Переделанная Глава 11 39 страница

- Папа, тебе тоже предлагали?!

- Да. Но я отказался. Чтоб не обидеть, сказал, что я неизлечимо болен. Так посоветовал профессор, который был с нами, он же сослался на свою старость. Дети, рождённые от других мужчин уже у замужней женщины или, оставляются в степи, или, здесь уже внесла корректировки современность, убиваются ещё в утробе матери, в том числе при помощи врачей.

- Как страшно.

- Ага. Но они очень гостеприимные. Я устал кушать. Всё жирное, на курдючном жире готовят. И чай горячий. Такая плотная одежда у них, как ни странно для охлаждения в жару. Если выпить горячий чай в жару и сидеть в халате, то вместе с обильным потоотделением тело охладится. Это помогает перенести жару. Воняет правда, но помогает. А ночью они пьют спирт! Разливают прямо по пиалушкам и пьют! Говорят, что так Аллах не видит, как они Шариат нарушают.

- И ты пил?!

- Пил! Отказываться нельзя! Старейшины обидятся! Но я потом блевал ночью, ты же знаешь, что у меня аллергия на спирт. К тому же и объедались мы там до блевотины. Они очень богаты, ты себе не представляешь на сколько. Даром что в старье и рванье ходят! Один старик за фотографии внуков открыл передо мной два сундука с деньгами. Там пачками лежат и советские рубли и даже царские ещё. Я спросил, зачем хранит он всё это?! Зачем не купит себе красивых вещей, хороший дом и автомобиль, а он мне ответил, что когда скопит достаточно денег и передаст его своему потомку, то тот сможет купить на эти деньги весь Мир!

- Прям как Кащей Бессмертный! Глупый этот старик, правда папа?!

- Правда! – отец улыбнулся и потрепал Катю по щеке. – Они получают за трудодни зерно и пшено, но кроме баранов ничего не держат и продают всё это на рынках. Продают также и мясо баранов. Поэтому их дети так шикуют в городе и все и всех покупают.

Чабан уже увёл стадо высоко в горы и перед ними раскрылся вид на плотину.

- Есть такое пророчество, что однажды город провалится под землю. Оно не лишено оснований. Когда я был ещё молодым эта плотина была земляная, её прорывало, в город селевым потоком принесло огромные валнуы с гор. Потом построили эту. Бетонную. Я тоже был на той стройке. Скажу честно, бетон воровали и не только мамбеты тащили, тащило руководство стройки. Пропорции бетонной смеси нарушены. К тому же есть ошибки проекта. Сам видел. Так уже появилась трещина… Но вроде пока держит. А грунт какой, посмотри?!

Отец взял горсть земли с обрыва у ручья и растёр землю в ладошках перед Катиными глазами.

- Глина и песок, чуточку чернозёма. Но всё же больше песка. Песок воду пропускает. Если там внизу почвы супесчаные и, если вниз дойдёт волна, грунт просядет. А если там внизу всё же есть карстовые провалы?! Город тогда туда, вниз и уйдёт!

 Катя обо всё этом подумала пока смотрела в глаза Хоттабычу. «Всё повторяется» - вертелись у неё в голове слова дяди Сократа. Достаточно только одного, чтобы «тряхнуло» чуточку сильнее, чем обычно. Латай не латай дырявое одеяло, дырка будет расползаться по краям и в конце концов одеяло порвётся.

- Плотину прорвёт, под городом пустота, город в яму уйдёт. Спасутся те, кто живут в горах, на вершинах, в стороне от плотины.

- Ну это вилами на воде писано! Мы отремонтируем плотину! Врёте вы всё! Ты чушь говоришь, старик! Раз такой умный, скажи-ка мне, а что будет с Белоруссией и Украиной?!

- Нет таких стран, не было никогда и не будет во век.

- Как нет?! Есть же! И флаги, и гимны, всё есть! У этих стран есть правители, народ поддерживает их! Они будут драться с Россией! Или правители предадут народ и вступят в заговор с Россией?!

