2020-10-11
70
Лучшие объекты для менового торга — мотыги, топоры и тоги [токи] — железные орудия, которые мы изготовляли по образцу одного местного орудия, носившего это название. Тоги похож на плоский утюг, который, однако, в четыре раза толще нашего. Большой спрос был также на крупные гвозди (размером до 10 дюймов), рашпили, пилы и ножи. В наибольшей цене были красные ткани, льняные ткани — белые и цветные, увеличительные стекла и бусы, причем голубой бисер в отличие от белого особенно высоко ценился: за большую нитку голубого бисера можно было в любое время получить свинью. Однако следует отметить, что все эти украшения порой ценятся очень высоко, а порой весьма низко. Когда мы впервые прибыли на Аннамоку, островитяне очень неохотно меняли на них плоды, но стоило только появиться Финоу, как цена на украшения поднималась. За все эти вышеупомянутые предметы на островах можно получить все, чем они богаты, а именно: свиней, кур, рыбу, ямс, плоды хлебного дерева, бананы, кокосовые орехи, сахарный тростник — в общем все то, что можно достать на Таити или на других островах Общества.
Ямс здесь превосходный, и лучшие его сорта отлично сохраняются в плавании. Свинина, плоды хлебного дерева и бананы, [169] хотя и очень хороши, но тем не менее значительно хуже, чем те же виды продуктов на Таити. Хорошая вода — а именно в ней особенно нуждается мореплаватель — на этих островах встречается в малом количестве. Правда, ее можно найти в глубинных частях всех островов, но там ее либо немного, либо она попадается в местах, к которым трудно подступиться. Поскольку, однако, на островах в изобилии кокосовые орехи и другие разновидности провианта, можно прекрасным образом обойтись и той водой, которую удается добыть, и, хотя она не слишком приятна, ее хватает.
Когда мы стояли у острова Огоду, люди с острова Огао говорили мне, что на этом острове есть ручей, берущий начало в горах и впадающий в море на SW берегу, в месте, где есть якорная стоянка. Это место расположено напротив острова Отафоа [Тофуа], который примечателен тем, что на нем есть большой вулкан; он извергался в течение всего времени нашего пребывания вблизи Отафоа. Оба этих острова отличаются своей высотой. На Отафоа добывается черный камень, из которого туземцы изготовляют топоры и другие каменные орудия.
Под названием островов Дружбы мы объединяем не только [острова] Хаппи, которые я посетил, но и все прочие острова, открытые почти в той же широте и долготе, а также и некоторые другие острова, которые не видел еще ни один европеец и которые находятся под властью Тонгатабу. Последний остров главный (хотя он и не самый большой), и на нем — резиденция правителей.
Если верить здешним обитателям, этот архипелаг состоит из 153 островов. Некоторые из них, правда, лишь пятнышки, и людей на них нет, а другие могут представлять собой островные группы, подобные тем, что лежат у берегов Аннамоки. Я не сомневаюсь, что острова Принца Вильяма, открытые капитаном Тасманом, входят в это число, ибо когда мы находились на Хаппи, один из туземцев говорил мне, что в трех или четырех днях пути отсюда в направлении на NW лежит группа маленьких островов, и всего их более 40. Эти указания соответствуют положению островов Принца Вильяма 106.
У нас есть основание полагать, что острова Кеппел и Боскавен, которые видел капитан Уоллис 107, очень хорошо известны этому народу. Когда я спросил короля Фаттафи, откуда островитяне получают железо и железные изделия, которые я у них видел в предыдущем моем плавании, он сказал, что оно пришло с Оннуатабутабу [Ниуатопутапу], а когда я спросил его, как люди с этого острова добыли железо, он ответил, что человек с Оннуатабутабу променял свою дубину на пять гвоздей на корабле, зашедшем на упомянутый остров. Затем эти пять гвоздей попали на Тонгатабу, и это были первые гвозди, которые [170] здесь увидели. Очевидно, железо, полученное на Тонгатабу от Тасмана, давно уже сработалось, и о нем забыли 108.
