Диалог Святых отцов и новомучеников с исламом

А) Святой Максим Исповедник

Первым из Святых, вступивших в диалог с исламом, был преподобный Максим Исповедник[109] — современник возникновения ислама и его распространения Магометом. Византия, возглавляемая в то время императором Ираклием, была всецело занята войнами с Персией и недооценила новую опасность со стороны арабов, объединявшихся под знамёнами нового вождя и новой религии. То же самое произошло и с персами. И ромеи, и персы ослабели во взаимных столкновениях и не смогли противостать агрессивному натиску новопросвещённых арабов, побуждаемых на войну с неверными новым пророком, по поводу которого у исследователей возникало законное недоумение: пророк он или диктатор, религиозный или военный лидер? Положение осложнялось недоброжелательностью местных христианских общин по отношению к Византии по причине христологических споров ввиду того, что в восточных епархиях (в Сирии, Палестине и Египте) получили широкое распространение монофизитство[110] и монофелитство[111]. Усилия императоров объединить христиан не принесли результатов, и местные общины смотрели на ислам как на возможность освободиться от власти Византии. Впоследствии им, впрочем, пришлось дорого заплатить за эту ошибку.

Святой Максим — до воцарения Ираклия византийский вельможа, а после принятия монашества — активнейший борец с монофелитством, спостриженник и друг Иерусалимского Патриарха Софрония, патриаршество которого ознаменовалось захватом Иерусалима халифом Омаром (673 г.), — прекрасно разбирался в сложившейся ситуации, ибо самолично объездил все восточные страны, пока через африканский континент не добрался до Рима, где в 649 г. выступил главным обвинителем монофелитов на Латеранском соборе. В одном из своих посланий — «Письмо к Иллюстрию Петру»[112], — именуемом догматическим, поскольку в нём разъясняется отличие терминов православной христологии от соответствующих понятий в учении Севира[113], он призывает к твёрдому стоянию в Православии, чтобы, имея Бога своим поборником, Империя избежала такой новой опасности, как ислам, учению и деяниям которого преподобный Максим даёт трезвую и справедливую оценку.

По словам Преподобного, величайшим злом в мире являлось в то время появление ислама, который восстаёт против цивилизованного человечества и жестоко уничтожает его. Представители этой религии, которая является ответвлением иудаизма, находят удовольствие в пролитии крови и убийстве людей, полагая, что сими деяниями они угождают Богу. Чем гнушается Господь, тем ислам надеется угодить Ему. Это самый безбожный народ, предшественник и предтеча антихриста. Он презрел спасительное дело Христа и выступает наглым гонителем веры и добродетели — по злобной зависти, ибо лишён и того, и другого. Веру и добродетель он «променял на гордость и сластолюбие, будучи народом-богоотступником, неразумным и непросвещённым». Эти два вида зла гордость и сластолюбие — определяют его жизнь: гордость ведёт его к отступлению от Бога, а сластолюбие к пренебрежению ближним, к человеконенавистничеству, «так что и Бог, и Его творение бывают им поругаемы: Первым он пренебрегает, а второе отравляет миазмами своих злоухищрений». Согласно Преподобному, Бог попустил «немилосердному и ужасному народу» поднять руку на христиан по причине того, что христиане не живут согласно Евангелию и впали во множество грехов. А посему мы должны духовно бодрствовать и быть готовыми к исповеданию своей веры, не страшась и самой смерти. Здесь Святой пророчески предвосхищает будущее то, к чему должно привести распространение ислама, зрит славу Новомучеников, повторяющих подвиги первых христиан. «И Богом Его[114] исповедуем пред людьми, презирая и саму смерть, чтобы и Он нас исповедал пред Отцом и привёл к Нему, спасённых добрым исповеданием, пример коего Он Сам явил нам во благо, засвидетельствовав пред Понтием Пилатом доброе исповедание[115], чему и мы, благодатью Его, сподобимся быть подражателями, когда придёт время».