- Все правители в бывших республиках союза – калифы на один час, и пойдут в погибель. Ни один правитель не откажется от власти, находящейся у него в руках, люди сами будут звать Россию. Белоруссия станет Россией за один день. Украина дольше, много лет пройдёт, много крови прольётся, по частям будет становиться Россией. Дольше других республик будет держаться Украина, не из-за народа, Запад будет этому способствовать, думая так Россию ослабить. Объединение же этих народов в один, будет «знаком Судьбы», содрогнуться тогда и на Западе, и на Востоке.

Женщины шептались между собою, пытаясь разгадать слова старца. Через переводчицу он обратился к Кате:

- Подойди ко мне, девочка. Я знаю, знаю, плохо пахну, но ты всё же подойди.

Катя не твёрдой походкой направилась к нему.

- Откуда знаете про мои мысли?! Я их на своём языке думаю, вы его не знаете.

- Я их просто слышу, у мыслей один язык. Дай мне свои руки, девочка.

Катя протянула старику руки, он долго их гладил своими костлявыми руками со сморщенной смуглой кожей, переворачивал и что-то бормотал себе под нос.

- Хочу тебе говорить. Сам! Твой род ведётся по женской линии, знаешь это?!

- Нет.

- Знай! Вот думаю говорить или нет, изменить всё равно не смогу… На всё воля Аллаха! – он подумал немного, держа Катины руки правой рукой, а левой поглаживая в размышлениях свою бороду. – В петлю не лезь, оборвётся. Как только не будет хотеться умереть, суждено тебе прожить гораздо более ста лет, на это воля Пославшего меня! Все врагов своих переживёшь и нынешних, и будущих. Страшно будет, не бойся, Аллах хранит тебя!

Он стал целовать её руки, Катя озиралась по сторонам в недоумении, женщины издавали удивлённые возгласы.

- Любви столько, вот бы мне коснуться! Как бы сказать тебе… твой мужчина тёмненький, с бородкой такой окладистой. Не уберегу, но всё же, хоть знать будешь. Если присмотреться, вы похожи чем-то, улыбаетесь одинаково, черты лица есть одинаковые.

Он гладил шрам на левой руке, тот только затянулся.

- Больно было?!

- Да… но не сразу.

- На коленки тоже больно падать, да?! – он ей улыбался беззубой улыбкой.

- Да…

- Это всё не больно. На сердце твоём раны больнее будут и тяжелее такие раны заживают. Остерегайся в спину ножей. Будешь думать, что первый больнее, а на самом деле второй. Но всё пройдёт это.. Всё пройдёт.

- За что карликов не любишь?!

Катя замялась, немного смущаясь посторонних, присутствующих при их беседе.

- У меня друг есть, Андрей, он ростом ниже меня. Нас все поженили с первого класса. Братья и сёстры смеются надо мной, что за карлика за муж выйду, буду ему подзатыльники отвешивать.

Старик залился хохотом и Катя засмеялась вместе с ним.

- Это ты братьям и сёстрам подзатыльники будешь раздавать, в своё время, не смотря на возраст, мужа бить не будешь, не бойся. Ты тут самая сильная среди женщин. – он обвёл указательным пальцем присутствующих. – Сильнее их всех вместе взятых. Знаешь ли ты, что род твой прославится?!

- Нет.

- Знай. Потому и подозвал тебя, эти мне не интересны, а с тобой говорить Аллах велел. Дай голову свою, благословлю. Наклонись ко мне.

Старик сидел на полу, сложив крестообразно ноги, сидеть на стуле он отказался сразу, не привычно для него. Катя нагнула ему свою голову, он возложил на неё свои руки и опять что-то еле слышно бормотал. Катя только успела разобрать, как он несколько раз повторил: «Аллах, Акбар!». Потом пришла мать, она всё это время была у начальника, сдавала отчёт, и увидев такой «картину» не на шутку перепугалась, схватила Катю за руку и прижала к себе. Старик только и успел ей сказать:

- Я не причиню зла твоей дочери, женщина!

Катя потом рассказывала матери всё произошедшее по дороге домой. Мама сказала, что всё это сказки и старик подшутил над ней.