Я весьма досконально узнавал о положении, величине и форме острова [Ниуатопутапу], о том, сколько прошло времени с тех пор, как на нем побывал корабль, как долго он там стоял и одно ли то быль судно. Король сказал, что на остров заходил только один корабль, причем он не становился на якорь, но с этого корабля была спущена шлюпка, и, как только люди с нее возвратились на корабль с берега, судно отправилось дальше. Судя по обстоятельствам, упомянутым рассказчиком, случилось это немного лет назад. Он также сказал, что там было два острова, один близ другого, и что он сам побывал на них. Один остров высокий, такой, как Огао, и называется Кутахе [Тафахи или Ко Тафахи], но люди с корабля высаживались на втором острове, который называется Оннуатабутабу, и этот остров значительно ниже. А живут на тех островах такие же люди, как здешние островитяне, строят подобные же каноэ, и свиньи, куры и все прочее у них такие же, как на Тонгатабу.
Корабль, о котором он говорил, — это, несомненно, “Дельфин”, ибо только это судно проходило у соседних островов 109. Но здешние островитяне сказали, что значительно превосходят эти два острова — острова Хамоа [Самоа], Ваувау [Вавау] и Фиджи — каждый из них больше Тонгатабу. Ни один из этих островов еще не посещался европейцами, исключая Тасмана, а на карте Тасмана он показан примерно на том месте, где, по моим соображениям, должен лежать Ваувау, то есть в широте 19°. Однако на его карте он уж очень мал, тогда как рассказчик говорил, что Ваувау больше Тонгатабу и примечателен высокими горами.
Я хотел было посетить этот остров вместе с Финоу, когда был на Хаппи, но Финоу отговорил меня от этого, заверив, что остров незначителен и на нем нет гавани. Однако король Фаттафи спустя некоторое время принялся утверждать, что речь идет о большом острове, на котором не только есть все, что и на Тонгатабу, но есть также и реки. Он говорил, что гавань там такая же хорошая, как и на Тонгатабу, и добавил, что если я пожелаю туда пойти, то он будет меня сопровождать, а коли я там не найду всего того, о чем он рассказывал, я вправе буду убить его. Мне думается, что король сказал мне правду, тогда как Финоу по каким-то соображениям ввел меня в заблуждение. Хамоа, который также зависит от Тонгатабу, лежит в двух днях пути на каноэ к N или к NW от Ваувау, и мне его описали как самый большой из всех островов, добавив, что на нем есть гавани и все для нас необходимое 110.
Остров Фиджи находится в трех днях пути от Тонгатабу, на NWtW от него, и островитяне сказали, что это очень высокий и [171] плодородный остров, на котором много свиней, собак, кур и всех плодов и кореньев, которые только растут на здешних островах. Фиджи не состоит во владении Тонгатабу, напротив, его обитатели часто воюют с тонганцами, и, судя по некоторым подробностям, упомянутым рассказчиками, местные жители боятся людей с Фиджи, что не удивительно, так как сами они принадлежат к мирной и гуманной нации, а их противники — дикие, отважные и жестокие каннибалы.
Что люди с Фиджи каннибалы — это факт, который не отрицают и они сами. Когда мы стояли, на Тонгатабу были выходцы с Фиджи, и мы их опрашивали. Эти люди гораздо темнее прочих островитян, и у одного из них было большое отверстие в левом ухе; ухо было так оттянуто, что достигало плеча 111.
Красные перья, о которых так часто упоминается в этом повествовании, доставляются с Фиджи, так же как и наилучшие полосатые и клетчатые ткани и некоторые другие изделия. Спрос на перья столь велик, что из-за них часто происходят ссоры, ибо, когда люди с Фиджи прекращают торговлю перьями, здешние островитяне, не желая обходиться без этого украшения, начинают из-за них борьбу, как я об этом уже говорил.
