Выразительные средства звучащей речи

Фразы

Слова

Звуки речи

Составные компоненты устной речи

К числу основных компонентов, составляющих звучную речь человека, относятся: звуки речи, слова, фразы, а также выразительность, мелодика, темп и ритм речи.

Ломоносов звуки речи и буквы, их изображающие, называл «неразделимыми частями речи». Я.А. Коменский, определяя начало развития речи у детей, считал,

что обычно это проявляется во втором полугодии пер­вого года ребенка, и что именно в это время в детском языке формируются отдельные звуки и слоги. Он счи­тал необходимым научить ребенка говорить ясно и отчетливо, для этого он должен отчетливо произносить звуки родного языка. Поэтому «как только язык у де­тей начинает действовать лучше, вредно позволять им говорить картаво», иначе они впоследствии вынужде­ны будут «отучиваться от того, чему ранее научились неверно». Он считал необходимым ясный и отчетли­вый выговор у детей, чтобы быть достаточно понятным для окружающих. Требовал обращать внимание воспи­тателей на то, «чтобы дети произносили слова правиль­но и отчетливо», и рекомендовал для чистоты произно­шения использовать в работе с детьми проговаривание скороговоркой каких-либо длинных или сложных слов (типа «таратануара», «Навуходоносор» и пр.).

Для формирования правильного произношения звуков Песталоцци считал необходимым, чтобы взрос­лые помогали ребенку в этом «при помощи искусно­го, психологически обоснованного расположения ря­дов звуков и хорошо разработанных приемов». При этом взрослые должны стремиться к тому, чтобы та­кое произнесение звуков доставляло ребенку удоволь­ствие.

«Человеческий язык состоит из слов, — писал Коменский, — которые относятся не к чему-то несуще­ственному, но к определенным вещам, явлениям. Они как бы переносят их образ из ума говорящего в ум слушающего». Он считал, что «речь тем лучше, чем более она содержит вещей и смысла, и тем непригод­нее, чем менее заключает она вещей и понимания. Ибо именно в этом заключается преимущество человечес­кой речи перед словами попугаев и преимущество разговора мудрых мужей перед болтовней старых баб». Он называл слова (развитие словаря), которые ребе­нок должен уметь понимать, произносить, изменять, начиная с первого-второго года жизни.

В первое шестилетие, по наблюдениям Коменского, дети воспринимают все в общих неясных очерта­ниях, замечая, что они видят, слышат, вкушают, ося­зают. Обучение речи в этот период в основном «будет состоять в том, чтобы ребенок мог назвать столько вещей, сколько их знает, хотя бы он мог выразить это пока с ошибками». Дети должны привыкать называть своим именем все, что они видят вокруг и чем зани­маются.

При этом всегда нужно обращать внимание на то, чтобы дети произносили слова правильно и отчетливо.

Ж.Ж. Руссо одним из условий формирования пра­вильной речи ребенка считал наличие у него неболь­шого словаря, мотивируя это тем, что «плохо, если у ребенка больше слов, чем идей, и если он может наго­ворить больше, чем обдумать». Другими словами, он считал необходимым не торопиться с накоплением словарного запаса у детей, а больше уделять внимания его внутреннему содержанию. Поэтому считал необ­ходимым, чтобы ребенок, начинающий говорить, слы­шал «только такие слова, которые может понять», и говорил «только такие слова, которые может выгова­ривать».

И.Г. Песталоцци считал, что для того чтобы «смут­ное сознание стало отчетливым», ребенку нужно дать названия различным вещам и их свойствам. По мере того как в ребенке будет пробуждаться осознание, что «он видит, слышит, осязает, обоняет и ощущает на вкус, у него все сильнее будет проявляться желание узнать слова, выражающие эти впечатления, и уметь ими пользоваться».

При обучении словам или названиям необходимо знакомить детей с определенными названиями пред­метов. Благодаря этому дети уже с самого раннего возраста подготавливаются к произнесению названия этих предметов, «выведенному из способности произ­носить звуки». Обучение названиям, по мнению Пес­талоцци, заключается «в изучении рядов названий важ­нейших предметов из всех разделов царства природы, истории и географии, человеческих профессий и отношений». Тысячекратное повторение названий, по мнению Песталоцци, «делает их познание ясным для ребенка, а применение привычным».

Большое значение в совершенствовании словаря у ребенка Песталоцци придавал использованию слов во фразе. Фразы помогают ребенку замечать, догадывать­ся, постепенно со все возрастающей ясностью пони­мать и постигать значение отдельных слов и характер их взаимосвязи во всем, что он слышит и сам говорит. Каждое отдельное слово поясняет здесь другие слова, связанные с ним этой фразой, поэтому-то фраза в целом, по мнению Песталоцци, легче запоминается, чем отдельное слово.

Для развития фразовой речи, по мнению Коменского, детей до шестилетнего возраста необходимо обу­чать припоминанию и рассказыванию того, что про­изошло недавно, как ребенок действовал. Ребенок дол­жен приучиться спрашивать и отвечать на вопросы («Если спрашиваешь или отвечаешь на вопрос, делай это ясно, коротко и просто»). Необходимо приучать детей твердо держать мысль в пределах предложен­ной темы, и не отклоняться в сторону.