В тот же вечер Катя играла во дворе с ребятами, под вишней. Где-то за кустами был слышен шум, кого-то избивали. Дети всей гурьбой, через заросли клёна, смотрели как посреди улицы, между частными домами и высотками несколько милиционеров – мамбетов кого-то били в средине круга и громко смеялись. Дети боялись милиции, бить те могли только русского.

У деда Романа, недалеко от Кати, в частном доме, жил младший брат, дед Йозеф, жена у него была русская, женился он уже тут, на поселении, жену звали Катериной. Дед Йозеф недавно, вечером, мыл машину и сделал замечание соседу мамбету, что тот выливает нечистоты ему под забор. Мамбет ни слова ни говоря, начал Йозефа избивать. Баба Катя увидела это и вызвала милицию. Приехавшие милиционеры тоже были мамбетами, они просто посмеялись над дедом Йозефом и бабушкой Катей и довершили то, что не закончил их сосед. Они переломали старику обе ноги, сломали несколько рёбер и проломили череп. И уехали. Слава Богу в скорой ещё работали русские, Йозефа спасли. Следующим утром из Германии приехал их сын, забрал родителей, без ничего, они даже не взяли ручную кладь, только документы. Заколотили дом и уехали. Йозефа заносили в самолёт прямо на носилках. А ещё через три дня в их доме поселились мамбеты, человек десять с детьми всех возрастов, мал мала меньше и говорили всем, что живут тут давным-давно. И документов им на дом никаких не понадобилась и прописаны они оказались сразу же. Чудеса!

Через час дети вернулись к вишне, в кусты. Но из зарослей клёна раздавались всхлипывающие звуки. Кто-то из ребятишек крикнул:

- Здесь снежный человек! Поймаем его!!!

Дети с криками ура и палками кинулись в кусты из которых выбежал полностью голый мужчина, который плакал навзрыд.

- Да он пьяный! – крикнул другой мальчик. – Давайте бить его!

Детвора погналась за мужиком, а Катя и часть ребятишек давились от смеха. Вдруг Кате «стукнуло в голову» рассказать всё отцу. Она покинула друзей и побежала домой.

- Папа! Папа, там мужик голый, пьяный, в кустах!

- Где?!

- Ну там! Под вишней!

- Голый?!

- Да! Прям голый! Уведи его куда-нибудь! Они побить его хотят!

- Кто побить хочет?!

- Друзья мои!

- Пошли, разберёмся, что ты мне за сказки рассказываешь!

Она бежала впереди отца, боясь опоздать. Отец разогнал ребятишек и присел на корточки перед мужиком, приказал детям уйти во двор и не мешать им. Когда дети не подчинились он стал строго кричать. Они ушли и ждали результата. Вскоре вышел отец, он чуть бежал по направлению к их подъезду.

- Папа, что там?! Уже можно туда идти?!

- Нет! Я приказываю вам тут оставаться!

Катя обиделась на отца и поджав надутые губы тихо шлёпала за ним по пятам. Дома она подслушала разговор родителей.

- Тань, там мужик, не пьяный, его мены избили и раздели!

- За что?!

- Да ни за что! Он просто шёл с работы домой, улица была безлюдная, и тут они ему навстречу, человек десять. Все с аулов, только форму сегодня получили, пьяные в драбадан, звания обмывают. Решили на нём власть свою испытать. Дай одежду мою какую-нибудь.

Мать вынесла отцу трико, старые туфли и футболку. Отец также бегом понёс всё это в кусты, а Катя тихо за ним. Мужик оделся, отец его долго успокаивал ещё, сказал, что детей прогнал и они смеяться над ним больше не будут, он вывел его «козьими» тропками до проспекта и вернулся домой. Кате тогда было первый раз по-настоящему стыдно, за неуместную насмешку, но об этом никто не знал.

А потом, они прощались с Андреем во дворе. Родители разрешили ей взять с собой попугайчика Рому. Она шла такая гордая через весь двор с клеткой. Андрей бежал «на всех парусах» к ней через двор.

