Совесть и справедливость

Гражданский комментарий к Законопроекту

“О свободе совести и о религиозных объединениях”,

принятого в качестве Закона Государственной Думой РФ в третьем чтении 23 июня 1997 г., одобренного Советом Федераций 3 июля 1997 и возвращенного на доработку в Федеральное Собрание Президентом РФ 21 июля 1997 г.

Одним из знаменательных явлений в России последнего десятилетия являются своеобразные гражданские “прения о вере”. Отсчет можно вести с подготовки празднования в 1988 году Тысячелетия Крещения Руси. Тогда внешне незыблемая государственная атеистическая доктрина дала серьезную трещину. Нас, верующих православных мiрян, в ту пору безусловно радовал положительный характер политических изменений во взаимоотношении между Церковью и государством, которое еще декретом Совета народных комиссаров РСФСР от 23 января 1918 года узаконило “отделение Церкви от государства и школы от Церкви”.

Безпрецедентное гонение на Церковь, начатое атеистическим государством артиллерийским расстрелом соборов Московского Кремля в ноябре 1917 г. и зверским убийством Священномученика Владимiра, Митрополита Киевского и Галицкого в январе 1918 года, вылилось в многолетний массовый богоборческий погром, имевший своей целью полное уничтожение Православной Церкви и других традиционных вероисповеданий на территории России.

Однако революционный “штурм небес” не удался, верующий народ и Церковь выжили в этой войне, несмотря на громадные потери, и государство было вынуждено как-то отрегулировать взаимоотношения с народом России, который в подавляющем большинстве своем тогда оставался верующим.

8 апреля 1929 года ВЦИК и СНК РСФСР приняли постановление “О религиозных объединениях”, конечно же, драконовское по сути, но самим фактом своего появления признающее безсилие атеистической власти уничтожить религию как таковую, а Церковь как общественный институт.

Прекратившиеся было гонения на Церковь во время Великой Отечественной войны вспыхнули с новой силой в лукавые годы “хрущевской оттепели”. В 1961 году глава государства даже заявил, что в 1980 году “покажет по телевизору последнего попа”, но уже в 1964 году по телевизору перестали показывать самого Хрущева.

Последовавший затем новый “миротворческий” период советской власти вынудил государство несколько смягчить отношение к Церкви, что выразилось в Указе Президиума Верховного Совета РСФСР от 23 июня 1975 года.

В начале “перестройки” государство, занятое политической борьбой, мало уделяло внимания проблемам правового регулирования в этой области, и только в мае 1990 года в Верховном Совете СССР стал обсуждаться новый Законопроект – “О свободе совести”, параллельно в Верховном Совете РСФСР вели подготовку республиканского законопроекта.

В результате борьбы суверенитетов между Союзным Верховным Советом и Верховный Советом РСФСР были приняты два новых закона – Закон СССР от 1 октября 1990 г. “О свободе совести и религиозных организациях” ¹ и Закон РСФСР от 25 октября 1990 г. “О свободе вероисповеданий” ².

30 мая 1991 года на основании последнего закона Русская Православная Церковь как единый институт получила в Минюсте РФ статус юридического лица³, что явилось определенной правовой вехой во взаимоотношениях светского государства и Церкви. До этого статус юридического лица могли иметь лишь приходы и монастыри, а Благочиния, Епархиальные Управления и сама Патриархия институционно существовали в правовом вакууме.

Однако уже в период обсуждения и принятия этих законов раздавались трезвые суждения о том, что многие положения новых правовых норм облегчают доступ в Россию иностранных религиозных деятелей, миссионеров различных христианских конфессий сектантского толка, а также способствуют развитию местных сект. Специалистами проводились аналогии с религиозными законодательствами ряда европейских стран, где существуют разумные ограничения в рамках международных договоренностей, которые препятствуют безконтрольной деятельности деструктивных и тоталитарных сект и псевдорелигиозных объединений.

Однако наши законодатели были тогда настолько опьянены отвлеченным демократическим нормотворчеством, насколько несведущи в самом существе проблемы и поэтому мало прислушивались к мнению консервативной общественности, рядовых верующих Русской Православной Церкви.

Пожалуй, единственной уступкой здравому общественному мнению было то, что Российский парламент, в отличие от Союзного, не принял в определении закона формулировки “свобода совести”, а утвердил более приемлемую для российской традиции формулу “свобода вероисповеданий”. К этой проблеме мы еще вернемся специально, а сейчас продолжим краткий экскурс в наше недавнее прошлое.

Проблема нашествия иностранных проповедников и активизация тоталитарных сект в виде “Белого братства”, “Богородичного центра”, “Церкви Державной Божией Матери”, “Нового Завета Виссариона”, “Церкви Христа”, “Церкви Сайентологии”, “АУМ-синрике”, “Церкви Муна”, “Сознания Кришны” и т.д. и т.п. – сразу стала очевидна для здравомыслящих граждан в первые же недели и месяцы принятия этих законов.

Всюду запестрели рекламные плакаты этих сомнительных псевдорелигиозных организаций. В клубах, дворцах культуры и на крупнейших стадионах стали устраиваться массовые радения. Сектанты активизировали свою пропаганду в школах и высших учебных заведениях, в музеях и научно-исследовательских институтах, их проповеди заполонили радиоэфир и телеэкраны. Пикеты вербовщиков в эти секты появились в метро, на железных дорогах, на остановках городского транспорта, в местах массового скопления людей. И, самое главное, силу духовного нашествия сразу почувствовали не только в столицах, но и в глубокой провинции. На этом фоне расцвел и оккультизм, откровенное мистическое шарлатанство и даже сатанизм.

Более того, лидеры некоторых псевдорелигиозных течений, такие как Мун, Асахара, баптистские деятели вроде Били Грэма получили моральную и политическую поддержку в высших эшелонах гражданской власти.

Политика крайнего либерализма гражданских властей по отношению к модернистским религиозным течениям и оккультизму привела к тому, что традиционные, культурообразующие вероучения России оказались в роли пасынков и приживал в своей собственной стране. Одним из самых страшных последствий такой политики в условиях правового безпредела стала серия убийств православных священников, иноков, служителей Церкви, преступлений носящих ритуальных характер (убийство монахов и паломника в Оптиной пустыни на Пасху 1993 и 1994 гг., убийство в лесу у “кремлевской“ больницы 15-летнего алтарника Алексея Нестерова на Пасху в Москве уже в этом году⁴; до сих пор не раскрыты изуверные убийства игуменов Лазаря Солнышко и Серафима Шлыкова в начале 1991 года). Я уже не буду говорить о множестве случаях самоубийств на религиозной почве среди адептов различных сект, о массовых фактах разрушения семьи и личности, благодаря действию сектантов и оккультистов. Эти явления приняли размах настоящей духовной эпидемии.

За месяц накануне распада СССР 22 ноября 1991 года Верховный Совет РСФСР принял “Декларацию прав и свобод человека и гражданина”, где статья 14 провозгласила: