2020-10-11
105
Но это было позже, а пока заканчивался не легкий для меня 1972год и начинался 1973-й.
Своих родственников, ни ближних, ни дальних, в ситуацию я не посвящала – было стыдно.
Видно, в этой жизни испытание «присутствием отсутствия» денег – мой крест, ну и транжирой же я, наверное, была в предыдущих воплощениях, если расплачиваюсь, расплачиваюсь и конца не видно! Я, конечно, привыкла, но не смирилась… (а надо?)
О детских яслях можно было и не мечтать – нужны были связи и деньги. У меня не было ни того, ни другого. Слава старался бывать в доме, как можно реже, его раздражали и я и ребенок и мама. Один раз я застала странную сцену. Была ночь, Дюня спал, я сцеживала очередную баночку молока, и вдруг услыхала разговор. Звук злобного шепота доносился из-за закрытой двери комнаты свекрови. Говорил Слава, но что именно разобрать было трудно, понятен был только тон, не обещавший ничего хорошего. И вдруг – Тамара Васильевна вскрикнула, да так жалобно и тоненько, что я, забыв все на свете, рванула крючок и распахнула дверь, готовая придти ей на помощь.
|
|
|
Сцена, представшая передо мной, поразила меня необычайно! Славик, не будучи богатырем, прижимал к стенке, приподняв, за грудки, свою мать и яростно шипел: «Мулечка, я ведь знаю, что у тебя есть то, что мне необходимо, камешки или что-то еще, дай, по-хорош-ш-ш-ш-шему прошшу. Пока… по-хорошшшему!»
Мое появление его, мягко говоря, взбесило: от одного взгляда мороз побежал по моей спине! Тем же страшным шепотом он скомандовал мне:
«П-шла вон, дура!»
(Удивляюсь, что не ответила ему пощечиной сразу! Тамара Васильевна взглядом дала мне понять, что нельзя связываться, а сама, воспользовавшись заминкой, выскользнула и в одной ночной сорочке бросилась из дому, куда – я не знаю.
Слава не бросился ей в след, а учинил полный разгром в ее комнате, перевернув все, что мог, даже горшки с цветами.
Я, змейкой выскочила и укрылась в своей старой (в той, что снимала, будучи квартиранткой) комнате, запрев двери. Сна, понятное дело не было! Продрожала до утра, боясь за сына и переживая за свекровь. Утром, когда я, все же, решилась выглянуть наружу, застала в проходной комнате почти идиллию – Тамару Васильевну и Славу, как ни в чем ни бывало, пьющих чай с пирожными. Есть хотелось очень, но никто из них со мной не разговаривал и не обращал на меня никакого внимания. Благо ребенок голодным не был – молока хватало. Покрутившись, как дура – («я есть и меня нет!»), я одела сына и поехала в гости к тете на улицу Неждановой. Прогостив три дня, наевшись и отоспавшись, я вернулась. Все было, как прежде: Тамара Васильевна была на работе, а Слава играл в «Козла» под тополем. Сготовив из привезенных от тети продуктов супчик, я позвала Славика к столу. Он, как ни в чем ни бывало, сел обедать. В холодильнике было полно продуктов, но я не знала, можно ли их брать. Достав дополнительно фирменный вафельно-шоколадный тортик, на мой вопросительный взгляд муж ответил:
|
|
|
«Можно, это Я купил», - больше ничего не объясняя.
Пришедшая с работы, позднее обычного, Тамара Васильевна сказала мне, как бы, между прочим:
«Дети – тяжелый крест! Ничего у меня, кроме них нет. Да ты все равно ничего не поймешь, раз еще не поняла. У Мстишека в раннем детстве был менингит, он иногда, особенно, если расстроен и выпил, за себя не отвечает, а я отвечаю…»
«Как странно было видеть ее, понимающую и прощающую!
«На обычного человека похожа»- подумала я. И ошиблась, только не на обычного (это была сложная, но бесспорная Личность).
Глава седьмая
«Предполагай худшее…»
а надейся на лучшее» - эту поговорку я знала, но свекровь ее несколько переиначила. Обращаясь ко мне с поучениями, она говорила:
«Предполагай худшее, так как конкретно ты, лучшее, вряд ли, получишь».
Тогда я принимала это, как вызов мне, а, ведь вполне возможно, что она говорила это, основываясь на своем жизненном опыте, имея ввиду не только меня, но и своего сына, и обстоятельства, и многое другое.
Все получилось, как она и «обещала». Никто, как я уже говорила, из Невинских родных и просто знакомых не знали моего истинного положения. Моя подруга детства, Галя
Стрельцова, направляясь в Одессу с сыном, дошкльником, ей надо было попасть с ним в
клинику Филатова. К тому времени Галя с семьей жила в Просковеи, кажется. Но мы с ней обе являлись невинскими, а это все равно, что родственниками, тем более, выросли мы в одном дворе, и наши семьи дружили. Ее папа, дядя Володя, весельчак и балагур, был председателем ГОРФО (иди знай что это обозначает!), а мой дедушка, Гаврил Николаевич,
тогда работал в Горисполкоме. Моя баба Маша и тетя Глаша (женские «тылы» семей) находили много общего, устраивая кулинарные состязания. Сибирячка по рождению, Глафира, в пельменном шоу была великолепна. А, вот, пирожки, блинчики и прочие печеные штучки моя бабуля стряпала лучше всех на белом свете! Свой талант к этому, она передала дочери, моей маме Нине. Это я вспоминаю к тому, что Галя Стрельцова привезла нам в Одессу столько вкуснятинок от обеих мам, что я гордая, «мол, и мы не лыком шиты», выложила на стол всю провизию и позвала Тамару Васильевну. Что она сказала, уже, наверное, можно догадаться?......................................................................................
Ну, конечно(!): «У нас в Одессе это не едят!». Повернулась и ушла, пожелав нам приятного аппетита таким тоном, что можно было подавиться.
Само собой подразумевалось, что Галя остановится у нас. Но существовало ли это «мы»?
Я пыталась пустить пыль в глаза Гале, шутила, веселилась, чтобы создать впечатление благополучной семьи. Слава «поддержал» свою маму в ее «гостеприимстве» по-своему. Он благополучно попробовал все то, что «не едят в Одессе», после чего спросил:
«Милая дама, а в какой гостинице вы остановились? Вы ведь на консультацию не на один день приехали?»
«Они поживут у нас, ладно?» - смущаясь пред Галей попросила я, обращаясь одновременно к Тамаре Васильевне, собравшейся куда-то по своим делам и остановившейся в дверях на выходе и Славику, сидящему за столом, - квартирантки ведь в рейсе и комнатка пустует?»
Если бы кто-то из них сказал в этот момент «нет», я бы провалилась на месте от стыда.
