2020-10-10
133
После Собора главным константинопольским защитником св. Кирилла и александрийцев стал известный духовный лидер архимандрит Далматий, который даже покинул 40-летний затвор, чтобы повлиять на императора. Это только увеличило неразбериху, в результате чего Феодосий издал весьма хитро составленный документ, согласно которому император как бы и не заметил произошедшего раскола. Собор, без упоминания о сути его постановлений, объявлен состоявшимся, все произнесённые запрещения — на Нестория, с одной стороны, и на св. Кирилла и Мемнона, с другой — были признаны законными, а отцам Собора1 предлагалось продолжить заседания.
Разумеется, император понимал, что в Церкви возник раскол, однако уврачевать эту язву он пытался явно негодными средствами, а именно созданием видимости мира и согласия. В Эфес был послан особый представитель императора — «комит священных щедрот» (фактически министр финансов) Иоанн, который заключил под стражу трёх низложенных на обоих соборах и потребовал от обеих непримиримых партий составить свои Символы веры, призывая таким образом если не к прямому, то хотя бы к заочному диалогу. Такое изложение предоставили только восточные, а св. Кирилл и его сторонники не последовали призыву императора.
Видя неразрешимость ситуации, Феодосий официально призвал к себе представителей обеих сторон. В это время Несторий не выдержал напряжения и (возможно, чувствуя свою вину за произошедший раскол) попросил об удалении с кафедры обратно в свой антиохийский монастырь. Вскоре на его место не без влияния проалексан- дрийской партии был поставлен архиеп. Максимиан (431-434 гг.).
Так восточные лишились своего сильнейшего защитника. После этого для колеблющегося и слабовольного Феодосия принять финальное решение было проще. Однако его реакция опять была двойственной и компромиссной. Он издал два указа о закрытии Собора, предназначавшиеся, вероятно, для двух враждующих фракций. В одном из указов император упоминал о низложении св. Кирилла и Мемнона, а в другом — нет. Кирилл истолковал этот второй указ в свою пользу и спокойно удалился в Александрию.
Соглашение 433 г. После обмена анафемами в ходе III Вселенского Собора императору пришлось спешно мирить обе группировки. В результате совместных усилий императорского представителя но- тария Аристолая и Иоанна Антиохийского и свт. Кирилла восточных удалось склонить к подписанию компромиссного изложения веры.
Оно цитируется в послании св. Кирилла Иоанну Антиохийскому «Да возрадуются небеса»:
«Исповедуем, что Господь наш Иисус Христос, Единородный Сын Божий, есть совершенный Бог и совершенный человек из разумной души и тела;
что Он рождён прежде веков от Отца по Божеству, в последние же дни нас ради и нашего ради спасения от Марии Девы — по человечеству;
что Он единосущен Отцу по Божеству и единосущен нам по человечеству, ибо произошло соединение двух естеств (природ).
Посему мы исповедуем одного Христа, одного Сына, одного Го- пода. В сем понятии неслитного соединения исповедуем Святую Деву Богородицею, потому что Бог Слово воплотился и вочеловечился, и от самого зачатия соединил с Собою воспринятый от Неё храм.
Мы знаем, что мужи богословы евангельские и апостольские речения о Господе одни делают общими, как относящиеся к одному Лицу, другие же разделяют в отношении двух естеств (природ) и богоприличные относят к Божеству Христа, а смиренные — к человечеству» (Деян. Всел. Соб. Т. I. С. 541).
Эта компромиссная вероучительная формула была составлена на основе исповедания веры, которое антиохийцы представили ещё в Эфесе по требованию императора. Главной особенностью этой формулы является отсутствие в ней неприемлемого для антиохийцев выражения «соединение по ипостаси» из 2-го анафематизма св. Кирилла — ведь Несторий и его сторонники не могли признать во Христе лишь «одну ипостась» (отождествляемую ими с «природой»).
