Генезис промышленного капиталиста

Генезис промышленного238) капиталиста не отличался той постепенностью, какой харак-

теризуется генезис фермера. Без сомнения, некоторые мелкие цеховые мастера и еще боль-

шее количество самостоятельных мелких ремесленников и даже наемных рабочих преврати-

лись в мелких капиталистов, а потом, постепенно расширяя эксплуатацию наемного труда и

соответственно усиливая накопление капитала, в капиталистов sans phrase [без оговорок]. В

младенческий период капиталистического производства часто происходило так, как в мла-

денческий период средневековой городской жизни, где вопрос о том, кто из беглых крепост-

ных должен быть хозяином и кто слугой, решался обыкновенно в зависимости от того, кто из

них раньше бежал от своих господ. Но черепашьи темпы этого метода никак не соответство-

вали торговым потребностям нового мирового рынка, созданного великими открытиями

конца XV века. Средние века оставили после себя две различные формы капитала, которые

достигают зрелости в самых различных общественно-экономических формациях и до насту-

пления эры капиталистического способа производства счи-

236) Такетт знает, что из собственно мануфактур и в результате уничтожения сельских или домашних ману-

фактур возникла с введением машин крупная шерстяная промышленность (Tuckett, цит. соч., т. I, стр. 144).

«Плуг и ярмо были изобретением богов и предметом занятия героев — разве ткацкий станок, веретено и прялка

менее благородного происхождения? Вы отделяете прялку от плуга, веретено от ярма и получаете фабрики и

дома для бедных, кредит и кризисы, две враждебные нации, сельскую и торговую» (David Urquhart, цит. соч.,

стр. 122). Но вот является Кэри и обвиняет Англию, конечно, не без основания, в том, что она стремится пре-

вратить все остальные страны в исключительно земледельческие, а сама хочет стать их фабрикантом. Он ут-

верждает, что таким путем была разорена Турция, ибо там «собственникам земли и земледельцам никогда не

разрешалось» (Англией) «укрепить свое положение путем естественного союза плуга с ткацким станком, боро-

ны с молотом» («The Slave Trade», p. 125). По его мнению, Уркарт сам является одним из главных виновников

разорения Турции, где он, в интересах Англии, пропагандировал свободу торговли. Но лучше всего то, что Кэ-

ри — между прочим большой холоп России — хочет воспрепятствовать этому процессу разделения при помо-

щи системы протекционизма, которая в действительности его ускоряет.

237) Филантропические английские экономисты, как Милль, Роджерс, Голдуин Смит, Фосетт и т. д., и либе-

ральные фабриканты, как Джон Брайт и К°, спрашивают английских земельных аристократов, как бог спраши-

вал Каина о его брате Авеле, — куда девались тысячи наших крестьян? — Да откуда же вы-то произошли? Из

уничтожения этих крестьян. И почему вы не спрашиваете, куда девались самостоятельные ткачи, прядильщики,

ремесленники?

238) «Промышленный» употреблено здесь в противоположность «земледельческому». В смысле экономиче-

ской категории фермер — такой же промышленный капиталист, как и фабрикант.

ОТДЕЛ СЕДЬМОЙ. — ПРОЦЕСС НАКОПЛЕНИЯ КАПИТАЛА 760

таются капиталом как таковым: ростовщический капитал и купеческий капитал.

«В настоящее время все общественное богатство попадает сначала в руки капиталиста... он уплачивает рен-

ту земельному собственнику, заработную плату — рабочему, налоги и десятину — их сборщику, а ему остается

значительная, даже преобладающая, и притом непрерывно растущая, часть годового продукта труда. Капитали-

ста можно рассматривать в настоящее время как собственника, в руки которого все общественное богатство

попадает прежде всего, хотя нет такого закона, который обеспечивал бы за ним право на эту собственность...

