Теория гендерных категорий (categorical theory)

Объяснение гендерных отношений, в котором главное место уде­ляется власти и конфликту интересов, нашло свое воплощение в особой теории. У нее нет устоявшегося привычного названия. Отчасти это вы­звано тем, что логика данной теории нарушает устоявшиеся границы между феминизмом культурологической ориентации и социалистиче­ским феминизмом. Я буду называть этот подход категориальным.

Его основные положения сводятся к следующему. Во-первых, на­личие противоположных интересов в гендерной политике связывается с конкретными категориями людей. В качестве характерного примера

 

76

77

ГЛАВА 3

можно привести определение мужчин как «естественных врагов жен­щин», предлагаемое Джилл Джонстон. Во-вторых, единицей анализа и аргументации в этой теории является категория, а не процессы, конституирующие эту категорию, ее элементы или составные части. В-третьих, социальный порядок как целое описывается в терминах не­скольких — обычно двух — главных категорий, связанных друг с другом отношениями власти и конфликтом интересов. Если теория половых ролей имеет тенденцию раствориться в индивидуализме, то категори­альный подход создает масштабное полотно большими мазками.

Если в разных вариантах теории половых ролей используется оди­наковая терминология и потому в ней затруднено различение ло­гически разных представлений, то при категориальном подходе, на­против, одна и та же фундаментальная идея выражается с помощью самых разных терминов. Первые теоретики освобождения женщин заимствовали термины из политэкономии и антропологии. Роксана Данбар, например, утверждала, что женщины были «низшей кастой», а Шуламит Файерстоун исходила из того, что «пол — это класс» («sex class»), сознательно следуя марксистской традиции. Академиче­ский феминизм заимствовал терминологию из разных общественных наук. Элис Шлегель и Джанет Чэйфитц писали о «половой страти­фикации», а Мира Строубер (М. Strober) зафиксировала «рождение новой науки — диморфики». Этот термин, по-видимому, был запущен как шутка, но тот факт, что он был принят всерьез, свидетельствует об исключительно высокой потребности в теории. Аналогичным об­разом обсуждение патриархата в радикальном феминизме начиная с середины 1970-х годов обычно основывалось на понимании ген-дера как категории. Так, согласно хорошо известному утверждению Сьюзен Браунмиллер, изнасилование — это «сознательный процесс запугивания, посредством которого все мужчины держат всех женщин в состоянии страха».

Особенно ясно изложила основные положения этого подхода Дж. Чэйфитц, которая продвинулась дальше всех в его формализации как социальной теории. Мужчин и женщин, с ее точки зрения, следует рассматривать как «внутренне недифференцированные общие кате­гории». Эти категории для аналитика являются исходной данностью,

СОВРЕМЕННЫЕ ПОДХОДЫ

тогда как предметом анализа выступают отношения между ними. Теории гендерных категорий отличаются друг от друга главным образом объ­яснениями этих отношений.

Одна группа исследователей рассматривает отношение между этими категориями в терминах прямого господства. Пионерами данного под­хода явились Р. Данбар и Р. Файерстоун. В более поздних вариантах ка­тегориального подхода, например в концепции глобального патриархата Мэри Дэли (М. Daly), сущностью этих отношений считается насилие мужчин над женщинами. Феминистский культурологический анализ изнасилования и порнографии, проведенный такими авторами, как Сьюзен Гриффин и Андреа Дворкин, тесно связан с этим направлением. Порнография рассматривается как выражение насилия, заключенного» мужской сексуальности, а изнасилование — скорее как акт патриар-хатного насилия, нежели сексуального желания.

Научные исследования стратификации по половому признаку обыч­но следуют более абстрактному и открытому подходу, признавая лишь то, что отношения между гендерными категориями — это отношения неравенства. Подобный подход послужил основой большого числа эм­пирических исследований (некоторые из них упоминаются в Главе 1), показавших неравенство материальных ресурсов и жизненных шансов мужчин и женщин. Эти разработки не могут претендовать на большую теоретическую глубину, но они подняли вопрос о коррелятах или усло­виях различных уровней неравенства между полами. Чэйфитц, напри­мер, провела сравнительное межкультурное исследование, чтобы понять, какие общие условия (экономическое развитие, окружающая среда, религия и т.д.) связаны с высоким или низким уровнем неравенства статусов мужчин и женщин.