Итак, новая христологическая формула, использующая в целом приемлемую для всех терминологию, приветствовалась обоими сторонами как прекращающая конфликт. Восточные восприняли послание св. Кирилла как отказ от того, что в его учении им казалось уступкой апполинарианству. Так понимал это послание известный восточный богослов Ива Эдесский (435—449, 451—457 гг.), который отправил послание о произошедших событиях сочувствующему не- сторианам персидскому еп. Маре. В своём письме Ива определял послание св. Кирилла как плод раскаяния. Непримкнувшие с восточной стороны были сосланы. Нестория, несмотря на его добровольное отречение, не оставили в Антиохии, а сослали в Египет.
Вместе с тем победа св. Кирилла не была полной и однозначной. Он добился своей цели, сместив Нестория по вероучительным мотивам, однако несторианство в форме учения Феодора Мопсуэстийского продолжало существовать на Востоке.
Возникновение монофизитства. Осуждение Нестория стало отправным пунктом для формирования нового богословского направления в христологии — монофизитства. Окончательное сложение монофизитской доктрины вместе с параллельно проходившим развитием православного («халкидонского») богословия заняло почти столетие.
В настоящее время обобщённый термин «монофизитство» для характеристики христологических учений нехалкидонских Церквей признаётся не всеми. В силу различных исторических и богословских оснований эти учения иногда предпочитают называть «анти- халкидонскими», а их представителей — «антихалкидонитами». В нашем пособии принято традиционное название.
Основа монофизитства — древнее церковное учение, которое имело как ортодоксальные, так и еретические проявления. Среди богословов, которых монофизиты считали своими предшественниками[XCII], особое место занимает свт. Кирилл Александрийский. Его христология, своеобразно воспринятая рядом его последователей, стала для них путём к отделению от Церкви. В победном ажиотаже после III Вселенского Собора среди сторонников св. Кирилла царили настроения, подталкивавшие их к осуждению и Феодора Моп- суэстийского. Они осознавали идентичность богословия Нестория и Феодора, их прямую преемственность. Однако при жизни св. Кирилл предпочитал сдерживать рвение своих сторонников, уверяя их в том, что само исповедание, представленное антиохийцами, вполне православно.
Богословие св. Кирилла не столь разработано, как у его оппонентов — Феодора, Феодорита и даже Нестория. Тем не менее оно обладает внутренней цельностью и логикой. В основе его лежит категорическое неприятие доктрины «двух Сынов». Вместе с тем после низложения Нестория св. Кирилл был готов уступить «восточным», одновременно развивая идеи, которые будут впоследствии использованы монофизитами. Все его произведения, предназначенные для внешнего использования (речи, официальные послания, публичные формулы, трактаты), оперируют формулой «единая ипостась».
Так, в ходе богословской полемики с несторианами свт. Кирилл несколько раз употребил заимствованное из аполлинариевых подлогов выражение, которое стало впоследствии основным символом монофизитства — «единая природа Бога Слова воплощённая». Однако в своём 3-м послании Несторию Кирилл говорит абсолютно то же самое, однако использует при этом вместо «природы» термин «ипостась»: «единая Ипостась Бога Слова воплощённая».
Двойственность природ во Христе в богословии св. Кирилла выражена слабо. Часто говорится о сохранении свойств природы или об их соединении в единую природу-ипостась.
Ранний вариант 12 анафематизмов — это в основном критика терминологии Нестория, которая действительно давала повод к мысли о двух Сынах. Но в процессе осуждения оказалось, что восточные представляют собой внушительную силу, которую до поры до времени лучше было не тревожить. Вместе с тем в частных письмах Кирилл продвигает аполлинарианскую формулу, которую он считал святоотеческой. Более того, он приводит аргументы против двух природ- ипостасей, которые впоследствии будут использовать монофизиты против халкидонитов, считая их несторианами. Принадлежа к школе «Логос — саркс», св. Кирилл видел основу своего богословия в единстве ипостаси Христа и Его идентичности с предсуществующим Логосом. Сын один - предвечный Сын Бога Отца.