Это изменение в сфере собственности произошло благодаря взиманию процентов на капитал... и не менее зна-

менательно, что законодатели всей Европы стремились воспрепятствовать этому с помощью законов против

ростовщичества... Власть капиталистов над всем богатством страны есть полная революция в праве собствен-

ности; какой же закон или какой ряд законов произвел эту революцию?»239)

Автору следовало бы знать, что законы вообще никогда не совершают революций.

Превращению денежного капитала, образовавшегося путем ростовщичества и торговли, в

промышленный капитал препятствовал феодальный строй в деревне, цеховой строй в горо-

де240). Ограничения эти пали, когда были распущены феодальные дружины, когда сельское

население было экспроприировано и отчасти изгнано. Новая мануфактура возникла в мор-

ских экспортных гаванях или в таких пунктах внутри страны, которые находились вне кон-

троля старых городов с их цеховым строем. Отсюда ожесточенная борьба английских corporate

towns [городов с цеховым корпоративным строем] против этих новых питомников про-

мышленности.

Открытие золотых и серебряных приисков в Америке, искоренение, порабощение и по-

гребение заживо туземного населения в рудниках, первые шаги по завоеванию и разграбле-

нию Ост-Индии, превращение Африки в заповедное поле охоты на чернокожих — такова

была утренняя заря капиталистической эры производства. Эти идиллические процессы суть

главные моменты первоначального накопления. За ними следует торговая война европей-

ских наций, ареной для которой служит земной шар. Война эта начинается отпадением Ни-

дерландов от Испании, принимает гигантские размеры в английской антиякобинской войне и

теперь еще продолжается в виде «опиумных» войн против Китая и так далее.

239) «The Natural and Artificial Right of Property Contrasted». London, 1832, p. 98, 99. Автор этого анонимного

труда — Т. Годскин.

240) Еще в 1794 г. мелкие мастера-суконщики из Лидса посылали в парламент депутацию с петицией об из-

дании закона, воспрещающего купцам становиться фабрикантами (Dr. Aihin, цит. соч.).

ГЛАВА XXIV. — ТАК НАЗЫВАЕМОЕ ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ НАКОПЛЕНИЕ 761

Различные моменты первоначального накопления распределяются, исторически более или

менее последовательно, между различными странами, а именно: между Испанией, Португа-

лией, Голландией, Францией и Англией. В Англии к концу XVII века они систематически

объединяются в колониальной системе и системе государственных займов, современной на-

логовой системе и системе протекционизма. Эти методы отчасти покоятся на грубейшем на-

силии, как, например, колониальная система. Но все они пользуются государственной вла-

стью, т. е. концентрированным и организованным общественным насилием, чтобы ускорить

процесс превращения феодального способа производства в капиталистический и сократить

его переходные стадии. Насилие является повивальной бабкой всякого старого общества, ко-

гда оно беременно новым. Само насилие есть экономическая потенция.

Относительно христианской колониальной системы У. Хауитт, человек, сделавший хри-

стианство своей специальностью, говорит:

«Варварство и бесстыдные жестокости так называемых христианских рас, совершавшиеся во всех частях

света по отношению ко всем народам, которые им удавалось поработить, превосходят все ужасы, совершав-

шиеся в любую историческую эпоху любой расой, какой бы она ни была дикой и невежественной, безжалост-

ной и бесстыдной»241).

История голландского колониального хозяйства — а Голландия была образцовой капита-

листической страной XVII столетия — дает нам непревзойденную картину предательств,

подкупов, убийств и подлостей242). Нет ничего более характерного, как практиковавшаяся

голландцами система кражи людей на Целебесе для пополнения рабов на острове Ява. С

этой целью подготовлялись специально воры людей. Вор, переводчик и продавец были глав-

ными агентами этой торговли, туземные принцы — главными продавцами. Украденная мо-

лодежь заключалась в целебесские тайные тюрьмы, пока не достигала возраста, достаточно

зрелого для отправки на корабли, транспортировавшие рабов. В одном официальном отчете

говорится:

