Третье плавание ДЖ. Кука 3 страница

Четверг, 11 июля. Вручил лейтенанту Барни, первому помощнику капитана Клерка на “Дискавери”, приказ о выходе в плавание, копию приказа оставил капитану Ла Крассу, старшему офицеру на кораблях его величества в Плимуте (адмирал Амхерст несколько дней назад спустил свой флаг). Сильный ветер от SW помешал выйти в море, но сегодня ветер стих, и в час отлива мы подняли якорь. Вскоре оставили позади все корабли, но выйти в открытое море нам не удалось до следующего дня. Так как я не предполагал, что стоянка в Плимуте окажется столь длительной, мы не свозили на берег приборов для проведения обсервации по определению долготы с помощью хронометра. По той же причине этим не занимался м-р Бейли, пока не узнал, что “Дискавери” по всей вероятности здесь задержится на несколько дней. Он свез свой квадрант на остров Дрейка и до ухода “Дискавери” успел провести наблюдения, отвечающие его намерениям. По нашему хронометру остров находится в долготе 4°14' его [пропуск в тексте]... W от Гринвича и в широте, определенной м-ром Бейли и м-ром Уолсом в предыдущем плавании и равной 50°21'30".

Пятница, 12 июля. В 8 часов п.п. выбрали якорь и вышли из Плимут-Саунда при слабом ветре от NWtW. Едва мы вступили под паруса, как ветер отошел к W и настолько усилился, что мы легли в дрейф. 14-го в 8 часов п.п. были на траверзе мыса Лизард, а 16-го в полдень маяк Сент-Агнес на островах Силли был на NWtW в 7 или 8 милях. Наша широта по обсервации была 49°53'30", долгота по хронометру 6°11' W. По исчислению я определил, что маяк Сент-Агнес лежит в широте 49°57'30" и в долготе 6°20' W.

Среда, 17 июля; четверг, 18 июля. Были на траверзе Уэссана, по хронометру определили, что остров лежит в долготе 5°18'37" W. Склонение 23°00'50" W.

Пятница, 19 июля. При сильном ветре от S шли на W до 8 часов п.п., после чего ветер отошел к W и NW и мы [52] повернули и пошли к S. В это время увидели паруса девяти больших кораблей, как мы предположили французских. Они на нас не обратили внимания, и таким же образом отнеслись к этим кораблям и мы.

Понедельник, 22 июля. В 10 часов д.п. увидели мыс Ортегаль, который в полдень был по пеленгу SO0,5S примерно в 4 лигах. Были в это время в широте 44°06' N, долгота по хронометру 8°23' W.

Среда, 24 июля. После полудня и двух дней штиля мы прошли мыс Финистерре при крепком ветре от NNO. Долгота этого мыса по хронометру 9°29' W, а по 40 лунным обсервациям, проведенным до того и после того, как мы миновали мыс, среднее ее значение 9°19'12".

Вторник, 30 июля. В 10 час. 6 мин. 38 сек. по истинному времени я наблюдал в телескоп почти полное затмение луны. По эфемеридам время затмения в Гринвиче 11 час. 9 мин., разница во времени составляла 1 час 2 мин. 22 сек., следовательно, долгота мыса 15°35'30". По хронометру долгота 15°26'45" W, широта 31°10' W.

Во время этого затмения не удалось провести других наблюдений, так как большую часть времени луна была скрыта облаками и было совершенно темно в начале и в конце затмения.

Обнаружив, что сена и зерна до мыса Доброй Надежды не хватит, я решил зайти на остров Тенерифе, чтобы пополнить запасы фуража, полагая, что там удобнее это сделать, чем на острове Мадейре.