Здесь Чэйфитц приближается к объяснению гендерных отношений через действие внешних факторов. Действительно, при категориальном подходе выстраивается модель гендера, пригодная для большинства тео­рий внешних факторов, обсуждавшихся выше. Например, в исследова­ниях разделения труда по половому признаку гендерные категории обычно устанавливаются как простая линия демаркации в экономи­ческой жизни, которая может принимать более сложные очертания в разных обществах. Лишь незначительная группа исследователей про-

 

78

79

 

ГЛАВА 3

явила интерес к тому, что Маргарет Пауэр назвала «созданием женских профессий» («making of a women's occupation») —к проблеме, которая уводит от абстрактной логики разделения людей на категории, посколь­ку делает акцент на процессе конструирования категорий.

Точно так же в большинстве исследований производственных от­ношений мало затрагивается практика самого производства. Подходя к социальным отношениям чисто умозрительно, исследователи на самом деле пользуются этими понятиями главным образом для демаркации категорий. В конечном счете личность и ее практика могут быть совсем исключены из предмета анализа, как это случилось во французском структурализме. Внимание теоретиков сосредоточено на социальном месте или категории, в которую помещен индивид. Следуя подобной стратегии, можно прийти к сильной теории гендерных категорий, не содержащей биологического детерминизма. Так, например, в структура­листских концепциях Джулиет Митчелл и Гейл Рубин места являются социально определенными, а оппозиция мужчинл — женщина, которую они исследуют, социально сконструирована. То же самое можно сказать и о семиотических исследованиях гендера, которые ведутся с конца 1970-х годов.

В других вариантах категориального подхода в качестве социальной основы выступает упрощенная нормативная модель семьи. Именно такая семья становится фокусом исследований большинства феми­нистских теорий домашнего труда, принадлежащих к марксистскому направлению. Такой подход свойственен также оригинальному анализу патриархата как экономической системы, предложенному Кристин Делфи. Здесь категории конструируются социальным институтом брака, и суть отношений между ними состоит в том, что муж присваивает при­бавочную стоимость, источником которой служит неоплачиваемый труд жены. Еще одним примером подобной концепции является психология женственности Нэнси Чодороу, сознательно построенная на попытке найти социальное, а не биологическое основание для психоаналити­ческого объяснения эмоционального развития детей. Здесь основой отношений между категориями считается разделение труда по признаку пола при уходе за детьми.

СОВРЕМЕННЫЕ ПОДХОДЫ

Несмотря на всю изобретательность этих авторов в разработке социальных объяснений, общая картина гендера, которую они полу­чают, ненамного отличается от простой биологической дихотомии. Категориальное представление о гендере является наиболее очевидным, когда категории могут считаться биологическими, а отношения между ними — коллективными или стандартными. Именно такова модель Нраунмиллер «изнасилование — все мужчины — все женщины» или интерпретация порнографии у Дворкин «мужчины, обладающие жен­щинами».

Следует заметить, что биологический редукционизм не обязательно приводит к категориальному подходу. В некоторых работах по транс­сексуальности, например, исследователи рассматривают биологические основания отклонения от традиционных категорий. Но обычно теории биологических оснований (биограмматики) приводят к крайним фор­мам категориального подхода, поскольку большинство авторов (оши­бочно) считает, что репродуктивная биология четко разделяет людей на две разные категории.

Категориальный подход возник из ряда источников: структура­лизма, биологизма и простого риторического обращения к широким ясным категориям, удобным для политической мобилизации. Он со­храняет свою значимость, потому что отвечает потребности в четкой альтернативе либеральному феминизму и теории ролей. Для изучения и решения некоторых проблем рассмотрение гендера в терминах «внут­ренне не дифференцированных общих категорий» является в первом приближении совершенно адекватным. В этом смысле описательные работы о неравенстве полов в сфере образования, профессиональной за­нятости, охраны здоровья и по уровню доходов достигли явных успехов.

