Книга XIII. События 415- ГГ. Вс 7 страница

93.
Когда из Гелы было доставлено письмо с просьбой о подкреплении войсками, Дионисий воспользовался случаем для достижения своих целей. Будучи отправленным с двумя тысячами пехоты и четырьмястами всадниками, он быстро достиг Гелы, которая в то время находилась под охраной лакедемонянина Дексиппа, назначенного сиракузянами. (2) Когда Дионисий, по прибытию туда, обнаружил, что богатые граждане города находятся в распре с народными массами, то обвинил их в измене, привлек к суду и, предав смертной казни, конфисковал имущество. Вырученными от этого деньгами он расплатился с городским гарнизоном, бывшим под командованием Дексиппа, своим же войскам, пришедшим с ним из Сиракуз, он пообещал жалование вдвое больше обещанного городом. (3) Таким образом, он сделал себе лично преданными не только солдат, бывших в Геле, но и тех, кого привел с собой. Помимо этого, он завоевал восторженное к себе отношение народа Гелы, видевшего в нем освободителя, так как, из зависти к наиболее влиятельным гражданам, народ называл их превосходство над собой деспотизмом. (4) Поэтому они отправили в Сиракузы послов, певших ему похвалы и сообщивших о том, что он был одарен богатыми подарками. Дионисий попытался привлечь на свою сторону и Диксиппа, но, не возымев успеха, стал готовиться к возвращению со своими солдатами в Сиракузы. (5) Но гелонцы, узнав, что карфагеняне, возобновив военные действия, первым делом собираются идти на Гелу, стали умолять Дионисия остаться и не стоять сложа руки, пока их не постигла та же участь, что и акрагантцев. Дионисий же, пообещав им вернуться в скором времени с большим войском, покинул Гелу со своими солдатами.

94.
В Сиракузах происходило представление, и Дионисий прибыл в тот момент, когда народ выходил из театра. Тотчас же толпа окружила его, и все стали расспрашивать о карфагенянах. На это он ответил, что у них есть враги более опасные, чем те, ко прибыл изза рубежа. Это те люди, кто в городе отвечают за общественные интересы и которые, в то время, пока народ предается празднествам, тратят государственную казну, оставив солдат без жалования. И, хотя противник ведет такие масштабные приготовления к войне, каких ранее не было, и собирается, уже вести свои силы в Сиракузы, их это никак не беспокоит. (2) Он и ранее знал почему они так поступают, теперь же он располагает на этот счет более точными сведениями. Когда Гимилькон послал к нему вестника, якобы, договориться об обмене пленными, на самом деле обратился с призывом, если не присоединяться прямо, то, по крайней мере, не мешать, как остальные его коллеги. (3) Следовательно, он не желает далее служить стратегом, ибо ему невыносимо, чтобы, в то время как другие продают отечество, он один разделял опасности вместе с гражданами, и рисковал прослыть участником этого предательства. (4) Эти слова разгневали народ и распространились по всей армии, и каждый возвращался домой с тягостным чувством. На следующий день, когда было созвано народное собрание, он вызвал одобрение большинства, выступив с обвинениями против архонтов и возбудил народ против стратегов. (5) Наконец, ктото из присутствующих закричал, что его надо назначить стратегом-автократором и не дожидаться, когда враг подойдет к стенам города. Величие войны требует стратега, способного ей противостоять, а что касается предателей, то их дело будет рассмотрено в другом собрании, так как он не имеет отношение к данной ситуации, да и в прежнее время триста тысяч карфагенян были разбиты под Гимерой,[3] потому, что Гелон был стратегом-автократором.

