Крестьянская реформа 1861 г. в дореволюционной

и советской историографии

Тема крестьянской реформы 1861 г. находилась в центре внимания историков различных школ и направлений второй половины ХIХ–ХХ вв. Одними из первых монографических исследований крестьянской реформы стали книги И.И. Иванюкова «Падение крепостного права в России», а также Г.А. Джаншиева «Эпоха великих реформ». Эти работы написаны на широкой источниковой базе и до сих пор остаются наиболее полными, относительно документированными исследованиями разработки проекта "Положений..." от 19 февраля. В рамках либерально-буржуазной концепции авторы монографий анализирует содержание крестьянской реформы, а её причину видят в гуманном акте самодержавия.

Дальнейшее развитие тема крестьянской реформы получает в работах А.А. Корнилова, среди которых особое место занимает монография "Крестьянская реформа". А.А. Корнилов принадлежал уже к новому поколению историков и его научно-исследовательская деятельность разворачивалась в начале XX в., в канун первой буржуазно-демократической революции в России. Под влиянием времени он не только исследует крестьянскую реформу, но и ставит вопрос о роли классовой борьбы, которая, по его мнению, разворачивалась между либеральным и консервативным дворянством в губернских комитетах. Новым моментом в работах А.А. Корнилова является и вопрос о крестьянском движении, но не рассматривается в плане его воздействия на ход реформы. В монографии Корнилова выдвигается и новое понимание причин крестьянской реформы. Одна из них состоит в том, что крепостническая форма хозяйствования стала нерентабельной, и царское правительство, осознав экономическую бесперспективность крепостничества, пришло к мысли о необходимости его отмены.

Капитальное, самое крупное из всех исследований крестьянской реформы – изданный в 1911 году юбилейный шеститомник «Великая реформа». Авторы признают и вынужденных характер реформы, т.е. боязнь «всероссийской пугачевщины», и ее ограниченность, «тяжелые для крестьян результаты освобождения».

Особая позиция по вопросам кризиса феодально-крепостнического строя и причинам отмены крепостного права в России была занята П.Б. Струве и обоснована в письмах, публичных лекциях и в книге "Крепостное хозяйство". Вникнув в состояние российского сельского хозяйства до отмены крепостного права, П. Б. Струве приходит к выводу что «крепостное право» было отменено и «крепостное хозяйство было ликвидировано в момент своего наивысшего экономического расцвета», что сельское хозяйство накануне реформы не только не находилось в состоянии упадка, но напротив, встало на путь, ведущий к достижению высочайшего уровня производственной эффективности. Развитие взглядов П. Б. Струве по проблемам отмены крепостного права и крепостного хозяйства обстоятельно проанализированы в монографии Ричарда Пайпса "Струве: левый либерал. 1870–1905".

В конце XIX – начале XX в., характеризующихся обострением политической борьбы за тот или иной путь аграрного развития России, крестьянская реформа стала объектом острой полемики в публицистике всех направлений, в программах всех политических партий и течений. Анализ крестьянской реформы и её оценка были даны В.И. Лениным в статьях "Крестьянская реформа и пролетарски крестьянская революция", "По поводу юбилея", "Пятидесятилетие падения крестьянского права", а так же в ряде общих работ по аграрной истории России и истории общественного движения. Оценивая крестьянскую реформу 1861 г., В.И. Ленин обозначает её как рубеж, как крупный исторический перелом, отделяющий Россию феодальную от России капиталистической. Ленинское положение о первой революционной ситуации, кризисе верхов, о крестьянской реформе как побочном продукте революционной борьбы стали методологической основой для советских историков по исследованию отмены крепостного права.

Значительное влияние на развитие советской историографии крестьянской реформы оказала монография Е.А. Мороховца "Крестьянская реформа 1861 г.". В ней были использованы и обоснованы многие ленинские положения и оценки в изучении крестьянской реформы; буржуазность реформы и её ограниченность, феодально-крепостнические черты реформы, кризис феодально-крепостнического строя, роль крестьянского движения. Е.А. Мороховец, развивая ленинские подходы к крестьянской реформе, приходит к выводу, что основная линия борьбы вокруг реформы проходит не между крепостниками и либералами, как это утверждали либеральные историки, а между помещиками и крестьянами. В книге достаточно пространно раскрывается крестьянское движение, однако, автор ещё не ставит вопрос о его влиянии на ход крестьянской реформы.

Глубокий след в историографии крестьянской реформы оставил П.А. Зайончковский. Этой теме он посвятил две монографии "Отмена крепостного права в России" и "Проведение в жизнь крестьянской реформы 1861 г.". Учёный, основываясь на глубоком изучении правительственных документов и новых архивных источников, дал всесторонний анализ и оценку крестьянской реформы, особое внимание уделив её реализации, что было новым направлением в данной теме, расширяло её проблематику. Им были детально исследованы статьи основных законодательных актов, проанализированы методы исчисления выкупных сумм, изучены тысячи уставных грамот, составление которых было тесно связано с институтом мировых посредников и органами крестьянского самоуправления. Всегда строго придерживаясь источника и факта, П.А. Зайончковский в то же время не был историком частностей. Он занимался разработкой крупных научных проблем, предлагая новые направления в разработке темы крестьянской реформы. В вопросе об освобождении крестьян он подчёркивал роль государства в подготовке и реализации реформы, указывал, что инициатива реформирования шла сверху, как закономерная ответная реакция на социально-экономические изменения в стране, отражающие растущие интересы капитала.

П.А. Зайончковский восстановил роль и значение в подготовке буржуазных реформ 60–70-х гг. видных государственных деятелей Д.А. Милютина и П.А. Валуева. В конце 50-х годов прошлого века под его редакцией вышли четыре тома дневника Д.А. Милютина, а в 1961 г. были опубликованы два тома дневника П.А. Валуева.