В 8 часов д.п. отдали якорь на рейде Санта-Круса, на SO берегу острова Тенерифе, на глубине 23 саженей, на дне песок и ил. Мыс Пунта-де-Наго [Анага] на восточной оконечности бухты был по пеленгу NO 64°, церковь св. Франциска, заметная по своей высокой колокольне, была на WSW, пик Тенерифе на SW 65° и юго-восточная оконечность бухты, на которой стоят форт и замок, на SW 39°. В этом положении мы стали на два якоря, разведя их на 1 кабельтов в направлении NO—SW в 0,5 мили от берега.

Застал здесь французский фрегат “Ла Бусоль” под командой мсье Бурда [Борда] ¹⁰, два брига той же национальной принадлежности, английский бриг, идущий из Лондона в Сенегал, и 14 испанских судов. Едва мы стали на якорь, как нас посетил комендант порта, он спросил лишь, как называются наши корабли. Как только он ушел, я послал офицера к губернатору, чтобы попросить у него разрешения на заготовку воды и закупку необходимых нам товаров.

Все наши просьбы были удовлетворены с величайшей вежливостью, и вскоре на борт прибыл [испанский] офицер, чтобы поздравить меня с прибытием. После полудня я нанес визит губернатору, и меня сопровождали некоторые из офицеров. Еще до [53] возвращения на борт я договорился со шкипером испанского баркаса о доставке на корабль воды, поскольку сделать это сами мы не могли. Я уладил вопрос о покупке зерна и соломы для нашего скота и с м-ром Карриком, поставщиком, условился о заказе на вино.

Рейд Санта-Круса лежит перед городом, который носит то же название, на SO берегу острова, и, как я узнал, это главный порт на Тенерифе и наилучшая и наиболее вместительная якорная стоянка с отличным дном. Он полностью открыт ветрам от SO и S, но эти ветры недолговременные, и, как мне говорили, не было еще случая, чтобы суда выбрасывало здесь на берег. Быть может, так происходит потому, что здесь весьма тщательно ставят суда на якоря, и я заметил, что все корабли заводят на четыре якоря, два на NO и два на SW, к якорным канатам крепят бочки. Мы, однако, не стали придерживаться этого обычая. В юго-западной части гавани имеется каменный мол для выгрузки и погрузки различных товаров. Сюда подвозят воду, которой запасаются суда. Эта вода и вода, которой снабжается город, подводится из источников, расположенных в глубине острова, по трубам, и эти трубы во время нашей стоянки ремонтировались, в силу чего ощущался недостаток воды. В этом городе кроме вина — а вино главное, что производится на острове, — можно достать свежее мясо, свиней, овец, коз, кур, маис, плоды (виноград, дыни, груши и др.) и также лук, тыквы и картофель.

Лук, тыква и картофель исключительно хороши и сохраняются в плавании лучше, чем прочие овощи; тому порукой мой собственный опыт.

Здешние быки низкорослы и костлявы и весят около 90 с четвертью фунтов; мясо постное и в это время года продается по цене 3 пенса за фунт, если его покупают оптом. Я по неосторожности покупал быков в розницу и заплатил за них больше, чем нужно.

Я не знаю, в какой цене здесь птица и всякий иной скот, но полагаю, что пропорции те же. Маис стоит примерно 3 шиллинга 6 пенсов бушель, а плоды, коренья и все прочее можно купить по весьма умеренным ценам. В общем, для кораблей, совершающих дальнее плавание, стоянка на Тенерифе предпочтительнее, чем на Мадейре, однако на мой вкус здешнее вино много хуже; соотношение такое, как между слабым и крепким пивом. Правда, и разница в цене значительная: лучшее тенерифское вино продается по цене 12 фунтов стерлингов за пипу (Пипа — испанская мера для измерения жидкости, равная десяти бочкам. — Прим. пер.), тогда как на Мадейре хорошее вино редко можно купить дешевле чем за 27 фунтов. [54]

Капитан Бурда проводил здесь совместно с одним испанским джентльменом, м-ром Варилой [Варела-и-Ульоа], астрономические наблюдения с целью проверки хода двух хронометров, которые находились на борту фрегата ¹¹.

