Всеобщая история 12 страница

Образование Македонской державы

С середины IV в. до н. э. Основную роль в Элладе и во всем Восточном Средиземноморье начало играть Маке­донское государство, образовавшееся на севере Балканского полу­острова. Переход от протогосударства к ранней государственности в Македонии пришелся на VI — V в, до н. э., это было время и объе­динения отдельных областей-царств (организованных политически по типичному для ранней Греции образцу — см. выше, § 9.1) в от­носительно централизованное государство, подчиненное власти еди­ного монарха. Военное, политическое и культурное укрепление Ма­кедонии в особенности пришлось на правление царя Архелая (ко­нец V в. до н. э.), при котором отчетливо проявились сложившиеся особенности нового государства: формирование на основе ранней го­сударственности не государства-полиса с той или иной формой наро­довластия, а военной монархии с сильной единоличной властью. Ис­торически закономерным стало и то, что такое государство подобно империям Востока сразу обнаружило стремление к гегемонии над соседями (см. § 4.3).

Возвышению Македонского государства во второй половине IV в. до н. э. способствовали два исторически случайных обстоя­тельства: захват богатых золотых россыпей и преимущество в воен­ном искусстве, в принципах боевого строения войск и ведения боя; на том уровне социально-политического развития греческого мира и при общей малочисленности населения полисов этого было впол­не достаточно для экономической и военной победы. В правление царя Филиппа II (сер. IV в. до н. э.) были проведены важные во­енные и финансовые реформы. Тогда же Македония стала по сути наследственной монархией, где аристократический совет и фор­мально существующее народное собрание (точнее, собрание вои­нов) были полностью подчинены царской власти; монархия присво­ила себе и законодательные полномочия. На протяжении третьей четверти IV в. до н. э. Македония постепенно, то военным путем, то военно-политическим давлением, то используя внутреннюю рознь среди греческих полисов и опираясь на промакедонские политические круги военной олигархии, подчинила себе практиче­ски все города-государства тогдашней Греции. В 338 г. до н. э. по­сле победы над войсками общегреческой коалиции при Херонее бы­ла признана политическая гегемония (руководство) Македонии. В 331г.до н. э. последним подчинилось Спартанское государство. В общем внутренняя государственная организация греческих полисов была сохранена, но некоторые политические полномочия их были сокращены и переданы царю Македонии и новым общегреческим политическим институтам.

Коринфский конгресс 337 г. до н. э., оформив­ший новое государственно-политическое единство Греции вокруг Македонии, вынес решение и об общем военном походе против ис­торического врага греческих полисов — Персидской державы, кото­рая, помимо прочего, притягивала к себе внимание своими неисчис­лимыми богатствами.

Военный разгром и завоевание огромной Персидской державы, занимавшей к тому времени Ближний и частично Средний Восток, стали основным историческим делом преемника и сына царя Фи­липпа — знаменитого полководца древности Александра Македон­ского. В годы его правления — 336-323 гг. до н. э. — гегемония Ма­кедонии была распространена на Восточное Средиземноморье, Ма­лую Азию, Месопотамию, Восточный Иран. В 331 г. до н. э. в новую империю влился Египет, где был основан названный в честь завое­вателя огромный город — Александрия; уже к концу века он стал одним из торговых и культурных центров новообразующегося греко-восточного мира. В конце правления Александра македонская армия и поддерживавшие ее войска подвластных народов предприняли да­же поход на государства Индии, окончившийся, однако, только час­тичной удачей (см. выше, § 5.1).

