт?!!!
- Не знаю, Катя… Не знаю…
- Как скоро?
- Довольно скоро. Год, может чуть побольше. А родители её разведутся почти сразу после её смерти, их девочка только объединяла. Мать за другого выйдет за муж, у ней ещё будут дети, а отец.. отец пропащий, по тюрьмам пойдёт.
Через полтора года девочка играла на кухне и пока мать отвернулась перевернула на себя кастрюлю с кипятком. Получила ожоги и через три дня умерла в больнице. И кровь сдавали, и лекарства дорогие были, и доктора хорошие – ничего не помогло. Родители девочки развелись через три месяца. Через год, мать вышла замуж за другого, через два отец девочки первый раз сел в тюрьму.
И Катя побежала к бабушке, спросить, про Женю. Залетела и прямо в колени к ней упала:
- Помоги!!! Я знаю ты можешь!!!
Та сидела степенно в кресле, что твоя королева, вязала Кате свитер. Степенно, без суеты, чуть прищурив глаза та отвечала:
- Что я то?! Ты сама можешь…
Катя смутилась.
- Как я могу?! Я не умею! Мне не дано!
- Всем дано. Уметь только надобно! Женя мне кто?!
- Никто…
- Вот. А кому я больше помогу своему или чужому?! Он твоя кровь, сама проси за него. Хорошо попросишь – будет жить!
- Как просить то?! Я же не знаю! – Катя развела руками, всё так же сидя у бабушки в ногах.
Бабушка по-прежнему переплетала нити спицами в руках, поглядывая на Катю поверх своих очков.
- Любишь, брата то?!
- Люблю…
- Сильно любишь?!
- Очень люблю. Он меня всегда защищал, даже когда виноватой была.
- Ну вот раз любишь, тогда иди в церкву, поставь ему свечку Пантелеймону Целителю, Богородице и Господу нашему Иисусу Христу. Три дня подряд ставь. А молитву каку читать я тебе сейчас дам. Даст Бог, оклемается парень. А нет, так Бога не вини, значит судьба такая!
Она отложила вязание и шаркая по деревянному полу тапочками пошла в спальню. Оттуда бабушка принесла тетрадный листик в клеточку, на которым её корявым подчерком, с ошибками, цветным карандашом была написана молитва.
- Вот. На. Перепиши и беги в церкву.
- Когда идти в церковь то?!
- Прямо сейчас беги, дурёха!!! Сколько дней он в коме то?!
- Четыре…
- Значит ещё есть время!
Она всё сделала как бабушка сказала. В первую же ночь Катя видела сон. Помещение тёмное, холодное, где-то капает монотонно вода, видит кровать, странную, жёсткую, больше на стол походит, на ней абсолютно голым лежит седой мужчина с трёхдневной щетиной на лице. Катя подошла к нему поближе. Или подлетела…
Тело его было изрезано, изранено. Она провела ладонью над его грудной клеткой, где были особенно сильные порезы. Кругом были гематомы, особенно на голове. Он похудел. Совсем не похож на Женю, которого Катя знала. Веки закрыты. Он был безучастен. Катя накрыла его руку совей.
- Женя! Женя, слышишь меня?! – звала его она. – Женя! Женька, вставай давай! Хватит спать!
Он помотал головой и еле шевеля потрескавшимися губами ответил:
- Не хочу.
- Надо! Вставай!
- Не хочу.
- Почему?!
- Двадцать лет… Есть ли смысл просыпаться? Нет.
- А дочка как же?!
- Я для неё буду чужой человек.
- А жена?! Ты же так долго её ждал… Ты так долго ждал любви и теперь сдашься?!
- Будет ли женщина ждать столько лет?! В войну четыре года не дожидались. Меня с армии девушка не дождалась. Все изменяют. Все проститутки.
Кате не чего было ответить ему. Она проснулась от своих слёз. На второй день она опять видела сон. Та же комната, также капает вода, он по- прежнему лежал на том столе. Катя гладила его по седым, волнистым волосам, которые так любила в детстве. Раны уже поджили, да и гематомы немного спали.
- Жень! Вставай давай!
- Опять ты?!
- Я…
- Кто ты?!
- Не важно… Вставай! Дождётся тебя жена. Да если даже не дождётся, дочку всё равно ты должен увидеть.
- Голос такой знакомый… Родной… Кто ты?! Медсестра?!
- Нет..
- Никто меня не дождётся. Никому я не нужен.
- Ты мне нужен!
- Нет. Зачем старик, молодой девчонке?!
Катя закусила губу и думала, ну чем же и как его уговорить. Вспомнила, что дед Христос, часто повторял ему: «Ты последний их эллинов, сынок! Ты должен наследника родить, чтобы ты и дети твои вернули Город (Константинополь)!».
