А. А. Карелин. Пьесы-диалоги 5 страница

ИОАНН: Освободитель говорил: «Не судите, да не судимы будете». Он учил до семи семидесяти раз прощать согрешившему человеку. Он говорил: «Не осуждайте, и не будете осуждены». Он советовал отдавать требующему что-либо по суду более того, что он требовал, только бы не судиться, не служить злу.

ВТОРОЙ ГАЛИЛЕЯНИН: Мы думали, что он будет нашим царем.

ИОАНН: Не будет он царем, как Ирод, которого он называл лисицею. Не будет царем, какие бывают цари земные. Ведь он ушел от вас, когда вы хотели сделать его царем. Он будет учить вас как жить. Высоко и светло его учение, превыше всех царских законов.

ВТОРОЙ ГАЛИЛЕЯНИН: Он учит любить других, как самого себя.

СТАРИК (думая о своем): Он советовал всё-таки платить подати.

ИОАНН: Да, для того, чтобы не избили и не бросили в тюрьмы отказывающихся платить. Он всегда делал какую-либо оговорку, когда его спрашивали, платить ли?

И кто постиг смысл его оговорок, тот понял, что никто не в праве брать с народа подати.

СТАРИК: Он говорил, что ничто не изменится в законе, а выходит, что всё надо изменить.

ИОАНН: В законе не изменится ни единой йоты. Но наши предки и мы назвали законом беззакония, нами измышленные или нам темной силой навеянные. От этих беззаконий ничего не останется.

(Раскрываются двери. Входит Иуда и с ним несколько человек с решительными выражениями лиц,. Иуда подходит к Иоанну и перегнувшись через стол что-то тихо говорит ему.)

ИОАНН: Брат мой просит нас уступить ему эту комнату для важного совещания. Продолжим нашу беседу в саду.

(Иоанн и бывшие с ним, кроме двух молодых людей, уходят.)

ИУДА: Нет сил, нет надобности более терпеть наглость римлян, их грабежи и жестокости не знают пределов. Надо прогнать этих завоевателей из Палестины и из Иерусалима. Надо прогнать их ставленников, Ирода и Пилата. Пусть народ вздохнет от податей, от принудительных работ, от насмешек над нашими обычаями и верой.

ГАЛИЛЕЯНИН: С Освободителем мы пойдем. Без него ничего не выйдет. Римляне слишком сильны, и без вождя не будет победы.

ИУДА: Освободитель за восстание, но его пытаются переубедить Иоанн и ессеи, не принадлежащие к ордену. Они говорят, что народ не сумеет устроить новую жизнь, что после восстания будет плохо жить, так как учение ессеев не принято, так как новая власть по-прежнему будет угнетать народ. Но этого не будет. Со своими мы справимся. Года два-три продержатся свои насильники, а потом поплатятся за свое насилие.

ГАЛИЛЕЯНИН: Народу так жить нельзя, как теперь живется. Но без Освободителя мало народа возьмется за оружие.

ИУДА: Он - с нами. Он тоже понимает, что порабощенный народ не может внимать словам высокой истины, не может устроить свою жизнь на новых началах.

НЕСКОЛЬКО ЧЕЛОВЕК: Надо прогнать римлян! Слишком наглы они! Слишком тяжелы налоги! Слишком лицемерны римляне! Очень жестоки... Ты, Иуда, уговори Освободителя идти с нами. Уговори поднять народ. За нами и за тобой он не пойдет!

(Входит молодой человек, спутник Петра. Он устал, одежда указывает на долгий путь.)

ИУДА: Вестник, что нового?

ВЕСТНИК: Освободитель велел покупать мечи.

ВСЕ: Все пойдем! (Пауза,.) За свободу народа! За его счастье! Долой римлян!

Занавес.

Действие третье

Большая комната. Входит Освободитель, Иуда, Иоанн и Вестник, оживленно оканчивая разговор.

ИУДА: Все пойдут за тобой и за нами, если ты позовешь нас на римлян.

ИОАНН: Восстав и победив, народ даже не подумает устроиться, как ты учишь.

ВЕСТНИК: Они оба говорят правду.

ОСВОБОДИТЕЛЬ: Народ готов восстать по нашему приказу, но он готов и терпеть.

ИУДА (нетерпеливо): Петр говорит, что свободный народ проникается твоим учением.

ОСВОБОДИТЕЛЬ: В день Пасхи будет решено, что надо делать.