95.
И вскоре народ, как это обыкновенно бывает, принял худшее из решений, и Дионисий был назначен стратегом-автократором. После этого первого успеха, он внес предложение о повышении жалования наемникам вдвое. Объяснил он это тем, что солдатам необходимо поднять дух накануне решающих схваток, что же касается средств, то на этот счет он советовал не беспокоиться: источник средств найдется легко.
(2) После роспуска собрания многие сиракузяне осуждали происшедшее, потому, что не добились своего, ибо, они думали о том, что их государство обречено на тираническую власть. Вместо того, чтобы укреплять свободу, они невольно создали деспота над своей страной. (3) Дионисий, со своей стороны, желая предупредить раскаяние большинства, которого он опасался, стал думать о том, как обеспечить себе преданную охрану, и, если бы это ему удалось сделать, он легко бы установил тираническую власть. Тогда он отдал приказ всем военнообязанным гражданам до 40 лет явиться с оружием в Леонтины. Сиракузяне держали гарнизон в этом городе, который тогда был заполнен беженцами и иностранцами.[4] Он надеялся привязать к себе дружбою этих людей, желавших перемен, тем более, что большинство сиракузян не придет в Леонтины. (4) Помимо этого, во время ночного привала, он, с помощью своих слуг, поднял шум, как будто на него было совершено покушение, затем оставил лагерь и укрылся на акрополе, где провел всю ночь, разжигая костры и призывая к себе наиболее надежных солдат. (5) На рассвете, когда гражданское ополчение собралось в Леонтинах, он произнес длинную речь, в которой живописал опасность своего положения и убедил население дать ему охрану в 600 солдат, кого он сам выберет. Говорят, что Дионисий сделал это в подражание афинянину Писистрату. (6) Он преднамеренно, ранив себя, прибыл в народное собрание, утверждая, что стал жертвой заговора, в связи, с чем получил от граждан охрану, с помощью которой установи тираническую власть. Таким же образом и Дионисий, обманув народ, стал действовать как тиран.

96.
Так он немедленно выбрал свыше 1000 человек из числа людей необеспеченных и потому готовых на все, одарил их роскошным оружием и осыпал щедрыми обещаниями. Вместе с тем он призвал к себе и наемников, льстиво с ними беседуя. Кроме этого, он внес изменения в военных должностях, назначив на командные посты преданных ему лично людей. Лакедемонянина Дексиппа он отправил назад в Грецию, потому что опасался этого человека, боясь, что он, воспользовавшись благоприятным случаем, восстановит свободу сиракузян. (2) Он так же призвал к себе наемников из Гелы, и собрал отовсюду изгнанников и отщепенцев, надеясь с их помощью сохранить тиранию. Войдя в Сиракузы, он занял район Большой гавани, открыто действуя уже как тиран. Хотя сиракузяне и были возмущены этим, но вынуждены были молчать, так не в состоянии были чтолибо поделать, не только от того, что в городе было множество наемников, но и изза страха перед карфагенянами, обладавшими сильной армией. (3) Теперь Дионисий немедленно женился на дочери Гермократа, победителя афинян,[5] а за Поликсена, шурина Гермократа, выдал замуж свою сестру. Сделал он это из желания породниться с влиятельной семьей для поддержки своей тирании. После этого он созвал народное собрание для решения вопроса о казни наиболее важных лидеров оппозиции - Дафнея и Демарха.[6] (4) Таким образом, Дионисий из простого писаря и обычного человека превратился в тирана самого наибольшего из греческих городов[7] и оставался им вплоть до своей смерти, правя как тиран 38 лет.[8] Но мы в свое время и в надлежащем месте подробно будем говорить о его делах, так как этот человек, из всех тираний, память о которых сохранилась в истории, смог установить наиболее прочную и длительную.
(5) Карфагеняне, после захвата города,[9] отправили в Карфаген священные памятники, статуи и другие наиболее ценные вещи. Предав огню храмы и разграбив город, они остались там на зиму. Весной они стали готовить машины и прочие боеприпасы, намереваясь, первым делом, осадить Гелу.

