Союз Свободных Планет 11 страница

– Да самое твоё существование – шутка.

– Не выходите ли вы за границы со своим сарказмом, господин Конев?

– Вовсе нет. Это просто зависть мужчины, не столь популярного у женщин. Не беспокойтесь, пожалуйста, господин Поплан!

Два пилота-аса обменялись циничными улыбками и разошлись.

 

У капитана 3-го ранга Фредерики Гринхилл не было необходимости придумывать, как провести своё «увольнение до полуночи» – Ян Вэнли пригласил её в свою каюту. Поправив свой лёгкий макияж, она вошла, и Ян поднялся ей навстречу из-за стола из армированного стекла. Не зная, как реагировать, он поприветствовал её и вежливо предложил сесть.

Одним движением пальца Ян мог направить огромный флот из десятков тысяч кораблей в любой уголок Вселенной, но всё же этот молодой человек, изначально стремившийся стать историком, не был главным актёром в каждой сцене драмы под названием жизнь. В некоторых ситуациях он был абсолютно бездарным актером, который даже реплик своих выговорить не может. И сейчас ему с немалым трудом удалось заставить себя открыть рот и обратиться к гостье: сначала назвав её «старший лейтенант», потом исправившись на «капитан 3-го ранга», а затем на «мисс Гринхилл». Каждый раз его прекрасная помощница отвечала, но он никак не мог продолжить. Не нарочно, а просто из робости. Однако, собрав больше храбрости, чем требовалось ему для сражения с флотом противника, вдесятеро превосходящим его по силам, он заговорил в четвёртый раз:

– Фредерика.

На сей раз кареглазая молодая женщина ответила не сразу. Ян чуть ли не впервые назвал её по имени, и это её очень удивило. Наконец она смогла ответить «Да?», благодаря чему к ней вернулась способность говорить.

– Такое чувство, будто мы вернулись на одиннадцать лет назад, – Фредерика нежно улыбнулась. – Вы не называли меня по имени со времён Эль-Фасиля. Вы помните?

Ян смутился и несколько механически кивнул.

Он был двадцатиоднолетним младшим лейтенантом, когда ему поручили командовать эвакуацией мирных жителей с планеты Эль-Фасиль, которая в тот момент была окружена имперским флотом. Поначалу сложившееся положение заставило его беспомощно чесать голову, однако затем он совершил то, что стало первой страницей в истории «Чудотворца Яна». Как раз во время тех событий Фредерика принесла ему обед, и Ян искренне сказал четырнадцатилетней девочке: «Спасибо, мисс Гринхилл», на что она улыбнулась и ответила молодому офицеру, больше похожему на учёного, чтобы он называл её Фредерикой. «Спасение Эль-Фасиля» зажгло их дружбу, но то, куда эта дружба приведёт, по-прежнему оставалось за границей их поля зрения. Сейчас Ян стоял на распутье, и ему было трудно было сделать шаг вперёд.

– Фредерика, когда эта война закончится… – старался изо всех сил Ян, но так и не смог привести свои эмоции и намерения в равновесие, поэтому последовавшие слова вышли довольно бессвязными: – Я на семь лет старше и… Как бы это сказать… Ну, у меня много недостатков, и я не из тех, с кем легко жить… И я совсем не уверен, имею ли право спрашивать о таком… И это может выглядеть так, будто я использую свое вышестоящее положение… Да и, наверное, неразумно говорить об этом накануне сражения…

Фредерика затаила дыхание. Она поняла, к чему ведёт Ян, и теперь старалась скрыть замешательство, чувствуя, как её сердце начинает биться чаще.

– Но лучше сожалеть о сказанном, чем о том, что не решился сказать. Ох, что-то я не о том… Всё время говорю о себе… Я хочу сказать… Выходи за меня замуж! – выпалил Ян, собрав всю свою выдержку и преодолев нерешительность.

Фредерика ощутила, как в её сердце расправляются крылья, срываясь в бешеный полёт. Через несколько секунд, показавшихся вечностью, она сказала:

– Если мы сложим наши пенсии, то нам не придётся беспокоиться о деньгах, даже когда мы состаримся… И, кроме того…

Девушка пыталась подобрать слова, но превосходная память подвела её. Все нужные слова безнадежно запропастились куда-то.