У них была палатка на оконечности мола, и они ежедневно в полдень сверяли посредством сигналов показания хронометров, находившихся на корабле и на берегу. Эти сигналы мсье Бурда передавал и нам, чтобы мы могли сверить наши хронометры, но наша стоянка оказалась столь краткой, что нам не удалось в полной мере воспользоваться этой любезностью. Трехдневная сверка хронометров убедила нас, что ход нашего хронометра существенно не изменился, и он с разницей в несколько секунд показал ту же долготу, которую мы определили по наблюдениям высоты солнца над горизонтом. Долгота по хронометру (средняя по трем наблюдениям, проведенным 1, 2 и 3-го числа) была 16°31' W, а широта 28°30'11" N. М-р Варила сообщил нам, что истинная долгота от Парижа равна 18°35'30" и, следовательно, соответствует долготе 16°16'30" от Гринвича. Это меньше долготы, определенной по хронометру на 14'30", но, прежде чем оценить это расхождение как ошибку, я осмелюсь предположить, что оно свидетельствует о верности хода хронометра и что долгота, определенная при его посредстве, ближе к истине, чем любая прочая. Это в дальнейшем подтвердилось лунными обсервациями, которые мы проводили в гавани, а они дали значение 16°37'10" в тот момент, когда мы только прибыли сюда. В этом случае долгота, рассчитанная по хронометру, окажется 16°33'30", а таким же образом исчисленная долгота, основанная на данных обсерваций, проведенных после того, как мы покинули гавань, составит 16°28'. Среднее из трех определений дает значение 16°30'40".

Чтобы привести все эти определения долготы и широты к Пику Тенерифе [Пик-де-Тейде], вершине, весьма известной географам, и получить данные о его координатах, я взял на эту высоту пеленги спустя несколько часов после того, как корабль покинул гавань, и установил, что Пик лежит в 12'11" к S от нее и в 29'30" к W.

Но поскольку основой для определения частично послужили данные счисления, я не исключаю, что была допущена известная ошибка, впрочем вряд ли значительная. М-р Маскелайн в “Британском руководстве для моряков” дает для Пика шпроту 28°12'54" ¹². Исходя из этого по пеленгу с рейда разница в долготе между последним и Пиком составит 43', что превышает дистанцию, определенную по счислению и отделяющую Пик от Санта-Круса.

Полагаю, что широта Пика такова, как я ее определил, то есть28°18', а долгота, исходя из нижеследующих данных, будет: [55]

по хронометру 17°00'30"

по лунным обсервациям 16°30'20"

по данным м-ра Варилы 16°46'00"

Однако если широта равна 28°12'54", как это указано в “Британском руководстве для моряков”, то Пик по долготе окажется на 13'30" западнее. Склонение, по данным всех наших компасов, 14°41'20" W. наклонение северного конца магнитной стрелки 61°52'30".

Воскресенье, 4 августа. Пополнив запасы воды и взяв на острове все, в чем мы испытывали нужду, мы в воскресенье 4 августа подняли якорь и проследовали дальше при свежем ветре от NO.

Суббота, 10 августа. В субботу, 10-го, в 9 часов вечера увидели на S на расстоянии более 1 лиги остров Бонависту. Мы полагали, что идем значительно западнее, но наши расчеты оказались ошибочными. Изменив курс, пошли на O и так держали до 12 часов, чтобы обойти затопленные скалы, лежащие примерно на расстоянии 1 лиги от SO оконечности острова, однако к этому времени оказались так близко от них, что едва не натолкнулись на буруны. В течение нескольких минут мы находились в очень опасном положении, но я не счел нужным вести промеры глубин, ибо это могло лишь усилить опасность и не дало бы возможности ее избежать.

Я определил, что южная оконечность острова Бонависта лежит в широте 16°17' S, а долгота ее по хронометру и по лунным обсервациям — 22°59' W.