97.
Пока происходили эти события, афиняне,[10] ослабленные частыми поражениями, предоставили право гражданства метэкам[11] и всем вообще иностранцам готовыми вступить в ряды войск. И, когда численность граждан, таким образом, увеличилась, стратеги набрали всех, годных держать оружие. Они построили флот из шестидесяти кораблей и, оснастив его за большие деньги, отплыли на Самос, где объединились с другими стратегами, которые собрали 80 триер с других островов. (2) Кроме этого, получив еще 10 триер, выпрошенных у самосцев, они подняли якоря и направились со своим флотом, состоящим из 150 судов, на Аргинусские острова, намереваясь осадить Митилену. (3) Калликратид, лакедемонский наварх, узнав о приближении кораблей, оставил с многочисленной армией Этеоника противостоять осаде, а сам со 140 кораблями поспешно вышел в море, по другую сторону Аргинусских островов. Эти острова были в то время населены, и на них был расположен небольшой город, где проживали эолийцы. Нои расположены между Митиленой и Кимой, недалеко от материка и мыса Кане. (4) Афиняне, сразу узнали о приближении врага, поскольку неподалеку стояли на якоре, но отказались от битвы изза сильных ветров и приготовились к сражению на следующий день; лакедемоняне поступили так же, хотя предсказатели с обеих сторон не рекомендовали делать этого. (5) Так голова жертвы лакедемонян, положенная на берег, была неожиданно смыта волной, в связи с чем предсказатель заявил, что командующий погибнет в сражении. На это пророчество Калликратид, как говорят, заметил:"Если я умру в сражении, то не уменьшу славу Спарты". (6) В случае афинян, стратег Фрасибулл,[12] осуществлявший верховное командование, той ночью видел сон. Ему приснилось, что он в Афинах, театр переполнен, а он и еще 6 стратегов играют в нем трагедию Еврипида[13]"Финикиянки", в то время, как их противники выступали в"Просительницах".[14] Все закончилось победой, но все они погибли, как вожди перед Фивами. (7) Когда пророк услышал это, тот сказал, что семь стратегов будут убиты, и, поскольку приметы говорят о победе, стратегам запрещалось говорить об их смерти, а приметы о победе были донесены для всей армии.

98.
Наварх Калликратид собрал все войско и обратился к нему с призывом, окончив речь следующими словами:"Я настолько готов пренебречь опасностями для защиты родины и, хоть пророк по жертве и предсказал мою смерть, тем не менее, я готов умереть. Но, зная, что смерть командующего может привести к беспорядку в армии, я назначу того, кто заменит меня в этом случае, Клеарха, человека, положительно проявившего себя в военном деле". (2) Этими словами Калликратид вселил отвагу и разжег желание скорейшего сражения. Лакедемоняне, ободряя друг друга, взошли на корабли, и афиняне, выслушав призывы своих стратегов к сражению, поспешно взошли на борт триер и заняли свои места. (3) Во главе правого крыла стояли Фрасилл и Перикл, сын Перикла, который, в силу своего красноречия, получил прозвище Олимпиец. Кроме них для командования этого крыла был назначен Ферамен, служивший в этом походе рядовым лицом, хотя прежде часто и возглавлял командование над войском. Остальных стратегов он разместил по всей линии, у так называемых Аргинусских островов, вытянув свой флот насколько это возможно. (4) Калликратид вышел в море, находясь на правом фланге, левый же поручил беотийцам под командой Фрасонда из Фив. Не в состоянии развернуть свой флот в линию, равную линии противника, по причине того, что острова занимали большее пространство, он разделил свои силы на две части, каждая из которых должна была вести сражение самостоятельно. (5) Этим он возбудил большое удивление у зрителей с обеих сторон, видевших, что, как будто в одном месте сошлись четыре флота, общим числом не менее трехсот судов. Это было величайшее морское сражение, в котором греки сражались против греков.