ИУДА: Юноши Иерусалима пристанут к галилеянам, провозгласят тебя царем. Римляне уйдут, и ты будешь учить нас, и народ заживет так, как можно и должно.

ВЕСТНИК: Да, юноши Иерусалима тотчас же примкнут к восстанию.

ИОАНН: Они не знакомы или мало знакомы с нашим учением.

ВЕСТНИК: Да, они мало знакомы с учением.

ОСВОБОДИТЕЛЬ (усталым голосом): На Пасхе всё решится.

ИУДА (обращаясь к Иоанну): Освободитель устал. Пойдем к Петру, поговорим с ним.

(Уходит с Иоанном. Темнеет. Минута молчания. Вокруг головы освободителя вспыхивает яркий ореол. Менее яркий ореол вспыхивает вокруг головы вестника. Темно, но обе сидящие фигуры освещены. Начинает говорить Освободитель. Его голос звучит очень тихо, но внятно. Еще тише отвечает Вестник.)

ОСВОБОДИТЕЛЬ: Сегодня в ночь надо перенестись в Египет.

ВЕСТНИК: Ты сказал.

ОСВОБОДИТЕЛЬ: Машара и Орсен поверят твоим словам, увидев твой астрал. Скажи им, что их астральные тела должны перенестись к вечеру послезавтра на гору Фавор. Необходимо совещание.

ВЕСТНИК: Да будет.

(Ореол гаснет Вестник перестает светиться. Исчезает. На стене появляются зигзаги молний. Потом полутемная, полусветлая фигура крылатого гения.)

НЕВЕДОМЫЙ: Борьба со мною тебе не под силу. Твоя мощь осталась вне Земли. Я - победитель. Не хочешь поклониться мне - да будет. Но согласись быть моим союзником. Я иду на уступки. Иди и ты. Пусть исчезнет рабство и деспотизм, но останется власть. Пусть исчезнет бедность, но останется неравенство благосостояний. Пусть не любовь, а право царит над людьми. Ты будешь царем на веки веков. Учи людей тому, что им доступно. Не говори им о таком совершенстве, которое доступно только сильным духом. Ограничься тем, что может воспринять это в прахе рожденное существо - человек. Пусть он всегда пребывает на той ступени совершенства, которое свойственно этому миру. По-своему, человек будет блаженствовать, и нет беды в том, что он не постигнет высшего учения, не поднимется в высшие космосы.

ОСВОБОДИТЕЛЬ (его ореол вспыхивает ослепительным блеском): К безграничному совершенству должен идти человек! По воле моей и по воле моих учеников человек пойдет к совершенству, не сворачивая на ложный путь. Если хочешь, зови людей на ложный путь: всё одно - человечество пойдет нашим путем, не твоим. Отойди от меня!

(Вспыхивает видение ярким красным пламенем и исчезает. Появляется голубой свет. Сменяется белым с семью разноцветными звездами на нем,. Наверху крест, обвитый гирляндами роз. Освободитель сидит неподвижно.)

Занавес.

Действие четвертое

Святая святых египетского храма. Полукругом стоят кресла - справа и слева по пяти. Входят жрецы в белоснежных одеяниях и, кланяясь друг другу, занимают кресла. Несколько кресел не занято.

ПЕРВЫЙ ЖРЕЦ: Верховный жрец нашего храма говорит мне, что зло побеждает мир. Ра закрывает свой светлый лик тучами. Надо бороться со злом. В грубые суеверия вылилась вера народов Кеми, и нам, жрецам, должны быть открыты новые откровения.

ВТОРОЙ ЖРЕЦ: Но мы познали истину. Нам нечего изменять в нашем учении. Народ никогда не знал истины и заблудился в суевериях.

ПЕРВЫЙ ЖРЕЦ: У старших жрецов какая-то своя, не наша вера. Я хорошо знаю

это.

ТРЕТИЙ ЖРЕЦ: Да, простой народ не смог бы понять нашего учения о переселении душ. Он не допускает и мысли о том, что светила небесные — солнца и земли, на которых живут перевоплощенные души умерших людей. Народ не способен понять, что душа хорошего человека воплощается в тело высшего существа другой планеты, а душа плохого человека - в тело существа, являющегося животным того же мира. Для него светила небес - маленькие факелы. Он может понять переселение душ только в тела людей и животных на этой, на нашей земле.

ВТОРОЙ ЖРЕЦ: Но мы-то знаем истину!