– Разница в возрасте между моими родителями была восемь лет. Возможно, мне следовало упомянуть об этом раньше. Поэтому… – улыбнулась Фредерика. Она посчитала, что такая реакция будет лучше всего, чтобы избавить Яна от растерянности. Но, посмотрев на Яна, девушка увидела, что он не разделяет её радости и напряжённо ждёт чего-то. Совсем не выглядевший как военный даже в форме и берете, из-под которого торчала непослушная чёлка, самый молодой гранд-адмирал в истории Союза Свободных Планет неловко смотрел на неё.

– Эм… Что-то не так? – неуверенно спросила Фредерика.

Ян изо всех сил пытался выразить свои чувства. Выражением лица он в тот момент напоминал студента, сдающего устный экзамен. Такая серьёзность была для него совершенно неуместной. Он снял берет и смущённо выговорил:

– Я так и не услышал ответа… Ты выйдешь за меня?

– А?!

Фредерика широко распахнула глаза, покраснев из-за собственной беспечности. Он хотел услышать «да» или «нет», но для неё это было так очевидно, что она пропустила этот важный момент, даже не заметив. Кое-как обуздав бешено бьющееся сердце, она дала ответ:

 

– Да, ваше превосходительство… Да, ваше превосходительство, – повторила девушка, охваченная абсурдным сомнением, что только она слышала свой голос, а Ян – нет. – Да, с радостью!

Ян неловко кивнул, снова пытаясь соединить слова в связное предложение.

– Спасибо. То есть… Как бы это сказать… Я…

В итоге он так ничего и не сказал.

 

Юлиан Минц вошёл в каюту вице-адмирала Алекса Кассельна опустив плечи, словно под действием какой-то тяжести. Кассельн заинтересовался, а узнав причину – улыбнулся. Налив напиток в бокал и слегка разбавив водой, он протянул его юноше.

– Понятно. Ян наконец набрался смелости, да?

Юлиан кивнул и выпил залпом, задохнувшись, когда обжигающее чувство двинулось вниз по пищеводу. Кубики льда в его бокале звякнули. Кассельн усмехнулся и налил себе то же самое.

– В общем-то, это хорошо. Выпьем за них?

Юлиан посмотрел в свой бокал и покраснел уже не из-за алкоголя.

– Извините, я уже…

Кассельн бросил ему еще немного льда и налил снова, причём напиток был немного темнее, чем в первый раз. Когда они выпили, Юлиан спросил:

– Вы сказали «в общем-то, это хорошо»… Что вы имели в виду?

– Хорошо для Яна, потому что он наконец нашёл себе жену. Причём замечательную. И хотя вкусы капитана Гринхилл могут показаться несколько странными, она выходит замуж за человека, которого любит, и это уж точно повод для праздника. Как говорится, похороны можно устроить в одиночестве, а для свадьбы нужны двое.

– Тогда почему вы сказали «в общем-то»? У вас есть какие-то оговорки?

Кассельн ответил не сразу и снова наполнил бокал. Взяв его в руки, но не поднося его к губам, он произнёс:

– Думаю, причина та же, по которой ты выпил залпом ещё до того, как я успел произнести тост.

Юлиан промолчал.

– Могу лишь предположить, что тебе тоже нравится мисс Гринхилл.

Юноша залился краской. Кубики льда заплясали, когда он резко поставил бокал на стол.

– Я желаю им счастья, честно! Я люблю их обоих. И вполне естественно, что они в конце концов…

– Я понимаю, – Кассельн постарался его успокоить. – Тебе ещё налить?

– Да, разбавленный.

Вице-адмирал выполнил приказ юноши.

– Знаешь, может, это не моё дело, но хочу сказать тебе, что любовь и человеческие чувства не поддаются расчётам. И сейчас, отпуская желанное, ты можешь превратить эти чувства в светлые воспоминания. Но при подобной ситуации, если всё заходит слишком далеко, привязанность к одному человеку может вылиться в потерю любви и уважении к другому. Здесь нет добра и зла или какой-то логики, это получается само по себе. Честно говоря, мне бы не хотелось, чтобы тебя это сильно затронуло. Ты умный парень и характер у тебя хороший. С другой стороны, пламя может вспыхнуть в самых неожиданных местах.

– Да, понимаю.

– Хорошо, если так, пусть даже только умом, – сказал Кассельн, который видел Юлиана насквозь. Затем он сменил тему, чтобы разрядить атмосферу: – Как думаешь, после свадьбы они так и продолжат называть друг друга «командующий» и «капитан»?