«Например, один этот город Макассар полон тайными тюрьмами, одна ужаснее другой, которые набиты не-

счастными жертвами жадности

241) William Howitt. «Colonization and Christianity. A Popular History of the Treatment of the Natives by the

Europeans in all their Colonies». London, 1838, p. 9. Относительно обращения с рабами хорошая сводка данных

имеется в работе: Charles Comte. «Traite de Legislation», 3eme ed. Bruxelles, 1837. Надо детально изучить эту

работу, чтобы увидеть, во что превращается сам буржуа и во что превращает он своих рабочих там, где он мо-

жет, не стесняясь, преобразовать мир по своему образу и подобию.

242) Thomas Stamford Raffles, late Lieut. Gov. of that island. «The History of Java». London, 1817 [v. II, p. CXC—

CXCI, приложение].

ОТДЕЛ СЕДЬМОЙ. — ПРОЦЕСС НАКОПЛЕНИЯ КАПИТАЛА 762

и тирании, закованными в кандалы, оторванными насильственно от своих семей».

Чтобы овладеть Малаккой, голландцы подкупили португальского губернатора. В 1641 г.

он впустил их в город. Они тотчас же поспешили к его дому и убили его, чтобы «воздер-

жаться» от уплаты условленной суммы подкупа в 21 875 фунтов стерлингов. Опустошение и

обезлюдение следовали везде, куда только ни ступала их нога. Провинция Явы Баньюванги

насчитывала в 1750 г. свыше 80000 жителей, в 1811 г. всего 8000. Вот она doux commerce

[невинная торговля]!

Как известно, английская Ост-Индская компания215 кроме политической власти в Ост-

Индии добилась исключительной монополии на торговлю чаем, как и вообще на торговлю с

Китаем и на перевозку товаров из Европы и в Европу. Но судоходство вдоль берегов Индии

и между островами, а также торговля внутри Индии сделались монополией высших должно-

стных лиц компании. Монополия на соль, опиум, бетель и другие товары стала неисчерпае-

мым источником богатства. Должностные лица сами устанавливали цены и по своему произ-

волу обдирали несчастных индийцев. Генерал-губернатор участвовал в этой частной торгов-

ле. Его любимцы получали контракты на таких условиях, которые позволяли им, лучше чем

алхимикам, делать золото из ничего. Крупные состояния вырастали, как грибы после дождя,

и первоначальное накопление осуществлялось без предварительной затраты хотя бы одного

шиллинга. Судебный процесс Уоррена Гастингса полон такого рода примерами. Вот один из

них. Один контракт на поставку опиума был предоставлен некоему Салливену в момент его

отъезда — с официальным поручением — в район Индии, далеко расположенный от места

производства опиума. Салливен продает свой контракт за 40000 ф. ст. некоему Бинну, а Бинн

перепродает его в тот же день за 60000 фунтов стерлингов. Последний покупатель и испол-

нитель контракта заявляет, что и он еще извлек из него громадную выгоду. Согласно одному

документу, представленному в парламент, с 1757 по 1766 г. компания и ее должностные ли-

ца принудили индийцев принести в дар 6 миллионов фунтов стерлингов. В 1769—1770 гг.

англичане искусственно организовали голод, закупив весь рис и отказываясь продавать его

иначе, как по баснословно высоким ценам243).

243) В 1866 г. в одной только провинции Орисса более миллиона индийцев умерли голодной смертью. Тем не

менее все усилия были направлены к тому, чтобы обогатить государственную кассу Индии путем продажи го-

лодающим жизненных средств по повышенным ценам.