- Катя! Катя! Ты уезжаешь?!

- Да!

- Ты навсегда уезжаешь?! Чего же ты со мной не попрощалась?!

- Ну какой навсегда?! Мы каждый год к бабушке ездили, просто в прошлом году денег не было, а в этом году есть! Вчера мне только вечером сказали, тебя дома не было, вы у дедушки были.

Андрей подозрительно прищурил глаза:

- А если не навсегда, то почему ты со своим попугаем?!

- Да куда я без него?! Ты же знаешь, что я даже во двор его за пазухой выносила! Я совсем не могу без него.

Он всё равно отрицательно мотал головой, взгляд его был печальным, а на глаза наворачивались слёзы.

- Ты навсегда уезжаешь…

- Да нет же!!!

- Навсегда… Они обманывают тебя. Я чувствую это… - он указал на своё сердце. – Навсегда, Катя. Я вижу последний раз тебя в жизни.

- Да не в последний!!! Я вернусь!!!

Андрей уже плакал. Катя тяжело вздохнув отдала матери клетку и стала его обнимать, утешительно гладя по спине.

- Я вернусь!!! Я всегда возвращаюсь!!!

- Обещаешь?!

- Обещаю!

- Точно, точно?!!!

- Точно! Обе-ща-ю! – повторила она по слогам.

- Тогда можно я тебя провожу до остановки?!

Катя повернулась лицом к матери, та утвердительно кивнула в ответ. Так они дошли, Андрей, Катины родители и Катин брат до этой самой остановки напротив кинотеатра. Мама несла клетку, а Катя держалась за руку с Андреем. Она ему всё время подбадривающе улыбалась, чтобы он не плакал. Он держал её руку до приезда троллейбуса. Катя ещё поцеловала его на прощание в щёчку, смахнув своей щекой его слёзы с лица. Мать тянула её в троллейбус. Дери закрылись. Катя стояла на нижней ступеньки и смотрела через двери за Андреем. Вдруг он сорвался и побежал за троллейбусом. Он бежал, бежал и бежал ускоряя бег вместе с ним. Бежал и смотрел на Катю заплаканными глазами, она же читала на его губах:

- Ты уезжаешь навсегда! Навсегда! Я люблю тебя!

И кричала в ответ на весь троллейбус:

- Андрей, я вернусь! Честное слово, вернусь!

Вскоре Андрей остался позади и Кате стало легче на сердце, а то она тоже заплакала. Не успели они как следует попрощаться.

Вот и теперь подъехал троллейбус, они сели в него, как тогда и когда закрылись входные двери, Кате казалось, что она видит бегущего за ними Андрея. Но его не было, ей только всё казалось. Она теперь взрослая, Андрей больше здесь не жил, ей не к кому оказалось возвращаться. Ей жутко захотелось домой, до дрожи в коленках, укутаться в одеяло и писать стихи, глядя в заплаканное дождём окно.

 

 

 Они приехали на вокзал, на привокзальной площади стояли проститутки и менялы продающие билеты на поезда. Вокзал был пуст, закрыты билетные кассы, по перрону прогуливались полицейские. Совсем не так всё, как в тот день когда они уезжали. В тот день на вокзале «яблоку негде было упасть», было шумно, в толчее они чуть было не потерялись и кое-как слышали друг друга. Мать тогда сказала в сердцах, то ли себе, то ли всем: «Прям Великое переселение народов!». Уезжали русские, семьями и по одиночке. Массово. Каждый поезд набивался людьми «под завязку», с явным перегрузом.

Отцова старшая сестра работала на железной дороге, поэтому им повезло «достать» билеты без переплат и лишних забот. Объявили их номер поезда, и толпа понесла их к вагонам. Людей было – океан. Такого не было никогда, именно в этот момент Катя поняла, что это будет не просто поездка на летние каникулы к бабушке. В душе у Катерины закралось подозрение, что всё это – «Навсегда». В воздухе витало напряжение и запах войны. Люди, окружавшие их, совсем не улыбались, как прежде, в иные путешествия.