После того как мы отошли от подводных скал, мы шли на SSW до рассвета, а затем повернули на W, чтобы пройти между Бонавистой и островом Майо [Маю] и зайти в Порто-Прайю [Прая] за “Дискавери”, так как я сказал капитану Клерку, что посещу этот порт, хоть я и не знал, насколько позже меня капитан Клерк выйдет в плавание. В 1 час п.п. заметили скалы, которые лежат на SW берегу Бонависты. Пеленг на них был SO, расстояние 3 или 4 лиги.

Понедельник, 12 августа. В 6 часов д.п. остров Маю был на SSO примерно в 5 лигах, и в это время глубина оказалась 60 саженей, а склонение по данным трех компасов было 9°32,5' W. Считаю нужным отметить здесь, что м-р Николсон в своем предисловии к “Различным заметкам и наблюдениям, совершенным во время плавания в Ост-Индию” заявил, что “при склонении, равном 8° W или больше его, можно без опаски курсировать здесь (то есть в водах островов Зеленого Мыса) днем и ночью, будучи уверенными, что это значение склонения указывает на то, что вы находитесь к востоку от этих островов” ¹³. Такого рода утверждения могут привести к опасным последствиям всех, кто безоговорочно им поверит. Мы также обследовали [56] течение и нашли, что оно следует от SWtW со скоростью чуть больше полумили в час. Это мы заключили, исходя из разницы в долготе, определенной по хронометру и по счислению. Последняя, с тех пор как мы покинули Тенерифе, возросла на целый градус.

Близ этих островов дули слабые ветры от SO и O, порой они сменялись штилем, небо большей частью было облачным и дождливым, погода — жаркой и душной.

Четверг, 16 августа. В 9 часов утра 16-го прибыли в Порто-Прайю на острове Сантъяго [Сантьягу], где увидели два корабля Голландской Ост-Индской компании и небольшой бриг. Поскольку “Дискавери” здесь не было, а воды на корабле с тех пор, как мы покинули Тенерифе, ушло мало, я не счел нужным заходить в гавань и направился на S.

Как раз в этот момент была определена для исчисления истинного времени высота солнца. Долгота по хронометру, приведенная к полученным данным, была 23°48' W. Маленький остров в бухте лежал на WNW примерно в 3 милях, так что его долгота была 23°51'. По тому же хронометру в предыдущем плавании долгота островка была 23°30' W. Широта по обсервации была 14°53'3" N.

Днем позже мы покинули острова Зеленого Мыса. Мы потеряли северо-восточный пассат и только 30-го в широте 2° N и в долготе 25° W вступили в полосу юго-восточных пассатов. До 30-го преобладали ветры от SW румбов, порой свежие и порывистые, но чаще дули слабые бризы, штили же держались весьма недолго.

Между 12 и 7° N небо было мглистым и туманным, часто шли дожди, которые нас выручили, так как мы заполнили все порожние бочки.

Дожди и невыносимая духота, которая им сопутствует, часто вызывают в этих водах болезни, и следует, опасаясь их, предпринимать для борьбы с ними все меры, обязывая людей сушить одежду и проветривать корабль, применять окуривание дымом и факелы при каждом удобном случае. Так было заведено на “Резолюшн” и на “Дискавери”, и это нам, бесспорно, пошло на пользу, так как больных было меньше, чем в любом из предыдущих моих плаваний.

Нас очень угнетало, что корабль давал течь в верхних надстройках, и в дождливую и в жаркую погоду мы обнаружили, что открылись многие швы, ибо их скверно проконопатили. Вода свободно проникала через широкие щели, и все люди в этих помещениях промокли. Младших офицеров вода изгнала из их кают: она через обшивку просачивалась повсюду. Паруса в парусной кладовой подмокли, и, прежде чем мы приступили к их сушке, многие из них совершенно сгнили, а это привело к большому расходу [57] парусины и к затрате времени для приведения парусов в более или менее приличный вид.

