Они пытались силой увести с собой подвластных им башкир, однако натолкнулись на упорное сопротивление

Борьбу минских башкир против ногайских властителей возглавил башкирский бий Канзафар.

Ногайским мурзам не удалось увести с собой всех минцев. С ними ушла лишь незначительная часть башкир. Следует заметить, что не все ногайцы одновременно ушли из Башкирии, часть их еще несколько лет оставалась на старых местах. После откочевки ногайских мурз Килембетов в Башкирии появился некий султан Букей, который хотел утвердить свою власть над башкирами-минцами. Но к этому времени минцы вступили в более тесное общение со своими соседями - западными башкирами и русскими. Поэтому с новым «султаном» расправились быстро: Букея поймали и передали русским властям.

Таким образом, в результате успешной борьбы минцев с "ногайскими мурзами создалась благоприятная обстановка для обращения к Ивану IV с просьбой о подданстве. Минские башкиры, «слыша о взятии русскими Казани и о справедливых поступках с покорившимися», направили посольство к русскому царю⁵. В связи с этим утверждением шежере следует уточнить два момента в процессе оформления русского подданства башкирских племен. Во всех башкирских шежере говорится, что представители племен ездили в Москву к царю Ивану IV. В действительности, башкирских послов принимали в Казани наместники царя, которые и вели переговоры о добровольном присоединении башкир к России. Решения наместника воспринимались башкирами как решения самого царя. Этим и объясняются утверждения шежере о поездке башкирских посольств к Ивану Грозному. Позднее, при уточнении взаимоотношений с русским правительством, для получения от царя жалованных грамот на землю башкиры ездили в Москву.

Поездка посольства минских башкир в Казань состоялась в 961 г. гиджры, что соответствует 1554—1555 гг. В шежере «Урдас-бий с тысячью воинами» запи­сано: «...Казань была взята царем Иваном. После чего [башкиры] подчинились царю. Это было в девятьсот шесть­десят первом году». Послы отправились в Казань «за отсутствием удобных путей сообщения на лыжах». Русским прави­тельством башкирские послы были при­няты «очень милостиво». В числе послов минских башкир были бий Канзафар, Чублюк, Урман и Туман⁶. Царь, по утверждению шежере, узнав от послов «чем изобильна земля их, обложил башкирцев легким ясаком, — кого лисицей, кого куницей, а кого медом и пожаловал землями»⁷. Кроме платежа ясака в царскую казну, башкиры должны были за свой счет нести военную службу.

Вслед за минцами русское подданство приняли их восточные соседи -башкиры племени юрматы. Они занимали значительную территорию в центре Башкирии - в бассейне среднего течения реки Белой и ее притоков - Куганака, Ашкадара, Стерли, Зилима, Селеука, Тибрюка, Тора - до Нугуша. Юрматынское племя состояло из четырех родов, объединенных под предводитель­ством племенного вождя. Переселявшиеся на Кубань ногайцы принуждали юрматынцев следовать за ними, говорили им о суровости зимы в Башкирии, запугивали башкир русскими. По «сравнению [даже] с холодом [опаснее] продвижение с севера неверных русских»,— говорили ногайские мурзы. Но предводитель юрматынцев бий Бурнак призывал башкир не покидать родной земли. Все юрматынцы поддержали его, а ногайцы во главе с мурзой Ядкаром ушли на Кубань. Однако юрматынцы освободились большой ценой: их хозяйство было вконец разорено ногайцами.

Юрматынцы, долго терпевшие гнет ногайских мурз, по свидетельствам шежере, откликнулись на призыв Ивана IV и без колебания решили принять поддан­ство Русского государства.С просьбой присоединить их земли к России в Казань к наместнику царя ездило посольство юрматынцев во главе с бием Татигасом. «После того, как послы ездили и известили [о грамоте царя] в 961 году, я, Татигас, взяв с собой представителей трех родов с Азнаем, Ильчектимером, Карамышем, вместе ходили в Казань, где преклонили голову белому царю».Посольство было принято со всеми почестями: «Татигасу белый царь пожаловал чин мурзы, Азная, Ильчектимера, Кар-мыша сделал старшинами». Удовлетворена была важная просьба юрматынских послов о закреплении за ними «земли бежавшего ногайского улуса... по Уркушу, Нугушу, Тубангасу, Кугушу, с при­токами с обеих сторон реки Белой, с по­лями, горами». Земли эти перешли к юрматынцам «с условием платежа ясака из ста куниц»

Вернувшись домой, послы объявили всем о результатах своей поездки в Ка­зань. Когда бий Татигас спросил у собравшегося на йыйын народа: принимаются ли эти условия и согласен ли народ быть в подданстве русского царя, «все люди ответили: мы согласны всей душой и принимаем». Это сообщение шежере является важным свидетельством того, что вхождение юрматынцев в состав России было результатом всеобщего волеизъявления башкир этого племени. С присоединением к Русскому государству минцы и юрматынцы значительно продвинулись на юг, заняв территорию бежавших ногайцев.

Следующим крупным этапом было вхождение в состав России одновремен­но группы юго-восточных племен: бурзян, кыпсак, тамьян и усерган. Их пле­менной союз занимал обширную терри­торию на Южном Урале, восточная и южная границы которой шли примерно от современного Верхнеуральска по те­чению реки Урал до ее поворота на юг, западнее Оренбурга. Северные границы тянулись по верхнему течению реки Белой до ее поворота на север. Долина реки Нугуш от верховьев до устья также входила в состав земель этих племен.

Накануне принятия русского поддан­ства племена бурзян, кыпсак, тамьян и усерган были подчинены жестоким пра­вителям - ногайскому мурзе Бусаю (в некоторых источниках-Бурсай) и бию Актулушу. Ослабление Ногай­ской Орды, доброжелательное отноше­ние русского правительства к башкирам, вхождение северо-западных племен в состав Русского государства позволили башкирам юго-восточных племен откры­то подняться против своих угнетателей.

В результате выступления четырех башкирских племен власть ногайских мурз была сломлена.

В обстановке острой борьбы с ногайскими властителями башкиры четырех племен выбрали представителей и послали в Казань с челобитьем о принятии в русское подданство. Об этом сохрани­лось много известий в шежере, грамотах и челобитных. Большинство шежере свидетельствует, что поездка состоялась спустя три года после падения Казанского ханства.«Терпя притеснения от свое­го хана Бусая и его бия Ак-Тулуша,— сообщает одно из них,— выбрали из сво­ей среды четырех биев и послали к нему [русскому царю] просить принять их в свое подданство на следующих услови­ях: платить ясак из меда, куницы, бобра, выдры и жить на своей земле, как жили прежде». В другом шежере юго-восточ­ных башкир говорится, что великий «царь Иван Васильевич Грозный, начи­ная с 1547 года, приходил вместе с рус­ским войском брать город Казань. После многих сражений при татарском хане Ядкаре 2 октября 1552 года Иван Грозный окончательно взял [город] в свои руки. После этого башкиры четырех пле­мен... к востоку от Казани... послали к этому царю Ивану одинаково знатных людей. Он сам желал их прибытия. От племени усерган [был] князь Бикбау,...от племени бурзян — князь Искеби,...от племени кыпсак — князь Мушавали Каракузяк,...от племени тамьян — князь Шагали Шакман... Башкир... приняли в русское подданство с [условием] верной службы [царю]».

Это было не позднее конца 1555 -начала 1556 г. Ближайшим следствием присоединения юго-восточных башкир­ских племен к Русскому государству явилось получение ими от царя Ивана IV жалованных грамот на владение зем­лями. Предводители всех четырех пле­мен, входившие в состав посольства, «по указу великого государя и по принятии в подданство жалованы тарханами».В 1556 г. в Казань направили посоль­ства и другие племена и родовые груп­пы, населявшие центральную и восточ­ную Башкирию. К их числу, в частности, относились табынцы. Родовые группы - аймаки и тюбы -- этого крупнейшего башкирского племени расселялись по разным местностям Башкирии. По све­дениям шежере Кси-Табынского рода, накануне и в период вхождения в состав России прибельских табынцев возглав­лял бий Курпяс, который в 1556 г. от имени своих соплеменников ездил в Ка­зань к наместнику царя Ивана Васильевича, чтобы «приклонить голову», то есть принять подданство России⁶.