Возвращаясь к каннибалам, позволю себе спросить людей, считающих, что этот обычай вызван недостатком пищи, что побуждает к каннибализму тех, кто живет в полном изобилии? У островитян нет определенных методов измерения расстояния от острова к острову, и дистанция исчисляется по тому, сколько дней потребуется, чтобы пройти до того или иного острова на каноэ. Поэтому необходимо знать или по крайней мере иметь представление, какое расстояние может пройти каноэ при умеренном ветре в какую-либо единицу времени. С этой целью на борту одного из каноэ я под парусами провел несколько испытаний, пользуясь лагом, и установил, что оно шло со скоростью семи узлов, следуя бейдевинд. На этом основании я заключаю, что при тех ветрах, которые обычно дуют в этих морях, каноэ может проходить под парусом 7 или 8 миль в час. Однако протяженность дня отнюдь не равна 24 часам, ибо, когда туземцы говорят об одном дне плавания, они имеют в виду не более как время от вечера до утра, что составляет от силы 10 или 12 часов. А два дня пути — это означает время от утра первого дня до вечера второго, и, когда речь идет о большом числе дней, ведется такой же счет. Во время этих плаваний днем они идут по солнцу, а ночью — по звездам, а когда небо пасмурно, они основываются на направлениях ветра и на волнении на море. Если в пасмурные дни нет ни ветра, ни волнения (что, впрочем, случается очень редко в любое время года в полосе пассатов), они сбиваются с пути, часто не добираются до пункта назначения и в этом случае исчезают бесследно. [172]
Из всех гаваней и якорных мест, с которыми я имел дело на этих островах, гавань на Тонгатабу, несомненно, лучшая, не только потому, что она весьма безопасна, но и вследствие ее вместительности и отличного дна. Входить в нее с севера рискованно, и мы на собственном опыте установили, что груженое судно должно в нее входить другим проходом, более легким и безопасным. Входя в нее через восточный проход, надо держать курс на NO оконечность острова, так чтобы северный берег и мелкие острова близ него были с правого борта, пока вы не окажетесь на траверзе восточной оконечности прохода в лагуну; затем надо обойти рифы и острова и, следуя вдоль них, надо пройти между островами Маккаха [Макаха] и Мануаффи [Монуафе] или между четвертым и пятым островами, лежащими у западного входа в лагуну. Правда, вы можете пройти между третьим и четвертым островами, то есть между островами Пангимауду и Монуаффи, но этот канал значительно уже. В обоих проходах очень сильные приливные течения; как я уже отмечал, во время прилива оно идет от NW, а при отливе принимает противоположное направление. Впрочем, о приливах речь будет идти в другом месте.
Пройдя через любой из упомянутых проходов, вы можете держать прямо к берегу Тонгатабу и отдать якорь в бухте, заключенной между этим берегом и островом Пангимауду, перед речкой, впадающей в лагуну; в эту речку шлюпки могут заходить в часы прилива, при половинной воде.
Хотя гавань на Тонгатабу лучшая, но зато на Аннамоке можно получить более сносную воду. Хорошей эту воду назвать нельзя, хотя, если копать колодцы у пруда, удается получить довольно терпимую воду. Остров Аннамока удачно расположен с точки зрения доставки припасов с соседних островов, так как он лежит в центре архипелага. Помимо рейда, на котором мы отдали якорь, и гавани у SW оконечности здесь есть бухточка за рифами перед восточной песчаной бухтой, на северном берегу острова, где два или три корабля могут стать на шпринт впритирку к скалам.
Хаппи — это группа островов, протягивающихся с SWtS на NOtN примерно на 19 миль, и все они соединены друг с другом рифами, или коралловыми скалами. Самый северный остров лежит в широте 19°39' S и в 33' к O от Аннамоки, и между островами Хаппи и Аннамокой имеется множество мелких островков, рифов и бурунов, так что наиболее безопасный путь к Хаппи может быть или таким, какой избрал я, или в обход этих островов с севера. Выбор зависит от того, куда направляется корабль. Остров Лефуга, у которого мы становились на якорь, самый плодородный из всех и наиболее плотно населенный. Якорная стоянка имеется у NW берега этого острова, но, прежде [173] чем отдать якорь, следует проверить грунт, ибо, хотя лот может принести тонкий песок, необходимо иметь в виду, что здесь есть острые камни, которые быстро перетрут якорные канаты. Желающие получить более подробное представление об этих островах могут обратиться к прилагаемой карте, на которой все детали показаны с точностью, какую только допускали обстоятельства. Эта же карта позволит легко отыскать места стоянок наших кораблей и их маршруты от одной до другой стоянки. Полагаю, что перегружать дневник ссылками на пеленги, галсы и прочее не только утомительно, но и бесполезно.