ЧЕТВЕРТЫЙ ЖРЕЦ: Но я в молодости слышал от Нехтоса, что верховные жрецы иначе мыслят о переселении душ, что они говорят о переселении душ в какие-то невидимые нами миры. Я помню слова о космосе ангелов, каких-то крылатых полубогов, о космосе херувимов, о космосе архангелов.

ПЕРВЫЙ ЖРЕЦ: Да, с Нехтосом было странное приключение.

НЕСКОЛЬКО ЖРЕЦОВ: Расскажи!

ПЕРВЫЙ ЖРЕЦ: Теперь можно рассказать. Нехтос просил меня молчать, и молчание так тяготило его, что он должен был поделиться со мною тем, что произошло с ним.

ЖРЕЦЫ: Просим тебя, говори!

ПЕРВЫЙ ЖРЕЦ: Как-то Нехтос почувствовал себя очень плохо. Он пошел поздней ночью помолиться в храм. Но у двери храма его неожиданно встретила стража, загородила вход и спросила, к кому из жрецов он идет? Нехтос сказал, что он сам - жрец, но его не пускали. Тогда что-то как бы толкнуло его сказать, что он идет к Машара. Тотчас же воины пали перед ним, и несказанно удивленный Нехтос вошел в храм. Внутри храма второй отряд стражи спросил его, задав тот же вопрос. Но Нехтос, как вы знаете, недаром считался большим мудрецом. Он догадался, что не надо повторять то же имя, и назвал имя другого верховного жреца, Орсена, который был в это время в Мемфисе. И опять пали перед ним гордые воины, а он шел дальше. Перед святая святых он остановился для обычной молитвы, и до него донесся гул голосов. Он приблизился и странное для него любопытство заставило его слушать. Говорил какой-то, приехавший из далекой Индии жрец о том, что высшие жрецы индусов знают только одного Единого Бога. Что народная религия и религия этих жрецов отличаются одна от другой. Едва этот жрец кончил говорить, как Машара громко пригласил Нехтоса войти в святая святых. Нехтос смутился, но вошел. В собрании было восемнадцать верховных жрецов и, что странно, они были одеты не в белые одеяния, а в голубые. Смущенный Нехтос плохо понимал, о чем шел разговор. Тем не менее, он вынес впечатление, что душа умершего человека переселяется в иные, нам неведомые миры. К слову, Нехтос был уверен, что недаром его потянуло в храм в тот день. Он думал, что это Маша- ра позвал его своей магической силой. Эта же сила заставила его передать всё то, что он слышал, мне.

ЧЕТВЕРТЫЙ ЖРЕЦ: Они - удивительные маги и знают неведомые нам тайны. Надо спросить у них о них. Прошло время, и не только народ, но и мы, жрецы, нуждаемся в духовном обновлении.

ПЕРВЫЙ ЖРЕЦ: Наше собрание созвано верховными жрецами. Спросим их.

ВСЕ: Хорошо! Спросим!

(Молчание.)

ПЕРВЫЙ ЖРЕЦ: Маги великие около нас.

ЧЕТВЕРТЫЙ ЖРЕЦ: Входят!

(Все встают. Входят два верховные жреца. Все склоняют головы, верховные жрецы тоже. Верховные жрецы садятся и как бы продолжают происходивший без них разговор.)

МАШАРА: Вы правы. Народ жаждет новой религии. Вы, жрецы, могущим понять передайте тайны вашей религии, взамен чего узнаете высшие тайны. Еще скажу: грядет новая религия с востока - религия великой мистической человеческой любви, которую провозглашает просвещавший нас в Египте Иошуа. Ей нельзя противодействовать.

ВТОРОЙ ЖРЕЦ: Наша религия запрещает нам слушать о другой религии, если мы не убедимся в ее правильности знамением. Та религия, которую ты, великий жрец, хочешь дать нам взамен старой, тем более нуждается в знамении. Ты дашь его?

МАШАРА: Да.

(Внезапно темнеет. Направо появляется гигантская фигура Вестника с двумя белыми крыльями за спиной. Через пол минуты видение исчезает Светло. Жрецы на коленях, закрывая лицо руками.)

МАШАРА: Встаньте! (Все встают. Жрецы смущенно переглядываются.) Через двадцать один день соберитесь в храме Сераписа. Там будут многие, и многим будут даны необходимые сведения.