В результате завоеваний сформировалось огромная Македонская держава, охватившая значительную часть территории всего тогдаш­него мира и, безусловно, всю наиболее в государственном и куль­турном отношении развитую его часть. Земли, вошедшие в состав державы, обладали древнейшими собственными государственными традициями, сложившейся социальной организацией. В составе Ма­кедонской державы они сохранили свою социальную и государствен­ную обособленность, признав военную и политическую гегемонию Македонии и стоявшего за нею греческого союза, а также власть единой монархии. Политическая гегемония стала основой широкого и длительного, пережившего Македонскую державу, экономическо­го, политического и культурного влияния Греции на страны и наро­ды Ближнего и Среднего Востока; в результате такого взаимного влияния сформировался особый социально-культурный мир элли­низма (как его стали называть в науке с сер. XIX в.). В государ­ственной и правовой сфере эллинизм также сформировал особый уклад, в котором традиции полисной организации греческого мира переплелись с традициями восточной монархии времени ее расцве­та, а все вместе — с особенностями, присущими военной империи, не опиравшейся на национальное или культурное единство.

Государственный строй империи

В государственно-политическом отношении сложившаяся только за счет военных удач македонской армии держа­ва представляла собой империю, объединившую под единой го­сударственной властью самые разные народы, государства и полугосударства. Македонская держава была третьей в истории древности (после Ассирийской и Персидской) империей, и точно так же главной осью имперской государственности в ней была сверхцентрализованная власть правителя в опоре на военную организацию. В отно­шении ее государственного уклада Македонская монархия представ­ляла сочетание традиционной древневосточной монархии с сохране­нием полисной организации и самоуправления отдельных террито­рий.

Номинально власть и управление империей находились в руках царя. Он был главой объединенных армий, он назначал правителей на места, он создавал по своему усмотрению аппарат управления империей, назначал на высшие (и любые иные) должности чинов­ников-управителей, он же определял размер и формы финансовых сборов с подвластного населения, государственные повинности и т. п. (Верховенство власти царя было именно номинальным, поскольку в условиях древности и огромной территории империи реально управлять ею из единого центра было невозможно.) В отличие от древневосточной монархии и тем более от греческого уклада ран­ней монархии в империи царь присвоил себе и права законодателя. Его повеления могли принимать троякую форму: 1) адресованное местному правителю или военному вельможе письмо, 2) указ — простагмат, адресованный всем исполнительным властям, 3) общее решение представленного на усмотрение царя вопроса управления, причем оно могло быть и устным; в любой форме повеления были обязательны для подданных и практически неогра­ниченны по правовому содержанию. Власти монарха было придано обожествленное содержание — привычное для древневосточной тра­диции, но чуждое грекам; в 327 г. до н. э. Александр ввел т. н. обряд проскинеза (падения ниц) перед царем, с которым связы­валась священная неприкосновенность личности монарха и неоспо­римость его полномочий.

Центральное управление империей находилось в руках особого круга подчиненных царю правителей. Главный из них — хилиарх, или архиканцлер. Хилиарх ведал перепиской царя и царско­го двора, вел официальный журнал царских «деяний», руководил службой информации в империи, дипломатическими сношениями, а главное — сношениями центра с областями и провинциями. Он же считался главой имперской юстиции, хотя непосредственно судеб­ными полномочиями не обладал. Вторым по важности должностным лицом империи был тайный советник царя: у него не было определенных исполнительных функций, а полномочия зависели от поручений царя. Хилиарх официально был главой целого ряда уп­равлений, из которых главным было финансовое; однако реаль­но каждое такое управление действовало самостоятельно. Совер­шенно особым ведомством был главный штаб (или штаб-квартира) армии. На него возлагались полномочия не только по планированию военных действий и по командованию армией, но и снабжению войска, его организации, пополнению и т. д. — по сути, это было особое военное министерство. Остальные исполнительные полномочия осуществляли соматофилаки — специальные по­сланцы, или чиновники по особым поручениям, находившиеся в штате двора и в распоряжении хилиарха; в основном, они наблюда­ли за исполнением распоряжений царя, главных правителей и вели сношения с областными властями.

Высший управленческий аппарат империи сформировался в осо­бое правящее сословие, соподчиненное в иерархию должностей и рангов. Управленческую элиту составляли гетайры — в основном македонцы по происхождению или особо приближенные и дове­ренные персы; только из этого слоя назначались советники разных рангов, начальник стражи, генералитет войска, высшие местные правители. Армия и двор тем самым составляли единый центр уп­равления империей, притом что формально столицы (в теории ею был Вавилон) державы не существовало: центр управления нахо­дился там, где в данный момент была военная ставка царя.