99.
Как только навархи отдали приказы звуками труб, в ответ с обеих сторон прозвучали воинственные кличи, и все, как один, ударили по волнам, так как каждый думал лишь о том, чтобы первым вступить в сражение. (2) Большинство было опытны в военном деле, поскольку война продолжалась долгое время, и они проявили упорство, потому, что они были лучшими войсками, собранными для решающего сражения. И все понимали, что победа в этой битве положила бы конец всей войне. (3) Между тем, Калликратид, знающий от пророка о конце, его ожидавшем, не думал ни о чем более, чем найти геройскую смерть. Поэтому он первым направился к кораблю стратега Лисия, и принялся таранить его и триеры, сопровождавшие это судно. Одни корабли он протаранил и сделал не пригодными к плаванию, у других сломал весла и сделал бесполезными для боевых действий. (4) Последним он протаранил судно Перикла и мощным ударом пробил большую дыру в его триере. Но, так как таран его корабля глубоко засел в пробоине, и его невозможно было освободить, Перикл бросил железный крюк[15] на корабль Калликратида, и когда тот был накрепко привязан, афиняне, окружив судно, перебрались на него и перебили всех, кто там находился. (5) Именно в это время, как говорится, Калликратид, храбро сражаясь в течении длительного времени, нашел свою смерть под ударами нападавших.[16] Когда новость о гибели наварха стала очевидной, пелопоннесцы, в страхе, дрогнули. (6) Но, не смотря на то, что правое крыло пелопоннесцев отступило, беотийцы, бывшие слева, в течение какогото времени продолжали отважно сражаться. Потому что они, как и эвбейцы, боровшиеся на их стороне, как и прочие, восставшие против Афин, боялись того, как бы афиняне, одержав победу, не отомстили всем, кто их покинул. Но когда они увидели, что большая часть их судов повреждена и, что основная часть победителей обращена против них, они были вынуждены обратиться в бегство. Пелопоннесцы нашли спасение, одни в Хиосе, другие в Кимах.

100.
Но афиняне преследовали врага на значительное расстояние и заполнили прибрежные районы трупами и обломками судов. После этой победы некоторые стратеги решили собрать мертвых, потому как афиняне имели обыкновение строго наказывать тех, кто оставлял тела без погребения.[17] Но остальные стратеги заявили, что они должны со всей поспешностью плыть к Митилене, чтобы снять с нее осаду. (2) Между тем, разыгралась сильная буря и так сильно стала раскачивать триеры, что солдаты, уставшие в бою, отказались бороться против волн, чтобы поднимать трупы. (3) Наконец, после того, как буря еще усилилась, они не могли уж ни плыть в Митилену, ни собирать трупы и были вынуждены укрыться от ветров на Аргинуссах. В сражении афиняне потеряли 25 кораблей с большей частью экипажей, а пелопоннесцы - 77. (4) В результате гибели такого большего числа кораблей и моряков, бывших на них, вся береговая линия от Кимы до Фокеи была усеяна трупами и обломками судов. (5) Когда Этеоник, осаждавший Митилену, услышал о поражении пелопоннесцев, то направил свои корабли в Хиос, а сам со своими сухопутными силами отступил в союзный город Пирреон; он боялся потерять свою армию в результате того, что, когда подойдут афиняне со своим флотом, жители города проведут вылазку. (6) Афинские стратеги, прибыв в Митилену, забрали от туда Конона и его 50 кораблей и отправились на Самос и, используя его, как свой опорный пункт, принялись опустошать вражескую территорию. (7) После этого население Элиды, Ионии и островов, союзных лакедемонянам, собрались в Эфесе и, посоветовавшись, решили отправить в Спарту с требованием назначить Лисандра навархом, так как он, командуя флотом, добился множества успехов, и, как они считали, превзойдет всех остальных в военном искусстве. (8) Но, лакедемоняне, не имея право назначать дважды одного человека и, не желая нарушать законы предков, назначили навархом Арака, придали ему в помощь Лисандра, в качестве частного человека, советам которого тот должен следовать.[18] Наделенные командованием, приступили к сбору из Пелопоннеса и других союзников максимально возможного числа триер.

