2014-02-17
565
Глобальные тектонические сдвиги последних десятилетий кардинально изменили место и роль России в мире. В качественно новой геополитической обстановке, складывающейся в связи с завершением эры американской гегемонии и становлением полицентризма, со всей остротой встает проблема выработки стратегических ориентиров российской внешней политики на новом этапе развития страны – всесторонней модернизации и формирования основ инновационной экономики.
Решение этой проблемы в значительной степени будет зависеть от обретения Россией национально-государственной идентичности, чаще всего рассматриваемой как самоценный фактор, определяющий качество общественных связей и отношений, степень сплочённости и солидарной мотивации индивидуального и группового поведения граждан1. Должно приниматься во внимание то обстоятельство, что Россия в силу своего геополитического и геоэкономического положения подвержена влиянию трёх мощных цивилизаций – евроатлантической, китайской и исламской.
В продолжающейся полемике по вопросу о самоопределении России в международной среде мы считаем оптимальным следующий подход: геополитически Россия – страна евразийская, а ментально и в культурном плане – неотъемлемая часть европейской цивилизации, её восточное продолжение. На наш взгляд, именно такое видение российской идентичности позволит стране наиболее адекватно адаптироваться к глобальным трендам и ощутимо влиять на них.
В условиях многонационального российского государства с его значительным культурноэтническим разнообразием национально-государственная идентичность неизбежно обретёт полиэтнический характер. Её становление окажется процессом гораздо более сложным и противоречивым, чем в национальных государствах с доминирующим этносом. Это неизбежно повлияет на характер и степень консолидации государства.
В первые годы существования российского государства вектор его внешней политики был однозначно прозападным, ориентированным на вступление в НАТО и другие атлантические структуры. Западный опыт социально-экономического и политического развития оценивался как наиболее полезный для обретения Россией статуса влиятельной державы. Поэтому её политика по отношению к Западу нередко носила характер односторонних уступок.
Вместе с тем модная в настоящее время критика российской внешней политики 90-х гг. за бездумную сдачу позиций и разрыв с традиционными союзниками представляется огульной и несправедливой. Она не учитывает условий, в которых осуществлялась эта политика,- слабость материальной базы, сменявшие друг друга политические кризисы, близкое к катастрофическому состояние экономики. Естественно, в подобных условиях были невозможны проведение сбалансированной внешней политики и выработка долговременной внешнеполитической стратегии.
Социуму и политическому классу понадобилось время для того, чтобы убедиться в невозможности вступления в сообщество цивилизованных государств лишь в результате политического выбора и необходимости значительных усилий для преобразования страны и обеспечения ее совместимости с развитыми странами. В 2000- годах положение России в мире заметно улучшилось благодаря главным образом двум факторам – относительному ослаблению позиций США и Запада в целом, а также благоприятной конъюнктуре на мировых энергетических рынках. Определенную роль сыграли внутренняя консолидация российского государства и отказ от любых форм мессианства. В защите своих интересов Россия, как и другие крупнейшие государства, тяготеет к опоре нам собственные силы.
Позиционируя себя как самостоятельный центр международной системы, Россия оказывает ограниченное влияние на глобальные процессы. ВВП России составляет около 10% американского. На рынке инновационных технологий ей принадлежит менее 1%, тогда как Китаю – около 7%, а США – 37% 1.
Современная Россия не обладает «мягкой властью», несиловой привлекательностью, которая позволяла бы найти сторонников в разных странах мира. Она не предлагает ни демократического идеала (как США), ни модели успешной интеграции на основе демократических принципов (как Евросоюз), ни образца динамичного развития (как Китай). Ей предстоит поиск путей укрепления собственной «мягкой силы», изыскания того, что можно предложить остальному миру, пусть не в таких масштабах как СССР.
У российского государства сегодня не просматривается продуманная геостратегия с обозначением важнейших приоритетов и потенциальных союзников. Его внешняя политика формируется в основном стихийно, а провозглашаемый суверенный прагматизм носит преимущественно краткосрочный, реактивный характер. Примерно с середины первого десятилетия во внешней политике России произошёл поворот в сторону более-менее традиционного великодержавного курса.
Амбивалентность позиции России в отношениях с внешним миром в существенной степени предопределяется гибридным, полудемократическим характером режима, находящегося в стадии транзита. В отличие от гибридных режимов демократические и авторитарные режимы более стабильны, а политики, соответственно, более предсказуемы. Гибридный характер режима ограничивает стратегические возможности государства в системе международных отношений, повышения его статуса и влияния.
Ключевыми проблемами России на обозримую перспективу представляются:
- депопуляция населения, сопровождающаяся мощными иммиграционными потоками, способными прямо или косвенно вывести пространственный ресурс государства из-под его фактического распоряжения и контроля без формального нарушения суверенитета РФ;
- сырьевой, обслуживающий характер экономики, затрудняющий выработку независимой и эффективной внешней политики, необходимость ее диверсификации и модернизации;
- общее кризисное состояние общества, отсутствие инновационной мотивации у значительной части его членов;
- отсутствие в стране реальной конкурентной среды, механическое увеличение роли государства в экономике вместо резкого повышения его эффективности в управлении рынком;
- неразвитость базовых социальных институтов, которые были бы способны обеспечить эффективность управления, соблюдение прав и свобод граждан, становление гражданского общества, расширение и углубление экономического взаимодействия с иностранными государствами, особенно с ведущими странами Запада;
- сепаратизм в ряде регионов, особенно на Северном Кавказе, угрожающий территориальной целостности государства;
- незавершенность реформирования армии, уступающей ведущим странам мира по уровню своей боеспособности, в том числе из-за экономического и технологического отставания;
- геополитическая уязвимость страны, вызванная ситуацией, когда обладание 2,5% населения Земли 14% суши и примерно 40% природных ресурсов неизбежно будет сильнейшим раздражителем для внешнего мира и источником широкого спектра угроз для РФ, включая возможность прямого посягательства на ее территорию.
Несмотря на то, что Россия потеряла статус «сверхдержавы», который был у Советского Союза, её ядерный статус равен американскому. «… Она единственная располагает возможностью полного уничтожения любого противника, в том числе и США, в считанные часы (вероятность такого развития событий бесконечно мала, но полностью о ней забывать нельзя). Россия располагает передовой технологией создания ядерного оружия… И без дружбы с Россией нельзя решить проблему нераспространения оружия массового поражения… Среди претендентов на освоение космического пространства только США и Россия способны произвести и использовать полный цикл технологии освоения космоса…»1.
Как правопреемница СССР Россия является постоянным членом Совета Безопасности и несёт связанную с этим статусом ответственность. Она ключевой игрок на постсоветском пространстве, член «большой восьмерки», имеющий давние исторические связи с развивающимися странами.
В настоящее время у России имеются и определённые конкурентные преимущества, к числу которых могут быть отнесены: 1) географическое положение и протяжённость территории, заключающие в себе огромный транзитный потенциал в контексте долгосрочного взаимодействия между Западом и Востоком, Югом и Севером; 2) богатство природных ресурсов, позволяющее обеспечить превращение страны из экспортера сырья в масштабного поставщика продуктов его глубокой переработки; 3) наличие человеческих ресурсов, способных обеспечить развитие ряда областей науки, техники и промышленного производства. Эти факторы во многом взаимосвязаны и могут взаимно дополнять и усиливать друг друга в процессе модернизационного развития.
Справедлива точка зрения тех ученых, которые считают приоритетным объектом модернизации экономики сектора, связанные с добычей и глубокой переработкой природных ресурсов, а также сопряженного с ними машиностроения. Именно эти производства способны в кратчайшие сроки стать главным источником первоначального и последующего финансирования мер по переводу экономики с экспортно-сырьевой модели на высокотехнологичный, инновационный путь развития1.
Научно-техническому прогрессу России, привлечению зарубежных технологий и капиталов могло бы способствовать принятие концепции соразвития, ориентирующей на осуществление совместных с развитыми странами проектов в рамках стратегии постиндустриальной модернизации, такая модель реализуется в Евросоюзе. Переход к «соразвитию» естественно потребовал бы большей открытости общества и глубокой экспертной оценки совместных проектов с учётом их долгосрочных социально-экономических и политических последствий.
Становление внутренней и внешней политики России, формирование системы ее национальной безопасности во многом зависит от обретения национальной идентичности. Суть этой проблемы состоит в отсутствии у власти и общества ответов на следующие экзистенциальные для страны вопросы. Что представляет собой Россия как государство? Каковы место и роль России в современном мире? Какие государства являются ее союзниками, партнерами и противниками? Где пролегают ее границы с рядом государств и как их определить? Как соотносится исторический опыт российской государственности с ее нынешним состоянием? Какой должна быть долгосрочная стратегия страны в ХХ1 веке? Осознание политическим классом и социумом цивилизационной, геополитической, социально-экономической и иной специфики страны и формирование на этой основе национального интереса жизненно важно не только для неё, но и для всего мира.
В условиях существующей в настоящее время неопределенности в международных отношениях и их слабой структурированности России с учетом незавершенной самоидентификации скорее всего уже в ближайшее время или максимум в среднесрочной перспективе предстоит определиться с местом и ролью в системе геополитических координат. Очевидно, что, в отличие от СССР, она не будет сверхдержавой с глобальными интересами, но располагает необходимым потенциалом для воздействия на мировой развитие исходя из собственных приоритетов.
Поиск Россией четких геополитических ориентиров могут затруднить попытки США и Китая выстраивать особые отношения. Трудно прогнозировать, как далеко зайдет сближение между этими государствами, но возникновение новой, внутренне противоречивой конфигурации центров силы способно усложнить России ориентацию в международной среде.
При формировании геостратегии России предстоит учесть специфику глобального контекста – перемещение центра мировой политики и экономики от Евроатлантического региона к Азии и Тихоокеанскому региону; ослабление Европейского союза как внешнеполитического фактора, отсутствие у него общей политики и политики безопасности; беспрецедентно быстрое развитие Китая и расширение его внешнеполитической экспансии; начало постгегемонистского, незападного этапа в международных отношениях, природа которого пока не ясна и будет зависеть от характера взаимодействия между центрами силы.
Начиная модернизацию, следует отчетливо осознать ее геополитический вектор. Таковым объективно являются постиндустриальные государства Запада, которые находятся в едином с Россией культурном и ценностном поле. Оттуда по всему миру распространяются передовые практики и совершенные стандарты.
Наиболее перспективной представляется последовательная реализация неоднократно заявленного российским руководством европейского выбора, которая позволила бы сформировать центр силы, самодостаточный в технологическом, энергетическом и индустриальном аспектах, сопоставимый по своему потенциалу с Соединенными Штатами и Китаем. Создание Большой Европы без разделительных линий дало бы мощный импульс внутренним модернизационным процессам России, способствовало бы восприятию ее населением ценностей демократической системы, включающей права и свободы личности, уважение к общественному мнению и т.д. Оно избавило бы новые независимые государства постсоветского пространства, прежде всего Украину, от выбора между Россией и Европой и позволило бы сформировать обширную зону общих интересов, координируемой внешней и оборонной политики.
В течение 1990-2000-х гг. дважды - (в 1991-1994 гг. и в начале 2000-х) - открывались возможности для создания единого сообщества основных составляющих современной Европы – Европейского союза и России, но обе оказались нереализованными главным образом из-за стремления строить отношения с Россией не на равноправной основе, а как с побеждённой державой и младшим партнёром.
Объединению возможностей России Европы препятствуют накопившиеся за века и особенно за период холодной войны недоверие, а также сформировавшиеся за постсоветский период расхождения во взаимных ожиданиях: со стороны российского политического класса – иллюзии относительно вхождения в сообщество стран Запада без глубоких и всеобъемлющих реформ, которые способствовали бы общему ходу европейского развития; со стороны Запада – надежда на трансформацию России и прежде всего восприятию обществом демократических ценностей под его непосредственным патронажем.
Формированию качественно новой геополитической ситуации на европейском континенте могло бы способствовать принятие мер по укрепление безопасности, позволяющих нейтрализовать или минимизировать угрозы этому пространству не только извне, но, как показал конфликт в Закавказье в августе 2008 г., и изнутри. Главными вызовами для Европы и всего мира следует считать: возрастание конфликтного потенциала из-за борьбы государств за ресурсы; рост численности населения в бедных регионах и его сокращение – в богатых; отрицательные климатические изменения; вероятность развертывания гонки ядерных вооружений на Ближнем Востоке в случае появления ядерного оружия у Ирана; усугубление проблемы организованной преступности, а в отношении Европы – проблемы евразийского транснационального криминала; дестабилизацию, исходящую из Ближнего Востока, Афганистана, Ирака и Пакистана; увеличение количества военизированных формирований, не подчиняющихся государствам и т.д.
Основная ответственность в деле создания стратегического союза между Россией и Европой лежит на государствах, формирующих структуру международных отношений на континенте, - Германии, Франции, Италии, Испании, России. Именно от них зависит стабильность в отношениях Россия и Европы, сближение двух сторон на базе общих «европейских ценностей».
Институциональные проблемы Европейского Союза будут подталкивать Россию к доказавшему эффективность традиционному диалогу преимущественно на двустороннем уровне. Такая практика наверняка вызовет критику в её адрес и обвинения в стремлении проводить политику «разделяй и властвуй» и прежде всего с ведущими странами – Германией, Францией и Италией.
Европейский выбор России может получить широкую общественную поддержку в стране. Активность экономических и культурных связей с Европой, практика все более частных поездок россиян в страны ЕС и европейцев в Россию формируют в сознании российских граждан благоприятный облик Европы. В этом же направлении действует и такой фактор, как в целом миролюбивая и негегемонисткая политика ЕС, основывающаяся на широком использовании «мягкой силы»1.
Создание на пространстве от Атлантического до Тихого океана межгосударственного объединения, которое явилось бы третьим по мощи актором будущего мира, усилило бы позиции европейского континента, а для России позволило бы исключить возможность превращения в сырьевой, возможно, сельскохозяйственный, а в перспективе и политический придаток поднимающейся Азии и прежде всего Китая. Интеграция Европейского союза и Российской Федерации – это геополитический императив, основывающийся не на идеальных побуждениях, а на сугубо прагматических интересах.