ГЛАВА XXIV. — ТАК НАЗЫВАЕМОЕ ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ НАКОПЛЕНИЕ 763

Обращение с туземцами было, конечно, всего ужаснее на плантациях, предназначенных,

как, например, в Вест-Индии, исключительно для экспортной торговли, а также в обречен-

ных на разграбление богатых и густо населенных странах, как Мексика и Ост-Индия. Однако

и в собственно колониях проявился все тот же христианский характер первоначального на-

копления. Пуритане Новой Англии — эти виртуозы трезвого протестантизма — в 1703 г. по-

становили на своем Assembly [Законодательном собрании] выдавать премию в 40 ф. ст. за

каждый индейский скальп и за каждого краснокожего пленника; в 1720 г. премия за каждый

скальп была повышена до 100 ф. ст., в 1744 г., после объявления в районе Массачусетского

залива одного племени бунтовщическим, были назначены следующие цены: за скальп муж-

чины 12 лет и старше 100 ф. ст. в новой валюте, за пленника мужского пола 105 ф. ст., за

пленную женщину или ребенка 55 ф. ст., за скальп женщины или ребенка 50 фунтов стер-

лингов! Несколько десятилетий спустя колониальная система отомстила за себя потомкам

этих благочестивых piligrim fathers [отцов-пилигримов], ставшим, в свою очередь, бунтов-

щиками. Благодаря подкупам и наущению англичан они были перебиты томагавками. Бри-

танский парламент объявил кровавых собак и скальпирование «средствами, дарованными

ему богом и природой»).

Колониальная система способствовала форсированному росту торговли и судоходства.

«Общества-монополии» (Лютер) были мощными рычагами концентрации капитала. Колонии

обеспечивали рынок сбыта для быстро возникающих мануфактур, а монопольное обладание

этим рынком обеспечивало усиленное накопление. Сокровища, добытые за пределами Евро-

пы посредством прямого грабежа, порабощения туземцев, убийств, притекали в метрополию

и тут превращались в капитал. Голландия, которая первой полностью развила колониальную

систему, уже в 1648 г. достигла высшей точки своего торгового могущества.

«В ее почти безраздельном владении находились ост-индская торговля и торговые сношения между евро-

пейским юго-западом и северо-востоком. Ее рыбные угодья, судоходство, мануфактуры не имели себе равных

ни в какой другой стране. Капиталы этой республики были, быть может, значительнее, чем вместе взятые капи-

талы всей остальной Европы»216.

Гюлих, автор этих строк, забывает прибавить: народные массы Голландии уже в 1648 г.

больше страдали от чрезмерного труда, были беднее и терпели гнет более жестокий, чем на-

родные массы всей остальной Европы.

ОТДЕЛ СЕДЬМОЙ. — ПРОЦЕСС НАКОПЛЕНИЯ КАПИТАЛА 764

В настоящее время промышленная гегемония влечет за собой торговую гегемонию. На-

против, в собственно мануфактурный период торговая гегемония обеспечивает промышлен-

ное преобладание. Отсюда решающая роль, которую в то время играла колониальная систе-

ма. Это был тот «неведомый бог», который взошел на алтарь наряду со старыми божествами

Европы и в один прекрасный день одним махом всех их выбросил вон. Колониальная систе-

ма провозгласила наживу последней и единственной целью человечества.

Система общественного кредита, т. е. государственных долгов, зачатки которой мы от-

крываем в Генуе и Венеции еще в средние века, распространилась по всей Европе в течение

мануфактурного периода. Колониальная система с ее морской торговлей и торговыми вой-

нами послужила для нее теплицей. Так она прежде всего пустила корни в Голландии. Госу-

дарственный долг, т. е. отчуждение государства — все равно: деспотического, конституци-

онного или республиканского, — накладывает свою печать на капиталистическую эру.

Единственная часть так называемого национального богатства, которая действительно нахо-

дится в общем владении современных народов, это — их государственные долги243a). Вполне

последовательна поэтому современная доктрина, что народ тем богаче, чем больше его за-

долженность. Государственный кредит становится символом веры капитала. И с возникно-

вением государственной задолженности смертным грехом, за который нет прощения, стано-

вится уже не хула на духа святого, а нарушение доверия к государственному долгу.