(Жрецы выходят. Верховные жрецы стоя отвечают на поклоны. Опять темнеет. Освещены только неподвижные фигуры верховных жрецов. На противоположном конце сцены появляется освещенная фигура вестника. Он без крыльев.)

ВЕСТНИК: Он зовет на послезавтра на гору Фавор для совещания. Час вечерний.

ОРСЕН: Не скажешь ли, Вестник, каким путем пойдет он?

ВЕСТНИК: Придется идти тем путем, которого нельзя миновать.

ОРСЕН: Твое мнение, Вестник?

ВЕСТНИК: Он думает, что только необычное даст силу его учению. (Молчание.) Он будет ждать вас.

ОБА ЖРЕЦА: Мы будем.

Занавес.

Действие пятое

Дорога. На втором плане - невысокая гора. Проходят Иуда и Филипп.

ИУДА: На ессеев можно положиться. Нет сомнения, что о них много говорят несерьезного. Вступая в орден, они обязываются никому не сообщать тайн своего учения и то, что они отвергают войну. Они отвергают войну для блага властей и для забавы правителей, но они не откажутся от войны с римлянами, все пойдут на римлян. Правда, они сами не делают оружия, но ведь это не мешает нам достать для них мечи.

ФИЛИПП: Ты прав. А их учение о братстве, общей собственности, отрицание рабства, справедливость и вражда к неправде вошли чуть ли не в пословицы. Учение ессеев - как бы отблеск учения Освободителя. Но ессеями называют себя и люди, не входящие в Орден. Они просто чтут великого законодателя и любят свою родину. Они тоже пойдут за тобою.

ИУДА (перебивая): За Освободителем, не за мною.

(Проходят на гору. Входит Освободитель, Петр, Иоанн и Иаков. Освободитель подним,а- ется выше учеников. Он стоит озаренный заходящим солнцем. Рядом с ним, как бы войдя с противоположной стороны появляются две фигуры в белоснежных одеяниях. Освободитель в голубой одежде. Машара и Орсен склоняют головы перед Освободителем,.)

МАШАРА И ОРСЕН (оба): Ты звал. Мы слушаем.

ОСВОБОДИТЕЛЬ: Моё учение не распространяется так, как надо. Волны зла заливают его. Неведомый торжествует победу. Надо сосредоточить на моем учении внимание гибнущего человечества. Путь к этому один: надо умереть за Учение.

МАШАРА: Каждый лишний час, проведенный тобою на Земле, — луч света, падающий во мрак.

ОСВОБОДИТЕЛЬ: И тотчас же гаснущий.

ОРСЕН: Вестник говорил, что возможно восстание против римлян. Ты жаждешь смерти в бою?

ОСВОБОДИТЕЛЬ: Много падало в боях и храбрых, и трусов, много падало за плохое и хорошее дело. Это не обратит внимания на учение. Надо быть казненным по суду за то, что я проповедую.

МАШАРА: Они придумают для тебя самую мучительную казнь. Ведь ты - и человек. Несказанные мучения позорной крестной смерти ждут тебя.

ОСВОБОДИТЕЛЬ: Эта страшная, для людей ненужная смерть запечатлеет в их умах мое Учение.

ОРСЕН: Ты далеко не всё сказал, что мог сказать.

ОСВОБОДИТЕЛЬ: Сказал больше, чем они могут воспринять и запечатлеть в своей душе.

МАШАРА: Ты нужен, страшно нужен здесь, на Земле. Ты нужен нам. Не уходи!

ОСВОБОДИТЕЛЬ: Нельзя допустить, что я напрасно учил людей. Надо, чтобы мое Учение нашло последователей, готовых много трудиться для его распространения. Пусть оно будет потом затемнено, — вначале оно будет сиять, потом теплиться, как искра под пеплом. Но придут времена, и оно засияет ярким блеском. Для этого стоит пострадать, принести себя в жертву.

(Машара и Орсен молчат. Минута молчания.)

ОСВОБОДИТЕЛЬ: Вы - великие мудрецы. Укажите другой путь для того, чтобы было воспринято это Учение. (Молчание.) Да будет воля Элоима!

МАШАРА: Через десять лет после твоей смерти умру смертью мученика за твое Учение.

ОРСЕН: Я - через двенадцать.

ОСВОБОДИТЕЛЬ (склоняя голову): Вы сказали.

(Машара и Орсен исчезают.)