В конце 1556 или начале 1557 гг. под­данными России стали башкиры другого крупного племени - кудейцы, террито­рия которых охватывала северо-восточ­ную горно-лесную часть Башкирии. По их преданиям, послы кудейцев добира­лись в Казань к Ивану Грозному. Послы были встречены русскими боярами радушно. Их произвели в мур­зы и бии и щедро наградили.

В течение 1556 г. и начала 1557 г. в составе русского государства оказалась почти вся территория Башкирии, кроме северо-восточной зауральской части. Следует отметить, что попытки уста­новить точные даты принятия русского подданства каждым племенем в отдельности не всегда приводят к успеху, поскольку прямых источников, исходивших из правительственных учреждений, не сохранилось, а башкирские шежере, включавшие сведения о самом факте вхождения различ­ных племён в состав Русского государ­ства, мало внимания уделяют хроноло­гии событий. И все же шежере в целом позволяют установить не только сам факт добровольного вхождения башкир в состав России, но и примерные даты совершения этого исторического акта. Весной 1557 г. процесс вхождения башкир в состав Русского государства в ос­новном завершился, что подтверждается как сведениями башкирских шежере, так и сообщениями русских летописей. В Никоновской летописи под 1557 г. передается сообщение казанского воеводы П. И. Шуйского в Москву, в котором говорится, что в мае этого года «башкиры пришли, добив челом, и ясак поплатили». Выражение летописи «добив челом» означает окончательное признание башкирами власти Русского государства. Это признание было подкреплено платежом ясака, что уже являлось вполне реальным знаком подданства. В дальнейшем башкиры в Москве получили от Ива­на IV жалованные грамоты, закрепляв­шие вотчинное владение теми землями, которые они занимали.

Обстановка, обусловившая историческую закономерность добровольного присоединения башкирских племен к России, настолько назрела, что вхождение всей европейской части Башкирии в состав Русского государства произошло в исторически короткий срок, начиная с момента падения Казанского ханства и до середины 1557 года.

4. Вхождение северо-восточных башкирских племен в состав России непосредственно связано с присоединением к Русскому государству Западной Сибири. В середине XVI в. присоединение огромных зауральских пространств становится одной из важнейших задач внешней политики России. Интерес к Сибири обусловливался как возросшими экономическими потребностями государства, так и интересами безопасности его восточных границ. После падения Казани Россия оказалась в непосредственном соседстве с Сибирским ханством, куда входили зауральские башкиры. В 1555 г. хан Едигар (из рода Тайбуги) признал себя вассалом русского государя, но сменивший его представитель династии Шейбанидов хан Кучум разор­вал даннические отношения после жестокого удара, нанесенного Москве в 1581 г. крымским ханом Давлет-Гиреем. На восточных рубежах страны сложилась напряженная обстановка.

Под постоянной угрозой вторжения со стороны Сибирского ханства была и основная часть Башкирии, вошедшая в состав России. Не случайно строительство Уфы правительство мотивировало необходимостью защиты башкир от хана Кучума. Кучум и его вассалы организовывали набеги на русские поселения, грабили торговых людей и сборщиков ясака. По сообщениям летописей, в составе отрядов Кучума, совершивших крупные походы в Прикамье и на Западный Урал в 1572 и 1581 гг., были и башкиры, которые еще не приняли русского подданства. Возможно, они участвовали в набегах сибирского хана по его при­нуждению.

Политика Кучума и возросшие экономические потребности Русского государ­ства убедили Москву в необходимости активной борьбы против Сибирского ханства. Первый серьезный удар по Сибирскому ханству был нанесен казачьим атаманом Ермаком, отряд которого после многочисленных боев с войсками Ку­чума 26 октября 1582 г. занял столицу Кучума Кашлык (Искер). Часть населе­ния Сибирского ханства начала перехо­дить на сторону Ермака. Положение Кучума стало критическим, он оставил свою столицу и скрылся в степях. Одна­ко сибирский хан мог еще собраться с силами и в любой момент напасть на ослабевший в ходе сражений немного­численный отряд казаков. Ермак обра­тился в Москву к Ивану IV за помощью. Но несмотря на воинское подкрепление, Ермаку не удалось закрепить победу. В августе 1585 г. он попал в засаду и погиб, а остатки его дружины покинули Сибирь. К осени 1585 г. власть в ханстве вновь перешла Кучуму.

В конце XVI в. русское правитель­ство приступило к более прочному освоению Сибири, создавая там укрепленные опорные пункты города-остроги с военными гарнизонами и содействуя переселению в Сибирь крестьян из центральных областей страны. В 1586—1587 гг. в самом центре Сибирского ханства были построены город Тюмень и острожек Тобольск, а в 1598 г. на р. Туре в Западной Сибири возникла крепость Верхотурье, которая стала официальными «воротами в Сибирь».

По свидетельству сибирских летописей уже в 1582 г. население Сибири стало принимать русское подданство. В лице русских служилых людей и казаков народы Сибири видели защитников от грабежа и эксплуатации со стороны татарских феодалов и соседних феодальных государств.

Сведений о времени и процессе вхождения зауральских башкир в состав Русского государства в сохранившихся источниках крайне мало. Летописные сообщения о принятии русского подданства сибирскими народностями содержат лишь косвенные данные о башкирах. Они дают основание предположить, что башкиры, живущие в верховьях рек Миасса, Исети, Ая и Уфы (башкирские племена катай, кувакан, кудей и некоторые другие) начали принимать русское подданство с осени 1585 г. Этому способствовала близость их кочевий к территории башкирских племен, находившихся под властью Русского государства, а также то, что местопребывание сибирских вла детелей было в стороне от башкирских земель, и они не могли держать башкир под постоянным контролем. Наконец, обоснованность высказанного предполо­жения подтверждается и тем, что в 90-е годы башкиры племен катай, аилы и дру­гих подвергались нападениям со сторо­ны отрядов Кучумовичей, которые называли этих башкир «изменниками».

В распространении и утверждении своей власти среди народностей Сибири русское правительство добилось весьма серьезных успехов в 1586 г. северо-восточные башкиры, как и другие народности Сибири, сразу стали платить поголовную натуральную подать - ясак в казну русского правительства. Местом сбора ясака были Уфа и Верхотурье. Впоследствии ясак возили в Тобольск или Чердынь. Под 1586 г. в Сибирской летописи указано, что «повелением государевым государя царя и великого князя Федора Ивановича всея Руси, и с тех бусормен ясашные зборы начата збиратися по городам от воевод, где те языцы живяху в разных местех, в Чердынь и на Уфу и на Верхотурье и по иным городам сибирским, где те языцы окрест живуще близ городов».

Таким образом, в середине 80-х годов русское правительство добилось серьезных успехов в распространении своей ' власти среди народностей Западной Сибири. Но завершению процесса присоединения их к России продолжал препятствовать хан Кучум, который кочевал в южной части своего бывшего ханства. Он совершал опустошительные набеги на селения русских и других народов Сибири, появляясь иногда в окрестностях Тобольска.