На парусную кладовую мы жаловались и в предыдущем плавании, и мастерам в доке было заявлено, что ее надо перестроить, но мне сдается, что в этом отношении решительно ничего не было сделано.

Для устранения этих дефектов к делу приступили конопатчики, и они начали работать как только установилась ясная погода. Проконопатили палубу и внутренние помещения в верхних надстройках корабля. Снаружи я не хотел конопатить корабль, пока мы находимся в море.

В субботу, 1 сентября, мы пересекли экватор в долготе 27°38' W при крепком ветре от SOtS, и, так как я не хотел идти на SW, чтобы не очутиться у берегов Бразилии, мне пришлось держаться от ветра на полный румб. Однако я убедился, что мои опасения необоснованны, ибо по мере приближения к берегу ветер все более отходил к О, так что, находясь в широте 10° S, мы могли взять курс прямо на SO.

Воскресенье, 8 сентября. В 8 часов были в широте 8°57' S, то есть несколько южнее мыса Сан-Агустин на бразильском берегу. Долгота, определенная по многочисленным лунным обсервациям, была 35°16' W, по хронометру — 34°47'. В первом случае мы должны были бы быть на 1°43', а во втором — на 2°14' западнее острова Фернанду-ди-Норонья, положение которого достаточно точно удалось определить во время моего предыдущего плавания. Я заключил поэтому, что мы находимся не дальше чем в 20 или 30 лигах от земли, хотя лот не доставал дна и не было никаких других признаков берега. Доктор Галлей в описании своего путешествия, изданного Дальримплем ¹⁴, говорит нам, что от острова до берега Бразилии он прошел не более 102 миль (дистанция эта — от меридиана до меридиана), причем ему казалось, что течения не влияли на его расчеты и итоги этих расчетов не были занижены.

Я все же полагаю, что он ошибся и что течения отнесли его к западу от намеченного курса. Это в известной мере подтверждается моими собственными наблюдениями, поскольку мы обнаружили, что за 3—4 последних дня течение относило нас к западу, а за последние 24 часа оно стало сильно сносить нас к северу, на что указывала разница в широтах, определенных по обсервации и по счислению, а она составила 29 миль.

Пока не будут проведены точные астрономические наблюдения у восточного берега Бразилии, я могу только предположить, что его долгота равна 35,5 или от силы 36° W.

Воскресенье, 6 октября. До воскресенья, 6 октября, мы продолжали плавание, не встретив ничего достойного внимания. 6 октября были в широте 35°15' S и в долготе 7°45' W; [58] последние три дня слабые ветры чередовались со штилем. За последние дни видели альбатросов, пинтадо и буревестников, а сейчас приметили трех пингвинов, что заставило нас промерить дно, но лот пронесло на 50 и на 150 саженях.

Воспользовавшись штилем, спустили на воду шлюпку, и нам удалось подстрелить несколько птиц, в том числе черного буревестника величиной примерно с ворону, одноцветного, если не считать клюва и лапок. Несколько белых перьев было под горлом, и пепельного цвета были перья на концах крыльев с внутренней стороны; все же остальные перья были черные как смоль; точно так же черными, но иного оттенка были клюв и лапки ¹⁵.

Вторник, 8 октября. Вечером 8-го на ванты село несколько птиц из числа тех, которых моряки называют глупышами, и их удалось поймать. Эти птицы несколько больше по величине английских черных дроздов и такие же черные, только головки у них белые, словно припудренные, и светлые перья растут у основания клюва, но становятся более темными ближе к шейке, причем белые тона незаметно переходят в черные. Лапки у них перепончатые и длинные, клюв черный длинный, как у кроншнепов ¹⁶. Говорят, что эти птицы никогда не залетают далеко в море, но ближайшая от нас земля — это, насколько известно, остров Гоф, или Ричмонд, до которого не менее 100 лиг ¹⁷.