- Жень, помнишь, ты последний из эллинов! Тебе нельзя умирать! Ты сына должен родить, чтобы вместе с ним вернуть город!
Женя помялся, сглотнул.
- Так дед говорил.
- Ну вот видишь, нужно деда уважить!
- Ерунда какая! Да мало ли греков?!
- Ты – последний из эллинов!
- Не уговорила. Голос такой знакомый… Кто ты?! – он резко схватил её запястье совей рукой. – Живая или мёртвая?!
- Живая! – испуганно ответила она.
От этого испуга она и проснулась, вновь в слезах. По телефону родители узнали у тётки, что, Женя по-прежнему не проснулся, но удалось пронести лекарства, и сестра милосердия из монастыря согласилась за ним поухаживать. В отчаянии, Катя третий раз ставила жене свечки в храме и ночью видела третий сон.
- Я всё же хочу знать, кто ты, девушка?!
- Тебе зачем это? – Катя улыбнулась, гладя его руки.
- Кому я так нужен то?!
- А не всё ли равно?!
- Нет не всё равно. Я жить совсем не хочу. Надоело всё.
- Потому что не так жил может?!
- Может… А как надо?!
- Не гонятся за деньгами и наградами, наслаждаться солнцем и дождём. Видеть улыбку дочери, кушать виноград, запивать вином шашлык, кататься на карусельках. А работать? Всех денег не заработаешь, нужно жить.
- Как же жить в тюрьме?!
- Живи в душе. Размышляй. Читай. Живи тем, что будет. Чего разлёгся то как мебель?! Жить надоело – так помирай, нечего мне нервы мотать! Щаз как пинка под зад налажу, забегаешь у меня!
- Не хочу! Так говоришь, как сестра. Ржёшь как сестра. Всё время прикалываешься. Террористка прям.
Катя не знала, что ещё можно ему сказать. Сказала последнее, на что решилась. Она дёрнула его сильно за руку и закричала на него:
- Вставай! Женька, времени мало уже осталось! Ты должен встать!
- Не хочу! Не хочу! Не хочу!
Повисло молчание. Катя тянула его за руку вверх и еле слышным шёпотом выдала:
- Тогда я лягу вместо тебя.
Она схватила его вторую руку натянула на себя его тело, Женя приподнялся, открыл глаза и закричал, разнося эхо по пустой комнате:
- Катяяяяяяяяяяяяяяяяяяя?!!!!!!!!!!!! Катя!!!!!!!!!!!!!!! Катя!!!!!!!!!!!!!!!! Нет! Не надо вместо меня! Ты что!
Он проснулся из комы ровно в тот момент, когда закричал «Катя!». Как потом оказалось, он уже лежал в морге, там действительно было холодно и капала вода. Они его раздели, чтобы меньше было возни с телом, перед похоронами. Все его за живо уже похоронили, даже мать. Как хоронили тогда, в плену. Свечки за упокой ставили даже. Говорят, когда при жизни ставят сечки за упокой, такой человек живёт очень долго, будто Небеса перед ним «в долгу» за смерть, при жизни.
Надзиратели остолбенели, когда увидели «живым» труп, который слонялся по моргу и искал людей. Он не то что бы ходить, жить не должен был, встал на одном «автопилоте». Его некогда русые волосы, те что как «золотое руно» стали белыми как снег за несколько дней, от его накаченного тела и богатырского веса осталось только сорок шесть килограммов, при его росте за два метра он выглядел как «как кожа с костями». Только взгляд остался прежним, живым, цвета голубого мрамора с пушистыми ресницами.
В тюремном лазарете за ним ухаживала сестра милосердия, пожилая русская женщина, совершенно бесплатно, за «Спаси Господи!». Она мазала его тело маслами от мироточащих икон и поила святой водой, ставила ему уколы и «системы» в вены, выносила из-под него «судно», смазывала пролежни. Одна, каждый день Божий день, ещё три месяца после его пробуждения и без консультаций врача. Сестра и мать огромными спортивными сумками, с которыми он когда-то ходил в спорт зал, каждый день несли лекарства, сменную постель и еду.
Пока сестра милосердия ухаживала за ним или кормила, он ей рассказывал, что «там» видел, за пределами «жизни и смерти». Кто-то видит ангелов и рай, кто-то бесов и ад, иной видит покойных родственников или же свет в конце туннеля. Женя ничего такого не видел, видел он во сне молоденькую девушку, девочку почти. То вот будто бы она стоит в храме у икон, в платке небесно-голубого цвета со свечкой в руках и произносит его имя. Или же как она стоит рядом с его телом, в этом же платке и просит его: «Женя, вставай!» и тянет его руки на себя. Он видел и её и себя как бы со стороны, сверху, будто душа его в теле не была в тот момент и возвращаться в это искалеченное тело ему не хотелось. Не хотелось «мотать срок» в тюрьме, ни за что, не хотелось обременять родственников и заставлять жену ждать его все эти годы. Там за телом, было хорошо и ничего не болело.