Более подробные сведения об этих островах можно найти в описании моего предыдущего путешествия. К нему я отсылаю, когда речь идет о некоторых частностях, связанных с характеристикой обитателей этих островов — их нравов и приемов ремесла. Здесь же я уделяю основное внимание различным интересным, но не затронутым в упомянутом описании подробностям и обстоятельствам, которые помогут объяснить некоторые неясные места в этом описании, касающиеся наших взаимоотношений с островитянами.
От меня, быть может, ожидают обстоятельного отчета об обычаях, нравах и занятиях обитателей островов, на которых я пробыл два или три месяца, особенно потому, что с нами на борту был человек, понимающий как язык островитян, так и нашу речь. Однако следует иметь в виду, что в тех случаях, когда объект или вещь не находилась непосредственно перед нами, нам было трудно по расспросам составить о них сносное представление, не впадая в бесчисленные ошибки. И в этом отношении вина Омаи больше, чем наша, ибо он ничуть не заботился обогатить себя теми или иными сведениями, а поэтому, когда он старался нам что-либо объяснить, его объяснения оказывались часто весьма путаными и ошибочными.
Мы также редко находили человека, способного или желающего дать нам ту информацию, в которой мы нуждались, так как большинство островитян не желало, чтобы их беспокоили праздными, по их мнению, вопросами.
Положение, в котором мы оказались на Тонгатабу, где нам довелось пробыть дольше всего, было также неблагоприятно. Мы находились в той части острова, где живут одни лишь рыбаки. Кроме того, нам вечно приходилось либо принимать визитеров, либо отдавать визиты, так что редко представлялась возможность наблюдать туземцев в их повседневной жизни.
Люди, их нравы и обычаи. Здешние островитяне по своему облику или склонностям очень мало отличаются от обитателей Таити; их преимущества, пожалуй, сводятся к тому, что они лучше сложены и черты лица их более красивы, но они темнее таитян. Волосы у них различного цвета: черного, [174] темно-коричневого и соломенно-желтого (flaxen), но люден с волосами светлой окраски мало, если не принимать в расчет островитян с крашеными волосами, а такие люди имеются, ибо туземцам известны способы окраски волос, и мы нередко встречали людей, у которых волосы на голове были окрашены в разные цвета. Женщины обычно ходят с короткими волосами, но у мужчин прически самые разнообразные, в зависимости от их прихотей, и часто можно встретить человека, у которого одна сторона выбрита, а на другой очень длинные волосы. При первом посещении этих островов я полагал, что здесь в обычае как у мужчин, так и у женщин носить короткие волосы, и тогда лишь в одном или двух случаях мне встретились исключения из этого правила, но нынче таких отклонений мы видели очень много. Волосы срезают не в связи с общим обычаем, а в знак траура — всенародного или семейного. По той же причине они отрубают себе мизинец или режут и колят акульим зубом лицо над щеками 112. Кроме того, некоторые островитяне (таких, правда, немного) в память о родичах и друзьях наносят себе раны, которые, судя по оставшимся шрамам, бывают глубокими и по всем признакам опасными.
Туземцы часто смазывают волосы и тело маслом кокосовых орехов, но, поскольку масло это очень чистое и не прогорклое, с этим обычаем неприятные запахи не связаны. У туземцев, так же как и у таитян, в обычае красить тело, причем таким же способом, как это делается на Таити.
Короли в знак отличия освобождены от этого обычая и от необходимости наносить себе раны в память об усопших.
Для одежды они используют материю или циновки, чаще последние; мужчины и женщины одеваются на один манер и довольствуются куском материи шириной около двух и длиной около двух с половиной ярдов или же такой длины, чтобы его можно было полтора раза обернуть вокруг бедер, а чтобы он держался на бедрах, его перехватывают опояской или шнуром. Спереди эта одежда двойная и свисает, как юбка, доходя до колен. Выше пояса она собрана в широкие складки, так что в расправленном виде ее хватает и на то, чтобы накрыть голову, однако это делается очень редко.
Такова обычная одежда, но именитый люд (и только он) носит одеяния из больших кусков материи или красивой плетенки. Туземцы же низшего ранга прикрываются лишь клочками материи, причем очень часто на них нет ничего, кроме юбки из листьев или маро 113 — узкой полоски материи или плетенки, подобной шарфу. Ее пропускают между ногами, а затем обвертывают вокруг бедер. Маро носят главным образом мужчины.