На упрёки восточных в аполлинарианстве св. Кирилл возражал, что признаёт полноту человеческой природы во Христе, включая ум и душу, и осуждает Аполлинария.
Монофизиты, как и св. Кирилл, также мыслили в категориях школы «Логос - саркс» и признавали формулу «единая природа Бога Слова воплощённая». Эта природа - не природа какого-либо сына Давидова, но изначальная природа-ипостась Логоса. Таким образом, в формуле св. Кирилла и его позднейших последователей термин «природа» иногда использовался в значении «ипостась», тогда как у его идейного противника Феодора Мопсуэстийского всё было как раз наоборот — термин «ипостась» использовался в значении «природа» (ср. выше тезис Феодора о «двух ипостасях» во Христе). Таким образом, прискорбное смешение многозначных понятий «природы» и «ипостаси» сначала привело к разделению Церкви на два лагеря — несториан и сторонников Кирилла Александрийского, а затем — уже после IV Вселенского Собора — на так называемых монофизитов (сторонников одной природы-ипостаси во Христе) и диофизитов (сторонников двух природ при одной ипостаси).
Весьма характерно решение св. Кириллом вопроса о неведении Христом будущего и Его взрослении. Он решается таким образом: все высказывания, которые указывают на человеческую ограниченность Христа в вопросах познания, объявляются Божественной хи-
Раздел II. Церковь в христианской империи (313-843 гг.) тростью. Иисус знал всё, поскольку Он Бог, если же иногда кажется иначе, то это означает, что Он просто скрывал Свою неограниченную божественную мудрость и всеведение.
Хотя св. Кирилл безусловно не был монофизитом, однако моно- физиты приложили все усилия к тому, чтобы использовать его богословское наследие при построении своей доктрины.
Соборы 448-449 гг. Дело архим. Евтиха. Первым монофизитом, осуждённым за идеи, ассоциируемые со св. Кириллом, стал Евших (378 — после 454 г.)1 — архимандрит монастыря Иова в Евдоме близ Константинополя и духовный отец ближайшего сановника императора, евнуха Хрисафия.
Евтих принадлежал к сторонникам свт. Кирилла, участвовал в III Вселенском Соборе, был тесно связан с придворными кругами. На фоне участившихся после смерти св. Кирилла атак на восточных с целью принудить их принять 12 анафематизмов[93] [94] во всей полноте, по просьбе нового Антиохийского архиеп. Домна //(442—449 гг.)[95] [96], в 448 г. состоялось заседание константинопольского «патриаршего синода» (σύνοδος ενδημούσα) (ср. выше, с. 283) под председательством свт, Флавиана (446—449 гг.). Обвинение против Евтиха было составлено еп. Евсевием Дорилейским\ Евтиху вменялось в вину буквальное понимание анафематизмов свт. Кирилла в смысле полного единения Божества и человечества во Христе с выводом о единственной «природе» Воплощённого Слова.
После неоднократных отказов явиться на соборный суд Евтих всё же предстал перед собором. Здесь во время испытания своей веры Евтих высказал ряд утверждений, которые были осуждены как еретические. Так, Евтих изначально отрицал соединение даже из двух природ и единосущие Христа нам по человечеству[97], хотя впоследствии, на том же соборе, был вынужден признать и то и другое. Однако он отказался анафематствовать выражение «единая природа», потому что оно якобы встречается у отцов (в первую очередь у св. Кирилла[98]), и
чётко сформулировал то, что впоследствии будет называться монофи- зитством: «Исповедую, что Господь наш состоял из двух природ до соединения, а по соединении исповедую одну природу». В итоге Евтиха осудили за аполлинарианство, лишили священства и настоятельства. После этого он обратился за содействием к митрополитам и патриархам Востока и Запада и даже к самому императору Феодосию II.