А её руки, такие родные и ласковые, и то как она гладит его по голове, или как держит его в своих ладошках его безжизненные руки. Столько любви было в ней, он чувствовал себя таким любимым и таким нужным, как никогда при жизни. Ему так хотелось, чтоб его любили! Так любили как любила эта девочка, ему хотелось жить, пока она была рядом. Он мог бы вечно так лежать, если бы только она была рядышком. Голос такой знакомый и не знакомый, немного с сарказмом и смешинкой, и всё то она знает про него, «зацепить» чем знала сразу. Он даже спросил у неё живая или мёртвая, она ответила: «Живая!», думал может Ангел или покойная родственница.
Так, постепенно анализируя её облик, голос и манеры, к нему пришла мысль, что это его двоюродная сестра Катерина. Он сомневался долго, ведь она была далеко, а когда они расстались была маленькая совсем и ему казалось, что она его не помнила. Вроде она, вроде не она. И всё же ему нравилось с ней беседовать, не хотел Женя чтобы сон этот прекратился. Не известно сколько бы они так разговаривали, если бы она вдруг не сказала, что «мало осталось времени» и не предложила, «заменить» его на смертном одре. Ему подумалось тогда, зачем такая молодая, красивая девушка, его сестра будет лежать тут, в этом дерьме, вместо него, ей жить да жить, любить и радоваться жизни, а она хочет вместо него тут лечь. «Неправильно всё это, не по-мужски на девчонку это взваливать, она не боится, а я испугался что ли?!», думал так он про себя. Так возмутило его это, что он закричал имя сестры, до того уверился, что это была она. Понял, что угадал, как только увидел её напуганный взгляд и слёзы в глазах, совсем как в детстве, когда она что-то у него выпрашивала, давя на жалость. Не мог он допустить, чтобы сестра лежала вместо него, решил, что это его «доля» и он сам изопьёт чашу своих испытаний до самого дна. Его душу грело теперь, что у него есть самый настоящий Ангел Хранитель, и не какой-то там на Небесах, бесплотный, а самый что ни на есть живой, во плоти, который его любит по-настоящему, никогда не предаст и будет его всегда ждать.
Вот так целый год, старушка ухаживала за ним, а он её рассказывал, о том, что видел, когда «умер». На первом свидании мать не узнала его, заплакала, он был похож на сломленного жизнь старика. Ещё и сорока лет ему тогда не было. Первое, что он попросил: «Катину фотокарточку! Видеть её хочу! Знать, как она сейчас выглядит! Носит ли платок, небесно-голубого цвета, который ей их бабка подарила?!». Он даже икону запомнил, возле которой видел её, Богородица, в красном одеянии с младенцем на руках. Спросил: «Есть ли рядом с Катей такой храм с такой же иконой?!».
Много лет спустя, когда срок его заключения уже походил к концу, он загадал такое желание:
- Когда выйду, хочу первыми увидеть дочку, Катю и Юлю. Никого из вас, только их! Там у иконы, ей так к лицу был красный цвет, цвет крови. Пусть Катя в красном меня встречает. Она для меня – самая красивая!
Ну что ж, мать он точно уже не увидит никогда, не дожила она до этого момента. Будто чтобы попрощаться, приехала в гости к брату за полгода до своей кончины. Они сидели по долгу на кухне, разговаривали все ночи на пролёт. Сквозь сон Катя слышала, как отец бил тётку по щекам со словами:
- Ты сына угробила! Ты! Всё жадность твоя! Денег всё тебе мало! Теперь ни денег, ни сына! Мало я тебя наказывал в детстве! Мало! – и хлестал её, что есть силы, а она даже не сопротивлялась, только плакала навзрыд.
Она приехала в Сибирь лечиться. «Светила» республиканской медицины по ошибке, за её же деньги, удалил ей поджелудочную железу. Операция ему «удалась», сибирский доктор ей сказал:
- Как ты живёшь то? На чём ходишь?!
А она только ответила:
- Жить захочешь и не так раскорячишься!
Никто теперь был ей не в силах помочь. Получилось, что прощаться навсегда приезжала. Просила у Кати фотокарточку, для Жени, и всё повторяла:
- Вот смотрю Катя на тебя, и как в зеркало смотрюсь! Словно я это на десятки лет моложе и худее. Страшно даже от такого сходства. Можно и фото не просить, опишу со слов, но уж очень Женя фотографию твою просил.