Важнейшую сторону государственной организации империи со­ставляло областное управление. Македонская держава была подраз­делена на 20 сатрапий (от перс. — кшатрапа), унаследованные от Персидской державы (а той, в свою очередь, — от Ассирии). Воз­главлял область сатрап, которого назначал царь по своему ус­мотрению, — как из местных, так и из македонских выходцев. Сат­рапу принадлежали (как и в Персидской державе) только граждан­ская власть и руководство судебной деятельностью. Высшая военная власть оставалась в руках начальника областного гарнизона или ко­мандира крупнейшего в области армейского отряда. Совершенно не­зависимой от сатрапа оставалась и финансовая часть местного уп­равления: налоги собирал специальный чиновничий аппарат.

Особой политической и государственной силой была армия. В пе­риод доминирования в ней греко-македонских воинов (до того как войско было пополнено персидской знатью и военной молодежью) царь должен был считаться в своих управленческих и политических решениях с воинским собранием, в особенности при назначении во­еначальников или высших правителей. В этом смысле Македонская держава была отчасти национальной монархией с со­хранением уклада традиционного политического коллективизма, от­части — восточной монархией с присущим ей доминиро­ванием единоличной власти правителя, приобретающим даже права верховного законодателя. Исторически, таким образом, основанная Александром Македонским — и территориально, и поли­тически — империя стала новой государственной формой: осо­бой, военной монархией в сочетании с поли­сным и территориальным самоуправлением; по содержанию власти правителя она была именно монархией, уже практически не связанной с раннегосударственными формами, монархиейнового типа, в большей степени характерной для последующей европейской истории.

Государства эллинистического мира. Распад империи

Несмотря на сильную централизованную власть, Македонская держава не представляла полностью унифицированного государства. Это была также одна из особенностей (а скорее, необходимая по своей политической природе черта) военной монархии. В составе империи было несколь­ко областей, сохранивших самостоятельный политический статус и свою государственную организацию — правда, ограниченные в су­веренитете и в полномочиях. Основные типовые различия пролега­ли по исторической грани: Греческий мир — Ближний Восток.

Первым из вариантов государственной полусамостоятельности в империи была Греция во главе с Македонией.

Македония сохранила свою некоторую политическую обособлен­ность от остальной Греции, даже укрепившуюся после смерти Алек­сандра Македонского. В своем внутреннем государственном укладе Македония долго сохраняла черты традиционной национально-кол­лективистской монархии: армейские сходки продолжали играть важ­ную роль в политических решениях, самостоятельным институтом был совет военной знати. Вместе с тем и царь сохранял свои совер­шенно особые полномочия и статус, хотя уже лишенные тех восточ­ных атрибутов, что были у правителей всей обширной империи.

Греция сохранила в основном свой полисный строй и органы на­родовластия. Правда, в социально-политическом отношении органи­зация народовластия была уже не демократической, а олигар­хической (основанной на участии меньшинства в политическом процессе); везде установились цензовые ограничения на участие в собраниях, исчезли органы типа народных советов-булэ, усилилась власть исполнительных институтов и должностных лиц. Почти все греческие государства-полисы (кроме Спарты) состояли в т. н. Ко­ринфском союзе, которым была оформлена победа Македо­нии и ее политическое главенство. Главой этого союза был царь Ма­кедонии, он же считался владыкой (гегемоном) эллинов и воз­главлял сводные военные силы городов. Общие политические вопро­сы, разбор конфликтов между государствами, вопросы войны и мира теперь решались на конгрессе делегатов полисов (возникновение та­ких надполисных институтов получило название симмахии). Помимо этого, номинально существовал совет — синедрион — всех полисов, который подчинялся царю, но созывался нерегулярно. Были специальные посланцы-агенты для общения царя с конгрессом и синедрионом. Городам запрещалось, по правилам союза, менять что-либо в своей внутренней организации, устанавливать тираниче­ское правление, выносить смертные приговоры в отношении своих граждан, освобождать значительные количества рабов. Усилилась военная власть в полисах стратега-автократора, который считался как бы военным представителем Македонии. Практически были уничтожены собственные финансовые системы и финансовые институты.