– Да нет, не может такого быть.

Кассельн скривился, услышав непроизвольный ответ Юлиана.

– Ну это как сказать. Меня вот жена ещё какое-то время после свадьбы называла «капитан Кассельн». Всё время хотелось по привычке отдать честь.

Юлиан рассмеялся, но Кассельн видел, что делает он это больше из вежливости.

– Ладно, давай продолжим этот разговор после нашей победы. А что ты будешь делать, когда они поженятся? Думаю, ты мог бы жить вместе с ними.

Дыхание Юлиана было горячим от алкоголя и всего прочего. Он поставил опустевший бокал на стол и откашлялся.

– Я бы не хотел вмешиваться в жизнь молодожёнов, быть третьим-лишним. Я буду только мешать.

Юлиан пытался не обращать на это внимание, но он понимал, что если Ян и Фредерика поженятся, ему нужно будет дистанцироваться от них.

При мысли о том, чтобы куда-то отправиться, в голове Юлиана появился образ планеты, которую он никогда не видел. Небольшая планета, вращающаяся вокруг маленькой звезды, находящейся где-то на окраинах территории Империи. Эта планета, Земля, была третьей в своей солнечной системе. Когда-то это был единственный мир, в котором жили люди. Услышав её название из уст умирающего епископа Дегсби, Юлиан понял, что должен побывать там хотя бы раз.

Конечно, Юлиан не мог предвидеть, что ждёт его на Земле. Но если там был спрятан клинок, при помощи которого можно было разорвать завесу истории, то он должен был за него ухватиться. Это сильное желание, соединившись с дальновидностью, было как кофе, который, смешанный со сливками, был уже не таким черным,.

В любом случае, он видел пользу в том, чтобы отправиться туда хотя бы ради этого. Юлиан не мог сравниться в проницательности с Яном, у которого был собственный подход к прошлому и будущему. Но то, для чего ему не хватит понимания, юноша собирался восполнить действиями. И, если ему в самом деле удастся выжить в этой битве, а брак Яна с Фредерикой станет реальностью, он воспринял бы это как знак отправляться в путь.

– Желаю счастья... – пробормотал Юлиан себе под нос, пряча до времени свои бесцельные мысли.

Кассельн внимательно наблюдал за ним со смесью любопытства и сочувствия на лице.

 

III

 

Флот Яна покинул базу и взял курс на звёздную систему Вермиллион.

– Как-то неожиданно мы все стали одной большой семьёй. И я не завидую Яну, что ему приходится за всем присматривать, – сказал Кассельн Юлиану.

После сдачи крепости Изерлон вице-адмирал находился на борту флагманского корабля «Гиперион», не имея никакой конкретной должности.

По мере того как расстояние до точки назначения сокращалось – в обратной пропорции возрастало всеобщее беспокойство. Когда они достигли внешнего края системы Вермиллион и увидели на экране её слабое, словно незрелый фрукт, солнце, высшие офицеры флота Союза почти физически ощутили, как кровь стынет в их жилах.

– Какое жалкое солнце, – выругался вице-адмирал Аттенборо. Вероятно, причиной такой реакции на вид звезды было нервозное состояние, и даже если бы она оказалаь ярким гигантом, то он и в этом случае нашёл бы какую-нибудь причину, чтобы её упрекнуть.

«Если не удастся остановить герцога Лоэнграмма здесь, нам будет некуда отступать», – это было больше, чем просто понимание ситуации, это была объективная реальность, и потому у офицеров не было ни малейшего желания повторно это обсуждать. Но, пока их командир в добром здравии, они всё еще могли надеяться на чудо.

И потому в молчаливом согласии все они устремили взгляды на своего молодого командующего. И при виде того, что Ян спокойно наслаждался беседой с Меркатцем, — по крайней мере, так это выглядело, — у них на душе становилось спокойнее.

Даже после того, как он стал гранд-адмиралом, военная форма Яна не изменилась. Его чёрный берет с белой пятиконечной звездой, чёрные куртка и ботинки, а также шейный платок и брюки цвета слоновой кости остались теми же. Лишь число звёзд на знаках отличия увеличилось на одну. И хотя значение этой звезды было очень большим, оно не привело к заметным изменениям в поведении хозяина формы, и Ян всё так же не походил на военного, как и раньше.