101.
Когда афиняне узнали об успехе при Аргинуссах, то похвалили стратегов за победу, но разгневались на то, что те оставили без погребения тех, кто погиб, защищая отечество. (2) Поскольку Ферамен и Фрасибулл раньше остальных вернулись в Афины, то остальные стратеги, предположив, что те обвинят их перед населением в непочтении к мертвым, отправили письма, в которых утверждали, что те не выполнили приказ собирать мертвых. Но именно этот поступок стал главной причиной их гибели. (3) Они могли бы найти поддержку в Ферамене и его друзьях, способных ораторах и участников событий, но они, напротив, обвинив их, сделались врагами. (4) Когда письма были прочитаны перед народом, большинство сразу же разгневалось на Ферамена и его коллег, но после того, как те высказались в свою защиту, гнев вновь был направлен в сторону стратегов. (5) Поэтому народ постановил, что им необходимо сдать командование над армией Конону, которого освободили от ответственности, а самим немедленно возвратиться. Тогда Аристоген иПротомах, боясь гнева народа, бежали, но Фрасилл, Каллиад, Лисий, Перикл и Аристократ, со всем флотом, возвратились в Афины, надеясь, что их многочисленный экипаж поможет им в суде. (6) Когда население собралось в народном собрании, оно с вниманием слушало обвинения и всех по этому поводу говорящих, но дружно встречало шумом любого, выступающего в защиту, не позволяя ему говорить. Кроме этого, не мало им навредили родственники погибших, которые, появившись в траурных одеждах и умоляли наказать виновных в том, что не погребли тех, кто погиб, сражаясь за отечество. (7) И, в конце концов, эти родственники, поддержанные своими друзьями и сторонниками Ферамена добились того, что стратеги были приговорены к смерти, а их имущество было конфисковано.

102.
Когда решение было принято, и палачи готовились исполнить приговор, Диомедон, один из стратегов, человек смелый и опытный в военном искусстве, которого знали как справедливого и имевшего другие достоинства, вышел вперед. (2) И, когда все стихли, он сказал:"Граждане Афин, может решение, принятое относительно нас и пойдет на пользу государства, но, так как случайность не позволила нам выполнить свои клятвы, данные для достижения победы, ты вы исполните их, чтобы Зевс Спаситель и Аполлон не обрушили на нас свой гнев, за то, что мы не исполнили клятву и не победили врага". (3) После этой речи, Диомедон присоединился к остальным стратегам, чтобы вместе встретить приговор. И многие из лучших граждан оплакивали его судьбу, потому что этот человек, собиравшийся встретить несправедливую смерть, ничуть не жаловался на свою судьбу, а обратился к государству, поступившему с ним несправедливо, выполнить от его имени обеты, данные богам. Это только подтверждало набожность и великодушие этого человека, не заслуживавшего столь недостойной судьбы. (4) Между тем, одиннадцать судей,[19] исполнили вынесенный приговор, хотя они и не совершили ни какого преступления против государства и победили в большем морской битве, когдалибо происходившей, где греки сражались против греков и проявили мужество в других боях, установив трофеи победы над своими врагами. (5) Так сильно было заблуждение народа, возбужденного демагогами, что он выместил свою злобу на людях, заслуживающих не наказания, а многих похвал и почестей.