УЧЕНИКИ (тихо говорят друг с другом): Кто это? Наверное, Моисей и Илия. Почему мы так спокойны, хотя перед нами явное чудо?!

ПЕТР (подходит к Освободителю): Учитель! Нам хорошо здесь. Не хочется спускаться вниз. Мы охотно остались бы здесь. А для тебя, Моисея и Ильи мы устроим палатки.

(Освободитель молчит.)

ПЕТР (торжественно): Внутренний голос говорит мне, что Освободитель - Сын Божий.

ИАКОВ: На нем благословение Бога.

ИОАНН: Его слушаться будем.

Занавес.

Действие шестое

Город. Площадь. Ступени храм,а. Идет Освободитель и три ученика. Рядом с ним - юноша.

ОСВОБОДИТЕЛЬ (продолжая разговор): Ты хочешь быть совершенным. Если так, то продай имение свое и раздай нищим. Приходи тогда и следуй за мной.

(Смущенный юноша отходит в толпу.)

ОСВОБОДИТЕЛЬ (обращается к ученикам,). Трудно богатому войти в Царство Небесное; удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, чем богатому войти в Царство Божие.

УЧЕНИКИ (в ужасе): Кто же спасется?!

(На другом конце площади и на улице, ведущей к площади, шум, покрывающий голос Освободителя. Но голос этот подним,ается и ясно слышатся слова,.)

ОСВОБОДИТЕЛЬ: Горе вам, богатые! Вы получили то, что хотели получить!

(Шум ра,стет. Толпа врывается на площадь. Два человека тащат за руки женщину.)

ТОЛПА: Смерть ей! Побить камнями прелюбодейку! А! Вот Учитель! Спросим

его!

ФАРИСЕЙ: Учитель, эта женщина взята на прелюбодеянии. Что сделать с ней?

(Освободитель опускается на ступень храма и молчит.)

ФАРИСЕЙ: Что делать с ней? Ведь ты всё знаешь! Ведь ты учишь народ!

(Освободитель молчит и что-то пишет на земле посохом. Через его плечо заглядывает Иоанн и читает Иуда,.)

ФАРИСЕЙ (возбужденно): Моисей велел побивать таких камнями!

ОСВОБОДИТЕЛЬ: Кто без греха, пусть первый бросит в нее камень!

(Камни выпадают из рук прибывших со стуком. Смущенная толпа расходится. Первым уходит фарисей.)

ОСВОБОДИТЕЛЬ: Женщина! Никто не осудил тебя. Иди с миром и не греши.

ИОАНН (обра,щаясь к Иуде): Что писал он? Это не по-арамейски!

ИУДА (в большом смущении): Он писал по-египетски. Я не знал, что он знает язык страны Кеми. Он написал: «Если надо слушаться закона и суда, то убийство меня будет оправдано. Если оно будет оправдано - горе людям!» (Еще смущеннее.) Он ждет смерти. Это не похоже на победителя римлян!

(Иоанн закрывает глаза руками.)

ОДИН ИЗ УЧЕНИКОВ (обращаясь к Освободителю): Скажи, кто из нас старше? У кого нам учиться, кроме тебя? Кого слушаться?

ОСВОБОДИТЕЛЬ: Между вами не должно быть учителей. Вы все равны.

УЧЕНИК: Но один из нас может быть совершеннее другого?

ОСВОБОДИТЕЛЬ: Что значит совершенство, которого вы достигли? Надо быть совершенным, как Отец Небесный совершенен. К этому стремитесь! Но так далеко до того совершенства, что в своем совершенстве вы все равны. Не надо превозноситься друг над другом, сильный должен служить всем. (Обращаясь к человеку из толпы, вним,ательно его слушающему.) Следуй за мной!

ЧЕЛОВЕК ИЗ ТОЛПЫ: Я пойду за тобой. Велико твое Учение. Но позволь мне прежде похоронить отца моего.

ОСВОБОДИТЕЛЬ: Представьте мертвым погребать своих мертвецов. А ты иди и благовествуй Царство Божие!

ВТОРОЙ ЧЕЛОВЕК ИЗ ТОЛПЫ: Я пойду за тобой, но прежде позволь мне проститься с домашними моими!

ОСВОБОДИТЕЛЬ: Никто, возложивший руку на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божьего. (Обра,щаясь к Иуде.) Как видишь, Иуда, далеко не все готовы идти с нами!

ИУДА (смущенно молчит, потом): Надо заставить их идти!