Вторым из вариантов государственной полусамостоятельности были царства Ближнего и Среднего Востока.

Царства Востока сохранили исторические монархическую (Еги­пет, области Персии) или раннегосударственную, городскую (Битиния, Галатия и др.) организацию. Правители обладали особым ста­тусом — суффетов; они имели постоянные представительства при дворе Александра Македонского. В свою очередь, эти царства могли быть более или менее унифицированными. В некоторых вы­делились до трех типов внутренней государственной организации: 1) союзы привилегированных городов — по типу симмахии, 2) покровительствуемые царства и княжества, где сохранялась неизменной внутренняя социальная организация; и 3) общегосударственная тер­ритория, где верховные правители были и собственниками всей зем­ли, раздаваемой в условное держание по древневосточной традиции.

Такой особый статус территорий империи и преимущественно военный характер державы Александра Македонского стали важней­шими предпосылками скорого ее распада. После смерти великого полководца начался длительный период (323 —281 гг. до н. э.) борьбы его преемников и военных магнатов (диадохов) за обо­собление находившихся в их военном и финансовом управлении от­дельных царств. К концу периода единая Македонская империя пе­рестала существовать даже номинально, и на ее развалинах образо­вался целый ряд — больших и малых, традиционных и политически новых — государств эллинистического мира, воспри­нявших традиции прежней империи и продолжавших испытывать политическое и культурное влияние эллинизма.

Греческие государства восстановили свою государственную и политическую самостоятельность. Гегемония Македонии существо­вала более номинально, особенно после пресечения там царствую­щей династии. Однако традиции, заложенные в период империи, да­вали о себе знать: полисы все более тяготели к организациям типа симмахии — такими были в III в. до н. э. Этолиискиии Ахейские союзы, объединившие значительную часть поли­сов. Общие вопросы городов было доверено решать синклиту и синоду — собраниям граждан городов (синод был регулярно дей­ствующим органом, а синклит созывался в чрезвычайных обстоя­тельствах). Эти органы руководили общими делами союза, финанса­ми, разрешением конфликтов между полисами. В исполнительной власти существенно возросли полномочия одного из стратегов.

Крупнейшим осколком империи стало Селевкидское царство (по имени диадоха Селевка), ядром которого была Месопотамия с цент­ром в Вавилоне. Постепенно в царство вошли прежние восточные сатрапии — большая часть прежней Персидской державы. Значительная часть городов царства получила полисную организацию по образцу греческой — в Малой Азии и Месопотамии: собрания граж­дан, советы, выборные магистраты. Большие древние восточные го­рода имели иное устройство: административными центрами их были по-прежнему храмы, поставленные под контроль царских должност­ных лиц — эпистатов. И полисные, и храмовые города пользо­вались значительным самоуправлением, но реально-политически были в полной зависимости от царской власти. Наконец, новым эле­ментом организации царства были т. н. катэкии — поселения военного типа на границах, где воины получали государственные наделы. Такое сочетание восточного и греко-македонского управле­ния было и в центральной администрации царства: высшие сановни­ки считались «друзьями и родственниками царя» и в качестве тако­вых получали ведомства правления. Страна разделялась на 72 гиппархии (по образцу прежних сатрапий), предназначенные прежде всего военным и финансовым целям, а также для организа­ции государственного хозяйства.