103.
Однако вскоре, те, кто призывал к этому поступку, раскаялись, а с ними и народ, как будто бог разгневался на них. Обманутые граждане за свое заблуждение получили вскоре по заслугам, когда попали под власть не одного деспота, а тридцати.[20] (2) Как только большинство стало раскаиваться, Калликсен, уговоривший казнить обвиняемых, был привлечен к суду за обман народа. Без разрешения выступить в свою защиту, он был закован в цепи и посажен в государственную тюрьму. Но он сумел с помощью нескольких других заключенных тайком прорыть выход из тюрьмы и бежать к неприятелю в Декелею. Как человек, спасшийся от смертной казни, он был в течение всей своей жизни предметом позора не только в Афинах, но и по всей Греции на него указывали пальцем. (3) Таковы были события этого года, о которых мы рассказали. Из писателей Филист[21] завершил первую часть"Истории Сицилии"этим годом и взятием Акраганта, охватив период более чем в 800 лет, в семи книгах. Вторая часть продолжает первую и написана в четырех книгах. (4) В это же время Софокл, сын Софила, автор трагедий, умер в возрасте девяноста лет, после того как 18-й раз завоевал приз. Об этом человеке говорят, что, когда он представил свою последнюю трагедию и завоевал приз, то ликование так переполнило его, что стало причиной смерти. (5) Аполлодор,[22] автор хроники, сообщает, что и Еврипид умер в тот же год, хотя другие говорят, что он жил при дворе Архелая, царя Македонии, и, что, однажды, гуляя по округе, подвергся нападению собак и был растерзан на куски, незадолго до этого времени.

104.
По окончанию этого года Алексий стал архонтом в Афинах,[23] а римляне избрали вместо консулов трех военных трибунов Гая Юлия, Публия Корнелия и Гая Сервилия. В это время афиняне, после казни стратегов, назначили Филокла главнокомандующим и, поручив ему флот, отправили к Конону, наказав им совместно исполнять руководство военными силами. (2) После того как он присоединился к Конону, стоявшему у Самоса, общее количество кораблей стало 173. Они решили оставить 20 из них, а с остальными отправиться к Геллеспонту, под общим командованием Конона и Филокла. (3) Лакедемонский наварх Лисандр, собрав от союзников, бывших по соседству с Пелопоннесом, 35 кораблей, направился в Эфес. Так же он вызвал флот, стоявший в Хиосе и вооружил его. Затем он отправился к Киру, сыну царя Дария и получил от него большую денежную сумму на содержание своих солдат. (4) Кир, вызванный отцом в Персию, поручил Лисандру управление городами, выплачивающими персам дань. Затем Лисандр, получивший, таким образом, средства на военные нужды, возвратился в Эфес. (5) В это же время некоторые граждане Милета, стремящиеся к олигархии, с помощью лакедемонян свергли демократическое правительство. В то время, когда отмечался праздник в честь Дионисия, они проникли в дома своих противников и перерезали их, всего около сорока человек. Затем, дождавшись, когда рыночная площадь была полна народа, они выбрали три сотни богатейших граждан и всех убили. (6) Испуганные этими убийствами, главные сторонники демократии, числом около тысячи, укрылись у сатрапа Фарнабаза, который их любезно принял и, дав каждому по золотому статеру, поселил в Блаиду, крепость в Лидии. (7) Лиссандр с большей частью своего флота направился Иасосу в Карии и, взяв штурмом этот союзный Афинам город, перебил всех жителей, достигших призывного возраста, числом восемьсот, женщин и детей продал в рабство, а город сравнял с землей. (8) После этого он оправился против Аттики и других мест, но, не добился ничего, достойного упоминания, поэтому мы опустим эти событии. Наконец, захватив Лампсак, он заключил мирный договор с афинским гарнизоном на условии, чтобы он ушел из города; затем он разграбил все имущество и отдал город назад жителям Лампсака.