В результате предпринятых Евтихом усилий эта история вызвала огромный резонанс. Император потребовал от архиеп. Флавиана исповедания веры, и тот составил документ, который можно считать одним из первых символов православной христологии, с исповеданием двух природ после соединения в одной ипостаси («Христос после вочеловечения — из двух природ, в единой Ипостаси и едином Лице, один Христос, один Сын, один Господь»). По сути дела, мы можем назвать свт. Флавиана и Евсевия Дорилейского халкидонитами до Халкидона.
Ради примирения двух церковных партий Феодосий предложил Флавиану простить Евтиха при условии признания последним Ни- кейского Символа веры и решений III Вселенского Собора, однако патриарх отказал, вызвав недовольство императора. Феодосий решил поддержать Александрийскую кафедру (и соответственно александрийскую ветвь богословия). Сказалось и влияние всесильного временщика, евнуха Хрисафия, который был духовным сыном Евтиха. Для разрешения конфликта Феодосий созвал новый собор в Эфесе. Само место его проведения должно было задавать направление его богословской работы. Ожидалось, что собор станет новым триумфом православной Александрии над еретическим Константинополем в лице непокорного Флавиана.
Собор проходил под руководством архиеп. Диоскора Александрийского (444—451 гг.), племянника и преемника свт. Кирилла по руководству кафедрой. Императорские представители были на стороне Диоскора и Евтиха. Диоскор отстранил от делопроизводства папских легатов, одним из которых был будущий папа, а тогда диакон Иларий. Послание папы Льва I (440—461 г.) к архиеп. Флавиану (так называемый Томос к Флавиану). которое могло быть в богословском смысле истолковано как диофизитское, так и не было зачитано (о его содержании будет сказано ниже). Сам процесс вёлся над одним свт. Фла- вианом, его сторонник Евсевий Дорилейский даже не был допущен на заседания. На участников собора было оказано сильное давление — в том числе посредством введения в зал вооружённой стражи и насильственного удаления несогласных. В этих условиях Флавиан был признан виновным в ереси, низложен и отправлен в изгнание. Главному богослову восточных Феодориту запретили приезжать на собор и осудили заочно вместе с Ивой Эдесским. Та же кара постигла Евсевия Дорилейского и Домна Антиохийского, хотя последний не посмел защищать Флавиана. Православным было провозглашено учение св. Кирилла, сформулированное в его 12 анафематизмах, а Евтих был оправдан и восстановлен в сане архимандрита.
От огорчения свт. Флавиан через три дня умер, однако успел подать апелляцию на имя папы Льва. Евсевий Дорилейский смог бежать из-под стражи и прибыл в Рим. Папа Лев I вместе со своим собором (того же года) отказался признавать постановления Эфесского собора (который с его лёгкой руки стал после этого называться «разбойничьим») и попросил нового имп. Маркиана (450—457 гг.) созвать новый Вселенский Собор в Италии. Однако из-за сложной военной обстановки на Западе1 император повелел провести Собор в Никее. Впоследствии местом его проведения был избран близкий к столице Халкидон[99] [100].
IV Вселенский Собор в Халкидоне. Не последнюю роль в проведении этого знаменательного события сыграла внезапная перемена власти. Император Феодосий II, при котором прошли удачные для александрийских епископов Эфесские соборы 431 и 449 гг., скончался в 450 г. в результате несчастного случая, не оставив сыновей. На престол взошла его немолодая и незамужняя старшая сестра Пульхерия (399-453 гг.). В силу старинных патриархальных традиций женщина не могла единолично править государством, поэтому она взяла в мужья престарелого сенатора Маркиана (в то время ему было 58 лет). Пульхерия была очень благочестива и почитала свт. Флавиана. После её восшествия на престол останки исповедника были перенесены в Константинополь. Политический ветер, который благоприятствовал монофизитам, теперь подул в другую сторону.