Безусловно, П.А. Зайончковский являлся представителем советской школы, научные усилия которой во многом были сосредоточены на исследовании общественной борьбы в России. Исследуя причины буржуазных реформ, он указывал не только на силу экономического воздействия, но и на угрозу крестьянского движения. Но в то же время учёный подчёркивал, что неорганизованное крестьянское движение с его царистскими настроениями не представляло собой реальной угрозы. Эта позиция была новой в советской историографии, она не согласовывалась с общей концепцией «силы общественного давления на самодержавие» и была подвергнута критике со стороны М.В. Нечкиной.

Постепенно в советской историографии сама крестьянская реформа 1861 г. и последующие за ней буржуазные реформы 60–70-х годов стали представляться, как свидетельство слабости самодержавной власти, как уступки, вырванные у неё силой экономического и общественного движения. Именно такая логика и привела советских учёных к созданию концепции «революционной ситуации», разработанной М.В. Нечкиной и группой советских учёных. В своей статье «Реформа 1861 г. как побочный продукт революционной борьбы» она утверждает, что крестьянская реформа может изучаться только на основе концепции «революционной ситуации», на основе ленинских положений и оценок крестьянской реформы. До недавнего времени концепция «революционной ситуации» оставалась одним из ключевые моментов в изучении крестьянской реформы и ориентировала советских историков на исследование крестьянского движения, революционной борьбы, идейных течений.

Концепция «революционной ситуации» была воспринята историками среднего поколения Л. Г. Захаровой и В. Г. Чернухой и др. Однако принимая концепцию в целом, они не соглашаются с её интерпретацией М.В. Нечкиной, с её резким полемическим тоном. Центральное место в трудах Л.Г. Захаровой занимали вопросы подготовки отмены крепостном» права в России. Сохраняя в своих трудах общий марксистский подход в оценке крестьянской реформы, Л.Г. Захарова расширила проблематику исследования. Отмену крепостного права она рассматривает как часть гораздо более длительного процесса реформ начавшегося с "прибалтийской экспансии" 1816–1819 гг. и закончившего обязательным выкупом крестьянских наделов в 1883 г. В своих последних статьях Л.Г. Захарова делает акцент на исследование роли либеральной буржуазии и её реформаторской деятельности.

Значительное место в советской историографии заняла работа Н.Я. Эйдельмана «Революция сверху» в России. Автору удалось показать целостность и непрерывность исторического процесса, на фоне которого рассматривается сложный комплекс традиций авторитарных "революций сверху". Оценка Н. Эйдельманом преобразований Александра II как «революции сверху» вызвала ответ Б.Г. Литвака, который был дан в его книге «Переворот 1861 г. в России: почему не реализовалась реформаторская альтернатива». Тем самым было положено начало дискуссии по вопросам глубины и последовательности буржуазных реформ 60 – 70-х годов XIX в.

3. Отмена крепостного права в Украинских губерниях:

общее и особенное

В советской историографии под влиянием господствовавшей марксистско-лениской методологии возобладало суждение о том, что динамичное развитие производительных сил России на капиталистической основе сдерживалось господствующим феодально-крепостническим строем. Все это вело к тому, что возрастающие производительные силы вступали в конфликт с господствующими феодально-крепостническими производственными отношениями. Капиталистический уклад все более громко заявлял о себе и одерживал верх над феодальным способом производства. Кризис феодально-крепостнической системы наиболее зримо проявился в ходе неудачной для самодержавия Крымской войны 1853–1856 гг.

Однако современные российские и зарубежные историки оспаривают однозначность утверждения об экономической обреченности крепостного хозяйства России накануне крестьянской реформы. Поэтому целесообразно привести доводы обеих сторон, чтобы беспристрастно разобраться в этой отнюдь непростой проблеме.

Во-первых, крепостное хозяйство в начале XIX в. превратилось из натурального в рыночно-крепостное, крупно организованное хозяйство, способное внедрять дорогостоящие технические инновации. В свою очередь низкие затраты на труд крепостных в сравнении с вольнонаемным трудом объясняют причины перевода крестьян с оброка на принудительную барщину в условиях понижения цен на зерно на российском и мировом рынках. Таким образом, для помещиков барщина оказывалось экономически более предпочтительной. Поэтому неудивительны неудачи с попытками освободить крестьян в первой половине XIX в. Во-вторых, барщинное крепостное хозяйство оказывалось более выгодным, чем оброк или свободный труд из-за того, что в практике хозяйственной деятельности опиралось на традиции общинности и коллективизма в крестьянской среде. Поэтому более эффективный для собственников оброк в России не прижился, так как усиливал дифференциацию среди крестьян и вызывал их сопротивление.

И все-таки, почему было ликвидировано крепостное право и проведена земельная реформа? Здесь необходимо учитывать, что выгода крепостного труда для помещиков еще не равнозначна его более высокой эффективности для общества по сравнению с вольнонаемным. Кроме того, крепостное хозяйство препятствовало интенсификации индустриального развития, увеличивая разрыв с ушедшими вперед европейскими странами. Таким образом, историческая исчерпанность рыночно-крепостного хозяйства в России при сохраняющемся у него внутреннем экономическом потенциале развития объяснялась двумя коренными причинами: 1) социальными противоречиями, обострившимися в связи с развитием рыночности помещичьего хозяйства (рост эксплуатации крестьян и их обезземеливание); 2) сдерживанием промышленного прогресса.