Другим наследником империи стала Египетская монархия, где с начала III в. до н. э. воцарилась новая греческая династия Пто­лемеев (государство Птолемеев). Это было наиболее мощное и развитое государство эллинистического мира, господство которого в III в. до н. э. распространилось на все Восточное Средиземноморье. Унаследованное от эпохи фараонов государственное хозяйство в со­четании с новым подъемом частного рабовладения сформировали здесь особый социальный строй и военно-служилую организацию правящих сословий. Древняя организация монархии преобразова­лась в своеобразный вариант новой монархической государственно­сти — с независимой полувоенизированной властью государя и тра­диционной жреческо-чиновничьей администрацией. Эллинистиче­ские веяния повлияли главным образом на титулатуру и некоторые полномочия администрации; содержание власти управителей оста­лось прежним: древний чати стал диойкетом, в ведении кото­рого были государственное хозяйство и финансы, правители но­мов — иподиойкетами, подчиненными верховному; админи­стративная власть в номах вручалась стратегам, в подчинении у которых были многочисленные сельские писцы. В связи с тем что военная организация Птолемеев была основана теперь на ополчении воинов, получивших поместья или наделы от государя, централизо­ванное управление страной концентрировалось на управлении госу­дарственным хозяйством и регулировании финансов. Во многих, да­же древнеегипетских городах сложилось самоуправление городских общин — политевмы, которые подчинялись царской админист­рации, но во внутренних делах были самостоятельны.

Греко-египетское право

Влияние эллинизма, расцвет в птолемеевском Египте торговых отношений совершенно особое воздействие оказали на судебную и правовую систему Египетской монархии. Там сформировалось в итоге особое со­четание традиционных правовых начал и присущего греческому праву свободного толкования юридических правил и норм, посколь­ку это не мешало обороту и реальным интересам лиц.

Судебная система стала весьма разветвленной, приближенной к людям и местным делам, причем наибольшее развитие получила специализированная юстиция по частным и коммерческим спорам. Уголовное и военное правосудие оставалось в руках стратегов по но­мам; в городах — у префектов или особых чиновников. Для прочих дел действовали коллегиальные суды каокректов, их руководителями выступали специальные государственные чиновники. Рас­смотрение дел стало содержательным и обязательно коллеги­альным: или несколько чиновников, или чиновники и частные лица. Каокректы были судами национально-египетского права: в них судили только египтян. Для уравнения положения других на­родностей стали возникать общие судебные органы. Наиболее свое­образным институтом в этом отношении стали странствующие суды профессиональных судей — хрематистов, которые обходили в течение примерно двух лет территории по специальному маршруту и решали дела по частным искам, как правило, с участием местных заседателей.

Частные сделки и акты стали несравненно более ответственным делом. Совершать их следовало перед специальным агентом — но­тариусом, который свидетельствовал юридическое соответствие действия и выступал его гарантом. Простые сделки заключались при 6 свидетелях, сделки с недвижимостью — при 16 свидетелях. При­чем нотариальная форма была необходимой чертой сделки, а не просто доказательством ее свершения. Распространяется регистра­ция сделок с недвижимостью в специальных книгах, ведущихся мес­тными властями (самая ранняя известная регистрация относится к 185 г. до н. э.). За регистрацию собиралась пошлина (в 5%, затем в 10% суммы); платил сбор покупатель. Заинтересованные в провер­ке сделок нотариусом могли обращаться в особые библиотечные уп­равления с запросами о регистрации. Широко распространилось со­вершение разного рода юридических действий и сделок с помощью представителей (что ранее правом почти исключалось).

В семейно-брачном праве происходило высвобождение семейных отношений из-под пережитков патриархальности. Собственно от­цовской власти в семье практически не было, содержание ее ограни­чивалось опекунской заботой. Для сыновей эта власть прекращалась уже в 14 лет, для дочерей — со вступлением в брак. Но с 7 лет дети могли совершать некоторые сделки (в присутствии отца). Был и ин­ститут материнской власти над детьми. Женщина получила боль­шую имущественную самостоятельность: так, она могла не отвечать по долгам, сделанным мужем, и при взыскании на имущество за­брать свое приданое обратно.