Расстановка сил и начало Собора. Осуждение Диоскора. Все эти внешние факторы не могли не оказать влияния на ход Собора, но, несмотря на это, Халкидон был, пожалуй, наиболее образцовым из всех Вселенских Соборов. Если монофизитская партия и не смогла высказаться на Соборе в полную силу, то по крайней мере она активно пыталась влиять на отдельные аспекты деятельности Собора. С самого начала все участники Собора были разделены на две части, одну из которых составляли епископы Египта, Палестины и Иллирика со своими предводителями, вождями «разбойничьего» собора. К лидерам этой партии можно отнести прежде всего самого Диоскора, однако он уже в самом начале был обвиняемым. Римские легаты, епископы Пасхазин и Лукентий и пресвитер Бонифаций, даже потребовали удалить Диоскора и проводить процесс заочно, ибо уже считали его узурпатором власти папы на прошлом соборе. Легаты, с их твёрдой установкой против Александрийской кафедры и настойчивостью в насаждении учения вновь привезённого на восток империи «Томоса к Флавиану», были одной из сил, противоборствующих монофизи- там. Они сидели между двумя группами епископов на месте судей и арбитров вместе с представителями императора[101], которые пытались охладить их пыл и соблюсти интересы государства. Противостоящей монофизитам группой были епископы Востока, Асии и Фракии. Многие из епископов с обеих сторон были в своё время участниками «разбойничьего» собора.
На первом заседании Диоскор активно оправдывался. Обвинители, главным из которых был низложенный на «разбойничьем» соборе Евсевий Дорилейский, решили сделать упор на дисциплинарной стороне. Были оглашены некоторые печальные подробности проведения «разбойничьего» собора, за которые Диоскора и призвали к ответу. Он пытался возложить вину на присутствовавших здесь же сопредседателей «разбойничьего» собора, которые в ответ обвиняли его в организации морального террора. Первое заседание закончилось тем, что вместе Диоскором были арестованы и пять его бывших сопредседателей. Но впоследствии низложен был только он один, пройдя повторный суд на третьем заседании. Что касается его сообщников, то они были возвращены в состав Собора позже, для составления финального вероопределения.
Начало догматической борьбы. Оценка дисциплинарной стороны «разбойничьего» собора была не единственной задачей, стоявшей перед отцами Халкидона. Когда Диоскору удалось перевести разговор на свт. Флавиана, выяснилось, что ряд епископов согласны с осуждением последнего. Будущие монофизиты ссылались на творения св. Кирилла Александрийского. Вместе с тем III Вселенский Собор не покончил с несторианскими спорами, и хотя Несторий к тому времени уже умер, однако его учитель Феодор Мопсуэстийский ещё почитался на Востоке. Был жив и защитник Нестория Феодорит. Первоначально он не был приглашён на Собор, но римские легаты настояли на его приезде. На одном из последних заседаний Собора после утверждения догматического определения от него потребовали анафемы на Нестория. Феодорит подчинился, однако ему не дали изложить свои взгляды (возможно, чтобы не возникло новых богословских сложностей). Поняв, что в вопросе разделения Церкви одним, пусть даже и верным, дисциплинарным решением не обойтись, представители императора попросили участников предоставить письменные исповедания веры со ссылкой на авторитетные тексты, к которым относились, в частности, 12 анафематизмов св. Кирилла и Томос папы Льва Великого к Флавиану.
Однако ко второму заседанию выяснилось, что никто на себя такой труд не взял. Некоторые заявляли, что новой веры определять не надо и достаточно лишь подписать Томос Льва.
Томос Льва — это один из важнейших документов той богословской эпохи, который оказал большое влияние на ход дальнейших событий. Прежде всего, мы должны помнить, что это было папское послание, которое рассматривалось на Западе как обязательное для исполнения. В нём было представлено изложение веры, которое Восток должен был принять под страхом папского отлучения. Острота ситуации заключалась в том, что папа Лев, похоже, имел отдалённое представление о богословской терминологии Востока. Будучи носителем латинского языка, автор как будто не знал о том, что в греческом языке существует слово «ипостась». По крайней мере, Лев не использует этого слова, заменяя его латинским термином регзопа ‘лицо, личность’. Местами язык Томоса тёмен — например, когда Лев говорит о двойстве образов или едином Лице Богочеловека. Моно- физитов весьма отвращало от него двойство действий, которое они часто принимали за двойство действующих, однако папа Лев довольно ясно подчёркивает единство субъекта во Христе, используя личные местоимения и часто употребляя выражение «единое лицо» (которое, впрочем, монофизиты толковали как уступку несторианству)[102]. Две «природы», которые действуют согласно своим собственным свойствам, одно «лицо» и ни одного упоминания «ипостаси» — вот что видели монофизиты в папском Томосе.