Места были в плацкартном вагоне, одно сбоку наверху, это место выбрал брат, и два «в купе», верх сразу «забронировала» Катя. Вагон был грязный, столик сломан, мамино спальное место тоже, кругом пыль. Раньше такого не было, Катя, когда оставалась с тёткой на железной дороге вместе с рабочими проверяла и мыла вагоны. Протирала она те самые полки от пыли, знала, что контролируется это всё. Теперь этого всего не было, сразу видно: «Независимая страна», нет никакого контроля.

 Отец разложил по полкам чемоданы, посмотрел кто с ними едет, оказалось два русских мужчины Виталий и Валерий. Успокоился сразу, значит дети будут в безопасности. Из короткого разговора он узнал, что они едут в Россию «присмотреться», найти работу и жильё, чтобы потом перевезти свои семьи. Мужчины позавидовали отцу, что у них есть в России родня и жена у него оттуда, проще получить гражданство.

Они прощались с папой на перроне, он взял с Кати обещания: «Не убегать», «вести себя хорошо» и «слушаться бабушку». А брата напутствовал как защитника и главу семьи. Объявили отправление, мать с братом уже вошли в вагон и только Катя немного задержалась, посмотреть на отца. К нему в тот момент подошёл проводник их вагона. Проводник был мамбет, в грязной замусоленной когда-то белой рубашке, пьяный в дрыск, с золотыми коронками на передних зубах. Он окликнул отца, подозвал переговорить. С видом «победителя» сел перед ним «на корточки», как бабуин, они все так сидят, закурил и тихо произнёс:

- Хочешь, чтоб живыми доехали?! Или хочешь по частям их всех получить по прибытии?!

У отца заиграли жевалки на лице. Мать тоже это услышала и обернулась в тамбуре:

- Лёша не надо! Он врёт!

Проводник продолжил.

- Так ты хочешь живыми или по частям?!

- Чего ты хочешь?! – скрепя зубами спросил отец.

Тот показал жестом: «Деньги».

Катя знала, что у отца нет денег даже на проезд до дома, он всё отдал им в дорогу. Отец посмотрел на мать, потом на проводника. Поезд уже тронулся и набирал ход. Потом отец снял с пальца обручальное кольцо и отдал проводнику со словами:

- На! Подавись!

Как со стороны Катя слышала себя:

- Папа, нет!

Он только посмотрел на неё и махнув рукой отвернулся и быстрым шагом направился на выход. Проводник заскочил в вагон, дыша на Катю перегаром и подкидывая в руке отцово обручальное кольцо. Для многих мужчин, это кольцо не имеет никакого значения, как впрочем, и сам брак, снимают также быстро как и одевают. Часто снимают сразу после брачной церемонии. Объясняют это так, мешает, не удобно и так далее. А между тем, по отношении к обручальному кольцу заметно как мужчина относится к браку. Не даром у нас замужних женщин больше, чем женатых мужчин. Без кольца мужчина сразу вроде как бы не женат, становится объектом внимания не замужних женщин. Многим нравится такое внимание и расставаться с ним они не намерены даже после заключения официального брака. Даже среди образцово-показательных отцов семейства, редко кто ставит статус «женат» в социальных сетях, будто бы оставляя для себя мысленно «запасной аэродром». Женат, но в случае чего – свободен, готов к новым отношениям, так это называется.

Катин отец не снимал обручального кольца никогда, даже когда мылся в бане. Для него не было это кольцо простым украшением, он гордился своим статусом женатого мужчины, он гордился своей женой и своими детьми. Когда Катя часто оставалась с отцом на работе, фотомодели, молоденькие девушки, при Кате делали не двусмысленные предложения отцу. Им казалось, что маленькая девочка ничего не понимает. Отец отшучивался, показывал на кольцо или же, для совсем наглых, прикрывался Катей. Однажды, совсем наглая женщина Катю разозлила, она флиртовала с отцом, в то время как Катя сидела писала письма «Надежды Константиновны Крупской к Ленину, в чем в ссылку», или просто каракули в тетрадных листах. Отец итак и сяк уже дал ей понять, что бесполезно.