Для борьбы с Кучумом и окончательного его разгрома важное значение имело продвижение русских от Тобольска вверх по Иртышу. Правительством было принято решение «города ставить вверх Иртыша, на Тару-реку, где бы государю было впредь прибыльняе, чтоб пашню завести, и Кучума царя истеснить». Следует заметить, что в экспедиции под предводительством А. Елецкого, перед которой стояла задача осуществить указанное решение, вместе с русскими ратными людьми участвовали и уфимские башкиры. В царском наказе Елецкому имеются такие сведения о комплектовании экспедиционного отряда: «Да из Казани и с Уфы послано полем в Тобольский город татар Казанских и Свияжских 100 человек, башкирцев 300 человек, да к ним 4 человека детей боярских, по сту по человеку».Город Тара, осно­ванный в 1594 г., служил форпостом в борьбе с Кучумом и надолго оставался самым южным укреплением по Иртышу. Отсюда тарские воеводы в 1595, 1596 и 1598 гг. устраивали походы в глубь степи.

4 апреля 1598 г. тарский воевода А. Воейков выступил с отрядом к берегам Оби, где со своими приближенными и отрядом в 500 чел. находился хан Кучум. 20 августа Воейков напал на ханский стан. Бой продолжался с «солнечного восхода» до полудня. Кучум потерпел полное поражение, после чего ушел в Среднюю Азию.

Таким образом, борьба Русского государства за присоединение Западной Сибири привела к окончательному падению Сибирского ханства. Разноплемен­ное население Западной Сибири вошло в состав России. Но полная безопасность границ страны еще не была достигнута. Сыновья, внуки и правнуки последнего сибирского хана на протяжении всего XVII века, даже в первой половине XVIII в., не расставались с мечтой о возрождении ханства.

После смерти Кучума его старший сын Алей провозгласил себя ханом. В немногочисленных улусах кучумовичей Алея «меж себя называют царем». Сами по себе кучумовичи не были опасны, ибо не располагали сколько-нибудь значи­тельными силами. Гораздо опаснее было то, что кучумовичи превратились в свое­образный центр антирусских сил на юге Сибири. В своей борьбе с подданными России они находили союзников среди ногайцев, а также калмыков, прикочевав­ших в Сибирь в начале XVII в. Алею удалось удержать при себе и группу башкир-табынцев, сынрянцев и мякотинцев. Кочевья кучумовичей находились пре­имущественно в верховьях Ишима, Ир­тыша и Тобола, но иногда доходили до Яика. Кучумовичи подстрекали местное население против русских, используя его недовольство гнетом и злоупотребле­ниями сибирской администрации, совершали набеги на пограничные районы России, мстили тем сибирским народам, которые стали подданными Русского го­сударства.

Попытки воевод Тобольска, Тюмени и Уфы с помощью дипломатических переговоров склонить кучумовичей к принятию русского подданства не увен­чались успехом. Поэтому сибирские воеводы вынуждены были прибегнуть к военным действиям. В августе 1608 г. в сра­жении с русским отрядом, посланным из Тюмени, царевич Алей потерпел пора­жение и попал в плен. С того времени в стане кучумовичей башкир не осталось. Мякотинцы, по-видимому, ушли от кучумовичей еще до разгрома Алея и оказались в числе башкир, принявших русское подданство. Отошли от кучумовичей и сынрянцы. Правда, они не сразу призна­ли над собой власть русского государя и некоторое время платили ясак ногайским мурзам. Но в 20-х гг. XVII в. источники называют их среди жителей Верхотурского уезда, плативших подати в царскую казну. На этом завершилось вхождение зауральских башкир в состав Русского государства.

В целом характер присоединения представлял добровольно-насильственный.

5. а) Русское государство, принимая башкир в число подданных, обязывалось брать на себя защиту от набегов соседних ханств;

б) царь «жаловал» башкир землями, т.е. юридически закреплял за ними право владения той территорией, которую они занимали в момент присоединения. К тому же Иван Грозный особыми грамотами подтвердил право башкир на вотчинное владение землей. Это создало широкую популярность Ивана Грозного, в то время, когда нужно было вести борьбу с Сибирским и Крымским ханствами. В тоже время, вотчинное владение, как отмечалось, являлось важнейшим условием добровольного подданства башкир. Вотчинное право повлияло на взаимоотношения в башкирском обществе. Здесь не сложилось крепостничество, и рядовые общинники не оказались в личной зависимости от феодалов;

в) правительство обещало не подвергать преследованию религию, обычаи и обряды местного населения. Башкиры к этому времени несколько веков исповедовали ислам;

г) башкиры в свою очередь обязывались платить ясак - феодальную повинность, символ подданства, помогать России охранять границы.

В то же время царское правительство приняло меры для обеспечения верности новых подданных: башкир из числа влиятельных и знатных лиц посылали в качестве заложников - аманатов в Казань, затем в Москву. Потом аманаты стали браться в ходе башкирских вос­станий.

6. Значение присоединения было прогрессивным событием в истории Башкортостана, - прекратились распри и набеги, общение с другими народами способствовало установлению межэтнических и хозяйственных и связей.

Принятие подданства Русского государства положило конец жестокому господству ногайских, казанских и сибирских ханов, покончило с политической раздробленностью края и бесконечными феодальными войнами, оградив тем самым производительныесилы Башкирии от дальнейшего разрушения.

Присоединения Башкирии к Русскому государству сказалось на развитии экономики и куль­уры края. Башкиры первыми из кочевых и полукочевых народов с патриархально- феодальным общественным строем вошли в состав России и вступили в хозяйственноеи культурное взаимодействие с более передовым обществом. Это способствовало развитию в крае земледелия, кустарно-промысловых занятий, а позднееи промышленности. Башкирское хозяйство постепенно втягивалось общегосударственный оборот, что имело важное значение для разрушения его патриархальной замкнутости и развития в крае феодальных отношений.

Присоединение Башкирии, как и народов Поволжья, имело важное значе­ние для укрепления Русского государства и облегчило его борьбу с внешней опасностью. С включением башкирских земель территория России расширилась более чем на 30 млн. десятин. Использо­вание природных богатств Башкирии, безусловно, способствовало дальнейше­му развитию экономики страны. Башкир­ское подданство давало русскому прави­ельству возможность организовать обо­рону восточных границ при помощи баш­ирской конницы.

7. Наряду с прогрессивными, были моменты негативные. Царское правительство проводило национально-колониальную политику, кото­рая выражалась в захвате и расхищении башкирских земель, злоупот­реблении местных чиновников, христианизации. В этой связи нельзя не отметить монографию американского профессора Алтона С. Доннелли «Завоевание Башкирии Россией 1552-1740». В США книга вы­шла в свет в 1968 г. Автор пишет о включении Башкортостана в состав Русского государства путем военного завоевания. Отношения между ними Доннелли характеризует как сюзеренные (вассальные). Интересны его положения о том, что башкиры, находившиеся до этого в зависимости от других государств, всего лишь изменили свой вассалитет.

8. «ГОРОД» УФА был основан в 1586 г. на берегу р. Белой недалеко от устья р. Уфы. Естественный мыс, на котором разместилась крепость, был образован р. Белой и ее правым притоком р. Сутолокой. Эта небольшая воз­вышенность имела надежную природную защиту и с древнейших времен являлась излюбленным местом посе­ления людей. По свидетельству как русских, так и баш­кирских источников, Уфимская крепость была построена российским правительством по просьбе самих башкир, в середине XVI в. принявших подданство России. Она должна была не только олицетворять власть московского царя перед не желавшими уступать свое господство над башкирами ногайскими мурзами, но и выполнять военно-административные и экономические функции. Местоположение Уфы отвечало этим задачам: здесь сходились границы четырех дорог (Казанской, Осинской, Сибирской и Ногайской), традиционно близ Уфы проводились всебашкирские йыйыны (съезды), где решались важнейшие вопросы управления краем.