Государственный долг делается одним из самых сильных рычагов первоначального нако-

пления. Словно прикосновением волшебной палочки он наделяет непроизводительные день-

ги производительной силой и превращает их таким образом в капитал, устраняя всякую на-

добность подвергать их опасностям и затруднениям, неразрывно связанным с помещением

денег в промышленность и даже с ростовщическими операциями. Государственные кредито-

ры в действительности не дают ничего, так как ссуженные ими суммы превращаются в госу-

дарственные долговые свидетельства, легко обращающиеся, функционирующие в их руках

совершенно так же, как и наличные деньги. Но кроме созданного таким образом класса

праздных рантье и импровизированного богатства финансистов, выступающих посредника-

ми между правительством и нацией, кроме откупщиков налогов, купцов и частных фабри-

кантов, в руки которых

243a) Уильям Коббет замечает, что в Англии все общественные учреждения называются «королевскими», но

зато долг там «национальный» (national debt).

ГЛАВА XXIV. — ТАК НАЗЫВАЕМОЕ ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ НАКОПЛЕНИЕ 765

попадает добрая доля всякого государственного займа в качестве капитала, свалившегося с

неба, государственный долг создал акционерные общества, торговлю всякого рода ценными

бумагами, ажиотаж, одним словом — биржевую игру и современную банкократию.

С самого своего зарождения крупные банки, подкрепленные национальными титулами,

были лишь обществами частных спекулянтов, которые оказывали содействие правительст-

вам и, благодаря полученным привилегиям, могли ссужать им деньги. Поэтому самым непо-

грешимым мерилом накопления государственного долга является прогрессивное повышение

акций этих банков, расцвет которых начинается с момента учреждения Английского банка

(1694 г.). Английский банк начал свою деятельность ссудами правительству денег из 8%;

вместе с тем он был уполномочен парламентом чеканить деньги из того же самого капитала,

который он еще раз ссужал публике в форме банкнот. Этими банкнотами он мог дисконти-

ровать векселя, давать ссуды под товары, скупать на них благородные металлы. Прошло не-

много времени, и эти фабрикуемые самим банком кредитные деньги стали функционировать

как звонкая монета: банкнотами выдавал Английский банк ссуды государству, банкнотами

уплачивал за государство проценты по государственным займам. Мало того, что он одной

рукой давал, чтобы другой взять гораздо больше; даже когда он получал, он оставался веч-

ным кредитором нации на всю данную им сумму до последней копейки. Мало-помалу он

стал непременным хранителем металлического запаса страны и центром тяготения для всего

торгового кредита. В то самое время, когда англичане перестали сжигать на кострах ведьм,

они начали вешать подделывателей банкнот. Какое впечатление произвело на современников

внезапное появление этого отродья банкократов, финансистов, рантье, маклеров, спекулян-

тов и биржевых волков, показывают сочинения того времени, например сочинения Болингб-

рока243b).

Вместе с государственными долгами возникла система международного кредита, которая

зачастую представляет собой один из скрытых источников первоначального накопления у

того или другого народа. Так, гнусности венецианской системы грабежа составили подобное

скрытое основание капиталистического богатства Голландии, которой пришедшая в упадок

Венеция ссужала крупные денежные суммы. Таково же

243b) «Если бы татары в наши дни заполонили Европу, было бы очень трудно растолковать им то значение,

которое принадлежит среди нас финансисту» (Montesquieu. «Esprit des loix», ed. Londres, 1769, т. IV, p. 33).

ОТДЕЛ СЕДЬМОЙ. — ПРОЦЕСС НАКОПЛЕНИЯ КАПИТАЛА 766

отношение между Голландией и Англией. Уже в начале XVIII века голландские мануфакту-

ры были далеко превзойдены английскими, и Голландия перестала быть господствующей

торговой и промышленной нацией. Поэтому в период 1701— 1776 гг. одним из главных ее

предприятий становится выдача в ссуду громадных капиталов, в особенности своей могучей

конкурентке — Англии. Подобные же отношения создались в настоящее время между Анг-

лией и Соединенными Штатами. Многие не помнящие родства капиталы, функционирую-

щие в Соединенных Штатах, представляют собой лишь вчера капитализированную в Англии

кровь детей.