- Ой какая милая девочка у тебя, Алексей!

- Ага.

- Вся в тебя! На тебя больше похожа!

Тётка натянуто улыбалась, гладила Катю по голове и заглядывала в лицо. Катю всё это действо жутко напрягало, они никому кроме родных не разрешала касаться её волос.

- А ты чья дочка мамина или папина?! Ведь папина наверное?!

- Мами- папина я!

- Первой мать назвала, значит всё же мамина? – размышляла тётка.

Раздражение в Кате закипало.

- Папи-мамина.

- Хитрая!

Отец улыбнулся и прокомментировал.

- Она такая у меня, никого не делит и не обделяет!

- Я тоже такую дочку хочу! Где бы мне такого Алексея достать?

- Такие дочки бывают только от особенных женщин!

Отец засмеялся, а тётка, закинув нога на ногу села на стол и улыбалась заискивающе отцу. Катя взорвалась:

- Тётя, я тебя на лысо то остригу и брови тебе сбрею. Это мой папа и принадлежит мне и маме! Заткнулась и ушла отсюдава быстро! – и так же монотонно продолжила рисовать каракули.

У тётки «глаза на выкате», отец со стыда покраснел и приведя дыхание в порядок только и смог сказать:

- Она маленькая, не знает, что говорит!

- Я хоть и маленькая прекрасно знаю, что говорю! Тётя, быстро ушла отсюдова я сказала!

Она с лезла со стола и ушла… Молча и не прощаясь.

Катерине не в чем было упрекнуть отца, не было за ним таких грехов как за дядей Колей или другими мужчинами. Обручальное кольцо не было для него безделушкой или «тюремными оковами». Он отдал самое дорогое что у него было, это кольцо было самым ценным для него. Кто его знает солгал проводник тогда или нет. Но кольца отец больше не носил, сказал, что такие кольца одевают только однажды и больше не снимают никогда.

Он не был идеальным и женщин у него было много, их он не считал и количеством не хвастался. Ему не было интересно быть с женщиной только ради удовлетворения прихотей плоти, каждая женщина ему была интересна сама по себе. За исключением юных лет, каждая его женщина была по своему уникальной и самобытной, ни одна не повторилась. Отец рассказывал Катерине обо всех. За такие рассказы мать не редко вознаграждала его «подзатыльником», со словами: «Ну ты постыдился бы хоть такое дочери то рассказывать!», но его было невозможно остановить.

Все они были разных национальностей, у всех отличался семейный уклад и распорядок. Вот узбечка, например, и как только она плетёт эти сто маленьких косичек?! А танцует то как! Для домашних она устала танцевать, а перед чужим мужчиной нельзя – табу, но соблазн так велик! И она танцевала для отца, а он хлопал ей в ладоши как «Падишах», пока не пришёл ей отец с братьями… Ему пришлось бежать через окно, огородами.

Или цыганка. Сколько там юбок у ней?! Не счесть! Все разные, цветные. Голова закружится от них пока до тела доберёшься. Штук сорок, не меньше! И тут в комнату врываются два брата, амбала, с ножами в руках и трясут своими чёрными кудрями в гневе. Он уже знал куда надо бежать – в окно!

Уйгурка кормила вкусным лагманом, с осетинкой он лезгинку танцевал. Даже чеченка была у него. У них в доме висел кинжал, которым её предки перерезали горло сто одному русскому. Кинжал ей этот остался от деда, не пережившим депортацию при Сталине. Он подошёл рассмотреть резьбу на ножнах и узнать, что за сталь, но отец чеченки предупредил:

- В доме кинжал из ножен не достают. Если вынуть кинжал из ножен – это означает войну. Я должен буду перерезать тебе горло. Холодное оружие, когда рассматривают только приоткрывают из ножен, но никогда не оголяют до конца.