В ситуации выбора между развитием и отставанием, модернизацией и консервацией нынешнего состояния России необходимо ни обожествление Запада, ни «педалирование» темы собственной особости и своеобразия, а твёрдое осознание существующих реалий и стремление к максимальной целесообразности.
Успешность интеграции России с Европейским союзом в существенной степени будет зависеть от её способности проводить многоуровневую политику, взаимодействуя не только с центральными органами ЕС, но и министерствами, ведомствами, регионами, неправительственными организациями, бизнес-структурами, не теряя при этом стратегической перспективы.
Уже сегодня просматривается такое конкретное направление интеграции России и ЕС, как торгово-экономическое взаимодействие городов и регионов, сопровождающееся культурным, научно-образовательным сотрудничеством, развитием туризма.
В процессе интеграции Европы может оказаться востребованным опыт Ганзейского союза – первого в истории континента крупного торгово-экономического объединения, в которое входили города балтийского побережья, включая русские – Новгород, Псков, Изборск, Нарва. В Ганзейский период (Х1У-ХУ1 вв.) Балтийское побережье было самым процветающим регионом Европы.
Набирающая силу тенденция к регионализации открывает благоприятные перспективы создания современного аналога Ганзейского союза как одного из форматов экономической интеграции Евросоюза и России.
Представляется вполне убедительными оценки патриархом международно-политической науки Зб.Бжезинским перспектив вовлечения России в западное сообщество и предлагаемые рекомендации с целью содействия этому процессу. «Сближение Евросоюза и России, - полагает он, - скорее всего будет периодически буксовать, затем снова двигаться вперёд, развиваясь поэтапно и включая переходные договорённости»1 В рамках стратегии обновления и расширения Запада, придания ему новой динамики это сближение по возможности должно происходить на общественном, экономическом, политическом и оборонном уровнях, включая создание новых институтов для координации политики в рамках постоянно расширяющегося Запада.
Смена парадигмы внешнеполитического курса США – гегемонизма на лидерство создает «окно возможностей» в отношениях Россия-США. Наличие параллельных, совпадающих и близких интересов обоих государств открывает перспективы для выстраивания стратегического партнерства по жизненно важным для России вопросам прежде всего с точки зрения модернизации экономики и общества.
Поэтому в интересах России придать предложенной Соединенными Штатами «перезагрузке», охватывающей главным образом сферу стратегических вооружений, универсальный характер качественной трансформации российско-американских отношений. В долгосрочном плане Россия для США – союзник-балансир в Азии и партнёр в стабилизации наиболее беспокойных регионов мира, который, к тому же, вряд ли станет экономическим конкурентом.
Компромиссы в отношениях США и России, нацеленные на нахождение баланса интересов, и тем более движение к созданию союза между ними, могли бы содействовать сотрудничеству в решении глобальных проблем, нейтрализации общих угроз и вызовов. Ввиду относительного сокращения внешнеполитических возможностей США и России, необходимо участие в этом стратегическом взаимодействии других важнейших центров силы современного мира, прежде всего Китая и Европейского союза.
Проявленный США и Россией в последние годы прагматичный подход к своим национальным интересам существенно снизил значимость противоречий по сравнению с выгодами от сотрудничества, уменьшил вероятность отката российско-американских отношений к системной конфронтации. Вместе с тем эти отношения не достигли состояния устойчивого партнёрства и подвержены большому количеству рисков – внешнеполитических и внутриполитических. Содержательно позитивные перемены по большей части затрагивают проблемы прошлого или конъюнктурные сюжеты, и у обеих сторон не сформировалось видение стратегической перспективы сотрудничества.
Необходимость выработки США и Россией политики по отношению друг к другу, которая была бы адекватна масштабам существующих угроз национальной, региональной и международной безопасности, констатируется рядом влиятельных американских экспертов - россиеведов.
На основе системного анализа интересов США в отношении России группой крупнейших специалистов по российско-американским отношениям под эгидой Американской академии гуманитарных и естественных наук и под руководством почетного профессора Колумбийского университета Роберта Легвольда бы подготовлен доклад «Переосмыслить политику США в отношении России» (Rethinking U.S. Policy toward Russia). Его авторы призвали новую администрацию к коренному пересмотру американской политики в пользу интенсификации сотрудничества с Россией. «Перевод отношений в более конструктивное русло…, - полагают они, - не только откроет путь для решения важных и злободневных проблем – от ядерной и энергетической безопасности до изменения климата и мирных трансформаций на постсоветском пространстве, - но и будет сопоставимо с поистине исторической задачей»1.
Американские политологи Дж.Айкенберри и Д.Дьюдни обстоятельно анализируют причины того, почему многообещающее партнерство Москвы и Вашингтона не оправдало возлагавшегося на него надежд после окончания холодной войны. Они критикуют западных лидеров за невыполнение взятых на себя обязательств и предлагают учесть интересы России для встраивания ее в американоцентричную систему2.
Ведущие западные аналитики считают Россию незаменимой в обеспечении баланса сил на международной арене и в качестве наиболее вероятной перспективы отношений с ней называют партнерство и избирательное сотрудничество. Мэтр внешнеполитической мысли США и бывший помощник президента Дж.Картера по вопросам национальной безопасности З.Бжезинский, ранее выдвигавший идею учреждения на месте России децентрализованной конфедерации, состоящей из трех независимых государств, в программно-политических трактатах первого десятилетия ХХ1 века «Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство» и «Еще один шанс. Три президента США и кризис американской сверхдержавы» рассматривает модернизирующуюся Россию как важный фактор международной системы, возглавляемой США. Другой бывший помощник президента США по вопросам национальной безопасности Б.Скоукрофт не исключает возможности будущего членства России в Евросоюзе и НАТО1. Р.Хаасу рамки конструктивных отношений с Россией видятся следующим образом: «Создание альянсов, конечно же, едва ли возможно; самый подходящий формат – партнерство. Речь может идти о выборочном избирательном сотрудничестве, которое, собственно, и лежит в основе нынешних принципов международных связей… Наша задача – препятствовать распространению разногласий именно на политику сотрудничества»2.
Избирательное сотрудничество с Россией рассматривается экспертным сообществом США как способ преодоления авторитарных тенденций в ее политической системе, демократизации российского общества с целью вовлечения страны в западный мейнстрим и обеспечения большей предсказуемости внешнеполитического курса3.
Те деятели мировой политики и экономики, которые понимают значимость России для поддержания общего глобального баланса, являются ее естественными союзниками в обеспечении национальной безопасности. Поэтому одной из важных составляющих российской политики в этой области, как считает российский американист В.А.Кременюк, должно стать выявление и определение тех групп в политике и бизнесе, которые готовы разделить ее озабоченности по поводу национальной безопасности и стать ее союзниками1.
Особое место в российской внешней политике должны занять отношения с НАТО, поскольку альянс является мощным геополитическим и силовым фактором, влияющим на ситуацию в сфере безопасности непосредственно у российских границ. При различиях в тактических и геополитических приоритетах у России и НАТО имеется значительное поле совпадения интересов в реагировании на общие угрозы и вызовы безопасности – терроризм, региональные кризисы, природные и техногенные катастрофы.