На вопрос «как дела?», Женя отвечал теперь всегда: «плохо». Если учесть, что он до этого, как и Катя всегда говорил, что: «хорошо», можно предположить, что «там» ему ужасно и не выносимо. Трудно когда-то было представить, как он пойдёт с мамбетами в одну армию, а теперь страшно было представить, что он с мамбетами в одной тюрьме и больше, чем на два года.
Заключённых там кормят не просто плохо, их почти не кормят, и ни какие «европейские» комиссии их не проверяют на антисанитарию и количество заключённых в одной камере. Тюрьмы переполнены, не отапливаются зимой и в них периодически вспыхивают эпидемии самого разного рода, особенно опасные при такой жаре. Вспыхнул бунт в Жениной тюрьме. У зеков в руках оказалось огнестрельное оружие, сотни преступников сбежали. Жене не куда было бежать в этот раз, он итак был «дома», если эту страну можно было назвать домом. Да и не мог он бежать физически, он стал как получеловек. И не надо было бежать, всё равно всех помают, намотают срок ещё, а он бы этого не пережил морально. Во время бунта он залез под кровать и пролежал там три дня без еды и воды, пока тюрьму не «освободили».
Благодаря этой «случайности», а ведь случайности не случайны, он был переведён в северную колонию. И, хотя, теперь родные из-за расстояния могли его видеть только раз или два в год, он теперь всегда отвечал: «У меня всё хорошо. Мне здесь легче». Там и зеки были русскими и даже надзиратели, не передать словами, как ему было теперь легче.
Поскольку сидел он теперь на севере, а тюрьмы там так же не отапливаются, Катины родители купили ему два комплекта термобелья в подарок. Вот в нагрудный кармашек Катя и зашила ему иконку Святого Евгения и свою фотографию, как он проси, под самое сердце Катерина только об одном тогда думала: «Господи, как же я платье то красное одену?! Я же ни платьев, ни каблуков терпеть ненавижу!».
Когда Женя вышел из комы, в ту ночь ей снился сон, как открываются двери камеры и из неё, выходит седой мужчина. Над камерой висели часы, они показывали 07.08.2018. Она спросила утром у матери: «Странно, ему дали двадцать, а выйдет через восемнадцать?!». Выйдет через восемнадцать, ко дню рождения дочери. Начальник колонии помог, поверил ему и помог. Как ребёнок волнуется. Думает, как встретит его жена, верна ли она ему, согласиться ли жить с ним в «тайге», потому что для себя он решил, что город этот для него умер. Не дадут там ему жить, дикари не могут сопоставить факты, что их вожака убили свои же, подставили парня, для дикарей виновен тот, на кого указал Бай. Убьют Женю, как только в городе увидят. А Катя уже подбирала красное платье, туфли иногда пересматривая ту саму записку, что он ей передал через мать: «Я ненавижу этот город!».
Но в те свои девятнадцать лет, она ещё туфлей не носила и платьев не любила. Тем летом, она сидела ночью с Жениной Татьяной в беседке и она рассказывала ей как они бились подушками с Вовкой и Юлькой, как он начал курить и как дед Роман катал их на зелёном Москвиче, иногда давая Кате порулить.
Ночью пошёл дождь. Он лил не переставая, неся прохладу через открытые настежь окна и двери. Дождь звал Катю домой. Звал каплями по оконным стёклам, свежестью и долгожданной прохладой после жары. Он звал её туда, где она могла сладко спать, где никто ей не мешал, где бабушка пекла пироги с картошкой на старой печке, а дедушка возвращался каждый день под вечер с рыбалки.
Прям так как спала, в белой футболке до колен, она вышла ночь во двор и встала под прохладные капли. Стояла раскинув руки и улыбалась во весь рот, впитывая каждой клеткой кожи спасительную влагу. Видимо из-за топота ей ног проснулась тётка.
- Катя! Катя! Что ты делаешь?! Ведь простынешь же!!!
Та отрицательно мотала головой в ответ.
- Да, что же ты будешь делать, Господи прости, с тобой! Иди домой щаз же!
- Неа!
Ливень был такой же сильный, как тот, другой, незадолго до их отъезда. Было воскресение. В магазинах кругом были очереди, особенно за хлебом, после былого изобилия с полок разом всё исчезло. Они с матерью отстояли все очереди, в тот день была драка за хлеб, но Катя пролезла, достала две буханки и вот теперь они шли домой. Катя ехала на велосипеде, везла часть провизии на багажнике. Было жарко и душно, дождя не было месяца два примерно.