Меркатц, стоявший рядом с Яном как его советник, был одет в чёрно-серебряную форму имперского флота. За более чем за сорок лет службы он слишком привык к ней. Этот пожилой мужчина выглядел настоящим воином, а не просто военным, и даже на предвзятый взгляд Фредерики Гринхилл казался более подходящим на роль старшего офицера, чем Ян.

 

Столкновение началось с состязания между разведками. Флот Союза разделил объём системы Вермиллион, составлявший 125 миллиардов кубических световых секунд, на десять тысяч секторов и отправил две тысячи разведывательных кораблей патрулировать эти сектора. Операцией руководил начальник штаба Мурай, который намного превосходил своего командующего в таких кропотливых делах. Втом, чтобы обдумать ситуацию со всевозможных сторон Яну не было равных, но когда дело доходило до реализации, он только мешался под ногами. Ян нашёл себе отговорку и говорил по этому поводу, что всё имевшееся в нём усердие администратора исчерпал одиннадцать лет назад, во время утомительной эвакуации с Эль-Фасиля.

За тридцать часов разведывательной операции, проведённых в тишине, напряжение продолжало расти, пока наконец имперский флот не был обнаружен. Первым его заметил старшина разведывательного подразделения F02 под командованием старшего лейтенанта Чейза.

– Старший лейтенант, смотрите!

Голос старшины был далёк от спокойствия, и одного этого было достаточно, чтобы заставить его командира занервничать. А впереди приближалось вздымающееся облако огней, угрожая захватить кромешно-чёрную гладь и поглощая слабый свет звёзд.

Когда Чейз включил передатчик сверхсветовой связи, его руки дрожали.

– На связи разведывательное подразделение F02. Мы обнаружили главные силы противника в секторе 00846. Они направляются в сторону сектора 01227. Мы находимся в 40.6 световых секундах от врага... очень близко!

С другой стороны, разведывательная сеть имперского флота тоже обнаружила этот отряд, подкравшийся к ним, словно мыши. Вице-адмирал Рольф Отто Браухич, сражавшийся в битве при Кифайзере под командованием Зигфрида Кирхайса, первым получил изображения со своего спутника вместе с сообщением в вражеском патруле.

Когда один из подчинённых спросил, нужно ли им преследовать и уничтожить противника, Браухич покачал головой.

– Атака на разведчиков в лучшем случае принесёт крошечную победу. Давайте не будем тратить время зря. Лучше определим их курс и вычислим местонахождение главных сил противника.

Приказ Браухича был верным, поскольку подразделение F02 не только сообщало своим о появлении врага, но и делало полностью обратное, так как траектория их движения легко определялась тактическим компьютером.

Когда был получен доклад Браухича, Райнхард смотрел на океан звёзд, раскинувшийся на потолочном экране «Брунгильды». Его прекрасное лицо стало бледнее в свете звёзд, как у фарфорового изваяния, погруженного на дно реки. Находящиеся вокруг офицеры не решались заговорить и, затаив дыхание, молча выполняли свои обязанности. Это священное молчание нарушил адмирал флота Пауль фон Оберштайн, сообщив молодому главнокомандующему о приближении вражеского флота.

– Скорее всего, мы столкнёмся в системе Вермиллион.

С самого начала операции Райнхард соглашался с выводами Оберштайна. С незапамятных времён места сражений чаще всего выбирались на основе негласных соглашений между противниками. Вот и сейчас у Райнхарда не было сомнений в том, что Ян выбрал полем решающего боя систему Вермиллион.

– Значит, всё-таки здесь…

Пробормотав это, Райнхард подозвал своего старшего адъютанта, контр-адмирала Штрейта, и сказал ему передать по флоту приказ отдыхать. Заметив удивление на лице адъютанта, молодой гросс-адмирал улыбнулся.

– Нет причин думать, что сражение начнётся в ближайшее время. Так давайте отдохнём и успокоим нервы, пока ещё возможно. Три часа все могут делать, что захотят. Алкоголь также разрешён.

Когда Штрейт ушёл отдавать приказы, Райнхард остался сидеть в своём командирском кресле, смежив тёмные ресницы и погружаясь в свои мысли.

 

Солдатам Союза тоже был предоставлен неожиданный отдых, в то время как их командиры беседовали в конференц-зале за чашкой кофе. Как и все, Ян сделал глоток. В кофе он не разбирался, так что качество его не волновало.