Тем не менее, потребовались крупные военные потрясения, чтобы высшая власть не только осознала необходимость перемен, но и, воспользовавшись этим поводом, одновременно смогла переломить доминирующие консервативные настроения в правящем классе. Период со второй половины 50-х и до середины 70-х гг. XIX стал эпохой «великих реформ». Центральное событие 60-х гг. – освобождение крестьян потребовало концентрации внимания прежде всего на экономических преобразованиях. Замысел реформы Александр II сформулировал на заседании Главного комитета по крестьянскому делу в 1858 г.: «Чтобы крестьянин немедленно почувствовал, что быт его улучшен, чтобы помещик немедленно успокоился, что интересы его ограждены, и чтобы сильная власть ни на минуту на месте не колебалась». Для того чтобы обеспечить реализацию идей реформ, высшая власть впервые была вынуждена искать поддержку у не только дворянства, но и либеральной общественности и правящей бюрократии. Тем более, что подавляющая часть поместного дворянства выступала против перемен. По свидетельствам Л.Н. Толстого, а 1856 г. 9/10 помещиков были против отмены крепостного права. Пробуждение общества способствовало большей радикализации в постановке конечной цели реформирования. Так, если созданный в 1857 г. Секретный комитет рекомендовал ограничиться наделением крестьян при их освобождении лишь приусадебными участками на условиях выкупа, а полевой надел оставить в собственности помещиков, то под влиянием общественности итогом реформы должно было стать наделение бывших крепостных землей, уничтожение вотчинной власти помещиков и приобщение крестьян к гражданской жизни и правам.

Чтобы изучить настроения на местах, правительство учредило губернские комитеты и комиссии в каждой губернии. Их ведущей задачей являлась подготовка местных проектов освобождения крестьян. В губернские комитеты в Украине вошло 323 помещика, которые по своим взглядам разделилось на 2 основные группы: консервативно настроенных помещиков черноземных губерний, сторонников сохранения своей власти над крестьянами и собственности на землю, и либералов, ставших на путь капиталистического развития, которые высказывались против обезземеливания крестьян, за освобождение их с наделом, но при вознаграждении помещиков за потерю земли и прав на личность крестьянина.

Например, с подачи консервативно настроенного большинства полтавский комитет принял проект, по которому почти вся земля должна была, в конечном счете, остаться за помещиками. Крестьяне получали в собственность лишь усадебную землю; им предоставлялось право покупать небольшие земельные участки у помещиков или у казны. Проект отражал интересы помещиков левобережных губерний; его авторы стремились к тому, чтобы сохранившие свое хозяйство крестьяне, связанные земельной теснотой, шли на поклон к помещику и работали у него на кабальных условиях.

На Правобережной Украине значительная часть помещиков стояла за освобождение крестьян без земли. Эти помещики, стремясь вести свое хозяйство на капиталистических основах, расширяли его за счет сокращения крестьянских наделов. Обезземелив крестьян, они хотели получить как можно больше дешевой рабочей силы для своих имений. С помещиками правобережной Украины проявили солидарность черкасский предводитель дворянства, помещики Подольской губернии, большинство членов Черниговского губернского дворянского комитета во главе с губернатором, дворяне юга Украины. Что касается крестьян, то их мнения, как водится, не спрашивали.

Выразителем мнения либерально настроенного украинского дворянства стал сахарозаводчик Бобринский. В своем проекте, представленном на рассмотрение Киевского дворянского комитета, он предлагал передать в вечное пользование крестьян по одной десятине земли на одну ревизскую душу. Такой недостаточный для жизнедеятельности надел заставит крестьян обращаться к помещикам и обеспечит последних рабочей силой. Аналогичное предложение выдвинул Волынский помещик Хонский.

В степных губерниях Украины, где помещичье хозяйство велось до некоторой степени на капиталистических началах, где населения было сравнительно мало и не хватало местных рабочих рук, помещики боялись, что крестьяне, в случае немедленного и повсеместного выкупа своих наделов и выхода на волю, не пойдут работать на помещичьи поля. Поэтому помещики степных губерний предлагали сохранить барщину на 10–12 лет и потом отпустить крестьян так, чтобы вся надельная земля была возвращена помещикам.

Не смотря на то, что подготовка крестьянской реформы проходила в тайне, крепостные начали открыто выражать свое недовольство задержкой обнародования закона об отмене крепостного права. Значительного размаха крестьянские выступления получили на Херсонщине, Екатеринославщине, на Подолье, охватив 10-ки населенных пунктов. Летом 1858 г. в селе Первозваньевка Павлоградского повета Екатеринославской губернии все крепостные приостановили выполнять барщину и отказались подчиняться помещице. Всего по Екатеринославской губернии в 1858 г. несколько десятков тысяч помещичьих и казенных крестьян объявили себя «вольными». Их подержало население 27 помещичьих имений с населением 20 тыс. человек. Движение возглавили демобилизовавшиеся солдаты Дмитрий Тищенко и Михаил Бойко. По неполным данным в конце 50-х гг. XIX в. крестьянским выступлениями на юге Украине было охвачено до 40 деревень.

В 1859 г. выступили крестьяне помещика Ярошевицкого (Черниговская губерния) и также объявили себя свободными. Даже воинская команда, прибывшая в село для экзекуции, не усмирила крестьян. На Волыни крестьяне выгнали наследников умершего помещика Кашовского, которые явились принимать имение. В том же году крестьяне Харьковской губернии выступили против питейных откупов. Крестьяне отказывались покупать казенную водку, обложенную высоким акцизным сбором, и разгромили свыше двухсот «питейных заведений». Это движение, которое объективно было проявлением антикрепостнической борьбы крестьянства, охватило, кроме Харьковской, еще ряд губерний. Царское правительство отправило на усмирение крестьян значительные воинские силы.