В частном праве новое содержание приобрели обязательства по сделкам. Особому регламентированию для интересов покупателя (а не продавца, как в древности) подверглась купля-продажа. Предус­матривалась ответственность продавца в случае продажи им не своей (порочной) вещи — как в виде возмещения всех убытков по­купателя по сделке, в том числе и не полученным им доходов, так и в виде штрафа в пользу казны. Продавец отвечал и за выявленные недостатки проданной вещи (но не рабов!). Своеобразной была про­дажа недвижимости, в частности дом продавался только вме­сте с кроватью (необходимый символ египетского жилища). Дого­воры аренды стали специализированными: полевых участков, лугов, виноградников, садов; заключались они на срок от двух до девяти лет. Предусматривалось право (при некоторых условиях) требовать уменьшения арендной платы. При продаже собственником сданного в аренду права арендатора сохранялись вполне (принцип: покуп­ка не ломает найма). При разного рода сделках вошло в обиход требование неустойки в случае их неисполнения одним из лиц, причем эллинистическое право допускало одновременную вы­плату и понесенных убытков, и, сверх того, неустойки. Почти без­гранично применялись при сделках расписки, при ряде сделок вош­ли в обиход квитанции, даже особые банкирские документы.

Значительный рывок в направлении новых правовых принципов, совершенный эллинистическим правом, был взаимосвязан с распро­странением нового общего представления о смысле права — в осо­бенности благодаря философской школе стоицизма, согласно которой в центре мироздания стоит человек вообще, гражда­нин мира. Поэтому в праве узконациональные начала уступа­ют, хотя и ограниченным, идеям равенства. «Мы живем не в горо­дах или народах, — возражал против полисных ценностей Зенон-стоик, — разделенных собственными законами, а считаем всех лю­дей согражданами и соотечественниками. Единая жизнь и строй (у всех), как и у единого стада, пасущегося под властью единого обще­го закона».

§ 13. Формирование государственности Древнего Рима

Становление римского полиса

Древняя Италия, история которой на протяжении более тысячи лет, начиная с сер. I тыс. до н. э., будет связана с Римским государством, в предыдущий период представляла калейдоскоп этнически разных народов. Активное заселение Италии на­чалось во II тыс. до н. э., когда с севера вторглись италийские пле­мена. Кроме них, здесь были поселения неиндоевропейских племен — лигу ров, пеласгов, осков, иллирийцев. С началом I тыс. до н. э. доминирующей силой в Северной Италии стали этруски — полузагадочный народ, оставивший многочисленные памятники ис­кусства, предметы религиозного культа и надписи на не расшифро­ванном пока языке, однако происхождение которого неизвестно. На рубеже X — VIII вв. до н. э. у большинства этих народов шли толь­ко самые первые шаги в направлении формирования политико-пра­вовой общности: начиналось образование стабильной общинной и родовой администрации. В конце II тыс. до н. э. Италия, в том чис­ле Северная, стала объектом колонизации ахейских греков; на юге эти колонии образовали мощную, но недолговечную Сицилийскую державу (VI-III вв. до н. э.). Возможно, что на месте будущего Ри­ма уже с XIII в. до н. э. была небольшая колония микенских греков. Политическое и культурное влияние эллинов было важным фактоэом ускорения государственно-политического развития италийских и этрусских народов, с которыми в VIII — VI вв. до н. э. они вели интенсивную торговлю.

Территориальная организация поселений следовала родоплеменным традициям. Первичной формой была деревня (vicus); не­сколько таких деревень сливались в окружную общину — pagus, ко­торый как бы объединял земли нескольких родов (или частей одного большого рода). Во главе каждого такого п а г а стоял выборный старейшина. С начала I тыс. до н. э. известны ранние города, кото­рые были как бы племенным центром, где в укрепленном месте-замке (castellum) население тяготевших к нему пагов укрывалось во время опасности. Наибольшим развитием городов характеризова­лось племенное объединение этрусков: у них города были уже цент­рами надобщинной администрации.