Стратегия России в отношения альянса должна строиться, прежде всего, с учетом существующих общих угроз. Для начала нужно переосмыслить отношение к НАТО, рассматривая его не как геополитического противника, который стремиться захватить все новые пространства, а как международную организацию, имеющую с Россией во многом совпадающие интересы безопасности, которые уже в настоящее время являются основанием для стратегического партнерства.
Современным реалиям, на наш взгляд, в наибольшей степени соответствует стратегическая линия российской политики по отношению к НАТО, предлагаемая А.Г.Арбатовым. Она включает два взаимосвязанных направления.
«Первое: избегая лобового сопротивления расширению НАТО, замедлить или вовсе заблокировать те его аспекты, которые противоречат интересам РФ как в географическом плане (вступление Украины, Грузии, Азербайджана), так и в функциональном отношении (расширение военного присутствия и силовые акции на постсоветском пространстве помимо или вопреки позиции РФ).
Второе: не напрашиваясь на членство в союзе, через разнообразные каналы сотрудничества сделать фактическую роль России для трансформации и выполнения новых задач НАТО более значительной, чем у большинства «старых» и тем более «новых» членов. Задача максимум – это попытаться использовать ресурсы альянса в российских интересах»1.
Объективные угрозы безопасности, с которыми сталкиваются Североатлантический альянс и Россия, по мнению ряда влиятельных западных экспертов, являются фундаментальной основой для долговременного сотрудничества между ними, вплоть до интеграции России в НАТО. Этой точки зрения придерживается руководитель Центра европейских политических исследований (Брюссель) М.Эмерсон, который видит одно из важнейших условий подготовки западного сообщества к новым внешнеполитическим вызовам (подъем Азии, формирование многополярного мира) в интеграции России в его экономические и политические структуры, прежде всего в НАТО. «Стратегическая сделка» с Россией, полагает он, должна включать предложение России начать диалог о возможности ее вступления в НАТО2.
В экспертном сообществе США преобладает более сдержанный подход - о целесообразности конструктивного взаимодействия между НАТО и Россией по жизненно важным для Запада проблемам. Эта позиция изложена, в частности, З.Бжезинским в программной статье «Повестка для НАТО», опубликование которой приурочено к 60-й годовщине создания этой организации. Согласно З.Бжезинскому, альянсу следует проводить осторожную и сбалансированную политику по отношению к ближайшим соседям России, чтобы ненароком не поспособствовать усилению у неё имперской ностальгии. Он даже предлагает своеобразный компромисс – заключение договора между НАТО и ОДКБ о сотрудничестве в области обеспечения безопасности Евразии и прилегающих к ней регионов, включив в него пункт об уважении права стран, не являющихся в настоящее время членами этих организаций. на вступление в одну из них, а в отдалённой перспективе – в обе1.
В отношениях с Западом России следует придерживаться практики “Realpolitik” – избегать как иллюзий завышенных ожиданий от партнерства, так и тотальной конфронтации. К вопросам, разделяющим Россию и Запад, необходим прагматичный дифференцированный подход: твердость в том, что касается экзистенциальных национальных интересов и гибкость, готовность к компромиссам в вопросах, представляющим взаимный интерес, – предотвращение распространения оружия массового уничтожения, отпор терроризму, сохранение среды обитания человечества и др. Следует избегатьвозникновения тупиковых ситуаций, обычно вызываемых непониманием интересов друг друга, введением партнера в заблуждение или иррациональностью позиций.
В стиле «Realpolitik» Россией были предприняты решительные действия по принуждению Грузии к миру, ориентированные прежде всего на достижение реального результата в обеспечении национальной безопасности. Военная операция позволила также осуществить гуманитарный акт – защитить мирных жителей от вооруженного подавления и, возможно, геноцида. Жесткая реакция России на агрессию против Южной Осетии и угрозу вторжения в Абхазию выявила очевидную геополитическую реальность: зона СНГ является для нее жизненно важным пространством, которое она никому не намерена уступать.
Адекватная оценка значимости российско-грузинского вооруженного конфликта для внешней политики США дана профессором Колумбийского университета С.Сестановичем: «США и Европа переоценили свои возможности по оказанию помощи соседям России в плавном перемещении на орбиту Запада, не вызывающем серьёзных международных кризисов. Ныне, когда проба сил состоялась и Москва победила в этом состязании, многим инструментам политики Запада нанесён сильнейший урон. Среди стран НАТО, прежде считавших, что в конечном итоге Грузия и Украина должны стать членами Североатлантического альянса, сейчас возник раскол по данному вопросу. Те постсоветские государства, что рассматривали тесное сотрудничество с альянсом (пусть и без присоединения к нему) как спасительный шанс для выхода во внешний мир, теперь задумываются, насколько это им ещё нужно»1.
Исходя из прагматических соображений, Запад не должен рассматриваться Россией как единое целое. Отношения с разными странами надлежит строить на рациональной основе, принимая во внимание их роль в мире, специфику позиций и интересов. Следует учитывать, что, несмотря на ослабление глобальных позиций США, именно эта страна будет одной из структурных опор в формирующемся мироустройстве и в обозримой перспективе самой мощной.
Было бы ошибкой зацикливаться на противоречиях и различии позиций с Западом по ряду ключевых проблем (внутреннее устройство, перспективы постсоветского пространства), действовать наперекор ему лишь для того, чтобы заявить о своем праве на особое мнение. Тем более нельзя допускать противостояния, которое может закончиться для России не менее трагично, чем для Советского Союза. Следует учитывать ассиметрию возможностей России и Запада.
Нужно сделать все возможное для того, чтобы отношения с цивилизационно близким Западом вышли на уровень стратегического партнерства и в перспективе стали союзническими. Для этого необходимо, не перекраивая российское общество по «западным лекалам», договариваться о новых правилах игры, которые позволили бы России повысить свой статус и упрочить безопасность. Импульс к взаимоприемлемым решениям могло бы дать сотрудничество в нераспространении оружия массового уничтожения, ограничении и сокращении ракетно-ядерных вооружений, урегулировании региональных конфликтов, борьбе против терроризма, экономическом и социальном развитии Юга.
Для выстраивания партнёрских отношений с Западом следует избегать резкой внешнеполитической риторики, которой она иногда (особенно в Соединённых Штатах) производит впечатление международного актора, торопящегося ощутить растущую мощь, но не слишком уверенного в своих перспективах. В этой связи представляется обоснованным мнение отечественных учёных М.Зевелева и М.Троицкого: России следовало бы поучиться у Китая искусному тону публичной дипломатии, умению привлекать к себе других международных акторов, подчёркивая достижения в разных сферах, демонстрируя уверенность в том, что время на его стороне1.
Эффективность российской внешней политики в существенной степени будет зависеть от преодоления «образа врага» в сознании российских граждан по отношению к Западу. Этот «образ» начал формироваться после Октябрьской революции на базе классовой ненависти трудящихся к международной буржуазии и в годы холодной войны стал значимым фактором внешнеполитического курса СССР. За последние десятилетия произошло известное смягчение «образа врага», однако и сейчас он является реальным препятствием в обеспечении взаимного доверия между Россией и Западом. Разрушение «образа врага» в сознании российских граждан потребует консолидированных усилий государства, структур гражданского общества, ученых, педагогов, священнослужителей.