Не выбрал он себе чеченку в жёны, ни армянку, ни грузинку. Не подошли к его характеру их обычаи и устои. Не хотел он от них детей. Он дочь хотел, а девочки у кавказских женщин такие привлекательные в юности после родов и замужества превращались в старух. Напоминали ему мужчину в женском обличии, своими манерами и чертами лиц.

Вот так, опытным путём и пришёл к выводу, что самые красивые женщины – русские. Конечно, с подносом еды и вином перед тобой не бегает, танцев живота не танцует, но мягкость черт лица и нежность кожи? А взгляд из-под бровей, и шёлк её волос? Всё это стало вдруг ему милей, дороже не нужных и притворных представлений. Хотелось дома, тапочки, детей и вечером семейный ужин, без песен, плясок и родственников. Получалось так, что его обязывали принимать чужие традиции, а ведь не так всё должно быть, жена должна принимать традиции в семье мужа, ну или хотя бы не противоречить им. Выбирая жену, он смотрел на мать невесты, и ни одна из матерей ему не нравилась, ведь выбирая жену ты выбираешь и всю её семью. Можно много раз мужчине говорить, что он «рожает» детей, но дети всегда будут больше походить на мать, так задумано природой Богом.

Катину маму до свадьбы он знал семь лет. Впервые она приезжала к ним по комсомольской путёвке, на отдых. Катина бабушка сдавала комнаты для отдыхающих, вот там Татьяна и поселилась с подругой. Ему она нет, не понравилась, понравилась отчиму и матери. Как-то вечером, наблюдая со стороны за Татьяной дед Роман сказал пасынку:

- Смотри девушка какая! Упустишь – дураком будешь! Русские женщины самые красивые, самые любящие, самые страстные и дети у них красивые, сам знаю – на русской женат! Внуков от неё хочу! Женился бы ты на ней!

В тот раз он провожал Катю мать с подругой на вокзал и на том же перроне, откуда в Россию уезжала навсегда Катя, сделал матери предложение. Она опешила. Знаков внимания с его стороны не было, погуляли пару раз только и всего, он тут местный «курортный ловелас», как-то не особо ей такого хотелось мужа. Самое главное – он младше на два года. Потому то так и ответила:

- За сопляка за муж не пойду!

Алексей обиделся тогда конечно, два года они не общались, до поступления в институт. Он провалил экзамены, не потому что был дурак, просто существовал лимит на набор русских в вузы, он не прошёл, русским сложно было получить высшее образование в республиках. Тогда он вспомнил про Татьяну, написал письмо, с разрешением приехать для поступления в институт.

К сожалению, он не нашёл себе подходящее учебное заведение, всё было ему в Сибири не к душе. После Восточного Изобилия он увидел беспроглядную нищету. Город, где жила Татьяна был практически деревней, не было в нём Вернинских фонтанов и парков, площадей и библиотек. Серо и уныло в Сибири было для южанина. Зато он понравился будущей тёще. Катина бабушка знала про предложение и знала про отказ. Но она же не была простой бабушкой… Понравился ей парень, и как по хозяйству помогает, и вежливый, как родной он ей стал.

Была у бабушки «проверка», испытание, ещё её прабабка её этому научила. Когда жених захочет пить, ему подавалась самая большая чаша для питья, при этом над водой бабушка произносила особый заговор, и по количеству испитого трактовала, как и сколько будут жить молодые. Алексей колол дрова во дворе, просил воды, она и подала ему наполненный до краёв черпак. Он выпил всё до дна, даже капли со дна вытряс. Бабушка улыбнулась, это означало, что будут жить долго и счастливо, до самого конца и умрут почти вместе, в один день. Так же до дна испил и старший её зять когда-то, а вот младший только наполовину…

И потом Катя вместе с ней поили с этого черпака будущих мужей двоюродных сестёр. Первый до дна выпил, а у второй… два глотка сделал и всё… так и прожили, три года дружили, три месяца после свадьбы и всё… Бабушка тогда расстроилась сильно. А второй её муж, выпил до дна, Юля знала, что до дна должен он испить, стояла рядом и умолял пить до дна. Поперхнулся на средине, не смог, вот и прожили они пол жизни вместе и развелись. Третьему и четвёртому уже не досталась эта чаша, она была теперь у Кати. Все соседские девушки приходили к Катиной бабушке со своими парнями, для проверки, никому разводиться не хотелось. Хотелось один раз и на всю жизнь. Всем хотелось, но не у всех так получилось…