Так как государственные долги опираются на государственные доходы, за счет которых

должны покрываться годовые проценты и т. п. платежи, то современная налоговая система

стала необходимым дополнением системы государственных займов. Займы позволяют пра-

вительству покрывать чрезвычайные расходы таким образом, что налогоплательщик не чув-

ствует сразу всей тяжести последних, но те же займы требуют, в конце концов, повышения

налогов. С другой стороны, повышение налогов, вызванное последовательно нарастающими

долгами, вынуждает правительство при каждом новом чрезвычайном расходе прибегать все

к новым и новым займам. Таким образом, современная фискальная система, осью которой

является обложение необходимейших жизненных средств (следовательно, их вздорожание),

в самой себе несет зародыш автоматического возрастания налогов. Чрезмерное обложение —

не случайный факт, а скорее ее принцип. В Голландии, где эта система укрепилась прежде

всего, великий патриот де Витт прославляет ее в своих «Максимах»217 как наилучший способ

развить в наемном рабочем покорность, умеренность, прилежание и... готовность переносить

чрезмерный труд. Однако нас интересует здесь не столько то разрушительное влияние, кото-

рое современная фискальная система оказывает на положение наемных рабочих, сколько

обусловленная ею насильственная экспроприация крестьян, ремесленников — одним сло-

вом, всех составных частей мелкой буржуазии. Об этом нет двух мнений, даже среди буржу-

азных экономистов. Экспроприирующее действие фискальной системы еще больше усилива-

ется благодаря протекционизму, который сам является одной из составных частей фискаль-

ной системы.

Та крупная роль, которую государственный долг и соответствующая фискальная система

играют в превращении богатства в капитал и в экспроприации масс, ввела в заблуждение ряд

авторов: Коббета, Даблдея и других, увидевших в государст-

ГЛАВА XXIV. — ТАК НАЗЫВАЕМОЕ ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ НАКОПЛЕНИЕ 767

венном долге и фискальной системе первопричину нищеты современных народов.

Система протекционизма была искусственным средством фабриковать фабрикантов, экс-

проприировать независимых работников, капитализировать национальные средства произ-

водства и жизненные средства, насильственно ускорять переход от старого способа произ-

водства к современному. Европейские государства дрались из-за патента на это изобретение

и, раз попав на службу к рыцарям наживы, не довольствовались уже тем, что с этой целью

грабили свои собственные народы, косвенно — путем покровительственных пошлин, прямо

— путем экспортных премий и т. п. Они насильственно искореняли всякую промышленность

в зависимых от них соседних странах, как, например, была искоренена англичанами шерстя-

ная мануфактура в Ирландии. На европейском континенте процесс этот, с легкой руки Коль-

бера, был еще более упрощен. Первоначальный капитал притекает здесь к промышленникам

в значительной мере прямо из государственной казны.

«Зачем», — восклицает Мирабо, — «так далеко искать причин мануфактурного расцвета Саксонии перед

Семилетней войной? Достаточно обратить внимание на 180 миллионов государственного долга»244)!

Колониальная система, государственные долги, гнет налогов, протекционизм, торговые

войны и т. д. — все эти отпрыски собственно мануфактурного периода гигантски разраста-

ются в младенческий период крупной промышленности. Зарождение этой последней озна-

меновано колоссальным иродовым похищением детей. Фабрики рекрутируют своих рабочих,

как и королевский флот своих матросов, посредством насилия. С каким равнодушием взирал

сэр Ф. М. Иден на ужасы, которыми сопровождалась экспроприация земли у сельского насе-

ления начиная с последней трети XV столетия и вплоть до его времени, до конца XVIII сто-

летия; с каким самодовольством он приветствует этот процесс, «необходимый» для создания

капиталистического земледелия и «установления правильного соотношения между пашней и

пастбищем»; но даже сэр Иден не возвышается до такого же понимания экономической не-

обходимости похищать и порабощать детей для того, чтобы превратить мануфактурное про-

изводство в фабричное и установить правильное соотношение между капиталом и рабочей

силой. Он говорит:

«Быть может, внимания публики заслуживает следующий вопрос. Промышленность, которая может успеш-

но функционировать, лишь похищая

244) Mirabeau, цит. соч., т. VI, стр. 101.