Росту взаимного доверия между США и Россией способствовало бы избавление российского социума от рефлекторного антиамериканизма, унаследованного от времен «холодной войны» и настойчиво культивируемого национал-патриотическими кругами. С нашей точки зрения, прав отечественный американист В.И.Батюк, утверждая, что во времена «Мирового концерта», как и во времена «Европейского концерта» в выигрыше окажутся те державы, которые будут руководствоваться принципом: нет вечных врагов и вечных друзей, а есть вечные интересы1.
Поскольку естественными и важнейшими партнерами России в осуществлении ее всесторонней модернизации и обеспечении глобальной безопасности являются Евросоюз и США, неуместно злорадство по поводу переживаемых Западом трудностей и проблем, прежде всего экономического и внешнеполитического характера. Крах американской экономики в ее нынешнем виде обернулся бы для России резким сокращением круга потребителей на рынке энергоносителей, ограничением доступа к инновациям в связи с тем, что единственная сверхдержава является локомотивом развития фундаментальной науки и техники во всем мире. Исчезновение и даже сужение американского рынка, на который в значительной степени сориентирован Китай, неизбежно усугубило бы демографические и экологические проблемы последнего, что могло бы послужить причиной резкого обострения российско-китайских отношений вплоть до возникновения прямой военной угрозы малонаселенным дальневосточным регионам. Фиаско Соединенных Штатов в Ираке может обернуться обострением обстановки на Северном Кавказе, а провал миссии НАТО в Афганистане – осложнить ситуацию в Центральной Азии и стать источником новых угроз для России.
В интересах России учесть советский опыт «дружбы» с государствами «антиамериканской ориентации», которые в развивающемся мире занимают второстепенные или даже третьестепенные позиции по уровню своего социально-экономического развития. Функционирующие в них режимы неустойчивы, не имеют долговременной перспективы и для продления своего существования нуждаются в финансовой поддержке. Рациональным использованием российских средств были бы не оплата «дружбы» с такими «союзниками» и финансирование фантомных геополитических проектов, а их эффективное вложение в отечественную экономику, которое позволило бы повысить качество жизни сограждан. Кроме того, сотрудничество или солидаризация с радикальными антизападными режимами дистанцируют от России те государства, которые благодаря своему промышленному и научно-техническому потенциалу могут способствовать превращению её в современное постиндустриальное государство.
Неуместны и наносят урон престижу России демонстрации военной активности, как это, например, имело место после кавказского кризиса августа 2008 г. и, видимо, должно было служить доказательством того, что она «встает с колен». Формированию позитивного вектора в российско-американских отношениях не способствуют такие акции, как полеты в Латинскую Америку устаревших стратегических бомбардировщиков, предназначенных для совершенно других операций, парадные походы в Карибское море боевых кораблей (без прикрытия с воздуха), участившиеся (и не всегда удачные) испытания баллистических ракет, сопровождающиеся грозными предупреждениями военачальников в адрес «вероятного агрессора». «На профессиональных американских стратегов,- констатирует российский ученый-международник А.Г.Арбатов,- это производит впечатление попыток сыграть на патриотизме внутри России и «подразнить» США с использованием неадекватных (как в Пентагоне говорят – «бутафорских») военных средств»1.
Было бы неверным полагать, что процесс интеграции России и Запада будет протекать беспроблемно, поскольку даже европейская интеграция изобилует противоречиями и коллизиями. Но в складывающейся ситуации этому процессу нет разумной альтернативы. Он может быть результативным лишь при условии паритетности сторон.
Контрпродуктивна позиция отечественных оппонентов интеграции России и Запада как оптимального способа обеспечения её национальных интересов в рамках складывающейся конфигурации «центров силы». Их аргументация такова: многовекторность и внешнеполитическая мобильность способны компенсировать многочисленные слабости России – экономическую, технологическую, демографическую и т.д.; вовлечение же страны в жесткие интеграционные союзы с участием более мощных центров силы ограничат её возможности в отстаивании своих интересов1. При таком подходе по существу снимается вопрос о цивилизационной и геополитической идентичности России.
Требует новаторских подходов азиатская стратегия России. Назрела необходимость долгосрочного и крупномасштабного сотрудничества России с ведущими азиатскими государствами с целью хозяйственного освоения под её эгидой территории Сибири и Дальнего Востока.
Наряду с развитием взаимовыгодных партнёрских отношений с Китаем, возможно, окажется целесообразным более ускоренными темпами налаживать стратегический диалог и экономическое сотрудничество с Японией и Южной Кореей, с государствами АСЕАН. Такая политика позволит России выгодно диверсифицировать сотрудничество в регионе, избежать вероятной односторонней зависимости от Китая. Она может найти позитивный отклик в этих странах, обеспокоенных стремлением Китая проводить более «напористую» внешнюю политику.
Весьма актуальна корректировка российской политики на постсоветском пространстве, которое является одновременно важнейшим ее приоритетом и сферой обостряющейся конкуренции России с ведущими мировыми державами, а по некоторым направлениям – и с азиатскими странами.
Проблема формирования Россией внешнеполитического курса на постсоветском пространстве осложняется тем, что в результате процессов становления национальной государственности бывшие советские республики заметно отличаются по характеру своих систем, уровню экономического развития, а главное – по своим стратегическим целям и ориентациям. Нередко за общенациональные интересы выдаются узкоэгоистические корпоративные, клановые и территориальные интересы, носители которых не стремятся к их гармонизации. Ради получения конъюнктурных выгод элиты готовы пренебрегать принятыми на себя обязательствами.
Необходимо учитывать, что в новых независимых государствах выросло поколение людей, воспринимающих Россию как нечто внешнее и, возможно, даже чуждое в культурном и языковом отношениях. Предстоящая смена элит приведет к руководству людей, не имеющих корней в советском прошлом.
Складывающиеся под воздействием этих факторов международные реалии ставят перед российской внешней политикой неотложные задачи гибкого, дифференцированного подхода к новым суверенным государствам, выбора конкретных целей и методов их достижения, как в двустороннем, так и многостороннем форматах.
Уверенность части нашей элиты в некоей «запрограммированности» бывших республик СССР на сотрудничество с РФ и ставка на эксплуатацию остаточного влияния для обеспечения своих позиций заведомо непродуктивны и проигрышны. Для эффективного позиционирования на постсоветском пространстве следует: во-первых, четко определиться в том, чего мы хотим от различных стран СНГ и к чему намерены стремиться в отношениях с ними, во-вторых, параллельно с наращиванием собственной привлекательности максимально задействовать инструментарий «мягкой силы» для укрепления влияния на эти страны, в-третьих, научиться работать с конструктивной оппозицией, независимо от текущего состояния отношений с тем или иным государством; в-четвертых, шире использовать возможности российского бизнеса для продвижения интересов РФ, пресекая проявления корпоративного эгоизма по отношению как собственному государству, так и местным бизнес-структурам. Изыскание способов усиления позиций России на постсоветском пространстве должно стать одним из важнейших направлений модернизации внешней политики.