Занавес.

Действие седьмое

Большая комната. Много народа, сидят и стоят Ра,спа,хивается дверь, входит высокий сильный мужчина.

ВОШЕДШИЙ: Мир дому сему! Я - Товий из Галилеи.

(Скрещивает на груди руки и кланяется. Все встают, отвечая таким же поклоном и жестом.)

СОБРАВШИЕСЯ: Мир тебе, но война римлянам!

ТОВИЙ (выним,ает из-под плаща два меча,): Один меч у меня свободен. (К нему подходит юноша и берет меч.) Готовы ли иерусалимляне?

ОДИН ИЗ СОБРАВШИХСЯ: Юноши Иерусалима приветствовали Освободителя восторженными кликами: «Осанна! Благословен грядый во имя Господне!»; устилали ему путь одеждами, махали пальмовыми ветвями и цветами, встречали его, как царя.

ТОВИЙ: А что власть? А что римляне?

ТОТ ЖЕ: Власти, по-видимому, растерялись. Собираются, советуются. Не прочь взять Освободителя и бросить в тюрьму, но боятся народа. А римляне ждут.

(Входит новый галилеянин.)

ГАЛИЛЕЯНИН: Мир дому сему! Я - Авраам из Галилеи. (Повторяется та же сцена, что и с Товием.) Сказал ли Освободитель последнее слово? Будет восстание на

пасхальной неделе или нет?

ОДИН ИЗ ПРИСУТСТВУЮЩИХ: Мы все ждем его ответа. Ждем Вестника и Иоанна.

АВРААМ (горестно): Быть может, опять отсрочка?

ВТОРОЙ ИЗ ПРИСУТСТВУЮЩИХ: Возможно, что очень долгая. Возможно, что восстание будет отсрочено на много лет.

ТОВИЙ: Зачем ждать?

ВТОРОЙ: Маловато сил. Мало и тех, кто понял, как надо будет жить без власти римлян, фарисеев и книжников.

(Двери распахиваются. Входят Вестник и Иоанн. Все окружают их. Уверенно и властно звучит голос Вестника.)

ВЕСТНИК: Освободитель сказал: «Не прольется ныне кровь народа. Восстания не будет. Что бы ни случилось с Освободителем, не смущайтесь и не поднимайте восстания».

(Все грустно склоняют головы.)

ИОАНН: Мужи галилейские, разойдитесь по домам!

ТОВИЙ: Как нам оставить Учителя в пасти волков?

ИОАНН: Если он не захочет - волос не упадет с его головы. Если захочет - даст себя убить за Учение.

(Молчание. Появляются полчища вооруженных ангелов, пролетающих через сцену. Затем - громадный крест, обвитый гирляндами роз.)

ВСЕ: Да будет воля Освободителя!

Занавес.

Действие восьмое

Комната. Стол, как на картине Леонардо да Винчи. Двенадцать учеников и Освободитель.

ИУДА: Восстание необходимо. Ты сам был за восстание, а ныне не хочешь.

ОСВОБОДИТЕЛЬ: Ты знаешь, что не готовы люди войти в царство свободы и счастья. И бесполезна перемена властителей.

ФИЛИПП: Ессеев кровь не раз была пролита.

ВАРФОЛОМЕЙ: И прольется! Это не беда.

ИУДА: Теперь поздно. Хочешь или не хочешь, а восстание будет.

(Ученики оживленно, но тихо переговариваются между собой.)

ОСВОБОДИТЕЛЬ: Пришел час мой. Я скоро умру. Я уйду к Отцу моему, но к вам придет утешение, вы познаете Истину.

ПЕТР: Учитель, неужели ты покинешь нас?

ОСВОБОДИТЕЛЬ: Я иду на смерть. Один из вас предаст меня.

(Среди учеников смущение.)

НЕКОТОРЫЕ: Не я ли?

ОСВОБОДИТЕЛЬ (тихо Иоанну): Тот предаст меня, кому я передам хлеб и соль. (Передает хлеб и соль Иуде, который сильно задумался.) Иди и делай то, что задумал!

ИУДА: А всё-таки ты волей или неволей встанешь во главе восстания! (Уходит.)

ОСВОБОДИТЕЛЬ: Все покинут меня, когда я буду схвачен римлянами.

ПЕТР: Я не отрекусь от тебя, даже если все отрекутся!