105.
Афинские стратеги, узнав, что лакедемоняне усиленно осаждают Лампсак, собрали отовсюду триеры, и поспешно выдвинулись против них со ста восьмьюдесятью кораблями. (2) Но, обнаружив, что город уже взят, они пришвартовали свои корабли у Эгоспотамы,[24] откуда ежедневно стали показываться в виду врага, вызывая его на бой. Так как пелопоннесцы упорно отказывались отвечать на эти вызовы, афиняне оказались в затруднительном положении. Они не знали, что им делать, так как не могли добыть продовольствие войску для дальнейшего пребывания. (3) Алкивиад пришел к афинянам[25] и сказал им, что фракийские цари Медок и Севф, состоя с ним в дружественных отношениях, обещали предоставить в его распоряжение большое войско, если он захочет воевать с лакедемонянами. Поэтому он просил допустить его к участию в начальствовании над войском, обещая афинянам одно из двух - или вынудить врагов принять морской бой, или сразиться с ними на суше, имея союзниками фракийцев. (4) Алкивиад, поступая так, имел в виду совершить славный подвиг для отечества и за свою помощь приобрести прежнее расположение народа. Однако, афинские стратеги, считая, что за неудачи придется расплачиваться им самим, тогда как все удачи будут приписаны Алкивиаду, приказали ему удалиться и впредь не приближаться к лагерю.

106.
Поскольку враг отказывался принять морской бой, и голод охватил армию, Филокл, осуществлявший командование в этот день, приказал триерархам снарядить триеры и следовать за ним, тогда, как он с 30 триерами, заранее подготовленными, вышел в море. (2) Лисандр, узнав об этом от какихто перебежчиков, вышел со всеми своими кораблями в море и принудил Филокла повернуть к остальным кораблям и преследовал его.[26] (3) Так как афиняне еще не разместились на триерах, возникла полная неразбериха, связанная с неожиданным появлением неприятеля. (4) Лисандр, обнаружив смятение в стане врага, поспешно высадил на берег Этеоника с пешим войском, чтобы он начал сражение на суше. Он быстро воспользовался удобным моментом и захватил часть лагеря, в то время сам Лисандр расположил все свои триеры в линию и стал бросать железные крючь на афинские корабли и принялся отрывать их от берега. (5) Афиняне были охвачены паникой изза неожиданного нападения и не имели пространства для выхода в море на кораблях, были не в состоянии сражаться на суше, были разбиты после короткого сопротивления. Одни бежали к кораблям, другие - в лагерь, кто куда, и каждый думал лишь о собственном спасении. (6) Ускользнуть удалось лишь десяти триерам, на одной из которых находился стратег Конон; он решил не возвращаться в Афины, боясь народного гнева и бежал к Эвагору, правителю Кипра, с которым был связан дружбой. Что касается солдат, то большинство бежало по берегу и нашло спасение в Сесте. (7) Лисандр захватил остатки флота, взял в плен стратега Филокла, привез его в Лампсак и там казнил. После этого он отправил самую быструю триеру в Лакедемон, чтобы донести весть о победе, украсив перед этим судно наиболее дорогим оружием и богатыми трофеями. (8) Потом он пошел на афинян, укрывшихся в Сесте, взял город, а с афинянами заключил перемирие на условии, чтобы они удалились из крепости. Тотчас после этого он отправился со своим войском на Самос и принялся осаждать город. Оттуда он отправил в Спарту Гилиппа, того, кто на Сицилии сражался в рядах сиракузян,[27] чтобы тот доставил захваченные у врага трофеи и 1500 талантов[28] серебра. (9) Деньги были в небольших мешках, в каждый из которых была вложена скитала[29] с указанием суммы. Гилипп, не зная об этом, тайком развязал мешки и вынул 300 талантов.[30] Но когда, при прочтении записей, обман был раскрыт, он бежал из страны и был приговорен к смертной казни. (10) То же произошло и с отцом Гилиппа Клеархом,[31] который прежде бежал из отечества, который, как полагали, получил взятку от Перикла, чтобы не совершать вторжения в Аттику. Он был осужден на смерть, и окончил свою жизнь в изгнании, в Фуриях, что в Италии. Так эти люди, очень способные, такими поступками навлекли на себя позор на всю оставшуюся жизнь.