Определённые возможности для решения этой задачи открываются перед Россией в рамках создания Таможенного Союза (ТС) с Белоруссией и Казахстаном и Единого экономического пространства (ЕЭП). Хотя реализация этих проектов не предполагает возрождения СССР в том или ином варианте, она может способствовать консолидации постсоветского пространства на экономической основе, формированию нового центра экономической интеграции, а, следовательно, и политического влияния. Участие в этих проектах Украины улучшило бы перспективы образования рынка с большой ёмкостью, который мог бы обеспечить более стабильное экономическое развитие.
В контексте исторических связей России, Украины и Белоруссии прагматические соображения элит могли бы явиться мощным стимулом к установлению прочных, нацеленных на перспективу межгосударственных отношений. Объективно эти интеграционные процессы вписывались бы в трансконтинентальный проект создания Большой Европы как потенциального третьего центра силы наряду с США и Китаем, который стал бы одной из опор формирующегося миропорядка.
Если создание Таможенного союза и формирование Единого экономического пространства может оцениваться как перспективный проект, имеющий (в случае максимальной экономизации) реальные шансы на успех, то широко обсуждаемая идея Евразийского союза - проект преимущественно политический, способный если не подорвать объединительные усилия, то существенно ослабить интеграционный импульс. Расширение Таможенного союза за счёт, скажем, Киргизии и Таджикистана едва ли укрепит экономическую основу интеграции, поскольку увеличит нагрузку на государства «ядра» (Россия, Белоруссия, Казахстан) и будет сопровождаться импортом нестабильности.
Стремление ряда постсоветских государств и прежде всего Украины к интеграции в политико-экономическое пространство ЕС, с нашей точки зрения, может быть наиболее полно реализовано через укрепление связей с ведущим государством СНГ – Россией, по существу принадлежащей Европе и не имеющей конструктивных вариантов модернизационного развития вне стратегического партнёрства с Западом. В свою очередь экономический союз России со странами СНГ, обладающими гигантскими природными ресурсами и транзитными возможностями, способен ускорить российскую интеграцию в мировое сообщество.
Важную роль в новом сближении постсоветских республик может сыграть не только взаимодополняемость ресурсов, но и всё ещё сохранившаяся «сцепка» экономических структур и элементы культурных связей. Кроме существующей – по крайней мере потенциально- геоэкономической базы мощным фактором усиления центростремительных тенденций способен стать русский язык, долго и успешно служивший средством общения на территории России – СССР и ныне привлекающий к себе всемирный интерес.
Поэтому необходима система мер, направленных на всестороннюю поддержку русского языка в странах ближнего зарубежья, включая содействие деятельности российских и местных русскоязычных СМИ, образовательных учреждений разного уровня, формирование слоя образованных людей, ориентированных на Россию и занимающих значимое место в политической, экономической и культурной жизни своих стран.
Для интеграции на пространстве СНГ значим опыт ЕС и прежде всего превалирование экономики и права над политикой как сферой, где наиболее велика вероятность конфликтов, особенно при принятии наднациональных решений. Продуктивны конкретные формы взаимопроникновения и переплетения пространств внутренней и внешней политики. Заслуживают внимания процессы формирования транснациональных сетей между акторами из разных стран (государственными и негосударственными), обменивающимися ресурсами, в том числе и властными для достижения общих целей. Объективно эти характерные для глобализации процессы ведут к ослаблению привязки власти к «внутренней» территории и способствуют формированию единого пространства для интегрирующихся государств.
Представляются явно завышенными ожидания части российского политического класса в отношении шансов на укрепление международного статуса России благодаря ее принадлежности к группе БРИК. Отражаемая этой аббревиатурой группа крупных стран (Бразилия, Россия, Индия, Китай), занимающих близкие или совпадающие позиции по ряду проблем (многополярность, укрепление роли ООН и международного права, отказ от практики гуманитарных интервенций, сбалансированность в международной торговле, внедрение элементов социальной справедливости во внутренней политике) нередко даже рассматривается как некая альтернатива Западу и потенциально – как некий союз, способный содействовать России в укреплении ее международного статуса 1.
Позиционирование на поле БРИК (после присоединения ЮАР – БРИКС) при определенных обстоятельствах может дать России дополнительные возможности для отстаивания своих интересов на некоторых направлениях мировой политики, получения внешних инвестиций благодаря огромным валютным резервам Китая. Целесообразно использование этого неформального института для выдвижения новых международных инициатив по ключевым вопросам экономического развития и решения проблем модернизации.
Вместе с тем между странами этой группировки нет ничего принципиально общего. Они слишком разные по своей истории, традициям, политическому развитию и имеют свои, во многом не совпадающие интересы. Кроме того, все страны этой группы в той или иной мере действуют с оглядкой на Соединенные Штаты, которые, несмотря на ослабление своих позиций, продолжают оставаться наиболее могущественным государством мира. «Модный» формат БРИКС едва ли кажется перспективным Китаю, для которого приоритетно партнерство с наиболее развитыми странами. С учетом предполагаемого расширения группы БРИК за счет новых международных акторов (например, Мексики, Индонезии,) «четверка», имеющая во многом виртуальный характер, скорее всего превратиться в фантом. К распаду БРИКС может привести и военная конфронтация между Индией и Китаем.
Постиндустриальное развитие России в решающей степени зависит от партнерства с высокоразвитыми демократическими государствами, а не странами догоняющего развития. Без широчайших научно-технического контактов с Западом и прежде всего с США как лидером в сфере инноваций, «сама по себе», Россия не сможет стать высокотехнологичной державой. Для достижения нового качества во внутреннем развитии предстоит освоить опыт функционирования социально-ориентированной западноевропейской модели, вобравшей позитивные аспекты преобразований в СССР.
Должны учитываться растущая мощь и потенциальная угроза безопасности России со стороны Китая. Естественная логика становления великой державы и прежде всего потребности экономического развития могут стать причиной экспансии по отношению к России на востоке. Едва ли следует рассчитывать на соблюдение Китаем в кризисных ситуациях существующих международных договоров или на эффективный контроль над миграцией со стороны центральных и местных властей.
Уже в настоящее время нет ясности в содержании заявленного Китаем и Россией «стратегического партнёрства». Лишены конкретности выдвигаемые Китаем идеи «гармоничного мира» и «негегемонистского» возвышения страны, рассчитанные главным образом на то, чтобы убедить мировое сообщество в миролюбивых устремлениях, но не представляющих собой конкретную программу миростроительства. В России существует обеспокоенность по поводу того, не приведёт ли «гармоничный мир» к ущемлению её глобальных позиций.
В работах ряда западных экспертов констатируется прагматический характер отношений между Россией и Китаем, проявляющийся в их преимущественной направленности на противодействие нежелательному для обоих государств развитию событий, а не на обеспечение международной стабильности.
Формула «стратегическое партнёрство» между Китаем и Россией, утверждает известный эксперт Бобо Ло, скрывает отношения совсем иной природы – не «согласия» или «дружбы», а «удобства»1. Стратегическое партнёрство этих государств, рассуждает он, не что иное, как состояние, в котором обе стороны движимы не общностью взглядов, а расчётом, постоянно меняющимися векторам национальных интересов, формируемыми правящими элитами под воздействием внутренних и внешних обстоятельств. По его мнению, если оба государства захотят, чтобы нынешние отношения приобрели длительную значимость, им придётся создавать более конструктивную базу для сотрудничества, что потребует видения перспективы и проявления политической воли для её достижения2.