В первой четверти XVIII в., согласно официальной терминологии, Уфа была единственным городом в Башкирии. В 1715 г. она становится центром Уфимской провинции. В Уфе вместо воеводы был поставлен обер-комендант, номинально подотчетный казанскому губернатору. С 1719 г высшим должностным лицом в Уфимской провинции является воевода, непосредственно подчинявшийся Сенату. В Уфе, как и в других провинциальных центрах, находились органы административной власти. Каждый из них ведал определенной областью управле­ния, но все подчинялись воеводе. Камерир отвечал за сбор прямых и косвенных налогов. Во главе провинциального казначейства стоял рентмейстер — хранитель денег. В Уфе имелись также такие учреждения, как канцелярия рекрутских дел, провиантмейстерская контора. Уфа была центром управления для башкир всех дорог, однако специальных учреждений по управлению нерусским населением края создано не было. По вопросам организации военной и сторожевой службы, сбора ясака, привлечения башкир к выполнению дипломатических поручений и разнообразных повинностей уфимский воевода обращался к башкирским тарханам, которые периодически собирались для совещания близ г. Уфы и вырабатывали совместные решения. На таких съездах оглашались царские указы, обсуждались важнейшие вопросы, касающиеся всего башкирского населения. Одной из главных задач уфимской администрации было удержание башкирского населения в повиновении. Поэтому на протяжении XVI—XVIII вв. широко использовался институт аманатства (заложничества). Если в XVI—XVII вв. аманатов посылали в Казань, то в начале XVIII в. в Уфе со­оружается новый аманатский двор. Жители всей Башкирии приезжали в Уфу для торга, по судебным и другим делам. Таким образом, с самого начала своего суще­ствования Уфа была тесно связана с уездом.

Население г. Уфы в первой четверти XVIII в. было пестрым. Большинство жителей города принадлежало к военно-служилому сословию. Если в середине XVII в. оно состояло из детей боярских, стрельцов, новокрещен и других групп приборных служилых людей, то в 70-х годах XVII в. появляется уфимское городовое казачество, а новокрещены постепенно сливаются с русскими служилыми людьми. В 1711 г. стрелецкая служба была упразднена, и бывшие стрельцы пополнили ряды солдат, драгун и казаков. Численность последних возросла в это время до 3 сотен. Собственное торгово-промышленное (посадское) население в Уфе начинает формироваться только в первой половине XVII в. По данным Я. Е. Водарского, в середине XVII в. в Уфе было 17 посадских дворов, а в 70—80-х годах — 58 дворов и 162 посадских человека. В XVII в. прослеживается тенденция роста посадского населения. Численность посадского населения определялась с учетом дворовых людей, жен и других чле­нов семьи. Кроме служилых и посадских людей в горо­де проживали и другие категории населения: гулящие люди, захребетники, дворовые. В первой четверти XVIII в. появляются новые промежуточные разряды на­селения, в частности, разночинцы. Так, в 1724 г. в Уфе насчитывалось 207 разночинцев. В 20-х годах XVIII в. общая численность населения в г. Уфе, по подсчетам Н. Ф. Демидовой, составляла 844 человека мужского по­ла. Более половины из них (около 60 процентов) были представлены дворянами, детьми боярскими, служилыми людьми по прибору, отставными. Приведенные данные, хотя и не являются полными, позволяют получить представление о примерной численности и сословной структуре населения г. Уфы.

Архивные документы дают прекрасный материал для изучения истории разрастания территории города Уфы. Известно, что первоначально уфимская крепость была небольшой. Она занима­ла площадь не более 1,2 га, которая была огорожена дубовой острожной стеной. На северной и южной сторонах находились восьмиугольные башни с воротами, северная и восточная стены крепости упирались в четырехугольную сторожевую башню, называемую Наугольной. Через северные ворота, находившиеся в Михайловской башне, шла единственная сухопутная дорога, связывающая Уфу с другими городами. Южные ворота в Николь­ской башне вели к рекам Сутолоке и Белой. Исторический центр Уфы хорошо виден на плане, составленном в первой половине XVIII в. В начале сороковых годов XVII в. Уфа значительно расширилась. Новые городские стены имели длину около 2,4 км. Они в источниках назывались «верхним острогом», так как шли по холмам и были расположены выше старых стен. Терри­тория внутри нового острога стала называться «большим городом». Слободы, заселенные стрельцами и посадскими людьми, оказались внутри городской черты. В систе­му укреплений города вошли шесть проезжих башен. К востоку от р. Сутолоки находились Успенская и Спас­ская башни. На северо-восточной части — Сибирская, на северной — Казанская, а на горе, где находится современный центр г. Уфы, были построены Ильинская и Фроловская башни. Проезжие башни с воротами связывали систему радиальных дорог. Административным цен­тром города по-прежнему являлась территория старого города, «малого острога». Здесь находились соборная церковь, канцелярия, воеводский дом, пороховые погреба и другие казенные и церковные строения.

Старая крепость осталась душой городской агломерации и в первой четверти XVIII в., но в это время произошли большие изменения в застройке Уфы. Дома располагались вдоль дорог, образуя целые проезжие улицы. Наиболее плотно был застроен, кроме территории быв­шего кремля, район Сутолоки. «По дороге на Уфу за Сутолокой речкой» проживали стрельцы и посадские люди. «В городе на Уфе в бывшем остроге» стояли дома дворян и приказных чинов, дворы попов и просвирницы Соборной церкви и других старожилов. Особенностью расположения дворов было то, что они обязательно имели свободный выход либо на улицу, либо улицу и переулок, либо на пустырь или берег реки.

Если в XVII в. главным образом застраивались участки, прилегающие к кремлю с востока и запада, то теперь город стал растягиваться вдоль р. Сутолоки в северо-восточном направ­лении. Соответственно расширилась территория дворянского землевладения. Под поместные дачи отошли земли «по речке Каменке, по селитьбе башкирцев Минские во­лости». За реками Белой и Демой были отведены земли уфимским иноземцам.А вот земли, непосредственно примыкавшие к городу со стороны р. Уфы — «по Уфе реке, на городовой стороне», — все еще оставались в руках прежних владельцев, башкир Балыхчинской и Таныпскои волостей.

Уфимские дворяне испытывали хронический недостаток рабочей силы. Они шли на всякие ухищрения, чтобы пополнить численность своей дворни или сохранить имевшихся людей. Так, в ходе рекрутского набора 1711 г. редко кто из уфимских дворовых людей пошел служить в армию. Их душеприказчики предпочли нанять вместо них добровольцев из свободных уфимских жителей или гулящих людей. Если уфимцы нанимались, как правило, за 15 рублей, то гулящие люди соглашались идти в солдатскую службу и за 7—8 рублей. Впрочем, и посадские люди г. Уфы не спешили исполнить воинский долг. От 40 дворов торгово-промышленного населения города в рекруты были наняты два человека, которым заплатили по 13 руб. и дали каждому «по кафтану с кромы, да по шубе овчиной, новой; по шапке, да по куша­ку верблюжьему; по две рубахи, да по две штаны», общая стоимость которых оценивалась в 2 рубля.

Уфа как город на протяжении всего XVIII в. не являет еще собой полной противоположности селу: все жители сочетали свою основную деятельность с сельскохозяйственным трудом. В самом городе значительная часть площади была занята огородами. Были и яблоневые са­ды. Особенностью социально-экономического развития Башкирии в XVIII в. было то, что промышленность (кожевенная, мукомольная, горнозаводская) развивалась самостоятельно, обособленно от города. Заведенное в Уфе кожевенное дело находилось в зачаточном состоянии. Уфимские посадские люди занимались главным образом мелкой торговлей и в развитии промышленности участвовали мало. Но источники указывают на наличие в Уфе портняжных, сапожных, плотницких, столярных, медных, серебряных, оловянных дел мастеров.