В феврале 1858 г. Секретный комитет был преобразован в Главный комитет по крестьянскому делу. Проекты, составленные в губернских комитетах, поступали в редакционные комиссии, образованные при Главном комитете в 1859 г. Они должны были подготовить единый проект крестьянской реформы для всей России. 19 февраля 1861 г. Александр II подписал манифест о реформе, который был обнародован 5 марта того же года. Одновременно ч манифестом император утвердил также ряд «положений» и «дополнительных правил» о проведении реформы: «Общее положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости», четыре «Местных положения о поземельном устройстве помещичьих крестьян», распространявшиеся на губернии Европейской России, в том числе и на Украину, «Положение о выкупе крестьянами усадебной и надельной земли», «Положение о губернских и уездных по крестьянским делам учреждениях» и др.

С весны 1861 года 5,3 миллиона помещичьих крестьян российской Украины получили юридическую свободу, могли заниматься любым ремеслом или торговлей. По манифесту помещик терял право на личное владение крестьянами и обязан был предоставить им в постоянное пользование усадебную землю, а также определенный надел полевой земли и других угодий. Усадебную землю крестьяне имели право выкупить в любое время. Что касается надельной земли, то крестьяне могли выкупать ее только с согласия помещика. Если помещик не давал согласия, крестьяне, как и прежде, обязаны были работать на барщине или платить оброк.

Это состояние крестьян манифест называл переходным, а самих крестьян временнообязанными. В том случае, если помещик соглашался на выкуп крестьянами надельной земли, в имении утверждалась так называемая уставная грамота (заключалась не с каждым крестьянином в отдельности, а с общиной в целом), в которой указывались количество земли, получаемой крестьянами в постоянное пользование, и размеры повинностей в пользу помещика. До утверждения уставной грамоты крестьяне должны были «пребывать в прежнем повиновении помещикам и беспрекословно исполнять прежние их обязанности». Введение уставных грамот в украинских губерниях началось летом 1861 г. Однако из-за того, что помещики массово уклонялись от их подписания, желая тем самым сохранить старые отношения с крестьянами, введение грамот шло крайне медленно. Так, на 15 ноября 1861 г. в Харьковской губернии было составлено лишь 10 грамот. В других – еще меньше. Более половины грамот не было подписано крестьянами. Новый порядок подписания уставных грамот (без крестьян) ускорил их введение. Так, если до конца 1861 г. на Украине было введено лишь 123 грамоты, то в середине 1863 г. – уже 11804, из них крестьянами подписаны лишь 56%.

Повинности временнообязанных крестьян оставались почти те же, что и у крепостных, ограничена была лишь подводная повинность и отменены натуральные поборы. Крестьяне становились крестьянами-собственниками только с момента выкупа усадебных участков и приобретения у помещика надельной земли. Однако крестьяне могли оставаться временнообязанными неопределенное время. Это целиком зависело от помещичьей воли. Только в декабре 1881 г. появился закон о выходе на выкуп с 1 января 1883 г. всех временнообязанных крестьян (15% от общей численности).

В «Положениях» о реформе были установлены высшие и низшие размеры земельных наделов, переходящих к крестьянам за выкуп. Низший надел составлял, в зависимости от местности, от половины до одной трети высшего надела и часто не превышал одной десятины.

По закону помещик, как правило, должен был половину своего имения оставить в собственном пользовании, а другую распределить среди бывших крепостных. Но загвоздка состояла в том, что каждый крестьянин должен был сам заплатить за свой надел. Поскольку денег у крестьян было мало или не было вовсе, правительство предполагало выплатить помещикам 80% стоимости продаваемых земель в форме казенных облигаций, а крестьяне в свою очередь принимали на себя обязательство выплатить правительству всю ссуду с процентами на протяжении 49 лет. Остаток стоимости земельного надела крестьяне должны были выплатить непосредственно помещику — или деньгами, или, по взаимному согласованию отработав на него определенное количество времени (последнее, конечно, было более реально).

Тем, кому и такое бремя финансовой ответственности оказывалось не по силам, предлагался крохотный «дарственный» надел размером в 1 дес. Дворовые же люди, бывшие при крепостном праве безземельными (а в Украине их было около 440 тыс.), получали полное освобождение без всякой компенсации помещикам, но и без предоставления земли.

В результате реформы крестьяне потеряли миллион десятин земли, ранее находившихся в их пользовании. Если в России они потеряли около 10% прежних своих наделов, в Левобережной и Южной Украине – около 30%. Из 48,1 млн. десятин крестьяне девяти губерний получили 21,9 млн., у помещиков осталось 22,5 млн., у церкви и государства — 3,7 млн. десятин. В среднем на один двор государственные крестьяне получили по 8,2, помещичьи – по 5,5 десятин, однако 67 процентов хозяйств имели от 3 до 10 десятин и только 14 процентов – более 10 десятин. В условиях Западной Европы такие наделы считались вполне достаточными, но в Украине при низкой агротехнической культуре участок земли до пяти десятин не обеспечивал даже прожиточного минимума. За полученную землю к 1906 году крестьянство Украины уплатило 382 млн. рублей при ее рыночной цене 128 миллионов*. Это происходило потому, что согласно общим началам выкупа помещик получал выкупную сумму, приносившую ему доход, приблизительно равный размеру годового крестьянского оброка, причем эта денежная сумма была значительно выше рыночной стоимости надела. Таким образом, переплачивая за землю огромные суммы денег, крестьянство фактически выкупало сумму оброка, т.е. не землю, а феодальные повинности, или, иначе говоря, свою личную свободу, хотя реформа провозглашала безвозмездное освобождение личности крепостного.

Кроме того, украинские помещики во время переговоров и перераспределения земель присваивали себе леса, луга и водоемы, ранее считавшиеся общественной собственностью. Себе они всегда оставляли самые плодородные земли, а худшие продавали по завышенным ценам. Помещичьи земли клином врезались в надельную землю, увеличивая издавна душившую крестьян чересполосицу. Под предлогом перераспределения земель они часто заставляли крестьян перебираться с насиженных мест, что требовало от небогатых крестьянских семей дополнительных расходов. Разумеется, ко всем этим хитростям прибегали помещики по всей империи, но нигде они не действовали так нагло и жестоко, как в Украине, где борьба за землю была особенно острой и беспощадной. В результате, по мнению канадского историка украинского происхождения О. Субтельного, украинские крестьяне потерпели от реформы гораздо больше, чем русские.