На местных хейвах или плясках туземцы появляются в различных, предназначенных для празднества одеждах, но эти [175] одежды в общем такого же вида, как и обычные. Самые богатые одежды в той или иной мере украшены красными перьями.
Когда именно и по какому случаю вожди носят колпаки с большими красными перьями, я так и не смог дознаться.
Мужчины и женщины иногда защищают лицо от солнца маленькими шляпками из плетенки или другого материала. Туземцы носят ожерелья из маленьких косточек, обломков перламутра или кусочков черепашьего панциря.
Жилища. Дома у этого народа различных размеров и похожи на таитянские; они состоят преимущественно из навеса, сделанного из пальмовых листьев, который поддерживается опорными столбами и стропилами, устроенными весьма мудро и обработанными очень тщательно. Пол приподнят над землей и покрыт толстыми и грубыми циновками, которые содержатся в большой чистоте; на них едят очень редко, разве что во время дождей. Большинство домов загорожено с наветренной стороны примерно на 2/3 периметра грубыми циновками или тесно между собой переплетенными ветками кокосовой пальмы; эти загородки подвешиваются наклонно и нижним краем достигают земли, заменяя стену. Толстая грубая циновка шириной в 2,5 или 3 фута сгибается полукругом и ставится внутри дома, отгораживая один из его углов, где спят хозяин и хозяйка; здешние леди проводят в этом уголке большую часть времени; упомянутая загородка напоминает каминную решетку.
Все прочие члены семьи спят на полу где придется, но девушки и юноши отделены друг от друга. Если семья велика, пристраивают небольшие хижины, куда уходят спать, так что благопристойность соблюдается наилучшим образом. У туземцев имеются циновки, которые используются в качестве постелей, а одеждами, которые они носят днем, они покрываются ночью. Вся их утварь состоит из одного или двух сосудов для приготовления кавы, немногочисленных пустых тыкв (gourds), кокосовых скорлуп и небольших деревянных скамеек, которые используются как подушки; скамейка побольше, вероятно, предназначается для главы семьи.
Пища и ее приготовление. О туземной пище и способах ее приготовления выше так часто упоминалось, что вряд ли есть необходимость что-либо к этому добавить. Ямс и овощи — главные виды их пищи, особенно ямс, который возделывается очень старательно, причем качество его очень высокое. Рыбе отдается предпочтение перед свининой и птицей. Единственные домашние животные здесь — свиньи и птицы; из диких же животных водятся только крысы и птицы. Пища подается обычно в печеном виде, так же как и на Таити, и из различных плодов туземцы приготовляют всевозможные блюда, которые весьма пришлись по вкусу большинству наших людей. [176]
Я никогда не видел у них соусов и заметил, что они ничем не запивают своп кушанья, но по утрам они обычно пьют воду, сок кокосовых орехов и каву.
Не могу сказать, что они соблюдают чистоту как в приготовлении пищи, так и в ее употреблении; обычно они кидают пищу на первый же попавшийся лист, безразлично, чистый он или грязный, но вождям яства подаются на зеленых банановых листьях.
Когда король отправляется к трапезе, его сопровождают три или четыре служителя. Один делит мясо или рыбу на большие куски, другой — на меньшие, которые король отправляет прямо в рот, третий подает кокосовые орехи и все прочее, в чем король испытывает нужду. Мне никогда не приходилось видеть больших компаний, сидящих за тем, что можно было бы назвать общим столом. Пища, какова бы она ни была, всегда делится на порции, предназначенные небольшому числу людей; эти доли снова делятся на более мелкие части, так что редко за общей трапезой собирается более двух-трех человек. Женщины не исключаются из общих трапез, но некоторые люди не могут есть или пить в их присутствии. Список таких особ следует начать с короля, но право же я не знаю, на ком этот перечень следует закончить.
Развлечения. К тому, что уже было сказано, я не могу ничего более добавить. Местные зрелища были описаны, когда речь шла о событиях, случившихся во время нашего пребывания на этих островах.