ОТДЕЛ СЕДЬМОЙ. — ПРОЦЕСС НАКОПЛЕНИЯ КАПИТАЛА 768

из коттеджей и работных домов бедных детей, которые, сменяясь по группам, должны работать большую часть

ночи, не зная отдыха; промышленность, которая к тому же смешивает в общую кучу лиц обоего пола, разных

возрастов и наклонностей, что неизбежно должно повести к испорченности и развращению благодаря зарази-

тельным дурным примерам, — может ли такая промышленность увеличивать сумму национального и индиви-

дуального счастья?»245). «В Дербишире, Ноттингемшире и особенно в Ланкашире», — пишет Филден, — «не-

давно изобретенные машины были применены на крупных фабриках, построенных близ рек, способных приво-

дить в движение водяное колесо. В эти места, находящиеся вдали от городов, внезапно потребовались тысячи

рабочих рук; и, в частности, в Ланкашире, неплодородном и к тому времени сравнительно мало населенном,

потребовались прежде всего люди. Особенно сильный спрос был на маленькие, проворные пальцы детей. Тот-

час же вошло в обычай набирать учеников (!) из различных лондонских, бирмингемских и других приходских

работных домов. Многие, многие тысячи этих маленьких беспомощных созданий в возрасте от 7 до 13 или 14

лет были тогда переброшены на север. Обычно хозяева» (т. е. похитители детей) «одевали, кормили и помеща-

ли своих учеников в домах, расположенных близ фабрик. Были наняты надсмотрщики для надзора за их рабо-

той. В интересах этих надсмотрщиков за рабами было заставлять детей работать возможно больше, так как оп-

лата их зависела от количества продукта, выжатого из каждого ребенка. Жестокость была естественным след-

ствием. Во многих фабричных округах, в особенности в Ланкашире, эти невинные беззащитные создания, от-

данные во власть фабрикантам, подвергались самым возмутительным истязаниям. Их до смерти замучивали

чрезмерным трудом... били, заковывали в кандалы, подвергали самым изощренным и жестоким пыткам; исто-

щенные голодом до последней степени, превратившиеся в скелеты, они зачастую плетью принуждались к тру-

ду... Иногда их доводили до самоубийства!.. Прекрасные романтические долины Дербишира, Ноттингемшира и

Ланкашира, скрытые от всякого общественного контроля, сделались мрачным местом истязаний и часто

убийств!.. Прибыли фабрикантов были огромны. Это лишь разжигало их волчий аппетит. Они стали практико-

вать ночную работу, т. е. с наступлением ночи место одной группы рабочих, уже изнуренных дневным трудом,

заступала на фабрике другая группа рабочих; дневная группа отправлялась в постели, только что покинутые

ночной группой, и vice versa [наоборот]. Народное предание в Ланкашире гласит, что постели никогда не осты-

вали»246).

245) Eden, цит. соч., кн. II, гл. I, стр. 421.

246) John Fielden, цит. соч., стр. 5, 6. О безобразиях, практиковавшихся первоначально на фабриках, см. Dr.

Aikin, цит. соч., стр. 219, и Gisborne. «Inquiry into the Duties of Men», 1795, v. II. — Когда паровая машина пере-

местила фабрики от уединенных сельских водопадов в города, под руками склонного к «воздержанию» капита-

листа оказался детский рабочий материал и насильственная транспортировка рабов из работных домов оказа-

лась излишней. — Когда сэр Роберт Пиль (отец «министра благопристойности») внес в парламент в 1815 г.