В прогнозе долгосрочного развития взаимоотношений Китая и России Бобо Ло наиболее вероятным считает состояние стратегической напряжённости, но допускает и постепенное расширение политики сдерживания, осуществляемой в контролируемых параметрах. Разговоры о «стратегическом партнёрстве», полагает он, со временем потеряют смысл, хотя отношения в некоторых областях будут деловыми и даже эффективными. Для Бобо Ло остается неясным, сможет ли такое партнёрство адаптироваться и укрепиться в глобализирующемся мире.
С нашей точки зрения, прав бывший помощник президента США по вопросам национальной безопасности Б.Скоукрофт в своей достаточно категоричной оценке перспектив российско-китайских отношений: «Я не могу представить себе, чтобы в отдаленном будущем эти две страны остались партнерами. На мой взгляд, если у России и есть опасный геополитический противник, то это Китай. Сибирь – один из самых вероятных поводов для конфликта между великими державами»1.
Суммируя вышеизложенное, можно утверждать, что в меняющейся глобальной конфигурации геополитических сил необходимым условием обеспечения интересов России является ориентация на стратегический союз с Западом в сочетании с укреплением партнерских связей с Китаем, которые способствовали бы достижению баланса в отношениях с США и Европой. Растущие финансовые возможности Китая должны быть использованы для создания транспортно-энергетической инфраструктуры Сибири и Дальнего Востока.
Представляется, что в долгосрочной перспективе Россия скорее всего окажется перед альтернативой: либо в той или иной форме интегрироваться с цивилизационно близкой Европой, сохранив при этом мультикультурное своеобразие, либо стать объектом экспансии, а, возможно, и поглощения восточными цивилизациями (прежде всего китайской). Можно согласиться с Зб.Бжезинским, который полагает, что в условиях возвышения Китая и нарастающей враждебности со стороны мусульман, переживаемого демографического кризиса России для сохранения в неприкосновенности своей территории не останется иного выбора кроме интеграции с экономическими и военной-политическими структурами Запада, что позволило бы заложить фундамент для создания трансевропейской системы безопасности2.
Весьма продуктивной, а, возможно, и прорывной является предложенная отечественным ученым В.Л.Иноземцевым идея создания при участии России «нового Запада» в противовес формирующемуся «новому Востоку» и прежде всего возвышению Китая. Международное сообщество, которое кроме Соединенных Штатов и Европейского Союза включало бы государства, сформировавшиеся на западной культуре, - прежде всего Россию и наиболее крупные страны Латинской Америки, стало бы самым мощным в истории субъектом мировой политики и экономики, способным существенно снизить угрозы кризисов в Азии как потенциально наиболее конфликтном регионе мира. Такая ассоциация могла бы стать притягательным фактором для правительств и народов, в той или иной степени обращенных к Западу, и для всего человечества. Выгода для России от расширения границ западного мира состояла бы в том, что был бы задан четкий вектор ее развития, существенно расширились бы возможности модернизации страны. Образование «расширенного Запада» не означало бы создания глобального антикитайского альянса уже потому, что ни один из его участников не был бы заинтересован в военном противостоянии с Китаем1.
При всей сложности реализации этой схемы продвижение в заданном ею направлении, на наш взгляд, могло бы существенно повысить степень управляемости мировым развитием, сыграть стабилизирующую роль в международных отношениях
В складывающейся международно-политической ситуации, видимо, неизбежно известное смещение акцентов в российской внешней политике с бесчисленных «стратегических партнерств» и интеграции в различные международные структуры на разворот в стороны Европы и участие в европейском процессе, возможно, с перспективой вступления в ЕС. Курс на «европеизацию» России, разделяемый значительной частью политического и класса и общества, будет набирать силу вопреки волнам антизападной риторики, нередко охватывающим медиапространство. Стремление России стать частью западного мира в оптимальном варианте не должно исключать использование противоречий между отдельными странами Запада и Китаем.
Формирование Россией постоянных альянсов затруднит разнонаправленность интересов государств. Более реальным может оказаться создание ситуативных коалиций с целью решения конкретных задач, что потребует широкого внедрения принципа сетевой дипломатии, заявленного в Концепции внешней политики Российской Федерации. Такой позиции придерживаются во внешней политике и Соединенные Штаты, полагаясь не на весь возглавляемый ими блок НАТО, а на тех его членов, которые готовы участвовать в совместных акциях.
«Умная» внешняя политика несовместима с риторикой о «величии» страны, её «уникальности» и «особости» пути, с поисками «врагов», подкрепляемых цитированием русофобских высказываний некоторых западных экспертов. Сосредоточение усилий на ускоренной модернизации, приближение российской действительности к западным стандартам позволит улучшить условия жизни россиян и не приведёт к утрате Россией идентичности, как сохранили свою специфику десятки стран Запада. Эффективная реализация потенциала огромной страны будет наиболее убедительным доказательством ее способности к беспрецедентным по масштабу преобразованиям, позволяющим занять достойное место в мире. Инерционный же сценарий развития, амбивалентность во внешней политике сулят России превращение в сырьевой придаток экономики других государств, т.е. исторический тупик. В конечном счёте именно успехи или неудачи России в решении внутренних проблем будут определять ее вес и влияние в мире.
Актуально мнение выдающегося русского философа И.А.Ильина, который отмечал, что великодержавие того или иного государства «определяется не размером территории и не числом жителей, но способностью народа и его правительства брать на себя бремя великих международных задач и творчески справляться с этими задачами. Великая держава есть та, которая, утверждая свое бытие, свой интерес, свою волю, вносит творческую, устрояющую правовую идею во весь сонм народов, во весь «концерт» народов и держав»1.
Акцентирование (преимущественно национал-патриотами) темы «уникальности» и «особой миссии» России дискуссионно в теоретическом и непродуктивно в практическом плане, поскольку противопоставляет её другим государствам, партнёрство с которыми жизненно важно для решения задач модернизации. Ссылки на «особую стать» России и «загадочную русскую душу» имплицидно подразумевают отсутствие или дефицит соответствующей специфики у других этносов и способны вызвать к ней негативное отношение с их стороны. Прав известный французский этнограф и социолог Клод Леви-Стросс, утверждая, что «каждый народ несёт в себе свою тайну и является вечной загадкой для другого»1.
Главными угрозами российской безопасности являются не внешние, а внутренние – тотальная коррупция, правовой нигилизм власти и социума, невосприимчивость экономики к инновациям, слабая развитость конкурентной среды, неспособность политического класса эффективно использовать на благо общества огромные природные ресурсы и благоприятное геополитическое положение страны.
Неадекватны реальностям триумфализм и высокомерие в оценке достижений России в течение первого десятилетия ХХ1 века. Действительно, благоприятная конъюнктура на мировом энергетическом рынке способствовала росту экономики страны и доходов населения, удалось выплатить долги международным финансовым структурам. Вместе с тем доля России в мировом ВВП в обозримой перспективе будет достаточно скромной, в пределах 2-3%, что несопоставимо с экономическим весом США, ЕС и Китая.