Из ремесленного производства наиболее распространенным был кузнечный промысел. По данным Н. Ф. Демидовой, он занимал в Уфе первое место. Кузницы в конце XVII в. располагались в одном месте — в Большой Репной слободе на берегу р. Сутолоки. В кузнечном производстве ведущую роль издавна играли стрельцы и казаки. Одним из искусных кузнецов г. Уфы считался воротник Михаил Казанец, который имел своих учени­ков-подмастерьев. Обучение кузнечному делу стоило до­рого и требовало много времени и сил. Так, в 1713 г. Михаил Казанец принял на обучение сроком на 5 лет уфимских стрелецких детей Ивана Суздальцева, Федора Семенова и крестьянского сына из с. Быков Казанского уезда Кузьму Воронина. Они заключили между собой договор, по которому ученики обязались «в те урочные годы, в том на ученье, всякая его, Михайлова, домашние и отъезжие работы работать и во всем его, Михаила, и домашних его слушать, и во всем не очуряться, и над домом его и над скотом, и над животом никакова дурна и хитрости не учинить, и не покрасть, и не сбежать, и с во­ровскими людьми не знатца». Было также сказано, что если «в той науке» они сбегут либо нарушат одно из условий, то должны выплатить неустойку в размере 5 руб. с человека. В течение половины указанного срока ученики были полностью зависимы от мастера, но в оставшиеся два с половиной года они получали некоторую самостоятельность. По воскресеньям им уже разрешалось работать на себя «из своего железа и уголья», а после окончания срока обучения они могли взять с собой готовые инструменты — по два ручных молота, по одному топору, «обушные» клещи и щипцы.

Обучение как ремеслу, так и грамоте носило частный характер. Первое государственное учебное заведение было открыто лишь в 20-х годах XVIII в. при уфимском гарнизоне и получило название гарнизонной школы, где дети солдат и разночинцев обучались чтению, письму, основам математики и военного дела. Хотя в городе длительное время не было учебных заведений, среди служилых и посадских людей отмечалось сравнительно высокое распространение грамотности. Большую роль в культурной жизни г. Уфы и распространении грамотности играли монастыри и церкви — кроме Успенского мужского и Рождественского женского монастыря в городе действовало 7 церквей.

Хотелось бы указать на некоторые элементы жизни и быта горожан, присущие только Уфе. Почти все жители г. Уфы, особенно старожилы, хорошо владели башкирским языком. В правительственных кругах на этот факт обращалось особое внимание. Так, в 1734 г., собираясь выехать в Уфу, И. К. Кирилов потребовал вернуть и пе­редать в его подчинение находящихся в армии уфимских дворян и недорослей, знающих башкирский язык. Многочисленные записи в крепостных книгах г. Уфы о сделках между уфимцами и жителями окрестных башкирских деревень также свидетельствуют об отсутствии языкового барьера между ними. Знающих башкирский язык дворян часто привлекали для выполнения особо важных дипломатических поручений. Например, Дмитрий Васильевич Гладышев, один из представителей известной уфимской дворянской фамилии, в 1732 г., будучи еще вахмистром, сопровождал в Москву казахских послов, а в 1734 г. вместе с другим уфимцем — геодезистом Иваном Муравиным возглавил экспедицию в Среднюю Азию. При подборе людей в экспедицию, по мнению Н. Б. Голиковой, большое значение имело знание языка и обычаев восточных народов. Сочетание традиционных элементов русской городской культуры с элементами культуры местного населения можно было найти и в быту горожан.

Уфа в первой четверти XVIII столетия предстает пе­ред нами как «город с башнями», не имевший еще регулярной застройки и во многом продолжавший развивать­ся стихийно. Несмотря на малочисленность и слабость торгово-промышленного населения, она в рассматриваемое время являлась не только административным, но и в определенной степени экономическим центром Башкирии. В укреплении экономических связей Уфы с окрестными башкирскими волостями немаловажную роль, кроме удобного географического положения, сыграло и то обстоятельство, что с самого своего зарождения город был ориентирован на обеспечение нужд местного населения: сюда свозился ясак, здесь решались все вопросы, касавшиеся внутренней жизни Башкирии.

10 Процесс разложения родовых отношений и классообразования у башкир начался в IX-X вв. Он шел, как во всяком кочевом и полукочевом обществе, медленно. Но тем не менее ко времени присоединения к Российскому государству в этом отношении произошли определенные сдвиги. Верхушка общества была представлена патриархально-феодальной знатью, которую именовали биями. Основная масса башкир состояла из рядовых общинников. В XVIII в. процесс феодализации башкирского общества продолжался. В источниках этого периода феодальная верхушка башкир именуется по-разному: «князь», «тархан», «староста» («старшина»), «сотник». Русским терминов «князь», чаще производным от него «князец» довольно ши­роко обозначали социальную верхушку нерусских народов Среднего Поволжья, Приуралья и Сибири в первое время их пребывания в составе Российского государства. Не сос­тавляли исключения в этом отношении и башкиры, патриархально-феодальная знать которых, так называемые бии, после присоединения к России стала называться князьями. Башкирские бии-князья не имели грамот, подтверждающих это достоинство, за исключением отдельных биев, которые ездили к царскому наместнику в Казань для переговоров накануне присоединения, где они были пожалованы русскими властями в князья или мурзы. Но и без специальных грамот бии-князья во второй половине XVI начале XVII в. сохраняли свое привилегированное положение. Они не платили ясака, но несли государеву службу - преимущественно военную службу. Не случайно уфимские власти вносили башкирских князей в ту же книгу, что и башкирских тарханов.

Основную часть башкирских феодалов во второй половине XVII-первой половине XVIII в. составляли тарханы, привилегированное положение которых в отличие от биев подтверждалось жалованной грамотой. Институт тарханства существовал в крае до его присоединения к Российскому государству, и по-видимому, восходит к периоду монгольского господства. Первыми от русской власти тарханское звание получили бии, участвовавшие в переговорах с цар­ским наместником в Казани накануне присоединения к Российскому государству.

В последующее время правительство продолжало жаловать тарханские звания тем представителям башкирской знати, которые оказывали государству значительные услуги в смысле участия в военных походах и сражениях, выполнения важных дипломатических поручений и т. д.

Звание тархана было наследственным и личным. Большинство тарханов владело своим званием наследственно. Тарханы не только выделялись богатством, их первенствую­щее положение было закреплено и юридически. Тарханы были освобождены от налогов и подводной повинности. Важнейшее их преимущество состояло во владении землей: «Тарханы имели вольность перед ясашниками в том, что они где бы хотели землею владеть, сена косить и рыбу ловить, в том ясашники спорить не могли, токмо до бортных угодей и бобровых гон не касалис». Сохранились документы, из которых явствует, что тарханы, наряду со старостами, отвечали за уплату общинниками ясака казне, принимали участие в управлении волостями.

Основной обязанностью тарханов была военная служба. Источники зафиксировали участие башкирских тарханов во многих войнах России XVII--первой половины XVIII вв. Кроме того, они вели — совместно с уфимскими дворянами и другими служилыми людьми -сторожевую службу по охране юго-восточных рубежей Русского государства, входя в состав так называемых проезжих станиц и отражая нападения калмыцких тайшей, сибирских царевичей и казахских ханов. Об участии башкирских тарханов в проезжих станицах и сражениях со степня­ками неоднократно говорится в материалах XVII и первой половины XVIII в.

Башкирские тарханы привлекались также для выполнения дипломатических поручений. Они обычно входили в состав посольств, направляемых из Уфы к калмыкам казахам, сибирским татарам и т. д. Башкирские тарханы участвовали, например, в переговорах с калмыками накануне присоединения их к Российскому государству. Еще большую роль они сыграли в добровольном подданстве казахов Младшего Жуза, сопровождая посольство А. И. Тевкелева к их хану Абулхаиру в начале 30-х годов XVIII в. Группа феодалов во главе с тарханом Алдаром Исянгильдиным была щедро награждена за это властями.