Полигамия. Многоженство дозволено вождям, и среди них нередко встречаются люди, у которых имеется 8 или 10 жен, однако большинство из вождей удовлетворяется одной, и обычно у всех прочих людей по одной жене. Некоторые мои спутники полагали, что большая часть женщин, которых вожди называют женами, на самом деле их наложницы и что истинная жена у них всегда одна, и она выступает в роли хозяйки семьи. На первый взгляд кажется, что целомудрие у этого народа не в большой чести и мы думали, что часто супружеская верность нарушается, и при случае можно расстаться с женой, взяв себе наложницу, если это придется по нраву. Но на самом деле все было иначе. За время нашей стоянки подобные случаи ни разу не были отмечены. Незамужние женщины высокого ранга никого не баловали своей благосклонностью. Правда, здесь не было недостатка в женщинах другого сорта, и пожалуй, соотносительно их тут было больше, чем в любой другой стране, но мне кажется, что большинство из них, а может быть и все они, принадлежали к низшему классу, а те, которые приходили к нашим людям, были профессиональными проститутками. [177]
Болезни. К несчастью, наши люди заразили туземных женщин венерической болезнью. Во время нашей недолгой стоянки на Аннамоке некоторые наши люди заразились ею, и я, к своему огорчению, убедился, что все меры, принимавшиеся мною при первом посещении островов для предупреждения этой ужасной болезни и пресечения связей с местными женщинами, оказались безрезультатными. Удивительнее всего, что туземцы не обращают на эту болезнь никакого внимания. Поскольку мы не видели признаков ее дурного действия, надо полагать, что образ жизни туземцев значительно уменьшает силу этой болезни, однако мы видели людей с язвами на различных частях тела, и некоторые из этих язв были очень страшными, особенно те, которые поражали лицо, так что их вид внушал отвращение. С другой стороны, многим туземцам явно удалось излечиться, правда, ценой утраты носа или какой-либо его части. Но в этих случаях дело было явно не в венерической болезни, поскольку они начали болеть еще до того, как эти острова впервые посетили англичане, а по их словам, до нашего прихода на островах не было венерических заболеваний.
Меновая торговля. Ни один народ на свете не имеет таких четких представлений о меновой торговле (здесь ее называют фагатоу [ факатау ]), как эти островитяне; кроме того, вероятно, среди индейцев не найдется ни одного народа, который бы вел обменные операции с такой честностью и без всякого надувательства. Мы всегда могли доверить им наши товары для осмотра, и они питали такое же доверие к нам. Если какая-либо из сторон выражала недовольство сделкой, назначался новый обмен, и при этом никогда никаких недоразумений не происходило. Сперва мы думали, что их торговый опыт вызван меновыми операциями с соседними островами или с каким-нибудь одним из этих островов, но затем мы убедились, что они очень мало торгуют друг с другом и с иными островами, за исключением Фиджи, откуда они получают красные перья и незначительное количество других товаров, о чем я упоминал раньше. У туземцев мы видели несколько глиняных (earthen) сосудов, завезенных с острова Фиджи 114.
Ремесла. Как на этих, так и на многих других островах Южного моря главный вид ремесла — выделка материи; это занятие очень подробно описано в Hawksworths Voyages, vol. 2, p. 210.
Однако, хотя материя изготовляется из того же сырья, что и на Таити, она имеет иной вид, и процесс ее выделки на начальном этапе отличается от таитянского. После того как слои коры очищаются, они прикладываются друг к другу торцами, пока не получается полотнище длиной в один или самое большее два ярда, ширина же его редко превосходит ширину слоя коры, то есть 3 или 4 дюймов. Затем, после соединения волокон [178] в торцах, заготовку кладут на гладкий чурбан и бьют ее колотушкой, так же как и на Таити, пока полотнище не станет таким, как грубая газовая материя. Весьма часто туземцы берут слой коры в том виде, как он снят с дерева, и бьют его до тех пор, пока не получат материю достаточной тонкости, причем форма куска для них роли не играет. Колотушка такого же вида, как и таитянская, каждая сторона шириной в 3 дюйма, одна из сторон гладкая, три прочие снабжены пятью или шестью продольными бороздками.
