2020-10-10
1366
«Шестерка» - содружество французских композиторов, сложившееся после первой мировой войны и существовавшее до середины 30-х годов. Представители: Л.Дюрей, Д.Мийо, А.Онеггер, Ж.Орик, Ф.Пуленк, Ж.Тайфер.
Роль теоретика «нового искусства» взял на себя Жан Кокто, который в 1918 году опубликовал памфлет «Петух и Арлекин». Петух - символ зари, в образе которого воплощен смелый национальный дух Франции, а Арлекин - шут, не придерживающийся твердых этических и эстетических правил. «Довольно облаков, туманностей, аквариумов, ундин и ароматов ночи – нам нужна музыка земная, музыка повседневности» – слова из памфлета декларировали борьбу с импрессионизмом, с вагнеровскими влияниями, с поздним романтизмом. Значительное влияние оказал и Э.Сати.
«Шестерка» не представляла собой направления с единой художествен-ной программой, каждый ее член обладал самобытной творческой индиви-дуальностью, своим стилем. Участников группы сближало стремление к новаторству, к поискам новых принципов композиции.
|
|
|
Эрик Сати 
Жан Кокто
Дариус Мийо Артюр Онеггер Франсис Пуленк Жермен тайфер Жорж Орик Луи Дюрей
Эстетические предпочтения. На первых порах из всей музыки старшего поколения члены «Шестёрки» признают для себя ценным творческое наследие всего двух композиторов - Игоря Стравинского, которого они называют не иначе, как «Царь Игорь» или «Великий Игорь») и Эрика Сати, с которым у большинства из них сложились свои особые, часто очень сложные и даже конфликтные отношения. Сати называют «аркейским мудрецом» или «ехидным учителем». Сначала его «сюрреалистический балет» «Парад» (1917), в сопровождении исторической программной статьи Гийома Аполлинера «Новый дух» - это хлёсткий манифест примитивизма, вызвавший грандиозный скандал, а затем кантата «Сократ» (1918), один из первых образцов неоклассицизма, два этих произведения в целом определили спектр направлений творчества членов «Шестёрки».
Ещё одним из ярких увлечений, повлиявших на молодых композиторов группы, стал американский джаз, проникший во Францию после 1918 года (единственным из «Шестёрки», кто избежал этого влияния - был Дюрей).
«Поскольку Шестёрка чувствовала себя свободной от своей доктрины и была исполнена восторженного почитания к тем, против кого выставляла себя в качестве эстетического противника, то и никакой группы она не составляла. Ведь у всякой группы помимо её желания есть некая общая тенденция: у нас она заключалась в переходах от барабана к флейте и от флейты к барабану, в восстановлении авангардной роли чисто французских черт в музыке. „Весна священная “ произросла мощным деревом, оттесняя наш кустарник, и мы собирались было признать себя побеждёнными, как вдруг Стравинский вскоре сам присоединился к нашему кругу приёмов и необъяснимым образом в его произведениях даже чувствовалось влияние Эрика Сати.»
|
|
|
- (Жан Кокто, «к юбилейному концерту Шестёрки в году»)
Однако, на протяжении почти десятка лет Жан Кокто, фактически независимо от членов «Шестёрки» продолжал активно продуцировать идеологию этой наполовину воображаемой группы. Почти дословно повторяя легендарный тезис Сати об утилитарном значении музыки, которая «… должна быть незаметной, как обои и удобной, как мебель в комнате», Кокто восклицает: «Музыка не всегда бывает гондолой…, иногда она должна становиться стулом». И это не просто эпатаж, но идеологический тезис, согласно которому музыка должна опуститься до повседневности в противовес выспренному и возвышенному отношению старшего поколения к назначению искусства. «Нам нужен музыкальный хлеб!» - требует Кокто. И Дариус Мийо в своих «Этюдах» почти дословно повторяет его слова: «Хлеба вместо ананасов!», словно напрямую отвечая изысканным откровениям Игоря Северянина.