В состав башкирских феодалов входили также старосты, старшины и сотники. Старосты стояли во главе волостей до конца первой трети XVIII в. Затем их на этом посту заменили старшины. Многие из старост по происхождению, по-видимому, были потомками биев. Сотники являлись помощниками старост и старшин. Правда, известны случаи, когда сотники возглавляли волости. Старосты, старшины и сотники, имея административные и отчасти судебные функции, широко использовали их в своих классовых интересах. По мере развития производительных сил и роста имущественной дифференциации усиливала свое влияние не­большая группа богатых общинников-ясашников, так назы­ваемые баи. При благоприятных условиях они пополняли собой ряды феодалов. В эту социальную группу входили и батыры, часть которых выделялась своим богатством.

Феодалами по существу являлись высшие представители мусульманского духовенства — ахуны и муллы.

Наиболее общим термином для обозначения различных разрядов феодалов служили понятия «лучшие», «набольшие» или знатные люди.

Основную массу непосредственных производителей составляли рядовые общинники, к которым относилось большинство ясашных башкир. Они были лично свободными, трудились в своем хозяйстве, отчасти в хозяйстве феодалов и несли основные повинности в пользу феодального Русского государства. Ниже этой массы общинников стояли туснаки, представляющие собой бывших ясашных людей, которые, лишившись своего хозяйства, закладывали себя феодалам и оказывались под их властью. Они были вынуждены временно или постоянно работать в их хозяйстве.

Кроме того, имелось незначительное число рабов, состоявшее в основном из военнопленных (ясыров). Их сбывали в Казахстан и Среднюю Азию или вынуждали работать в хозяйстве состоятельных башкир. Но через определенное время их отпускали на волю.

Взаимоотношения между основными классами башкирского общества определялись их отношением к основному средству производства - к земле.

11. Русское дворянство в Башкирии формировалось на базе уфимских детей боярских и дворян, полоцкой и смоленской шляхты, служилых новокрещенных и иноземцев, отчасти стрельцов и конных казаков. Оно в основном сосредоточивалось в районах Уфы, Мензелинска, Бирска и других крепостей. В конце XVI - начале XVII в. размеры дворянских поместий были невелики, не превышали в среднем 50 четвертей пашенной земли. Однако в пос­ледующее время они заметно укрупнялись. В 1700 году по г. Уфе числилось всего 162 дворян и детей боярских, из которых 79 человек имели поместной земли от 250 до 480, 83—от 500 до 1000 четвертей пашенной земли. К этой земле соответственно выделялись сенокосные угодья. После указа 11 февраля 1736 г. открылись новые возможности для его дальнейшего роста в крае, когда русским дворянам и офицерам было разрешено земли «у башкирцев покупать и за себя крепить».

Почти одновременно с дворянским здесь возникает дворцовое землевладение. Появление земельных владений монастырей относится к XVII в. Наряду с местными монастырями, правительство раздавало земли ряду крупных монастырей центральных районов.

Русское трудовое население состояло из крепостных, дворцовых, государственных и монастырских крестьян, а также посадских людей. Крепостных и монастырских кресть­ян было значительно меньше, чем дворцовых и государственных. Русские дворяне Башкирии, в отличие от центральных районов, имели небольшое количество крепостных крестьян. В 1647 г. последних было всего 526 человек, и многие дворяне вообще не имели крепост­ных крестьян. В 1682 году дворяне, не имеющие крепостных крестьян, взамен денежного жалованья, были жалованы крестьянами за счет дворцовых сел, но не более 3-х дворов. Но и после этого большинство дворян владело не более чем 2-9-ю дворами крестьян. Нуждаясь в рабочих руках, дворяне систематически закабаляли трудовые массы русского и нерусского населения при помощи долга, закладничества, прибегали к найму работников.

Промежуточное положение занимали стрельцы, уфимские казаки, пушкари, воротники, подъячие, беломестные казаки зауральских острогов и слобод, солдаты и драгуны, которые несли военную службу в городах и крепостях за денежное и хлебное жалование или с пашни. Кроме земли, полученной от казны, они брали рыбные ловли, леса и другие угодья от башкир в оброк.

Пришлое нерусское население края также не было однородным в классовом отношении. В Башкирию переселялись как рядовые общинники, так и феодалы. В XVII в. правительство переселяло в край для несения службы мишарских и татарских феодалов, которые назывались здесь служилыми мишарями и служилыми татарами. В первое время они служили за денежное жалованье. В конце 50-х — начале 60-х годов их перевели на службу из земли. Мишарские феодалы получили от государства поместный оклад от 100 до 130, татарские феодалы - по 60 четвертей пашенной земли и соответствующее количество сенокосов. Кроме того, служилые мишари и татары отчасти пользовались башкирскими землями на условиях припуска. В первой половине XVIII в. правительство более не практиковало организованное переселение мишарских и татарских феодалов в Башкирию. Правда, в это время численность служилых мишарей несколько выросла за счет самовольно переселившихся мишарей. Среди последних были и феодалы, и рядовые общинники.

Основная же масса пришлого нерусского населения, состоящая из татар, марийцев, чувашей, удмуртов и мордвы, переселялась сюда из Поволжья самовольно и селилась на землях башкирских общинников на различных условиях припуска. Припущенники подразделялись на две основные категории — бобылей и тептярей. Бобыли занимали башкирские земли захватным порядком, селились на них без ведома и согласия хозяев, тептяри — по договоренности с башкирами. В последнем случае составлялись письменные документы, так называемые припускные записи, в которых

определялись условия пользования землей, размер платы или повинностей. В XVII в. среди пришлого населения пре­обладали бобыли. В первой половине XVII в. увеличивается количество тептярей путем оформления записей о припуске.

Среди бобылей и тептярей были как крестьяне, так и феодалы. Последние состояли из татарских князей, мурз, мусульманского духовенства и «лучших» людей из татар, чувашей, удмуртов и мордвы. Феодалы-припущенники быстро нашли общий язык с башкирской верхушкой и селились на льготных условиях. Используя припускные, оброчные данные и другие записи, они стали фактически распоряжаться частью общинных земель. Они часто прибирали к рукам повытья разорившихся башкирских общиниикон, оформляя поступные записи. Нередки были случаи прямой купли башкирских земель. Важной вехой на пути склады­вания и развития феодальной собственности на землю у верхушки пришлого населения, особенно мишарскою и татарского, стал указ от 11 февраля 1736 г. На его основе башкирские земли, которыми пользовались служилые мишари под оброк, были переданы последним «вечно безоброчно» по норме старшине 200, есаулам, писарю, сотникам по 100, рядовым по 50 четвертей». Кроме того, в связи со снятием по этому указу запрещения продажи башкирских земель мишарские и другие феодалы получили возможность расши­рить свои владения путем купли. Так постепенно в Башкирии складывается феодальное землевладение пришлого не­русского населения.

Нерусские феодалы его эксплуатировали трудовые массы татар, чувашей, марийцев, мишарей, удмуртов, мордвы, а также башкир в основном при помощи долговой кабалы. В одном из документов местной администрации 30-х годов XVIII в. в этой связи говорится: «Многие из Казанского и других уездов от отцов дети и холостые живут в Баш­кирии же, якобы за долги, в работе»

Разорившиеся татары, марийцы, чуваши, удмурты занимали у своих феодалов деньги под залог иму­щества, нередко закладывали детей и жен, работали на условиях испольщины.

Рядовых татар, марийцев, чувашей, мишарей, удмуртов и мордву не менее жестоко эксплуатировали башкирские и русские феодалы.

Трудовые массы пришлого нерусского населения эксплуатировались также феодальным государством путем взимания налога-ренты.

Таким образом, переселение в Башкирию не привело к принципиальному изменению положения русских крестьян, рядовых татар, марийцев, чувашей, мишарей, удмуртов и мордвы. Все названные категории населения и на новом месте жительства терпели эксплуатацию со стороны и феодального государства, и господствующих классов. Правда, большинство этого населения еще не успело попасть юридически под власть отдельных феодалов, угнеталось в основном государством и дворцом. Это в сочетании с относительной хозяйственной самостоятельностью и богатыми природными усло­виями края делало их положение более предпочтительным по сравнению с жизнью крепостных крестьян центральных районов. Но в то же время башкирские, русские, татарские, мишарские и другие феодалы находили пути и средства их угнетения, и фактически большинство трудовых масс пришлого населения находилось под двойным феодальным гнетом.