Несколько по-иному проходила аграрная реформа на Правобережье. По решению Сената от 30 июля 1863 года крестьяне получили земли на 225068 десятин больше, нежели числилось в их пользовании по инвентарным спискам. С 1 сентября бывшие крепостные Правобережной Украины переводились на обязательный выкуп, размер которого был уменьшен на 20%, что в свою очередь значительно ускорило ликвидацию временнообязанного состояния положения крестьян и их переход в категорию крестьян-собственников. В результате реализации этого указа на обязательный выкуп было переведено 1,5 млн. временнообязанных крестьян Киевской, Подольской и Волынской губерний. Кроме того, выкупные платежи здесь были снижены на 20 процентов в сравнении с платежами в Левобережье. Расчет власти строился на том, что подобные преимущества не позволят польскому революционному движению привлечь на свою сторону украинское крестьянство. Этим, по-видимому, объясняется то обстоятельство, что последние получили на 18% больше земли, чем имели до 1861 г. Но и плата за землю была соответственно большей,— так что выигрывая в размере надела, крестьянин проигрывал в деньгах.

Другая особенность реформ в Украине диктовалась принятыми здесь формами землевладения. В России, где более 95% крестьян жили общинами, они несли коллективную ответственность за полученные в результате реформы земли, а плата за них входила в обязанность общины. В Украине же общинные владения были редкостью. Около 85% крестьян Правобережья и почти 70% Левобережья вели единоличное хозяйство. Поэтому большинство украинских крестьянских семей получали индивидуальное право на землю и несли личную ответственность за выплату долга. Так укреплялась и без того сильная привязанность украинских крестьян к частной собственности, отличавшая их от крестьян в России.

Давая оценку крестьянской реформе, нужно подчеркнуть, что она освободила их лишь от личной зависимости от помещиков, но отнюдь не превращала в полноправных граждан. В результате реформы 1861 года все категории крестьян консолидировались в единое сословие свободных сельских обывателей и постепенно стали утрачивать сословные черты, но процесс этот проходил очень медленно, вследствие того, что правительственная политика намеренно консервировала патриархальность деревни и поддерживала сословные признаки крестьян. Только после отмены выкупных платежей за землю, подушной подати и круговой поруки, после получения права на выход из общины и изменение своего социального статуса в 1906 г. (указом 5 октября 1906 г. крестьяне, как и все лица податных сословий, были уравнены в правах с другими сословиями в отношении поступления на государственную службу, в учебные заведения, в духовное звание и монашество) крестьянство стало быстро превращаться в настоящий класс в истинном значении этого понятия. До этого времени судились крестьяне по-прежнему не как все другие сословия, а в специальных судах, которые за малейшую провинность могли приговорить крестьянина к телесному наказанию. Предоставляя крестьянским общинам право самоуправления, реформа в то же время сохраняла надзор за их деятельностью со стороны правительственных чиновников, обычно назначаемых из местных дворян. Крестьянин, который хотел покинуть свое село, должен был прежде получить паспорт в местной управе. Если крестьянин не платил государству податей, местные старосты должны были использовать все средства, чтобы заставить его заплатить.

Дворовые крестьяне по «Положению об устройстве дворовых людей» освобождались без выкупа, но не получали ни усадьбы, ни земельного надела и выходили на «волю» нищими.

«Правила о крестьянах, работавших на помещичьих предприятиях», устанавливали, что крепостные рабочие после введения в действие уставной грамоты переводились на денежный оброк в пользу помещика, который они платили за усадебную и надельную землю, если она у них была до реформы. После перехода на оброк рабочие переставали быть крепостными, а становились вольнонаемными. Надел выкупался согласно общему и местным «Положениям». Те, кто не имел ни усадьбы, ни надельного участка, освобождались наравне с дворовыми крестьянами.

Следует помнить, что и до 1861 г. не все крестьяне были крепостными. Почти половину составляли государственные крестьяне (делились не менее чем на 30 категорий). Среди них числился и почти 1 млн бывших украинских казаков. Обычно они жили лучше «панских» крестьян. Правда, они платили большую подушную подать государству (которое фактически и было их помещиком), зато могли без всякого разрешения переселяться куда им вздумается, имели в своем распоряжении больше земли и не знали над собою власти пана (зато нередко страдали от произвола ненасытных чиновников).

В 1866–1867 гг. вышли царские указы о поземельном устройстве государственных крестьян на Украине. В частности по реформе 1861 г. и закону 1866 г. государственные крестьяне освобождались быстрее и на более выгодных условиях, чем помещичьи. Вместе со свободой они получали большие земельные наделы, а платили за них меньше, чем бывшие крепостные. Правительство объявило, что «сельские общества государственных крестьян сохраняют все предоставленные им в надел и состоящие в их пользовании земли и угодья». Государственные крестьяне могли сразу выкупать свои наделы или же вносить в казну ежегодный платеж – «государственную оброчную подать».

Впрочем, на Правобережье положение государственных крестьян мало изменилось к лучшему. В общем крестьяне были разочарованы реформой — и особенно бывшие крепостные. Они надеялись, что, став свободными, немедленно получат в свое полное распоряжение; землю – вместо этого земля урезалась, а крестьяне попадали в финансовую кабалу. По селам прокатилась волна бунтов. Правда, сила ее была неодинакова в разных регионах. На Левобережье и в Южной Украине волнений было сравнительно немного. Зато на Правобережье, где жила еще память о гайдамаках и социально-экономическим противоречиям придавала остроты религиозная и этническая вражда между украинским православным крестьянством и католической польской шляхтой, повсюду разгорались очаги локальных бунтов. Но власти быстро наводили порядок, и крестьяне возвращались к повседневному добыванию хлеба насущного, но теперь уже в сильно изменившихся условиях.