Проблемы начинаются, когда исследование не идет дальше первого приближения; когда категории мужчина и женщина, принимаются за абсолютные и не подвергаются дальнейшему рассмотрению или уточне­нию. Ведь существуют проблемные области, где категориальный подход совсем не работает или приводит к ошибкам. Самым распространенным примером здесь является, видимо, анализ, осуществляемый в терминах стандартной нормативной семьи. Было проведено достаточное коли-

 

80

81

ГЛАВА 3

чество феминистских исследований по благосостоянию, которые по­дорвали установки, лежащие в основе большинства мер официальной экономической политики и социального обеспечения, а именно такие: все или почти все живут в нуклеарных семьях; у каждой (или почти у каждой) женщины есть (или должен быть) мужчина, который ее обес­печивает; наличие детей предполагает наличие мужа.

В центре другого варианта теории категорий находится типичный индивид. Характерным примером данного подхода является интер­претация сексуальности мужчин во многих работах по насилию над женщинами. Сюда же можно отнести стремление объяснить загрязнение окружающей среды, бездумное использование природных ресурсов и угрозу ядерной войны личной агрессивностью и жестокостью типич­ного мужчины.

Интуитивные представления исследователей, лежащие в основе данного подхода, безусловно, верны. Жадная до власти и эмоционально тупая маскулинность действительно составляет часть социальной маши­ны, разрушающей окружающую среду. Именно эта машина опустошила половину прекрасного острова Тасмания, произведя вырубку лесов и по­строив гидроэлектростанцию. В исторических исследованиях, подобных работам Брайана Исли, прослежена тема маскулинности, контроля и власти в развитии науки и техники, кульминацией которого явилась атомная бомба. Но рассматривать эти и другие явления как прямое следствие маскулинности — значит упустить из виду существование социальной машины, превращающей данную форму маскулинности в де­структивную силу, разрушающую окружающую среду. (Ведь в другие пе­риоды истории агрессивная маскулинность не приводила к радикальной деградации окружающей среды.) При подобном подходе упускаются из виду формы организации общества, которые наделяют один конкретный вид маскулинности главенствующим положением в гендерной политике и в то же время маргинализируют другие. Кроме того, при подобном подходе не анализируются социальные процессы, которые изначально порождают этот вид маскулинности.

Анализ гендера через типичного индивида представляет собой одно из проявлений того, что Эстер Айзенстайн называет ложным универса­лизмом. Она формулирует проблему следующим образом:

СОВРЕМЕННЫЕ ПОДХОДЫ

В определенной степени привычка к подобному способу мыш­ления является неизбежным результатом потребности представить гендер как легитимную мыслительную категорию. Однако слишком часто она приводила к анализу, основывавшемуся на узком опыте белых женщин среднего класса, но претендовавшему на суждение обо всех женщинах и от имени всех женщин, белых или черных, бедных или богатых.

Построенной таким образом теории свойственна сильная тенденция смешивать различные периоды истории и разные части света. В таких текстах, как «Гин/экология» Мэри Дэли, «Женское сексуальное раб­ство» Кэтлин Барри и им подобных, приводятся примеры патриар-хатных зверств начиная со сжигания женщин в Индии, уродования гениталий в Африке, бинтования ног в Китае и заканчивая порногра­фией в Соединенных Штатах Америки. Все эти явления описываются как примеры проявления одной и той же базовой структуры. В таких теориях всемирное измерение гендерных отношений представлено как общая универсальная структура патриархата.

Убеждение, что в каждой стране и в каждый исторический период обнаруживается одна и та же структура, привело рассуждающих таким образом западных феминисток к классическим этноцентристским по­зициям. Как указывают критики, например Калпана Рэм, объяснение обычая самосожжения вдов, которое основано на расистских западных источниках, представляет индийских женщин как пассивно страда­ющих от этого зверства и не принимает в расчет их сопротивление, мобилизацию и цели, не отдает должного ни самой проблеме, ни индийским женщинам. Вполне возможно сочетать ясное осознание эксплуатации и подчинения женщин и идею фундаментального харак­тера социальных изменений, необходимых для их устранения, с одной стороны, со столь же ясным осознанием культурных различий в фор­мах угнетения и стратегий борьбы с ними, с другой. Именно такая по­зиция утверждается, например, в Предварительном отчете о семинаре по феминистской идеологии и структурам, проведенном в 1979 году в Бангкоке Азиатско-Тихооокеанским центром ООН «Женщины

 

 

82

83

ГЛАВА 3

СОВРЕМЕННЫЕ ПОДХОДЫ

 

и развитие». Однако такой подход выходит за рамки теории гендер­ных категорий.