107.
Когда афиняне узнали о том, что их армия уничтожена, они отказались от политики господства на море и принялись укреплять свои стены и перекрывать порты, в ожидании того, что скоро подвергнуться осаде. (2) Оба лакедемонских царя Агис и Павсаний вторглись одновременно в Аттику с большим войском и разбили свой лагерь перед стенами, а Лисандр с боле двумястами триерами подошел к Пирею. Афиняне, между тем, не пали духом, так как с защитой города не было проблем в течении некоторого времени. (3) Так как блокада вызвала трудности,[32] пелопоннесцы решили вывести свои войска из Аттики, оставив корабли для блокады на расстоянии и предотвращения подвоза пшеницы жителям. (4) Когда это было сделано, афиняне стали испытывать ужасные лишения, так как продовольствие им доставлялось, главным образом, по морю. Поскольку страдания увеличивались изо дня в день, город наполнился мертвыми, и тогда оставшиеся в живых отправили послов для заключения мира с лакедемонянами.[33] Мир был заключен на следующих условиях: они уничтожат длинные стены и стены Пирея, будут держать не более десяти военных кораблей, уйдут из всех городов и признают гегемонию лакедемонян. (5) Так Пелопоннесская война, наиболее длительная из всех, какие мы знали, окончилась, спустя 27 лет.

108.
Спустя некоторое время, после заключения мира, умер Дарий, царь Азии, пробыв на царстве 19 лет. Артаксеркс, его старший сын вступил на престол и царствовал в течении сорока лет. В это время, по сообщению Апполодора из Афин,[34] был популярен поэт Антимах.[35]
(2) На Сицилии, с началом лета, Гимилькон, главнокомандующий карфагенян, стер с лица земли город Акрагант. В его храмах, не уничтоженных полностью огнем, он разрушил скульптуры, выполненные с исключительным мастерством, а затем вторгся со своей армией в область Гелы. (3) Завладев всей этой территорий, а так же, территорией Камарины, он обогатил свою армию различной добычей. После этого он подошел к Геле и разбил свой лагерь вдоль реки одноименного названия с городом. (4) У гелойцев была за пределами города огромная статуя Аполлона, отлитая из бронзы, которая была захвачена и отослана в Тир. [36] Гелонцы создали эту статую в связи с пророчеством оракула, и тирийцы, в последствии, когда были осаждены Александром Македонским, отнеслись к богу неуважительно, так как он воевал на стороне врага.[37] Но когда Александр взял город, рассказывает Тимей, в тот же день и час, когда карфагеняне захватили Аполлона в Геле, греки принесли жертву этому богу и провели торжественную процессию, чтобы благодарить его за взятие города. (5) Хоть эти события и произошли в разное время, мы решили, что будет уместным рассказать о них одновременно, в связи с их необычайностью.[38] Карфагеняне стали рубить растущие в округе деревья и вырыли ров вокруг своего лагеря, так как они ожидали прихода Дионисия с сильной армией на помощь осажденным. (6) Гелонцы, изза величины ожидаемой опасности, первым делом постановили удалить из города всех женщин и детей в Сиракузы. Но, когда женщины бежали к алтарям на рыночной площади и стали просить оставить их, чтобы разделить судьбу с мужчинами, то это им было позволено. (7) Вслед за этим, сформировав большое число отрядов, они отправили солдат по округам, и те, хорошо зная местность, стали нападать на бродивших мародеров, ежедневно приводя пленных и убивая большое число врагов. (8) Жители отважно защищались от армии карфагенян, которые, приблизившись к городу, стали разрушать его стены ударами таранов. Разрушенные днем участки стен, они ночью, при помощи женщин и детей, восстанавливали. Те, кто был в расцвете лет, держали оружие и участвовали в боях, остальное население с усердием выполняло прочую работу по обороне. (9) Одним словом, они выдерживали атаки карфагенян так стойко, что, хоть и их город и не имел естественной защиты, и они были лишены союзников, кроме того, стены обрушились в ряде мест, они не были сломлены перед угрожающей им опасностью.