Поскольку, однако, южнее этих широт океан посещается редко, в нем, быть может, имеются еще неизвестные нам острова.

По ночам мы часто видели светящихся морских животных, о которых упоминалось на 15-й странице описания моего первого путешествия. Некоторые из них были куда больше по размеру, чем мне доводилось видеть прежде, и их было очень много — порой в одном месте скапливались сотни этих животных ¹⁸.

Безветрие сменилось свежим ветром от NW, и он дул в течение двух дней, а затем 24 часа мы шли при переменных ветрах, после чего вновь подул ветер от NW, и при этом с такой силой, что 17-го мы приметили мыс Доброй Надежды и на следующий день отдали якорь в Столовой бухте на глубине 4 морских саженей. Церковь была по пеленгу SW 0,5 S и зеленый мыс по пеленгу NW 0,25 W.

Пятница, 18 октября. Сразу же после того как нас по обычаю посетили здешний комендант порта и лекарь, я послал офицера к губернатору, барону Плеттенбергу, и по возвращении моего офицера я салютовал губернатору 13 выстрелами, и таким же был ответный салют. В бухте мы застали два корабля Французской Ост-Индской компании, один шел на родину, другой — в Индию. За два или три дня до нашего прибытия еще одни возвращавшийся во Францию корабль был сорван с якоря, и его выбросило на берег во внутренней части бухты. Судно погибло, и хотя людей спасли, но большая часть груза испытала участь [59] корабля, так как местные жители растащили и разграбили все, что нашли на этом корабле, и все, что было выброшено на берег. Таковы показания французских офицеров, и голландцы не могли их отрицать, но, пытаясь снять с себя обвинение в поступках, которые в каждом цивилизованном государстве считаются преступлением и позором, они лживо обвинили капитана в том, что он будто бы не потребовал своевременно стражу. Не говоря уже о том, что при обстоятельствах, в которых оказался капитан, ему было не до такого требования, отмечу, что, если даже принять на веру заявление голландцев, появление их стражников не только не улучшило бы положения, но даже ухудшило бы его. Короче говоря, голландцы в этом случае придерживались правила, согласно которому в бухте, столь часто посещаемой иностранцами, последние должны были подчиняться всем местным порядкам независимо от того, были ли они справедливы или нет.

После того как мы дали салют, я отправился на берег и в сопровождении нескольких офицеров посетил губернатора, его помощника м-ра Хемми, фискала м-ра [пропуск]... и командующего войсками майора Прена. Все эти джентльмены приняли меня с величайшей вежливостью, а губернатор со своей стороны обещал оказать мне всемерное содействие в пределах возможностей, которые имелись в этом городе. Одновременно я получил разрешение разместить на берегу нашу обсерваторию в любом месте, которое я сочту удобным, а также палатки для парусных мастеров и бондарей. Мне было дозволено перевезти на берег наш скот, чтобы он находился на выпасе близ палаток.

Перед моим возвращением на борт были заказаны свежий хлеб, мясо и зелень, и все это должно было поставляться для довольствия корабельных команд ежедневно.

Мы свезли на берег палатки и обсерваторию и приступили к транспортировке различных предметов, в которых я нуждался для проведения работ на суше, однако перевозка замедлилась, так как местная милиция проводила учения в том месте, которое мы заняли. На следующий день мы приступили к наблюдениям высоты солнца, необходимым для уточнения хода хронометра, или, что одно и то же, определения его погрешностей. Эти наблюдения велись ежедневно, насколько позволяла погода, вплоть до дня нашего отплытия. Но прежде всего конопатчикам было велено приступить к работам на корабле; я договорился с м-ром Брандом и м-ром Широном о поставке на корабли необходимого провианта, и пекари приступили к делу и напекли хлеба в достаточном для наших нужд количестве.

