Б) хозяйственная практика

В жизни православные принципы практического хозяйствования нашли свое воплощение в издревле распространенных на Руси общиннойи артельной формах. Артель — “исключительно русская форма хозяйственной самоорганизации и самоуправления”⁷³ — являлась своеобразной хозяйственной разновидностью православного братства.

Но наиболее полно православные основы экономики воплотились в хозяйственной деятельности монастырей. Огромную роль сыграли монастыри и в деле объединения русских земель вокруг Москвы, что привело к созданию единого общероссийского рынка, развитию промышленности и сельского хозяйства. Без монастырей невозможно себе представить освоение северо-восточных территорий страны.

“Продвигаясь из давно обжитой киевской области в холодный лесной край монахи, как правило, вместе с теплом и светом Христовой веры несли и неизвестные доселе земледельческие культуры, и новые агротехнические приемы” ⁷⁴.

Монастыри вплоть до начала XVIII в. были фундаментальным элементом народного хозяйства страны. Они являлись крупнейшим землевладельцем. Причем есть все основания утверждать, что производительность труда в монастырских вотчинах была выше, чем в дворянских поместьях. При том, что монастырям принадлежало около одной трети всей обрабатываемой земли, за ними числилось лишь около 13,3 % крепостных, т.е. большее количество земли обрабатывалось меньшими силами⁷⁵. Монастыри способствовали развитию промышленности: при них существовали различные мастерские, а при крупнейших даже заводы (кирпичный при Иосифо-Волоколамском, свечная фабрика при Свято-Троице-Сергиевой Лавре). Зачастую они становились центром торговли, у их стен проводились ярмарки.

Только теперь начинаем мы осознавать, сколь природоохранительной, говоря языком современным, «экологичной» была хозяйственная деятельность монастырей. Обители демонстрировали способность вести хозяйство в координатах оптимального природопользования.

“Экологически целесообразно обустраивали свое хозяйство соловецкие монахи-труженики, преобразовав жизнь не только на территории монастыря, но и на всем острове. Чуждые варварской идее “борьбы” с природой, они постоянно совершенствовали взаимоотношения с ней и поэтому не разрушали, а гуманизировали ее, используя естественные перепады высот, многообразие ландшафтов и растительности, особенности гидрографии и исходя из тех строительных материалов, которые им могла предоставить местная природа. Смелый инженерный поиск сочетался здесь с постоянным желанием максимально использовать природные возможности, не нарушая хода естественных процессов” ⁷⁶.

Трудно не согласиться и с таким выводом:

“Форма хозяйствования русского монастыря в полной мере может быть использована в качестве модели при проектировании экологически устойчивых социально-экономических систем” ⁷⁷.

Такое поведение иноков проистекало из целостности их сознания, из понимания, что нельзя разрушать сотворенную Богом природу. Им был чужд нигилистический девиз Базарова:

“Природа не храм, а мастеркая, и человек в ней работник”.