Несколько таких поселков, принадлежавших разным этническим племенам, в середине VIII в. до н. э. слились в единое поселение, ставшее впоследствии городом Римом. Официально-мифологическая дата основания Рима, упомянутая римским историком Варроном — 21 апреля 753 г. до н. э., — никаких реальных исторических собы­тий, вероятно, не отражает. Основание города и территориально, и политически было не единовременным. В первой четверти VI в. до н. э. возник будущий общественно-политический центр — форум (вероятно, место общего празднества, объединившего разноплемен­ное население поселков по отдельным римском холмам). Примерно в это же время один из холмов — Капитолий — становится крепо­стью нового города; с 509 г. до н. э. известен храм богини Юноны Капитолийской. Религиозная общность, несомненно, ускорила раннегосударственное объединение.

Военно-родовой строй

Единый римской народ (Populus Romanus) составился вначале из двух племен — рамнов (латинян) итициев(сабинян); оба назы­вали себя также квиритами (Quirites), что имело уже и политическое значение. Позднее в их союз вошло этрусское племя луцеров. Племенная организация осталась определяющей для Рима на весь ранний период протогосударства. Каждое племя (триба) разделялось на 10 общин — курий под руководством курионов; в свою очередь каждая курия — на 10 родов (gentes) под руководст­вом декурионов. Избыточная «математичность» древнего подразде­ления заставляет видеть в нем некоторую искусственность, и, воз­можно, она была позднейшего происхождения. Реально, такая деся­тичная структура характеризовала, вероятно, древнюю военную ор­ганизацию племен, а уже как производное — социальную.

Основной единицей раннеримского общества и государственного уклада был род. По позднейшему, но исчерпывающему определе­нию римского юриста Сцеволы, в род входили лица, обладающие общим именем (от одного предка), происходящие от свободных ро­дителей, не имевшие своими предками рабов и не лишенные прав гражданина; кроме этого, род имел общую культовую традицию. Принадлежность к роду для эпохи раннего государства была тем самым вариантом статуса полноправного гражданина. Род был так­же субъектом землепользования, наследником имущества своих со­родичей. Внутренне род подразделялся на семьи (familia), каж­дая во главе с отцом семейства, который обязательно был членом рода. Семья получала от рода свой участок земли в пользо­вание. Отличия одного рода от другого были только культурными или обрядовыми: например, женщинам одного запрещалось носить золотые украшения, мужчины другого носили отличительные при­чески, в каком-то роде веками обходили когда-то опозоренное имя (у Клавдиев мальчиков не называли Луциями) и т. п. Мужчины рода воевали под командованием своего вождя — princeps gentis.

Роды сливались в курию (от co-viria — сходка мужей); это было подобие греческих фратрий — религиозно-культовых объеди­нений с общими обрядами и совместными трапезами. Курия была и вариантом народного собрания членов близких родов, где решались некоторые общие дела, а главным образом военные. Высшая едини­ца социальной организации — триба (аналогия греческой фи­лы) — была уже и раннеполитическим объединением. Ее возглав­лял совет старейшин родов.

Слияние племенных организаций в территориальную общность единого города (родственное исторически греческому синойкизму — см. § 9.1.) сопровождалось (и одновременно закреплялось) формированием протогосударственной структуры. Такая государст­венно-политическая структура формировалась вокруг власти вож­дя — гех'а. Первым полуисторическим, полумифологическим вож­дем римской объединенной общины был Ромул (VIII в. до н. э.). С его именем связано как само образование города, так и создание первых раннеполитических институтов власти: «Заложив основания города, Ромул разделил всех, кто мог служить в войске, на отряды. Каждый отряд состоял из трех тысяч пехотинцев и трехсот всадников и назывался «легионом», ибо среди всех граждан выбирали толь­ко способных носить оружие. Все остальные считались простым на­родом... Сто лучших граждан Ромул назначил советниками и назвал их «патрициями», а их собрание — «сенатом», что означает «совет старейшин». Советников звали патрициями либо потому, что они были отцами законнорожденных детей, либо вернее, потому, что са­ми могли указать своих отцов: среди тех, кто стекались в город в первое время, сделать это удавалось лишь немногим» [20].