Таким образом, после вхождения в состав Российского государства в социально-экономической жизни Башкирии произошли серьезные изменения. Относительно устойчивая политическая обстановка, прекращение феодальной междоусобицы, переселение в край трудового населения центральных районов, разностороннее общение башкир-скотоводов с

русским и другим земледельческим населением - все это способствовало прежде всего дальнейшему развитию производительных сил. Наиболее существенными сдвигами в хозяйстве коренного населения края явились заметное расширение земледельческих занятий и появление сенокошения. Изменения в хозяйственной жизни не могли не отразиться на социальных отношениях башкир. В этом же направлении действовало общение башкир с земледель­ческими народами, ибо оно разрушало замкнутость, ослабляло застойность производственных отношений, характерную для кочевников и полукочевников, каким являлось башкирское общество. Со времени вхождения в состав России, особенно со второй половины XVII в., происходит довольно интенсивный процесс феодализации башкирского общества, идет определенная консолидация, с одной стороны, феодалов и, с другой стороны, феодально-зависимого населения, налицо заметное экономическое и отчасти политическое ук­репление класса башкирских феодалов. Правда, царское правительство, препятствуя юридическому оформлению фео­дальных прав башкирской верхушки на землю и лишая ее права на закрепощение непосредственных производителей, задерживало завершение означенного процесса. Подобная линия царизма объективно ослабляла власть башкирских феодалов над рядовыми общинниками, мешала усилению эксплуатации последних. Рядовые башкиры были недовольны ростом гнета со стороны «своих» феодалов и систематически сопротивлялись. Но, с другой стороны, не следует переоценивать отмеченные социальные сдвиги. В башкирском обществе и в первой половине XVIII в. господствовали патриархально-феодальные отношения, в нем еще сильны были пережитки родовых отношений. Последние, в свою очередь, несколько сглаживали остроту классовых противоречий у башкир. К тому же наличие тяжелого феодального и национального гнета со стороны феодального государства и русского дворянства закрепляли влияние башкирских феодалов на рядовых общинников.

Пришлое население края находилось на различных ступенях социального развития. Русское население переживало стадию позднего феодализма. Для марийцев, чувашей, мишарей, мордвы и удмуртов были характерны патриархально-феодальные отношения. Промежуточное положение между ними занимали татары.

Систематические хозяйственные, торговые, культурные и иные связи лежали в основе мирных отношений между коренным и пришлым населением края. Установлению добрососедских отношений способствовала сторожевая служба башкирских и русских воинов по охране юго-восточных границ государства, также участие башкир в дальних походах русской армии во время войн. Правда, политика «разделяй и властвуй», проводимая царизмом в Башкирии, осложняла национальные отношения в крае. В целом же во второй половине XVI - первой половине XVIII вв. между башкир­скими общинниками и крестьянами русского и других народов преобладали и постепенно укреплялись добрососедские отношения.

13. После присоединения Башкирии к России в целях усиления обороноспособности, организации управления и укрепления военнно-политических позиций правительства начинаемся строительство крепостей. Первой в 1574 г. появляется Уфа. Вопрос об её основании был согласован с коренными жителями, которые затем участвовали в строительстве.

В ХVII в, в Башкирии возникает множество крепостей. При их строительстве власти более не спрашивали согласия башкир. Возникшая в 1591 г. на месте башкирского поселения на севере края Осинская -слобода в начале XVII в. превращается в укрепленный городок. Во второй пол XVII в. число крепостей заметно увеличивается. Они воздвигались как на окраинах, так и в центре Башкирии. В западной и северной Башкирии появляется 11 укрепленных пунктов, в восточной – 17, в центральной –3, всего 31 укрепленный пункт.

Правительство заселяло города и крепости дворянами и другими служилыми людьми. Все они наделялись землей за счёт башкирских вотчин. В течении XVII в правительство широко раздает земли края за участие в войнах, подавление башкирских восстаний и другие услуги феодальному государству. В результате средние размеры поместий уфимских дворян в несколько раз увеличиваются.

Набранных на службу татарских и мишарских феодалов Среднего Поволжья правительство расселило на территории Осинской и северо-восточных волостей. Казанской дороги .Их переселение в Башкирию началось в первой половине XVII в. В первое время мишари и татары за службу получали денежное жалованье по 4-7 рублей в год. В конце 50-начале 60-х их перевели на службу за земли. Например, мишарские феодалы 1 статьи получали поместный оклад в размере 130 четвертей пашенной земли, служилым татарам выделяли по 60 четвертей пашенной земли.

Вконце XVI — начале XVII в. в Башкирии появляются христианские монастыри. Они получили в крае земельные владения. Первые монастыри основывались на западной окраине, на землях Осинской и Казанской дорог. В конце XVI в. на левом берегу Камы, вблизи села Никольского, появляется Преображенский, около Осинской слободы—-Спасо-Преображенский монастырь. Вблизи села Челны возникает Богородицкий-Челнаковский, в Уфе—Успенский мужской и Христорождественский женский монастыри.

Владели землями и крестьянами в Башкирии и крупные, церковные иерархии. В 70-х гг. XVII в. на реке Кирмень—левом притоке Камы—появляется вотчина Казанского митрополита.

На рубеже XVII—XVIII вв. началось изъятие земель башкирских общин под заводы. На территории Салжиутской волости Сибирской дороги казной были основаны Каменский и Уктусский заводы.|Каждый из них занял 20—30 верст земли и леса^. Правительство отдавало рыбные ловли, бортные леса, перевозы, мельничные места, пашенные земли на откуп и оброк. В роли откупщиков и оброчников выступали купцы, монастыри, мелкие служилые люди, отчасти богатые крестьяне.

В Башкирию самовольно переселялись русские крестьяне. Среди них были как не несшие тягла жители дворцовых и черных волостей, так и беглые крепостные из центральных и поволжских уездов. Правительство, стремясь использовать все русское население для укрепления своих позиций в крае, не всегда преследовало таких переселенцев. Русские крестьяне нередко захватывали башкирские земли, что потом получало юридическое оформление. Иногда крестьяне-персселенцы сразу же наделялись землей за счет башкирских вотчин. Рыбные ловли и другие угодья крестьяне нередко брали в оброк от казны или башкир.

Дворяне, мелкие служилые люди, монастыри и купцы не довольствовались отведенными землями и самовольно расширяли свои владения.

Захват башкирских земель усиливался с каждым десятилетием. Об этом свидетельствует такой факт: если в первой половине XVII в. челобитные подавались в основном от группы башкир или отдельных волостей, то во второй половине века челобитные подавались от группы волостей или целой дороги. В самом конце XVII в. правительству была подана челобитная от всех 4-х дорог. В ней ярко выразилось недовольство башкир земельной политикой царской администрации.

В первой половине XVIII в. феодальное государство продолжало вести политику изъятия башкирских земель. Указами 1719, 1720 и 1724 гг. правительство ввело серьезные ограничения прав башкир на пользование лесами. В начале 30-х гг. возобновилось приостановленное восстанием 1704—1711 гг. строительство крепостей в Башкирии. В связи с организацией Оренбургской экспедиции в 1734 г. начинается этап массового строительства укрепленных пунктов в Башкирии. В начале 1735 г. былаоснована пристань-крепость Верхояицк, летом того же года — Оренбург. Вслед за ними в течение второй половины 30 — начале 50-х гг. возникли 46 крепостей: Табынская, Елдякская, Красноуфимская, Нагайская, Чебаркульская, и др. Основание укрепленных пунктов привело к обширным земельным изъятиям. Земли вокруг крепостей правительство отдавало их гарнизону: солдатам, драгунам и прочим служилым людям.