Можно интегрировать понятия класса, расы и национальности в тео­рию гендерных категорий, если эти структуры тоже понимать как кате­гориальные. Это предполагает создание перекрестной классификации по нескольким переменным сразу — обычный шаг для количественной социологии. Главная операция при этом — логическое умножение, ре­зультатом которого является классификационная сетка, где размещают разные группы индивидов. Простая двухмерная перекрестная класси­фикация стоит в центре работы Толсона о маскулинности.

Например:

 

		Мужчины женщины
Класс	Средний класс
	Рабочий класс

Трехмерная перекрестная классификация лежит в основе последних исследований о тройном угнетении, которое испытывают неанглоязыч­ные работающие женщины:

 

			Мужчины женщины
Класс	Средний класс
	Рабочий класс
		Этничность
		люди английского происхождения
		люди неанглийского происхождения

В такую схему можно добавить любое число измерений. С увели­чением числа измерений их становится труднее отобразить на бумаге, но с ними можно легко справляться с помощью компьютера. И все же чем сложнее перекрестная классификация, тем жестче связан анализ со статической логикой категорий. И это усугубляет проблему, которая возникает в теории гендерных категорий при рассмотрении делений внутри самого поля гендера, т.е. делений, которые конституируют гендерные категории.

Самая заметная проблема здесь — политика выбора сексуального объекта. Гетеросексизм и гомофобия должны рассматриваться среди ключевых моделей гендерных отношений. Очень трудно начать борьбу с господством гетеросексуальности, используя категориальную модель гендера. Можно установить новую перекрестную классификацию, где деление гомо/гетеро пересекается с делением женщина/мужчина. Однако при категориальном анализе нет оснований помещать это деление на первое место. Перекрестная классификация запутывает проблему, по­скольку логически приравнивает женскую гомосексуальность к мужской. Но есть все основания полагать, что между ними есть существенные различия не только в формах выражения, но и в том, каким образом они первоначально возникают. Как показывает разнообразный опыт участия лесбиянок в движении за освобождение геев, солидарность мужчин и женщин в движении против угнетения со стороны правиль­ного общества нельзя считать чем-то самим собой разумеющимся. Иначе говоря, логическая перекрестная классификация никак не коррелирует с формированием социальных интересов.

Теория гендерных категорий обычно делает акцент на конфликте интересов, но испытывает затруднения при объяснении способа ста­новления интересов и того, как люди сопротивляются структурам, определяющим интересы. Признание социального конфликта в рам­ках этой теории весьма схематично. При рассмотрении ряда проблем категориальный подход недостаточно хорошо раскрывает движение и противоречивость внутри гендера как социального процесса.

Важно также иметь в виду политические импликации категориаль­ного подхода. Одна из двух главных разновидностей теории гендерных категорий — академическая, или стратификационная, — приводит к политике увеличения доступа женщин к разным областям жизни пу­тем роста числа женщин — политических лидеров, женщин, играющих важные роли в юриспруденции или управлении бизнесом. Но такой подход не дает никаких конкретных оснований оспаривать социальное устройство, порождающее сложившееся положение дел. В этом от­ношении его практические последствия мало отличаются от стратегии реформы ролей, предлагаемой либеральным феминизмом.

 

84

85

ГЛАВА 3

СОВРЕМЕННЫЕ ПОДХОДЫ

 

Движение за освобождение женщин, как и наиболее радикальные теории гендерных категорий, несомненно, подвергли сомнению суще­ствующие властные отношения. Им, однако, свойственна тенденция представлять ситуацию как всё или ничего. Подобно теории революции в духе большого взрыва, которая имплицитно заложена в марксистском структурализме, категориальный подход представляет отдаленное будущее и отдаленное прошлое лишенными угнетения, стремится все мрачные стороны настоящего связать с проявлениями власти мужчин и подчинения женщин. Вследствие этого женщинам предлагается ме­тафизическая солидарность (все женщины...), вездесущий враг (все мужчины...} и необходимо вытекающий отсюда вывод, что борьба при существующих сегодня отношениях бессмысленна, поскольку структура и категории являются универсальными. Так как большинство женщин в силу своих жизненных обстоятельств не могут избежать отношений с мужчинами, на практике эта позиция выливается в неразрешимую дилемму внутри феминизма. Именно поэтому женское движение на протяжении ряда лет испытывает ощутимое напряжение вокруг вопро­сов чистоты и вины.