Понятие общества. Тема 8. Общество как развивающаяся система

Тема 8. Общество как развивающаяся система.

И. Валлерстайн // Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. – С. 460-462.

1. Что понимается под понятием «общество» современными политиками и обществоведами?

Говорят, что мы живем в обществе и являемся его частью. Предполагается, что существует много обществ, но (как следует из самого термина) каждый из нас является постоянным членом лишь одного из них, а к другим, как правило, примыкает временно. Но где пролегают границы между обществами? Социологи любыми путями усердно и намеренно обходили этот вопрос.

Этого, однако, нельзя ска­зать о политиках, поскольку корни ныне применяемого нами понятия «общество» обнаруживаются в недалеком прошлом. Оно вошло в обиход в те пятьдесят лет после Французской революции, когда в Европе ши­роко распространилось утверждение (или, по крайней мере, предположение), что общественная жизнь в современном мире разделяется на три различные сферы — государство, рынок и гражданское общество.

2. Какие концепции структуры общества и социальных отношений до­минируют в современном обществознании?

Понятие общества вошло в обиход в те пятьдесят лет после Французской революции, когда в Европе ши­роко распространилось утверждение (или, по крайней мере, предположение), что общественная жизнь в современном мире разделяется на три различные сферы — государство, рынок и гражданское общество. Границы государства были закреплены юридически. При этом подразу­мевалось (хотя никогда не утверждалось открыто), что границы двух других сфер совпадали с государственными — по той единственной причине, что на этом настаивало само государство. Считалось, что Франция, или Великобритания, или Португалия представляют собой национальные государства, имеют национальный рынок, или экономи­ку, и суть национальное общество. То были априорные утверждения, и они редко доказывались.

Хотя эти три конструкции существовали в одних и тех же границах, тем не менее, подчеркивалось, что они отличаются одна от другой – как в том смысле, что каждая из них является автономным образованием и руководствуется собственным набором правил, так и в том, что действия каждой могли войти в противоречие с интересами других. Так, например, государство могло не представлять «общество». Именно это имели в виду французы, когда проводили различие между le pays lugal и le pays ruel. Действительно, первоначально общественные науки строились на этом различии. Каждой из этих гипотетических конструкций соответствовала своя «дисциплина». Экономисты изучали рынок, политологи — госу­дарство, социологи - гражданское общество...

3. Почему И. Валлерстайн критически относится к данным концепци­ям?

Сам Валлерстайн не верит, что эти три сферы деятельности автономны и следуют разным принципам. Совсем наоборот! Он считает, что они столь тесно переплетены друг с другом, что любое действие в пределах любой из них всегда осуществляется на основе выбора, в котором определяю­щим моментом является общий эффект, и что попытка изолированно рассматривать цепочку последовательных действий скорее затемняет, чем проясняет картину реального мира. В этом смысле я не думаю, что современный период истории существенно отличается от предшеству­ющих. Иными словами, он не думает, что «дифференциация» является отличительной особенностью [эпохи] модернити. Валлерстайн также не склонен считать, что мы живем среди множества отличающихся друг от друга «обществ», что в каждом государстве существует одно-единственное «общество» и что каждый из нас, по сути, является членом только одного такого «общества».

4. Какой смысл имеет понятие «историческая система»?

Валлерстайну кажется, что подходящей для анализа социальной действительности единицей является то, что я называю «исторической системой». Смысл, который он вкладывает в это понятие, выражен в самих этих словах. Историческая система — это система в той мере, в какой она строится на существующем разделении труда, позволяющем ей поддерживать и воспроизводить самое себя. Границы системы определяются эмпирическим путем, в зависимости от границ существующего на данный момент разделения труда. Конечно, каждая социальная система обязательно имеет в своем распоряжении различ­ные институты, которые направляют или сдерживают общественные действия таким образом, чтобы по мере возможности обеспечивалась реализация основных принципов системы, а организованное поведение людей и групп, опять-таки по мере возможности, соответствовало ее тре­бованиям. Мы можем, если пожелаем, назвать эти институты экономи­ческими, политическими и социокультурными, однако эти обозначения неточны, поскольку все институты действуют методами, являющимися одновременно политическими, экономическими и социокультурными, ибо в противном случае они оказались бы неэффективными.

Но в то же время каждая система неизбежно имеет исторический характер. Это значит, что она возникла в некоторый момент времени в результате поддающихся анализу процессов; что она развивалась с тече­нием времени и что она завершилась (или подошла к своему концу) в силу наступления (как и во всех системах) момента исчерпания или близости исчерпания способов сдерживания ее внутренних противоречий.

Коль скоро истории известны множество исторических систем, можно поставить вопрос об их взаимоотношениях. Связаны ли они между собой онтологически, и если да, то каким образом? Эта проблема относится к сфере, которую Кшиштоф Помиан называет хронософией. Мировоззрение эпохи Просвещения дало на этот вопрос свой ответ. Взаимоотношения того, что я называю историческими системами, рассматривались как последовательные и кумулятивные: с течением времени сменяющие друг друга системы становились сложнее и рациональнее, достигая высшей точки в [эпохе] модернити. Единственный ли это способ описания их отношений? Я так не думаю. На самом деле я полагаю, что этот способ определенно ошибочен. На этом уровне вновь возникает основной вопрос — о социальных изменениях. Мы должны спросить самих себя, что именно — изменение или повторение — является нормой не только внутренней жизни каждой исторической системы, но и всей истории человеческой жизни на нашей планете. И здесь я также намерен утверждать, что ни одно из этих утверждений - ни что изменения бесконечны, ни что все остается неизменным - не является удовлетворительным.