ОСВОБОДИТЕЛЬ (спокойно): Отречешься в эту же ночь. (Молчание. Освободитель ломает хлеб на части, передает его ученикам и говорит.) Примите, ешьте. Сие есть тело мое! (Берет чашу, передает ее ученикам и говорит.) Пейте из нее все. Это кровь моя, за многих изливаемая во оставление грехов. Вспоминая меня, собирайтесь на такую же трапезу!

АНДРЕЙ (с ужасом): Его кровь разольется!

(Спокоен один Иоанн.)

ОСВОБОДИТЕЛЬ: Наступают тяжелые времена, надо быть ко всему готовым. Повторяю вам: может наступить необходимость в сопротивлении. Поэтому продавайте одежды свои, если не хватит средств, и покупайте мечи.

ИОАНН: Учитель! Что делать нам без тебя?

ОСВОБОДИТЕЛЬ: Любите друг друга.

АНДРЕЙ: Мы исполним твой приказ так же беспрекословно, как рабы исполняют данные им повеления.

ОСВОБОДИТЕЛЬ: Не должно быть рабов. Вы не рабы, а друзья мои.

ПЕТР (печально): Ты хочешь умереть! Над тобой надругаются, тебя унизят тупые, наглые враги.

ОСВОБОДИТЕЛЬ: Нет, прославлен я буду, а не унижен! Отче, пришел час. Прославь Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тебя. И ныне прославь меня, Ты, Отче, у Тебя самого славою, которую я имел у Тебя прежде бытия мира.

Занавес.

Действие девятое Улица.

ИУДА: Иоанн и какие-то сведения, сообщенные Вестником, заставили его отложить восстание или, вернее, совсем отказаться от него. Но всё готово. Прекрасный план почти что доведен до конца. Освободитель понял, что я попытаюсь поднять восстание без него. Недаром он сказал, чтобы я шел делать свое дело.

МАНАССИЯ: Из этого следует, что Освободитель не хочет восстания, правда?

ИУДА: Но мы решили поднять восстание.

МАНАССИЯ: Кто - мы? (Пауза.) Ты не отвечаешь. Пойду узнаю. Без позволения Освободителя галилеяне не двинутся. (Быстро уходит.)

НЕВЕДОМЫЙ (подходит к Иуде и кланяется, как ессеи.): Слух, что Освободитель не хочет восстания, распространился повсюду. Никто не пойдет на наш призыв.

ИУДА (с отчаянием): Ты прав. Но откуда ты? Я тебя не знаю.

НЕВЕДОМЫЙ: Из Египта.

ИУДА: Неужели такая гигантская работа сделана?

НЕВЕДОМЫЙ: Да.

ИУДА: Неужели гигантский размах и кончится ничем? Я бы всё отдал, чтобы дело не погибло!

НЕВЕДОМЫЙ: Мне пришла в голову одна мысль. Быть может, не всё еще пропало.

ИУДА: Говори скорее!

НЕВЕДОМЫЙ: Надо так устроить, чтобы сам народ, чтобы галилеяне и иерусалимская молодежь напали на римлян. Тогда восстание охватит всю страну.

ИУДА (печально): Народ не нападет на римлян. И ничем не убедишь его напасть на них, если Освободитель не хочет восстания.

НЕВЕДОМЫЙ: Ты прав. Остается только надежда, что римляне и власти будут так глупы, что арестуют Освободителя, и тогда народ бросится на них. Тогда начнется восстание, и по своей мощи оно будет сильнее всего, о чем мы могли мечтать. Ведь галилеяне пойдут спасать своего любимого учителя.

ИУДА: Напрасные слова! Никто не посмеет арестовать его. Могут только тайком убить его.

НЕВЕДОМЫЙ: Не говори, Иуда! Они только не знают, где взять его в то время, когда народ спит. Легко может случиться, что власти узнают, где он находится или где бывает по ночам. Ведь может найтись человек, который скажет об этом властям. Я всё-таки надеюсь, что позорное иго римлян будет свергнуто. (Быстро уходит.)

ИУДА (в раздумье): Конечно, как один человек ринулись бы галилеяне освобождать его. Но нет такого негодяя, который бы предал никому зла не делавшего.