Ж.Ж. Руссо замечал своеобразную особенность оборотов детской речи. Он подметил, что детская речь обладает правилами более общими, чем у взрослых. «Можно удивляться точности, с какой малые дети сле­дуют известным аналогиям, очень нелепым нередко, но очень правильным, которые шокируют нас только своей редкостью, или потому, что обычай не допуска­ет их».

И.Г. Песталоцци развитие фразовой речи у детей видел в том, чтобы научить их выражаться о предме­тах и обо всем, что дети в состоянии о них узнать. Видя главную цель и значение языка в том, чтобы вести ребенка «от смутных чувственных восприятий к чет­ким понятиям», он определяет последовательный путь постепенного развития языка. Завершающим этапом на этом пути, по его мнению, является способность «определять свойства предметов, используя глаголы и наречия, определять изменения состояния предметов, изменяя при этом как сами слова, так и их сочетания». К.Д. Ушинский называл грамматику началом фи­лологии, в задачу которой входит раскрытие той «сети звуков», которую создало человечество за время свое­го существования. Самосознание человека, по мнению Ушинского, породило и части речи, и связь их в пред­ложении. Изучение филологии начинается у ребенка с той минуты, когда он сознает связь подлежащего со сказуемым. Но уже в первых словах младенца, отме­чал Ушинский, «заключаются для дитяти не отдельные слова, а целые предложения, выражающие или чувства, или желания, а в зародыше целую мысль».

К таким средствам относятся мелодико-интонаци-онная и темпоритмическая стороны речи: выразитель­ность голоса, мимико-жестикуляторное сопровождение речи, ее темп и ритмический рисунок.

Первым проявлением мелодико-интонационной стороны речи следует считать крик, плач маленького ребенка. «Плач — первая наша музыка, — писал Комен-ский — удержать от которого детей невозможно, а если бы даже и было возможным, то было бы вредно, так как плач приносит пользу здоровью». Пока нет остальных упражнений в движениях у ребенка, его грудь и внут­ренние органы таким способом освобождаются от того, что в них излишне.

Коменский считал необходимым развивать голос маленького ребенка, воспитывать выразительность его речи, («при вопросе повышать последние слоги, а при ответе понижать»). Для воспитания выразительности речи он считал необходимым знакомить детей с поэзи­ей, заучивать как можно больше небольших ритмичес­ких стихотворений. Обращал внимание на умеренность жестикуляции, в связи с чем советовал: «Если гово­ришь, то говори языком, а не головою или рукою, или всем телом, то есть не качанием тела и жестами».

Ж.Ж. Руссо выразительной стороне речи отводил чуть ли не самостоятельное место. Он считал, что человек вообще обладает речью («голосом») трех родов, а именно:

а) голосом говорящим или членораздельным;

б) голосом поющим или мелодичным;

в) голосом патетическим или выразительным, кото­рый служит языком страстей и одушевляет пение и слово.

Он считал, что ребенок также обладает этими тре­мя голосами, хотя не умеет сливать их, как взрослые. «У него, как и у нас, есть смех, крик, жалобы, воскли­цания, стоны, но он не умеет соединять их изменения с двумя другими голосами». Совершенная музыка, по мнению Руссо, та, которая лучше всего сочетает эти три голоса. Дети не способны к этой музыке, их речь часто лишена выразительности: они кричат, но не выражают.

М.В. Ломоносов в основе мелодико-интонационной стороны речи правомерно видел прежде всего физио­логические изменения мышц гортани и, как результат этого, различные изменения голоса. Изменение голоса характеризуется, по его мнению, «выходкою», то есть его высотой или понижением; «напряжением», т. е. громкостью или тихостью; «протяжением», т. е. долго­той или краткостью; «образованием», т. е. своеобрази­ем голоса и выговором каждого отдельного человека. «Образование» состоит в «отменах» (изменениях) го­лоса, которые не зависят от «выходки», «напряжения» и «протяжения» голоса. Такие изменения замечаются, по наблюдениям Ломоносова, в сиповатом, звонком, ту­пом и других разных голосах. Они столь многочислен­ны, что из великого множества знакомых людей, мы каждого узнаем по голосу.

Ломоносов указывал на необходимость обучения в управлении голосом. «Слово произносить должно го­лосом чистым, непрерывным, не грубым, средним, то есть не очень кричным или весьма низким... не надле­жит вскрикивать вдруг весьма громко и вдруг книзу опускаться». Неприлично говорить одним тоном без всякого повышения и понижения, но в то же время разумно и умеренно повышать и понижать голос, где это нужно. «В вопрошениях, в восклицаниях и в других сильных фигурах оный возносить с некоторым от­рывом и стремлением. В истолковании и нежных фи­гурах должно говорить ровнее и несколько пониже; ра­достную, высокую — великолепным и гордым, серди­тую произносить гневным тоном».

Ломоносов рекомендует использовать (но ограни­ченно и к месту) для выразительности речи жестику­ляцию и мимику, ибо передача мысли, по его мнению, может происходить частично не только через слова, но и через «разные движения очей, лица, рук и прочих частей тела». Поэтому, когда выступающий пользует­ся «обыкновенными словами, не отражающими стра­стей человеческих», необходимо стоять прямо, без лишних движений, когда же он «что-то доказывает сильными доводами» и речь свою украшает «стреми­тельными и нежными фигурами», тогда оправданны движения «руками, очами, головою, плечьми». Перед почтенной публикой следует выступать умеренно (как в жестикуляции, так и в самой речи), «особливо не должно много руками размахивать, но лучше стоять прямо, тихо и благочинно».