На Соборе выяснилось, что отдельным представителям моно- физитской партии не нравятся некоторые выражения из Томоса. По мнению этих лиц, необходимо было проверить терминологию То- моса по текстам св. Кирилла. Группа египетских епископов с устранением Диоскора лишилась своего главы и могла лишь намёками выражать своё несогласие с догматическими формулами Халкидо- на. Иллирийские и палестинские епископы высказывали сомнение в Томосе Льва. Долго читали различные тексты, но к решению так и не пришли. Впрочем, после трёх заседаний они всё же признали его православным. Также признали Томос (и были возвращены на Собор) сторонники Диоскора. Таким образом, четвёртое заседание Халкидонского Собора стало капитуляцией монофизитской партии.
Догматическое определение Халкидонского Собора, На пятом заседании была утверждена знаменитая вероучительная формула — догматическое определение (орос) Халкидонского Собора. В истории его составления свою роль сыграла монофизитская партия. Собравшиеся на Соборе отцы не горели желанием составлять какое-либо определение веры. Однако власти, которые смотрели в будущее и хотели избавиться от христологического раскола, намеревались использовать столь авторитетное собрание епископов, чтобы наконец объединить Церковь. В результате Константинопольскому свт. Анатолию (449—458 гг.) было поручено составить вероопределение (орос), которое должно было рассматриваться на Соборе.
Патриарх Анатолий происходил из Александрии, был рукоположен во диакона самим свт. Кириллом. Участвовал в III Вселенском Соборе 431 г. До «разбойничьего» собора занимал должность апокрисиария (посланника) Александрийской кафедры в Константинополе. Был избран патриархом в ноябре 449 г., уже после «разбойничьего» собора. В 450 г. подписал Томос папы Льва Великого и принял деятельное участие в IV Вселенском Соборе.
Исходя из ситуации, которая сложилась в Церкви, оно должно было не только выражать истинное мнение Церкви о Христе, но и осуждать уже выявленные крайности. Составленное с учётом Томоса Льва вероопределение Анатолия легло в основу окончательной редакции Халкидонского ороса. Отцы Халкидона внесли лишь одно изменение в начальный вариант — а именно заменили выражение «из двух природ» выражением «в двух природах». Данная формула, которая, по сути, является ключевой для различения православия от монофи- зитства, была внесена в орос по прямому требованию представителей императора. Отныне православным считалось такое богословие, в котором Христос мыслился «в двух природах» с уточнением — «не- слияние, неизменно, нераздельно, неразлучно». Этот след антиохийской христологии уравновешивался словами вполне в духе свт. Кирилла, что «свойства каждой из двух природ соединяются в одно Лицо и одну Ипостась». Именно это необычное смешение разнородных по происхождению терминологий, впоследствии принявшее форму «две природы в одной Ипостаси», и стало важнейшим богословским итогом Халкидонского Собора.