Крестьянская реформа уничтожила местные особенности в управлении крестьянством. В Украине была введена общероссийская система крестьянского управления. Круговая порука – общая ответственность в платежах, которая до реформы не существовала в Украине у крестьян-подворников, была введена и у них, а также у левобережных казаков, среди которых давно была широко распространена личная земельная собственность.

4. Реформы 1863–1874 гг.

Крестьянская реформа 1861 г. имела свое продолжение в целой цепи реформ: земской, реформе городского самоуправления, судебной, военной и т.д. Они вплотную подводили правящие силы к радикальному преобразованию политической системы страны, что благоприятствовало бы более активной модернизации. Одним из мероприятий правительства, направленных на усовершенствование системы управления и укрепления своих позиций, стала земская реформа 1864 г. В январе 1864 г. вышло «Положение» об органах местного хозяйственного самоуправления – земских учреждениях. На них были возложены обязанности по устройству дорог, больниц и школ, о медицинской помощи и т. п.

Земство состояло из уездных и губернских земских собраний и их исполнительных органов — уездных и губернских земских управ. Земства создавались путем избрания гласных в уездные и губернские земские собрания. Уездные земские собрания состояли из гласных, избранных сроком на три года на трех самостоятельных избирательных съездах: «съезде уездных землевладельцев», «съезде городских избирателей» и «съезде выборщиков от сельских обществ». Выборщики от сельских обществ предварительно избирались на волостных сходах. Таким образом, для сельского населения выборы были двустепенные.

Уездные земские собрания избирали гласных в губернское земское собрание. Исполнительные земские органы – уездные и губернские земские управы – также избирались сроком на три года на уездных и губернских земских собраниях.

Выборы во все земские органы были построены по буржуазному принципу имущественного ценза, но вместе с тем так, что дворянам было обеспечено большинство мест в земстве. Особенно заметно было преобладание дворянства в губернских земских собраниях и в губернских земских управах. В уездных земствах некоторое место занимало зажиточное крестьянство; в земских органах участвовали буржуазия, владельцы промышленных и торговых предприятий и другого недвижимого имущества. В Украине дворяне обычно составляли более 70% всех членов земств, в то время как количество крестьян в них редко превышало 10 %. Крестьянам, если и удавалось одержать победу на выборах, они не могли ей воспользоваться из-за своей некомпетентности и безграмотности. Так, в Бобринецком повете Херсонской губернии по причине отказа дворян участвовать в выборах в земскую управу избрали только крестьян. Но из-за своей малограмотности и неопытности они были вынуждены сложить с себя полномочия, так как были не в состоянии вести делопроизводство управы.

Хотя земства и не были представительными органами в полном смысле слова, они играли очень важную роль, ибо не только способствовали подъему общего уровня жизни на селе, но и приучали местное население к определенному самоуправлению.

С 1865 до 1875 г. земские учреждения были введены в 33 губерниях России. В Украине реформа получила распространение на юге и левобережных губерниях, где было создано 6 губернских и 60 поветовых земских управ. На Правобережье, где большинство помещиков составляли лица польского происхождения, участвовавшие в национально-освободительном движении, земскую реформу провели только в 1911 г. Представляя местные интересы, земства оказались более чуткими к культурным чаяниям украинцев, чем имперская бюрократия. Так, например, на Полтавщине именно в земствах во второй половине XIX в. начинают проявлять себя украинофильские тенденции, и именно в земской деятельности прошли свою первую культурно-просветительскую и политическую школу многие будущие лидеры украинского национального движения.

В 1864 г. правительство провело судебную реформу, сопровождавшаяся созданием буржуазного судопроизводства. До реформы суд был сословным, закрытым и полностью зависел от администрации. Теперь судопроизводство происходило при участии сторон, виновность или невиновность подсудимого определяли присяжные заседатели, подбираемые из имущих слоев населения. Судопроизводство превратилось в независимую сферу управления, закрытую для бюрократического вмешательства. Отныне суд заседал открыто, причем впервые вводились прения сторон. Одним из результатов реформы было появление нового для России адвокатского сословия.

В ходе судебной реформы были созданы окружные суды (по одному на губернию). Обжаловать решение окружного суда можно было в судебной палате. На территории Украины были созданы 3 судебные палаты – Киевская, Харьковская, Одесская. Кассационные функции выполнял Сенат.

В 1870 г. правительство провело реформу городского самоуправления: в городах создавались городские думы, члены которых (гласные) избирались по бессословному принципу на четыре года. Избирателями были все налогоплательщики города, раз­деленные на три собрания: самых крупных плательщиков, средних и всех остальных. Участники каждого собрания вносили по одной трети всех налогов данного города, и каждое собрание избирало из своего состава по одной трети общего количества гласных городской думы, что давало постоянное преобладание в городском самоуправлении представителей крупной городской буржуазии. Исполнительным органом городской думы была городская управа во главе которой стоял городской голова. Городские управы ведали хозяйственными вопросами, касающимися благоустройства города, городских рынков, городской торговли и промышленности, здравоохранения и т.п., и подчинялись губернатору и министру внутренних дел.

С 1862 г. в России проводилась военная реформа. Был осуществлен ряд мероприятий, связанных с преобразованием армии. Проведено перевооружение и переобмундирование армии, усовершенствована система ее снабжения, управления, боевой подготовки войск и подготовки офицерских кадров. В то же время офицерский состав российской армии оставался почти целиком дворянским.