Можно сказать, что женить Катиных родителей решили родственники. Они тайно договорились между собою и только всё подстроили так, чтобы молодые люди не об чём не догадались. Все романтические встречи, подарки и слова были продуманы бабушками, сёстрами, братьями, отцами и матерями заранее. Как бы случайно, Татьяну отправили отдыхать в город Верный и как бы случайно, поселили в дом к Алексею. Очень случайно им готовили вкусный романтический ужин и оставляли двоих. Перед отъездом, мать «промыла» Татьяне мозги, чтоб «прикусила острый язык», а Алексея отчим напутствовал в смелости сделать предложение второй раз. Друзья в ресторане, опять же случайно, доставали им лучший столик, и лучшее место на пляже, билеты на самые дорогие спектакли и лучшие выставки. Ну разве могла Татьяна устоять под таким напором?! Столько народу суетилось незаметно вокруг них двоих, что они просто обязаны были влюбиться друг в друга. Командовал «парадом», то есть «свадебным заговором» дед Роман, романтика города к влюблённости располагала. Через месяц они расписались, на два города была свадьба. Как-то сразу Алексей стал называть тёщу «мама», и она была для вех у него: «Самая лучшая на свете тёща!». Он мог сколько угодно ругать жену, но тёщу не ругал никогда. Иногда, когда молодые супруги ссорились, тёща всегда была на стороне зятя, даже когда он был не прав, всегда тёща их мирила. Она была образцом матери и жены для него, ведь по сути воспитала Алексея «улица».

Так всё красиво было и ладно, что не мог он никогда изменить. Как можно изменять такой женщине?! А его сёстры научили Татьяну готовить именно как нравится ему. Так и Катя теперь учила другую девочку, готовила её для своего брата. Сказка создаётся своими руками, а крепки браки родственниками, причём с обеих сторон. Взаимная, благая цель, укрепляет будущие родственные отношения. Не простое было это кольцо, не для всех… Особое…

 

Она любила путешествовать, самолётом, поездом, на машине, на велосипеде, пешком. Часто брала с собой ноутбук, собаку и уходила в лес или в поля, чтобы ей никто не мешал. Пёс будто понимал зачем они ушли, не хулиганил, ложился на траву, часто дыша, а Катя головой на него, как на подушку, и писала… писала.. и писала. Тыкала без остановки клавишами, строка ложилась за строкой. Остановится она не могла, потому что писала не она сама, Господь писал её руками, и она чувствовала Его. Так художник пишет свои картины, музыкант свою мелодию и пока ты не напишешь то, что задумал Господь остановиться ты не имеешь никакого права, сил и даже возможности. Ежели, бывало, пишет сама, то строки «рождались в муках», были и складными и смешными, но «за душу» не брали, не трогали немногих читателей, забывалось оно сразу же после прочтения. Когда же рядом был Господь, то не было ей равных.

Машины она любила, что греха таить, разбиралась и в моделях, и в марках. Мерседес москвичом бы не назвала – это факт. Она даже «под капотом» многое понимала. Обязана всем этим двоюродному, любимому брату, Андрею, он родился «с гаечным ключом в руках». Он в гараже, Катя с ним. То болтики покрутит, пальцы у неё маленькие и тонкие, везде пролезут, где он не достанет, то «газу поддаст». На каких только машинах он её не катал, там тебе и ягуары, и мерседесы, и БМВ, тойоты и прочие марки. Садил исключительно в машины люкс класса, только чтоб сидения кожаные, чтоб всё автоматическое, в общем со всеми удобствами для пассажира. До распада Союза ему прочили большое будущее на автозаводе «ВАЗ» в Тольятти. Будущее это рухнуло вместе с Союзом и теперь он трудился в своей автомастерской, отсюда и машины, на которых он возил Катю.