– Не думаю, что стоит напоминать об этом, но герцог Лоэнграмм – несравненный гений. В открытом бою с ним у нас будет мало шансов на победу, – прямо заявил Шёнкопф. Во флоте Яна не было табу на открытые высказывания.

– Вполне вероятно, что так и есть, – ответил Ян.

– Однако и вы тоже хороши в этом деле. В конце концов, мы ведь за этот год уже обвели вокруг пальца не одного, а сразу трёх известных имперских адмиралов?

– Нам повезло. Ну, не просто повезло, но всё же удача сыграла некоторую роль.

Ян говорил правду, как он её видел. Несмотря на то, что до нынешней битвы он одержал уже три победы, по очереди разгромив флоты своих противников, но сейчас перспектива иметь перед собой таких оппонентов, как сам Райнхард фон Лоэнграмм, а также Оскар фон Ройенталь и Вольфганг Миттермайер, задушила на корню победную песнь, которая могла бы сложиться из предыдущего плана. Он не собирался проигрывать, но понимал, что в таком случае о быстрой победе не может быть и речи. На начальных этапах противостояния вероятность того, что Райнхард выступит вперёд сам или появится двойная звезда флота Империи, была практически исключена, поэтому он и решился сделать ставку. Да, успех сопутствовал ему, но при всём при том, что со стороны складывалось впечатление, что богиня судьбы ему благоволила, самому Яну уже так не казалось. Он скорее чувствовал, что этими последовательными победами он исчерпал весь свой запас удачи до дна.

Меркатц тепло посмотрел на своего командира, который годился ему в сыновья, но ничего не сказал.

– Построение противника узкое, но это компенсируется глубиной и плотностью. Вы планируете прорываться по центру? – cкрещённые на груди руки заместителя начальника штаба Фёдора Патричева были толщиной почти с туловище Яна. Хоть по своей природе Патричев был скорее человеком подходившим для командования на передовой, чем для канцелярской работы, но ещё с тех пор, как флот Яна назывался Тринадцатым флотом, Ян постоянно держал этого жизнерадостного и энергичного здоровяка при себе в штабе.

– А вас не беспокоит, что врагу будет предоставлена свобода действий? – вмешался Оливер Поплан.

Но Патричев понял стратегию Яна.

– Я считаю, что это имеет смысл, – произнёс он басом, прикидывая, достаточно ли обнадёживающе звучат его слова для окружающих.

Когда обсуждения, доводящие их душевное равновесие до предела, закончились, и офицеры штаба покинули конференц-зал, Вальтер фон Шёнкопф остался. Посмотрев в сторону, Ян обратился к нему:

– Как по-вашему, генерал, мы победим?

– Это зависит от того, насколько вы сами хотите победить.

Тон Шёнкопфа был совершенно серьёзен, и Ян ответил так же:

– Я желаю победы всем сердцем.

– Одного желания не достаточно. Если вы сами не верите в победу, то как заставите поверить других?

Ян промолчал. Острый язык Шёнкопфа ранил его до глубины души.

– Будь вы обычным воякой, думающим только о победе, или амбициозным человеком, жаждущим власти, вас стоило бы подталкивать к решительным действиям. А будь вы человеком непоколебимой убеждённости, верящим в своё чувство справедливости и несущим ответственность за свои поступки, я с радостью подбадривал бы вас. Но дело в том, что даже в разгар битвы вы не уверены в своей правоте.

На это у Яна тоже не было ответа.

Шёнкопф поставил свою чашку с кофе и продолжил:

– Человек, не верящий в себя, но побеждающий во всех битвах… С точки зрения идеалиста, само ваше существование непростительно. Вы просто безнадёжны.

– Даже худшее демократическое правительство превосходит самое лучшее самодержавие. Поэтому я сражаюсь за Джоба Трунихта против Райнхарда фон Лоэнграмма, – сказал наконец Ян. – Думаю, этого достаточно.

Но даже высказавшись, он лишь подтвердил правоту Шёнкопфа, так как веры в свои слова в его голосе не было.