Суббота, 26 октября; воскресенье, 27 октября. Все, что уже было готово на берегу, немедленно доставлялось на борт “Резолюшн”. 26-го французский корабль отбыл во Францию, и с ним мы отправили письма в Англию. На следующий день [60] корабль Британской Ост-Индской компании “Хемпшир”, идущий из Бенкулена, отдал якорь в бухте, отсалютовав нам 13 выстрелами, и в ответ было дано 11 выстрелов.

Четверг, 31 октября. Ничего достойного внимания не произошло вплоть до вечера 31-го числа, когда подул от SO исключительно сильный ветер, который продолжался три дня, причем все это время не было сообщения между кораблем и берегом.

“Резолюшн” был единственным в бухте кораблем, который не снесло в дрейф. Буря нанесла ущерб и нашему лагерю на берегу: палатка над обсерваторией была разорвана в клочья, и нам едва удалось спасти квадрант.

Среда, 6 ноября. 3 ноября буря стихла, и на следующий день мы возобновили наши работы. 6-го “Хемпшир” отбыл в Англию, и я отправил на нем одного непригодного (invalided) для нас человека, которого, оказав нам любезность, принял на борт своего корабля капитан Тримбл ¹⁹. Впоследствии я сожалел, что не отправил домой еще двух-трех человек, которые досаждали мне своими жалобами, но в эти дни у меня была надежда на то, что они исправятся.

Воскресенье, 10 ноября. Утром 10-го “Дискавери” вошел в бухту. Капитан Клерк доложил мне, что он вышел из Плимута 1 августа и должен был прибыть сюда неделей раньше, но недавняя буря отнесла его корабль от берега.

Понедельник, 11 ноября. Капитан Клерк сообщил, что необходимо проконопатить “Дискавери”, и, поскольку подобная работа на “Резолюшн” была закончена, я отправил ему моих конопатчиков и оказал ему помощь, в чем он нуждался, и в частности приказал доставить на борт “Дискавери” провиант и воду. Я распорядился, чтобы провиант и вода были взяты на “Дискавери” в таком количестве, которое можно было туда погрузить. Пекари [задержали выпечку хлеба], ссылаясь на отсутствие муки, но доводы эти были ложны: просто сомневаясь, придет ли “Дискавери”, они не приступали к делу, пока не увидели, что корабль этот стоит на якоре в бухте.

Я уже говорил, что мы свезли на берег наш скот. Бык, две коровы и телята паслись наряду с прочим скотом, но овец (а их было 16) я предпочел держать близ палаток и на ночь загонять под кровлю.

Четверг, 14 ноября. В ночь на 14-е кто-то спустил своих собак, и они выгнали овец из загона, четырех загрызли, а остальных разогнали. На следующий день удалось найти шесть овец, но два барана и две лучшие овцы пропали. Все это подтвердило всеобщее мнение, что собак спустили для того, чтобы разогнать овец и, воспользовавшись этим, похитить лучших из них. Поскольку губернатор был в отлучке, я пожаловался его помощнику [61] м-ру Хемми и фискалу м-ру [пропуск]... и они обещали отыскать овец. Я полагаю, что они это сделали охотно и что в похищении овец ни они, ни прочие именитые горожане не участвовали. Они нам сказали, что здешняя полиция настолько опытна, что от нее не может укрыться ни один беглый раб, несмотря на свою ловкость и знание страны; тем не менее овцы ускользнули от бдительного ока полицейских офицеров и прочей публики.

И все же ценой волнений и издержек я нашел двух овец и для этой цели нанял гнуснейших и грубейших здешних подонков, которые, по словам лиц, их мне рекомендовавших, были способны за грош перерезать глотку своему хозяину и спалить его дом, не пощадив хозяйского семейства. Об остальных овцах я так ничего и не узнал, и при розысках мне было сказано, что я еще хорошо отделался. Одна из найденных овец так пострадала от собак, что было мало надежды на ее выздоровление.