Учение Церкви о двух природах во Христе было сформулировано в оросе Собора следующим образом: «Итак, последуя святым отцам, все согласно поучаем исповедовать одного и того же Сына, Господа нашего Иисуса Христа, совершенного в Божестве и совершенного в человечестве, истинно Бога и истинно человека, того же из души разумной и тела, единосущного Отцу по Божеству и того же единосущного нам по человечеству, во всем подобного нам, кроме греха, рождённого прежде веков от Отца по божеству, а в последние дни ради нас и ради нашего спасения от Марии Девы Богородицы по человечеству, одного и того же Христа, Сына, Господа, единородного, в двух естествах неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно познаваемого, так что соединением нисколько не нарушается различие двух естеств, но тем более сохраняется свойство каждого естества и соединяется в одно Лицо и одну Ипостась, — не на два лица рассекаемого или разделяемого, но одного и того же Сына и единородного Бога Слова, Господа Иисуса Христа, как в древности пророки (учили) о Нем и (как) сам Господь Иисус Христос научил нас, и (как) предал нам Символ отцов (Деян. Всел.Соб. Т. III. С. 48).
Итоги и значение IV Вселенского Собора. Принятие данной формулы ознаменовало собой очередную попытку при помощи общего христологического учения связать между собой Восток, Египет, Рим и набирающий силу Константинополь. Несомненно, что помимо канонического передела территории, из которого Александрия ушла ни с чем и который должен был укрепить союз победителей, произошло и грандиозное богословское событие — по сути дела, важнейшая реформа богословского языка. Упрёки монофизитов в том, что восточные «несториане» попробовали этим Собором взять реванш за ряд поражений, отчасти справедливы. Но всё это не должно заслонять от нас того факта, что в целом сам дух Халкидонского ороса на фоне существующего богословия весьма мирный и ничего похожего на несторианство в его тексте не содержится. За богословской составляющей в составлении ороса следил александриец Анатолий Константинопольский, а главному антиохийцу Феодориту даже не дали высказаться. Томос Льва, который был объявлен соответствующим оросу, как бы двусмысленно он порой ни звучал для восточного уха, тоже не содержал учения о двух субъектах. Сама формулировка, как уже говорилось, была нововведением (выражение «в двух природах в одной ипостаси» до этого почти не встречается, разве что как часть более обширных формул). Отцы Собора недаром многократно провозглашали имя св. Кирилла — они действительно в общем и целом были ему верны как по терминологии («одна ипостась»), так и по духу своего учения.
Однако некоторой части Церкви богословское нововведение, связанное с судом над могущественным Александрийским иерархом и отказом от формулы св. Кирилла «одна природа Бога Слова воплощённая», не пришлось по душе. В терминологическом отношении Халкидон действительно явился уточнением (а значит, в какой-то мере отходом от) формулы св. Кирилла. Но очень многие в Александрии и Египте, фанатично преданные каждой букве из творений св. Кирилла, восприняли это нововведение как ересь.
Кроме того, не стоит забывать, что орос был только что составлен, но Собор не позаботился о его развёрнутом толковании. Все надеялись в основном на согласие епископов, которые подписали орос. Богословия, которое достаточно внятно объясняло бы халкидонское выражение «единое Лицо», ещё не было. Многие на Востоке трактовали его как феодоровское «единство Лица». Воспрянувшие почитатели Феодора Мопсуэстийского восприняли этот Собор как возможность укрепить своё учение, после чего сторонники Диоскора тут же заподозрили Халкидон в реабилитации несторианства.
Как бы то ни было, но именно с противостояния халкидонско- му определению «одна ипостась в двух природах» и начинает свою историю монофизитство как мощное раскольническое и еретическое движение на христианском Востоке. Появление монофизитства стало совершенно неожиданным и чрезвычайно негативным для Церкви и всего Византийского государства следствием Халкидонского Собора.
Первый период монофизитских споров (451—482 гг.). После IV Вселенского Собора догматические разногласия между различными частями Церкви стремительно разгорались. Вскоре стало ясно, что раскол с Востоком неизбежен. Учитывая свойственную тому времени теснейшую связь Церкви и государства, это означало, что процесс воссоединения частей Церкви будет в значительной мере определяться религиозной политикой центральной власти. Поэтому эпоху богословских споров между монофизитами («единоприродниками») и диофизитами («двуприродниками») целесообразно разделить на периоды, соответствующие изменению императорской политики.