В прошлом, на древней Земле, демократические Афины воевали с деспотической Спартой, а независимое государство Милос приняло нейтралитет, не присоединившись ни к одной из сторон. Разозлённые отказом подчиниться, афиняне напали на Милос, посчитав его врагом. Они убили множество мирных жителей и захватили земли Милоса, назвав свои действия победой демократии. И этот уродливый парадокс стал плохим примером для будущего. Если бы это вторжение и последовавшие массовые убийства были вызваны безумными амбициями деспотического правителя, у людей могла бы остаться надежда. Но по-настоящему безнадёжны те случаи, когда народу наносили вред избранные им же правители. У людей есть странная привычка аплодировать тем, кто их презирает. Рудольф фон Голденбаум на своём пути к трону опирался на поддержку народа. И его воцарение было следствием «худшего демократического правительства». Поэтому Ян не мог поверить в им же сказанное. Он задавался вопросом, что больше подходит для основания лучшей демократии – лучший вариант самодержавия или худшая демократия – и не мог прийти к ответу.

 

Когда отдых завершился, сразу же началась подготовка к битве. Расслабленные умы внезапно ожили с мощью запущенных двигателей. Различные системы обнаружения уже сообщали о присутствии впереди огромного флота противника, вселяя тревогу в сердце каждого офицера.

– Расстояние до врага: восемьдесят четыре световых секунды, – голос оператора транслировался на все корабли, ледяной рукой страха сжимая сердца и вызывая учащение дыхания и пульса. – И оно сокращается!

– Конечно, сокращается. Что бы мы делали, если б они двигались в другую сторону? – нервно усмехнулся кто-то из солдат, обслуживающих орудийные башни. Их разговоры был наполнены взрывоопасной смесью тревоги и напряжения, если превысить критическую массу которых, ситуация выйдет из под контроля.

Как обычно, Ян сидел на своём командирском столе, опираясь на одно колено и не сводя глаз с экрана. Но затем его взгляд сам собой прошёлся по находящимся рядом с ним офицерам – Меркатцу, Мураю, Шёнкопфу, Юлиану Минцу, Машенго, Фредерике Гринхилл, Патричеву – и, ни на ком не задерживаясь, вновь вернулся к экрану. Фредерика, ощущая одновременно большое успокоение и лёгкое разочарование, посмотрела на молодого гранд-адмирала, снявшего свой берет и взъерошившего непослушные чёрные волосы. Теперь он принадлежал ей. Но не только ей. По сравнению с более чем десятью миллиардами жителей Союза, которые верили в него, её вера была в лучшем случае скромной. И девушка чувствовала себя чрезмерно амбициозной из-за своего желания разделить с ним будущее.

Ян снова надел берет. Фредерика сосредоточилась на экране. Всё остальное не имело значения до тех пор, пока им не удастся пережить эту войну.

– Враги вошли в пределы жёлтой зоны, – начал новое сообщение оператор сухо и формально, но вскоре его голос резко пошёл вверх: – Они полностью в пределах досягаемости!

Артиллеристы были готовы и держали пальцы на кнопках пуска. Затаив дыхание, они ждали приказа своего главнокомандующего. Ян вздохнул, поднял руку и махнул ею вниз в десять раз быстрее, чем поднимал.

– Огонь!

Десятки тысяч светящихся драконов устремились к врагу сквозь пустоту космоса. Прежде, чем они смогли добраться до своей добычи, драконы имперского флота также были выпущены из своих клеток и бросились на своих противников. Их клыки столкнулись, взорвавшись ослепительными вспышками света.

В 14:20, 24-го апреля 799-го года космической эры или 490-го года по имперскому календарю, самым обычным образом началась битва при Вермиллионе.

                                

IV

 

Вспышки света наполнили космическое пространство беззвучным рёвом. Всё новые и новые клинки света прорезали этот раскалённый добела водоворот, разрывая корабли, осколки которых тенями плясали в бешеном танце. Вихри взрывов сверкали так ярко, что было больно смотреть. Не прошло и тридцати минут после начала боевых действий, а сражение уже переросло в жестокую бойню.

Однако стоит отметить, что битва при Вермиллионене началась довольно обычно. И Райнхард фон Лоэнграмм, и Ян Вэнли беспокоились, что у противника есть в рукаве какой-то хитрый план и, думая о возможных последствиях, оба начали весьма осторожно и выжидающе.

 

Райнхард собирался использовать беспрецедентно новую тактику «гибкой глубокой обороны» против атакующих действий Яна. У Яна, разумеется, были собственные идеи. Но ни один из них не спешил приводить свой план в действие, чтобы не дать другому фору. Таким образом, эта грандиозная артиллерийская битва, полная яростной пляски света, была далека от того, чего желали обе стороны. Но, начавшись, эта битва понеслась вперёд сама по себе, словно дикая лошадь, презирающая поводья всадника. Ян был настолько разочарован действиями Райнхарда, что ему пришлось приложить немало усилий, чтобы сосредоточиться на управлении флотом.