А, впрочем, предательство этого негодяя повлекло бы за собой освобождение народа. Здесь и подлое дело дало бы светлый, прекрасный результат. Не негодяем, а вторым освободителем был бы такой человек. Ведь всё было бы спасено тогда! Это было бы спасением народа и торжеством победителя! Надо найти такого человека. (Думает.) Нет, никто не согласится! Слишком мелкие души. (В раздумье.) И я не согласился бы играть роль предателя. Хотя почему же не согласиться быть освободителем народа, если сам Освободитель отказывается им быть? Ведь Освободитель не пострадает: его тотчас же освободят, и наши знамена тотчас же начнут развеваться над освобожденной страной. Да! Я должен спасти всю работу Освободителя, спасти народ! Что за беда, если дураки в течении одного дня будут верить, что Иуда мог быть предателем?

Занавес.

Действие десятое

Окрестности Иерусалима. Пустырь. Небольшой полуразрушенный дом. Усталый Иуда подходит к дому и стучит Выходит Товий.

ИУДА: Привет! Ты в дорожном платье. Разве ты уходишь?

ТОВИЙ: Я слышал приказ Освободителя и повинуюсь. Чему ты удивляешься? Разве ты не знаешь, что восстание отложено?

ИУДА (со страшной тревогой): А другие галилеяне? Где они? Я не нашел никого из вождей!

ТОВИЙ: Все ушли.

ИУДА: Всё погибло! (С отчаянием.) Погиб и я!

ТОВИЙ (спокойно и торжественно): Ничего не погибло, только отсрочено. Будем продолжать каждый у себя дело освобождения.

ИУДА: А юноши иерусалимские?

ТОВИЙ: Все предупреждены. Никто из них не возьмется за меч, что бы не случилось. Такова воля Освободителя. Впрочем, поговори с Леви.

(Стучит в дверь. Выходит Леви.)

ИУДА: Где твои товарищи? Готовы ли вы?

ЛЕВИ (вежливо кланяясь): Мои товарищи готовы повиноваться Освободителю и исполняют его волю.

ИУДА: Как? Они не поднимут восстания, даже узнав, что Освободитель взят властями?

ЛЕВИ: Так велел Освободитель. Да и римляне знают о готовящемся восстании. Знают и власти. Кто-то предал Освободителя и многих из нас. Никто не восстанет.

ИУДА (насмешливо): Вы боитесь!

ЛЕВИ: Мы повинуемся. (Товий качает головой.) Прощай, Иуда. Если узнаешь, кто предатель, скажи нам. Мы научим наших детей и внуков проклинать его.

ТОВИЙ: Прощай, Иуда. Я верю, что узнав предателя, ты прежде всего убьешь его, а потом скажешь нам, кого мы должны проклинать. (Уходят.)

ИУДА: Всё погибло. Никто не поймет меня. А если кто и поймет, то всё равно не простит. Да и поймут ли они? Не может быть! Ведь мне всучили эти тридцать серебряников, цену крови! Очень нужны были мне эти гроши! В нашей кассе тысячи серебряников, но не мог я не взять их! Не поверили бы мне иначе! Пойду и брошу эти деньги к ногам властей. Пусть не подумают, что я за деньги предал Освободителя. А всё равно - мне не поверят. Я - предатель. Ничто не спасет меня от проклятий грядущих поколений и от мести поколения живущего! Я повинен в смерти. Брошу проклятые деньги и убью себя. Быть может, в веках кто-либо поймет меня, и если не простит, то пожалеет... (Идет шатаясь. Останавливается. С отчаянием.) Никто не поверит, никто не простит! (Пауза. С еще большим отчаянием.) Но ты, Освободитель, ты -простишь, ты - поймешь!. (Уходит, плача,.)

Занавес.

Действие одиннадцатое

Улица Иерусалима после того, как Освободителя провели на смертную казнь. Опоздавшие спешат на Голгофу. Не пожелавшие участвовать в процессии, идут по своим дмам,.

ПЕРВЫЙ ПРОХОЖИЙ: О, его сильно мучили. Пытали палачи. Надели ему на голову терновый венец. Надругались над ним.

ВТОРОЙ ПРОХОЖИЙ: Но за что он осужден?

ТРЕТИЙ ПРОХОЖИЙ: Конечно, ни за что. Вернее, за то, что учил любить друг друга, раздавать имущество бедным, не стремиться к власти.

ПЕРВЫЙ ПРОХОЖИЙ: Говорят о каком-то кощунстве.

ВТОРОЙ ПРОХОЖИЙ: Ничего похожего на кощунство не было. Он только самонадеянно сказал, что в три дня может восстановить разрушенный храм.