Всю территорию России в 1864 г. поделили на 10 военных округов. Украинские губернии вошли в состав Киевского (Киевская, Подольская, Волынская губернии, а с 1888 г. – еще и Курская, Полтавская, Харьковская и Черниговская губернии); Одесского (Херсонская, Екатеринославская, Таврическая губерния и Бессарабская область) и Харьковского (Харьковская, Полтавская, Черниговская, Воронежская, Курская и Орловская губернии) округов.

Реформа завершилась введением нового устава о воинской повинности (1874 г.). Прежние рекрутские наборы были заменены всеобщей воинской повинностью для лиц, достигших 21 года. Срок действительной военной службы сокращался до шести лет в сухопутных войсках и до семи лет во флоте. Для военнообязанных, имевших образовательный ценз, срок службы устанавливался от шести месяцев до четырех лет. Сокращался контингент лиц, находившихся на действительной военной службе.

Важные изменения происходили и во всех других сферах жизни российского общества. Так, например, образовательные реформы 1860-х годов открыли для нижних слоев доступ ко всем ступеням школы, включая высшую. Университеты, получившие значительную автономию, смогли расширить и усовершенствовать программы обучения. В то же время либерализировались цензурные правила: это, правда, не распространялось на «подрывные идеи», но в вопросе о том, какие идеи следует считать подрывными, было много путаницы.

Для крестьянства сразу стал ясен ограниченный характер реформы 1861 г., и оно повело борьбу против нее. Крестьяне не признавали манифеста 19 февраля 1861 г. и боролись за землю, за немедленное и полное освобождение из-под власти помещиков.

В 34 селах Бердичевского уезда, Киевской губернии, выступило 12 тыс. крестьян. Это движение было подавлено воинской командой. В Подольской губернии 80 тыс. крестьян отказалось отбывать барщинные работы, движение охватило 159 сел. В с. Тимановке, Ямпольского уезда, произошло столкновение крестьян с карательным отрядом, восемь крестьян были схвачены, биты розгами и пять из них были затем отправлены в арестантские роты. В Черниговской губернии, которая стала центром движения на Левобережье, особенно активно выступали крестьяне с. Безугловки, Нежинского уезда, и Каменской Слободы, Новгород-Северского уезда. На Черниговщине крестьян усмирял контр-адмирал Унковский, который сначала с тремя батальонами солдат, а после того с целым казачьим полком прошел по губернии, расправляясь с крестьянами. Активные участники движения поднимали крестьян на восстание, разъясняя им реальный смысл царского манифеста. У одного из них было найдено несколько революционных произведений Герцена. Унковский приказал перепороть розгами сотни людей, а несколько десятков велел заковать в кандалы и отправить в тюрьму. Крупные крестьянские волнения начались и на юге Украины. В Херсонской губернии выступали крестьяне Одесского и Тираспольского уездов. На усмирение крестьян в Одесский уезд были посланы две роты солдат. Такое же количество войск приводило в повиновение крестьян с. Михайловки, Тираспольского уезда.

Лекция 2. Социально-экономическое развитие украинских губерний в 60–90 гг. XIX в.

План:

1. Украинское пореформенное село.

2. Промышленность и транспортная инфраструктура украинских губерний.

3. Новые социальные группы украинского общества: генезис и особенности формирования.

4. Урбанизационные процессы в украинских губерниях.

Хотя реформа 1861 г. освободила крестьян от помещиков, экономическое положение деревни не улучшилось. Статистические описания пореформенной жизни крестьян похожи на стон и плач. Крестьяне оказались обложены невыносимым бременем выплат при вопиюще малом количестве отведенной им земли. А ведь кроме выплат за свои наделы крестьяне вынуждены были платить и подушную подать, и целый ряд «косвенных» налогов или пошлин: на сахар, чай, табак, хлопок, изделия из металла, на водку. Согласно докладу специальной правительственной комиссии, изучавшей причины обнищания крестьян, сумма их налоговых выплат (учитывая компенсацию за землю) десятикратно превышала выплаты дворян. Даже после того как правительство в 1886 г. отменило подушную подать, а в 1905 г. – компенсации, большую часть крестьянских денег продолжали поглощать непрямые налоги.

Чтобы выполнить свои финансовые обязательства, крестьянин вынужден был залезать в долги к богатому соседу, а иногда (в особенности на Правобережье) к ростовщику-еврею. Но поскольку проценты часто превышали 150, крестьяне, как правило, только еще туже затягивали на своей шее долговую петлю. Некоторые для уплаты долгов пытались торговать малыми излишками сельхозпродукции, но мелкое крестьянское хозяйство при невысоком спросе, удаленных рынках сбыта и низких ценах практически не давало никакой прибыли. И в конце концов оставался один выход: снова наниматься на работу к помещикуили богатому соседу, что и делали крестьяне-бедняки, причем часто за очень низкую плату.

Хроническое отсутствие денег у 90% населения никак не способствовало экономическому развитию Украины. Большинство крестьян не могли купить ни дополнительные земельные участки для расширения производства, ни новые орудия сельскохозяйственного труда для увеличения его производительности (не говоря уж о машинах). И на Лево-, и на Правобережье около половины крестьян были безлошадными, не имея при этом и более-менее современного металлического инвентаря. Пахарь, запряженный в деревянный плуг, был здесь обычным явлением. Отсутствие денег ослабляло внутренний рынок Украины и препятствовало развитию торговли, промышленности и городов.

Крохотные наделы 1861 г. (а в Украине они были еще меньшими, чем в других губерниях империи) едва могли удовлетворить даже скромные нужды их владельцев. А естественный прирост населения (во второй половинеXIX в. Российская империя, как и большинство стран Европы, переживала демографический взрыв) усугублял крестьянские беды до степени национальной катастрофы. Между 1861 и 1897 гг. население империи увеличилось с 73 до 125 млн, а к 1917 г. достигло 170 млн. В частности, в Украине количество населения менее чем за 40 лет выросло на 72%.