Изменения в ходе битвы были столь резкими и беспорядочными, что ни Райнхарду, ни Яну не удавалось своевременно на них реагировать. К тому моменту, как приказы доходили до адресатов, ситуация успевала кардинально перемениться, делая их бессмысленными. В результате, когда в докладах с передовой запрашивались подробные инструкции, в льдисто-голубых глазах Райнхарда стали вспыхивать молнии.

– Пусть все подразделения действуют по ситуации! Иначе зачем я вообще назначал офицеров среднего звена? Я что, один должен всё делать?!

Флоту Союза приходилось хуже. Когда командиры запрашивали подробные инструкции, Яну оставалось лишь вздыхать:

– Ну, пусть с врагом посоветуются, что ли. Как будто в такой неразберихе есть возможность командовать.

Битва стремительно становилась всё ожесточённее, сверх всяких ожиданий командиров. Луч к лучу, ракета к ракете яростно сталкивались, атакующие и оборонительные силы боролись друг с другом. Если силы разрушения брали верх над защитой, они прорывались сквозь нейтрализующие энергию магнитные поля и охватывали корабли своим смертоносным жаром. Если же защита оказывалась мощнее, вся огромная разрушительная энергия расточалась напрасно, нанося вред лишь самым слабым жертвам по мере своего рассеивания. Терзаемые яростными волнами высвобождаемой энергии, оба флота продолжали выпускать лучи света и ракеты. Даже будучи поражены ядерными ракетами, корабли продолжали вести огонь и уничтожать врага. Как будто им было присуще человеческое упорство.

Радужный натиск имперских выстрелов обрушился на флагман Яна «Гиперион», вокруг которого вспухли большие и маленькие огненные сферы. Первым взорвался защищавший его крейсер «Нарвик», который, после попадания в середину корпуса разломился напополам и раздулся белым пузырём света, а затем один за другим вспыхнуло целое скопление ярких шаров, освещая темноту космоса.

На мужественном смуглом лице капитана «Гипериона» Асадоры Шартиана появилось опасение.

– Ваше превосходительство! Наш флагман слишком близко к линии фронта. Боюсь, мы можем стать целью концентрированного огня. Прошу разрешения отвести корабль назад.

Обращенные на капитана чёрные глаза Яна были полны доверия:

– Этим кораблём командуете вы. Делайте, как посчитаете нужным.

Но не прошло и десяти минут, как Ян взял свои слова назад:

– Зачем мы отступили? Так я не смогу своевременно управлять сражением!

Причиной тому было лишённое связи с остальным флотом подразделение имперцев, которое выдвинулось вперёд, пойдя в атаку. В тот момент, когда Ян увидел брешь, он понял, что это возможность укрепить пошатнувшийся каркас его тактических построений. Ян наклонился вперёд и отдал приказ Фредерике.

В конце концов, командованию имперцев не хватило слаженности, и в тот момент, когда подразделение, которое находилось на переднем краю, нацелило на противника свои орудия и было готово открыть огонь, подразделение, которое находилось позади, устремилось вперёд. Системы предотвращения столкновений сработали мгновенно, и имперские корабли заплясали вразнобой в манёврах уклонения. Штурманы проклинали всех богов и демонов, отчаянно цепляясь за свои панели управления.

Неразбериха длилась недолго, но Яну этого хватило. Все корабли Союза повернулись к внезапно пустившимся в пляс кораблям противника и одновременно дали залп из своих главных орудий. Повсюду начали появляться светящиеся точки, которые раздувались и сливались друг с другом, образуя нечто бесформенное.

Огромная дыра образовалась в построениях имперского флота. Уродливое месиво из потоков энергии и небытия. Гигантский водоворот высокочастотных волн, безжалостно отрицающий само существование жизни.

На своём флагманском линкоре «Брунгильда» бушевал Райнхард.

– Что, чёрт возьми, делает Турнейзен?!

Офицер связи съёжился от голоса Райнхарда, изо всех сил пытаясь преодолеть воздействие помех и установить контакт с нарушившим порядок флотом. Операторы систем наблюдения тоже пытались различить что-то в неразберихе сигналов с обеих сторон. Они подтвердили, что флот Турнейзена покинул предназначенный ему участок.