В крае велось интенсивное строительство заводов. На землях башкир Салжиутской волости Сибирской дороги казна в 1710 г.стала добывать медную руду и в 1723—1724 гг. построила Полевский медный завод. Особенно широко строительство предприятий развертывается с 30-х гг. XVIII па рубеже XVII—XVIII вв. и в первой половине XVIII в Башкирии возникло 7 казенных и 8 частных заводов: 8 из них в Сибирской, 3 в Осичской, по 2 — на территории Казанкой и Ногайской дорог.

В 30 40-х гг. XVIII в. идет небывалое расхищение башкирских земель. В целом башкиры потеряли свыше 11 млн. десятин угодий, или 32 % своих земель. Право коренного населения на владение землей было в значительной степени ограничено указом от 11 февраля 1736 г. Он снял запрещение на продажу башкирских вотчин, что открыло простор для перехода башкирских земель в руки русского дворянства, офицеров и верхушки пришлого нерусского населения.

Вместе с тем необходимо отметить, что основание заводов способствовало развитию края. Некоторые крепости превращались. в города, другие сыграли важную роль в обороне Башкирии от нападений внешних врагов. Однако, приступая к строительству крепостей и заводов, власти не только не спрашивали согласия башкир, но и даже не ставили их в известность, с какой целью занимаются земли. Дворяне и другие служилые люди, монастыри. купцы самовольно расширяли свои владения, опираясь на поддержку центральной и местной власти. Захват земель сопровождался насилием по отношению к местному населению

Непосредственным следствием проводимой правительством земельной политики стало уменьшение пастбищ и других угодий. Оно затрудняло развитие основной отрасли хозяйства башкир. Полукочевого скотоводства, ухудшало условия жизни простых людей. Жители некоторых северо-западных, северных и зауральских волостей, лишившись своих исконных земель, вынуждены были переселяться в глубь Башкирии, к Уральским горам.

14. Рядовые башкирские общинники несли в пользу феодального государства различные налоги и повинности. Наряду с основным поземельным налогом существовал ещё один налог, который платился с особо выгодных угодий – с бортных лесов, бобровых гонов, рыбных ловель. Основной поземельный налог называется куничным (кунным) ясаком. Налог с бортных угодий именовался медвяным, с бобровых гонов – бобровым ясаком. Во второй половине XVI налоги взимались в основном натурой. В течение XVII идет процесс постепенного перевода их в денежную форму.

Обычно в документах говорится, что башкиры платят ясак в казну со своих вотчин. Особенностью землевладения и землепользования в башкирском обществе, как известно, было существование общинной собственности на землю. Но поскольку члены общины вели индивидуальное хозяйство, ясак платился с используемой ими части общей земли. Поэтому внутри общины для распределения ясака между ее членами существовала определенная земельная единица. В челобитных башкиры часто пишут, что они вносят ясак в казну со своего жеребья или повытья. Чем больше были размеры жеребья, тем больше был объем уплачиваемого налога.

По имеющимся материалам невозможно установить размер поземельной единицы обложения – жеребья или повытья. Можно лишь предположить, что размер поземельной единицы обложения не был одинаковым для всех волостей. В XVII – первой трети XVIII в. в среднем каждый налогоплательщик вносил в казну ясак в размере 25 копеек. Многие башкиры платили в виде ясака не менее 1,5-2 куниц – в переводе на деньги 60 копеек и больше.

Неизвестно с какого времени башкир обязали платить подымный налог (по 4 копейки с двора). Но есть свидетельства о том, что в 70-х гг.XVII в. они отказались вносить наряду с другими налогами и подымный налог. Башкиры платили и косвенные налоги (пошлины при продажи коней, мёда, воска).

Правительство постепенно увеличивало размеры налогов. В начале 30-х гг. для более полного учета и обложения ясашных людей в крае проводиться перепись населения. Кроме того, власти ввели новый ясашный оклад, который был выше прежнего.

Население обязали, также, платить оброк с кожи каждой битой или погибшей лошади (жеребёнка), с домовых ульев, с бани, мельницы, дуг, окон, погребов, хомутов, печей, вальков, мостов, прорубей, с калыма, отданного родителям невесты, с каждого мечети. Был увеличен оброк со свадьбы. Эти новые налоги послужили непосредственной причиной башкирского восстания 1704-1711 гг. и правительство было вынужденно отказаться от большинства введенных поборов. Правда, оброки со свадьбы и калыма не были сняты. Очередное повышение податей произошло в 1734 г, когда ясаком были обложены жители, которые до этого не несли тягла (1096 дворов). Причем не только возросла численность налогоплательщиков, но и был повышен средний размер ясака с 25 копеек до 50 копеек.

Наряду с налогами башкиры исполняли ряд повинностей. Важнейшей из них была военная служба, которую несли и феодалы, и рядовые общинники. Основной военной обязанностью населения являлась сторожевая служба, которую башкиры несли за свой счет. Источники не дают полного представления о ее формах и масштабах в XVII-первой трети XVIII в. Башкиры, по-видимому, держали караулы на границах с казахами и калмыками.

Башкирская конница участвовала в войнах России: в борьбе с польско-литовским вторжением в начале XVII в., в войне с Турциейв 1676—1684 гг., в Крымских и Азовских походах конца XVII в., в Северной войне, в экспедициях в Сибирь и т. д. Военно-сторожевая служба была тяжкой, обременительной повинностью.

Башкиры исполняли также подводную повинность. Они возили на своих лошадях сборщиков ясака, целовальников, приставов и других представителей местной администрации, отвечали за состояние дорог.

Итак, население Башкирии несло в пользу феодального государства прямые и косвенные налоги, исполняло ряд повинностей. В настоящее время, невозможно точно определить размер каждого из налогов и общую их сумму в денежном выражении, приходящуюся на одного налогоплательщика. Но, несомненно одно, в течение второй половины XVI — первой.XVIII в. налоги и повинности башкир постоянно возрастали.

Русские крестьяне в Башкирии несли те же налоги и повинности, что и крестьяне центральных районов. Их положение, правда, несколько облегчалось тем, что не все крестьяне из-за неполноты учета, особенно в XVII в., на новом месте сразу становились тяглыми людьми.

Основной повинностью крестьян Зауральской Башкирии являлось выполнение десятинной пашни. В течение XVII в. ее размеры постепенно росли В начале XVIII в. на один крестьянский двор приходилось около 1-1,5 десятины пашни. Кроме того, крестьяне должны были заниматься издельем (переработкой государева хлеба, содержание мельниц, поставка холста, пеньки, смолы.) и ямской гоньбой. Минимальный размер десятинной пашни и остальных повинностей с одного крестьянского двора в денежном выражении составлял 2 р. 65 коп. Здесь не учтены мирские расходы. Крестьяне страдали и от произвола приказчиков слобод.

Основной повинностью пришлого нерусского населения являлся ясак, который платился с двора. По материалам первой ревизии, из всех 3347 дворов бобылей 823 двора (или 24,4 %) платили казну по 2 куницы (в денежном выражении 80 копеек), 1399(41 %)—по 1 кунице (40 коп.), 1125 (33 %) дворов не платили в казну ничего. Из 183 тептярских дворов 153 (83 %) вносили по 1 кунице с двора. Таким образом, в XVII — начале XVIII в. ясак в размере 40 коп. с двора являлся наиболее распространенной податью тептяро-бобыльского населения. Это несколько выше башкирского ясака.

Платящие ясак бобыли и тептяри давали в казну еще по 4 копейке подымных и по 5 копеек ямских денег с двора. Бобыли и тептяри, как и башкиры, платили косвенные налоги. С конца XVII в. бобыли и тептяри стали привлекаться к выполнению трудовых повинностей.

Таким образом, феодальное государство взимало с трудового населения Башкирии различные подати, заставляло их нести множество повинностей. Ясак с башкир, тепт