Опасно упование на ресурсную составляющую экономики, которое находит выражение в претензии на статус России как «энергетической сверхдержавы». Поток нефтедолларов с конца 60-х до середины 80-х гг. для большинства стран, включая СССР, обернулся ослаблением стимулов к экономическим преобразованиям. Падение цен на основной источник российского дохода – нефть обнаружило всю меру иллюзорности расчетов на сырьевую составляющую как главный фактор «общенационального подъема».
Понадобятся немалые сроки для того, чтобы преодолеть ресурсно-сырьевую ориентацию экономики и перевести ее на инновационный путь развития, существенно сократить технологическое отставание страны от развитых государств, сформировать современные институты, основывающиеся на господстве права, и структуры гражданского общества, наладить цивилизованные отношения между людьми, решить многочисленные проблемы (экологические, этнические и пр.).
Не следует питать иллюзий по поводу предопределенности для России благоприятных последствий формирующейся многополярности, которая нередко рассматривается как способ сдерживания США, хотя предполагает нечто гораздо более содержательное. Изменение баланса сил в мире таит опасность дестабилизации и даже хаотизации международных отношений. В минувшем столетии многополярность дважды завершалась мировыми войнами, а биполярность и однополярность позволили избежать разрушительных конфликтов. Утрата Соединенными Штатами доминирующих позиций в мире, соперничество центров силы сами по себе не решат проблему создания устойчивого мироустройства.
Эффективность российской внешней политики во многом будет зависеть от ее способности действовать превентивно, на опережение, создавая благоприятные ситуации, а не просто реагируя на происшедшие уже события, от умения учитывать и использовать противоречия между другими центрами силы.
Пора научиться видеть сложность, противоречивость и динамичность мировой политики, объемно воспринимать международные процессы. На уровне массового сознания необходимо избавляться от ксенофобии и имперских комплексов, адаптироваться к изменениям в международном статусе страны. В интересах России пройти путь переосмысления своих роли и возможностей, расставания с имперским прошлым, как его прошли Великобритания и Франция.
Если в общемировом масштабе диалог цивилизаций представляет собой альтернативу столкновению между ними, то применительно к России он является способом сохранения территориальной целостности страны, исторически возникшей на пересечении разных цивилизаций. Ее положение в мире в существенной степени будет зависеть от умения маневрировать по отношению к основным пограничным цивилизациям – западной, мусульманской и китайской. Уникальный статус трансконтинентальной державы следует использовать для содействия росту доверия и взаимопонимания между Западом и Востоком.
Для России один из главных способов стать значимым игроком на международной арене состоит в освоении ниши защитника демократических принципов ведения мировой политики. Для этого необходимо научиться работать с обществом, развивать и поддерживать народную дипломатию, уметь позиционировать себя с учетом не только интересов элит (как это делается сейчас), но и иных активных сообществ1. Естественно, подобная внешнеполитическая стратегия может быть эффективной, если она ориентирована на защиту демократических ценностей внутри страны.
Со временем Россия станет демократической страной, но на свой манер и в соответствии со своими традициями. И это произойдет не подавлением Запада, а вследствие собственной социальной и культурной эволюции. Демократия в России будет развиваться не потому, что на этом настаивает кто-то извне, а в силу ее внутренних потребностей в модернизации.
Важнейшим средством достижения Россией своих внешнеполитических целей должно служить формирование благоприятного имиджа. В этой связи целесообразно прежде всего сконцентрировать усилия на решении экономических и социальных проблем, пропагандируя достижения в тех сферах, которые будут позитивно восприниматься общественным мнением зарубежных государств. Будущий образ России в конечном счете будет зависеть от реализации ее инновационного потенциала, способности сочетать открытость глобальным вызовам с бережным отношением к национальной культуре и традициям. «Мягкая сила» должна рассматриваться как важнейший инструмент реализации национальных интересов.
Конкретные проблемы образа страны могут быть решены при помощи технологий в сфере public relation. «Главная же проблема международного «образа» России – это сама российская действительность»1.
В целом геополитическое положение России является одновременно весьма выгодным для модернизации, поскольку страна находится в ключевом месте мира, обладает гигантской ресурсной базой, и в то же время уязвимым в связи с соседством с наиболее взрывоопасными регионами Юга. Вместе с тем, обретя новую идентичность и умело использовав имеющиеся ресурсы, Россия имеет реальные шансы занять достойное место в сообществе цивилизованных государств. При этом содержание модернизационного процесса не может и не должно сводиться к копированию моделей, эффективных в других условиях и в иное время.
Мы не разделяем мнение тех российских ученых, которые считают, что ориентирами для успешной модернизации России должны быть успешные «прорывы» Южной Кореи в 60-х, Бразилии в 70-х, Китая в 80-х годах, осуществленные при жестких недемократических режимах, впоследствии ликвидированных на волне экономического роста в некоторых странах. Более конструктивной представляется позиция сторонников той точки зрения, что в отличие от этапов индустриализации, урбанизации и т.п. системная модернизация постиндустриальной эпохи в условиях несвободы в принципе нереализуема, а главным ресурсом развития становятся творческие способности человека, его энергия и инициатива2.
Можно согласиться с оценкой А.Г. Арбатовым влияния модернизации на внешнюю политику России и перспективы дальнейшего развития страны. «Реальный переход с экспортно-сырьевой на высокотехнологическую инновационную модель экономики в рамках расширения демократических институтов и норм – совершенно естественно сориентирует направление внешней политики России как самой крупной страны и потенциально самой сильной экономической державы Европы, - полагает он. - Конкретные параметры, а также формы и пути равноправной и взаимовыгодной интеграции России с остальной Европой, как и сотрудничества с другими ведущими государствами – США, Китаем, Индией, Японией, определит время»1.
Представляется, что новая российская идентичность должна основываться на сочетании русского и отчасти советского позитивного опыта с демократическими ценностями, апробированными мировой практикой. Синтез этих составляющих может способствовать консолидации общества и разработке модели национального развития, которая учитывала бы специфику российского социума и содержала бы эффективные механизмы продвижения по пути инновационного развития.
В будущем Россия, видимо, не будет сверхдержавой, но имеет вполне реальные шансы стать влиятельной трансрегиональной державой Европы и Азии, основывающейся на европейских ценностях и играющей весомую роль в глобальных процессах. От результата модернизации России в существенной степени зависят международная стабильность и благополучие человечества.
Суммируя вышеизложенное, можно утверждать, что в меняющейся глобальной конфигурации геополитических сил необходимым условием обеспечения национальных интересов России является ориентация на стратегический союз с Западом в сочетании с укреплением партнерских связей с Китаем, которые способствовали бы достижению баланса в отношениях с США и Европой. Эффективная стратегия на китайском направлении позволяла бы использовать возможности партнёрских отношений для решения задач модернизации экономики и общественной жизни страны в целом и её восточных регионов в частности.
В складывающейся ситуации важнейшие направления российской внешней политики видятся следующими:
- позиционирование в качестве активного актора мировой политики, позволяющее создать максимально благоприятные предпосылки для внутреннего развития и реализации национальных интересов в ключевых регионах планеты;
- преодоление амбивалентности во внешней политике, стратегическое партнерство с Западом как важнейшим источником национальной сам