Мне никогда не приходилось видеть куска материи, который выходил бы из-под колотушки и имел длину более 2 ярдов, а ширину более одного или полутора ярдов, но чаще всего эти куски были вчетверо меньше, ибо выделка кусков большего размера сопряжена с различными другими процессами.
У туземцев имеются большие чурбаны, представляющие собой части расщепленного надвое ствола; изнутри этот отрезок полуствола делают полым, а полукруглую наружную часть полируют, чтобы она была гладкой. Длина же чурбана соответствует ширине той материи, которую собираются изготовить. На эту округлую и гладкую сторону чурбана накладывают матрицу из узорно размещенных и простеганных волокнами кокосового ореха листьев дерева варра. Кокосовые волокна позволяют твердо фиксировать фигуры узора. На эту матрицу кладут материю, причем должная ширина достигается склейкой отдельных кусков соком плода, который называется [тоу]. Клей получают из еще зеленых плодов, а по величине эти плоды чуть больше наших ягод; сам же клей исключительно хорош. Женщины зажимают гроздь с этими плодами в зубах и по мере надобности отгрызают плод за плодом.
На первый слой материи накладывается второй, а иногда я третий, когда хотят, чтобы изделие получилось толще, причем наружный слой всегда наилучший по качеству. Затем все дырки заклеиваются заплатками, и на поверхность материи осторожно накладывают лак или маслянистое вещество, получаемое из коры дерева, которое туземцы называют [пропуск] 115. Когда лак высыхает, он приобретает светло-коричневую окраску. Одновременно эту слоистую материю обжимают на чурбане, чтобы на ней отпечатался рисунок матрицы. Если лак желают сделать темнее, то к нему примешивают большее или меньшее количество сажи, которую получают, пережигая масляные орехи, те самые, что на Таити используются как свечи.
Когда первое полотнище готово, приступают ко второму, и так работают дальше, а нужной длины добиваются, склеивая полотнища друг с другом.
Края полотнища загибают в полую часть чурбана, так, что они уже не мешают работе. [179]
У туземцев имеются материи различного качества, в зависимости от того, какой сорт коры идет на их выделку; лучшие материи делаются из китайского бумажно-шелковичного дерева 116. На самый грубый сорт коры, из которой изготовляются огромные куски, никакие узоры не накладываются, и выделывают его на гладком чурбане. На материях, сделанных из лучшего сорта, есть узоры в виде полос, клеток и других фигур, окрашенных в разные цвета, но я не знаю каким образом они накладывают эти краски, и не видел, как изготовляют такие материи. Все эти материи не боятся воды, инаиболее глянцевитые в этом смысле наиболее стойкие.
Следующий по значению род ремесла — плетение циновок. По плотности плетения и по красоте циновки здешних островитян превосходят подобные же изделия туземцев всех других островов, на которых мне довелось побывать. Много циновок делается из луба дерева поэроу [пурау] 117, и они настолько превосходят по качеству таитянские изделия, что могут быть для туземцев доходной статьей в их меновой торговле. Туземцы также весьма искусны в плетении корзин; некоторые корзины исключительно изящной работы; и у островитян имеется много самых различных видов этих изделий.
Вряд ли необходимо особо оговаривать, что островитяне делают веревки и шнуры различных видов, рыболовные сети, рыболовные крючки и всякие рыболовные принадлежности с величайшей легкостью. Но в чем они, как я полагаю, достигли вершин мастерства — это в постройке каноэ. Описание способов постройки и приемов управления каноэ я дал в отчете о моем предыдущем путешествии.
Каменные работы. Я не видел каменных построек, если не считать стен, которыми обнесены здешние мораэ. Ничего необычного в этих стенах нет, но надо отметить, что построены они из очень больших камней; некоторые достигают в длину 10—12 футов, в ширину 4—5, в толщину одного и более футов. Некоторые камни я осмотрел и убедился, что в их состав входит коралловый песок и мелкие морские раковины; отсюда я заключил, что камни для построек туземцы выламывают с поверхности коралловых скал. Надо сказать, что для них это работа трудная, ибо, до того как туземцы получили железо, единственными их инструментами были каменные топоры и костяные долота. В качестве инструментов для полировки использовались куски кораллового камня или клочки кожи меч-рыбы, прикрепленные к деревянной рукоятке: мелкие изделия они полируют раковинами и акульими зубами.