М-р Хемми весьма любезно предложил мне возместить эту утрату испанским бараном из числа тех, которые ему прислали из Лиссабона, но я отклонил это предложение, полагая, что лучше всего взять несколько местных баранов. Дальнейшие события показали, что мое решение было неверно. Этот джентльмен предпринял попытки развести на мысе Доброй Надежды европейских овец, но усилия его оказались напрасными, так как, по его словам, он столкнулся с упорным сопротивлением местных жителей, предпочитавших разводить здешних овец с большими курдюками. Курдючный жир ценится здесь порой дороже, чем мясо, и, по мнению местных жителей, шерсть европейских овец не может возместить недостаток жира.

Я слышал, что такого мнения здесь придерживаются многие сведущие люди, и пожалуй, это так, ибо если допустить, что европейские овцы дают тут шерсть такого же качества, как в Европе (а опыт показывает, что этого не случается), то все равно у местных людей нет свободных рук, чтобы обработать шерсть хотя бы для собственных нужд. Ведь если не принимать в расчет рабов, которых сюда постоянно ввозят, голландское владение на мысе Доброй Надежды заселено меньше, чем любое обитаемое место в любой части света.

Суббота, 23 ноября. Доставили на борт обсерваторию, хронометр и пр. Хронометр, основываясь на среднем значении ряда наблюдений высоты солнца, совершенных квадрантом, отставал от звездного времени на 1'8,368" в день. Длина маятника была такой же, как в Гринвиче, где хронометр отставал от звездного времени на 4" в день. Хронометр по средним результатам пятнадцатидневных наблюдений отставал от среднего времени на 2,261" в сутки, то есть на 1.052" больше, чем в Гринвиче; 21-го в полдень он по среднему времени отстал на 1 час 20 мин. 57,66 сек. Если вычесть 6'48,956" (отставание на 11 июня в [62] Гринвиче), то остаток будет равен 1 час 14 мин. 8,704 сек. и долгота мыса Доброй Надежды по хронометру составит 18°32'10''. По данным м-ра Мейсона и м-ра Диксона, точная долгота мыса равна 18°23'15" ²⁰. Поскольку наши наблюдения проводились примерно в полумиле к востоку от места, где работали эти астрономы, погрешность хронометра в определении долготы не должна превышать 8'25". Отсюда можно заключить, что наш хронометр на всем пути из Англии шел хорошо и что долгота, определенная с его помощью, ближе к истинному значению, чем все прочие данные того же рода.

Если допустить это, то я с большей долей вероятности могу определить направление и скорость течений, которые мы встретили на своем пути, сопоставляя широты и долготы, определенные по счислению, с их значениями, установленными по обсервациям и хронометру. Мы могли время от времени с большой точностью устанавливать погрешности при определении места корабля. При этом принимались все возможные меры для точного отсчета показаний лага, тщательно учитывались возможность дрейфа и волнение, в силу чего погрешности в определении долготы по счислению я могу приписать лишь действию течений, тем более что эти погрешности на протяжении нескольких дней были одинаковыми. Если же в противоположность сказанному выше мы обнаруживали, что корабль находится сегодня впереди места, определенного по счислению, а завтра позади соответствующего места, то мы имели все основания полагать, что подобные ошибки вызваны случайными причинами, а не течениями. Так случалось с нами на пути из Англии к Тенерифе, но, после того как мы покинули этот остров и до 15 августа, когда мы находились в широте 12° N и в долготе 24° W, корабль относило на 1°20' к W в сравнении с местом, определенным по счислению. В этом пункте течение приняло противоположное направление ²¹ и шло уже к OSO со скоростью 12 или 14 миль в сутки, пока мы не оказались в широте 5° N и в долготе 20° W, а дальше к O мы не заходили на пути от островов Зеленого Мыса к экватору, следуя все время на S.