билль для защиты детей, Фрэнсис Хорнер (светило «Комитета о слитках» и интимный друг Рикардо) заявил в

палате общин: «Хорошо известно, что вместе с ценностями одного банкрота была назначена к продаже с пуб-

личного торга и действительно продана, как часть его собственности, партия фабричных детей, если позволи-

тельно употребить это выражение. Два года тому назад (в 1813 г.) в суде королевской скамьи разбирался возму-

тительный случай. В деле фигурировала группа мальчиков. Один лондонский приход отдал их фабриканту,

который, в свою очередь, уступил их другому. В конце концов несколько филантропов нашли их в состоянии

полного истощения от голода (absolute famine). С другим случаем, еще более отвратительным, он познакомился

как член парламентской комиссии. Несколько лет тому назад один лондонский приход заключил с ланкашир-

ГЛАВА XXIV. — ТАК НАЗЫВАЕМОЕ ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ НАКОПЛЕНИЕ 769

С развитием капиталистического производства в течение мануфактурного периода обще-

ственное мнение Европы освободилось от последних остатков стыда и совести. Нации ци-

нично хвастались всякой гнусностью, раз она являлась средством для накопления капитала.

Прочтите, например, наивную летопись торговли, составленную филистером А. Андерсо-

ном218. Здесь превозносится, как высший триумф английской государственной мудрости, тот

факт, что Англия при заключении Утрехтского мира вынудила у Испании по асьенто219 пра-

во вести торговлю неграми между Африкой и испанской Америкой, тогда как до сих пор она

вела ее лишь между Африкой и английской Вест-Индией. Англия получила право вплоть до

1743 г. поставлять в испанскую Америку 4800 негров ежегодно. Этим было создано в то же

время официальное прикрытие для британской контрабанды. Ливерпуль вырос на торговле

рабами. Последняя является его методом первоначального накопления. И до наших дней

«респектабельное общество» Ливерпуля осталось Пиндаром торговли рабами, которая — см.

цитированное выше сочинение доктора Эйкина, вышедшее в 1795 г., — «превращает дух

коммерческой предприимчивости в страсть, создает славных моряков и приносит колоссаль-

ные деньги». В 1730 г. Ливерпуль использовал для торговли рабами 15 кораблей, в 1751 г. —

53 корабля, в 1760 г. — 74, в 1770 г. — 96 и в 1792 г. — 132 корабля.

Хлопчатобумажная промышленность, введя в Англии рабство детей, в то же время дала

толчок к превращению рабского хозяйства Соединенных Штатов, раньше более или менее

патриархального, в коммерческую систему эксплуатации. Вообще для скрытого рабства на-

емных рабочих в Европе нужно было в качестве фундамента рабство sans phrase [без огово-

рок] в Новом свете247).

Tantae molis erat220 создать условия для свободного проявления «вечных естественных за-

конов» капиталистического способа производства, совершить процесс отделения рабочих от

условий их труда, на одном полюсе превратить общественные средства производства и жиз-

ненные средства в капитал, на противоположном полюсе превратить народную массу в на-

емных рабочих, в свободных «работающих бедняков» — этот

ским фабрикантом договор, по которому фабрикант обязывался на каждые два десятка здоровых детей поку-

пать одного идиота».

247) В 1790 г. в английской Вест-Индии 10 рабов приходилось на 1 свободного, во французской — 14 на од-

ного, в голландской — 23 на одного (Henry Brougham. «An Inquiry into the Colonial Policy of the European Powers

». Edinburgh, 1803, v. II, p. 74).

ОТДЕЛ СЕДЬМОЙ. — ПРОЦЕСС НАКОПЛЕНИЯ КАПИТАЛА 770

удивительный продукт современной история248). Если деньги, по словам Ожье, «рождаются

на свет с кровавым пятном на одной щеке»249), то новорожденный капитал источает кровь и

грязь из всех своих пор, с головы до пят250).