Поскольку большинство украинцев жили в селах, именно здесь более всего ощущалось демографическое давление. В 1890 г. и на Лево-, и на Правобережье на один акр пахотной земли (2,5 десятины) приходилось вдвое больше людей, чем в 1860 г. Таким образом, эти регионы превратились в самые густонаселенные в Европе (в Англии на один акр пахотной земли приходилось в это время вдвое меньше людей, чем в Украине). Что же вызвало столь стремительный скачок? Прежде всего улучшение медицинского обслуживания, которому способствовали земства, резкое сокращение детской смертности (хотя при всем при том смертность на каждую тысячу жителей Российской империи все еще оставалась вдвое более высокой, чем в среднем по Западной Европе).

Последствия двух взаимосвязанных проблем – перенаселения и недостатка пахотной земли – не замедлили сказаться в виде повышения цен на землю. В некоторых регионах, прежде всего в южных степях, в 1900 г. они в три – четыре раза превышали цены 1861 г. А это окончательно замыкало порочный круг, ибо делало совершенно недоступной для крестьянина покупку новой земли, которая ему была столь жизненно необходима.

Другим результатом перенаселения стала безработица. Подсчитано, что в 1890-е годы реальное количество рабочих рук в Украине достигало почти 10,7 млн, из них в сельском хозяйстве требовалось 2,3 млн, в других отраслях экономи­ки – 1,1 млн. Таким образом, излишек рабочей силы составлял 68 %, или 7,3 млн. Все эти люди были безработными или имели работу от случая к случаю, практически ведя полуголодное существование. Не удивительно, что по уровню жизни украинцы далеко отставали от Запада. Так, за 1900 г. среднестатистический датчанин съел 2166 фунтов хлеба, немец — 1119, венгр — 1264, а украинец — только 867 фунтов, и это при том, что в Украине — «житнице Европы» — хлеб был для крестьянина основным продуктом не только производства, но и питания...

Отчаявшись когда-либо получить в достатке земли на родине, крестьяне готовы были отправиться в любые страны, где бы им пообещали ее много. При этом, в отличие от западноукраинских крестьян, в поисках земли и работы отправлявшихся за океан, крестьянам Российской империи не нужно было эмигрировать за ее пределы. Им достаточно было преодолеть большую часть ее территории в восточном направлении, где близ Тихого океана, в бассейне Амура были свободные земли. Между 1896 и 1906 гг., после сооружения Транссибирской железнодорожной магистрали, на Дальний Восток переселилось около 1,6 млн украинцев. Суровые условия освоения дальневосточных земель заставили многих вернуться домой. Но несмотря на это, в 1914 г. на Дальнем Востоке постоянно проживало уже около 2 млн украинцев. Более того, украинцев переселилось сюда в поисках земли вдвое больше, чем русских. И в то самое время, когда западные украинцы, недавние подданные Габсбургов, осваивали прерии Западной Канады, украинцы в Российской империи распахивали берега Тихого океана.

Несмотря на общее для крестьян беспросветное существование, некоторые из них, как водится, умудрялись работать и хозяйничать лучше других. Соответственно в пореформенный период четче проступают имущественные отличия между крестьянами. В сущности, социальная структура пореформенной украинской (как, впрочем, и русской) деревни лишь отражала ту самую общечеловеческую особенность, что подмечена в знаменитом афоризме Олдоса Хаксли: «Люди имеют обыкновение делиться на высших, средних и низших».

В полном соответствии с этой бесспорной истиной пореформенная деревня быстро разделилась на три социальные группы. Первую составляли относительно богатые крестьяне, или «кулаки» (по-украински – «куркули»). Вторую — крестьяне среднего достатка, «середняки». Были, наконец, и беднейшие крестьяне — «бедняки».

К первой группе можно было отнести 15–20% жителей пореформенной деревни. Само слово «кулак» сразу вызывает в сознании образ жестокого и прижимистого мужика, беспощадного эксплуататора своих же односельчан. На деле имела место, конечно, и эксплуатация — но лишь как один из компонентов (частый, но отнюдь не непременный) реального образа кулака. Другие – обязательные – компоненты: тяжкий труд до седьмого пота, инициатива и немного удачи. Все это вместе взятое помогало этим 15—20 % сельчан богатеть, в то время как другие неуклонно беднели. Затем они вступали между собою в браки, тем самым еще увеличивая и сохраняя от поколения к поколению семейное добро. «Средний кулак» имел 65–75 акров земли, несколько лошадей, неплохую сельхозтехнику. Нанимая батраков, он выращивал урожай на продажу. Вот этих-то удачливых крестьян клеймили В.И. Ленин и советская наука, литература и т. д. Образ кулака был неизменно отрицателен, их рассматривали в качестве деревенской буржуазии и эксплуататоров-кровопийц. Напротив, западные ученые не склонны преувеличивать социально-экономические отличия кулаков от прочей крестьянской массы. Пусть они и в самом деле эксплуатировали односельчан – а те ненавидели их и завидовали, но и в собственных глазах, и даже в глазах завистников кулаки всегда оставались именно крестьянами, а не помещиками или мещанами. Да и деревенский бедняк на деле мечтал вовсе не «ликвидировать кулачество как класс», а стать одним из представителей этого «класса».

Вторая группа — «середняки» — была значительно больше первой, составляя примерно 30 % всего сельского насе­ления. «Средний середняк» имел 8—25 акров земли, и этого вполне хватало на то, чтобы прокормить семью. Часто у середняка было несколько лошадей и несколько голов скота. В отличие от кулаков середняки редко могли позволить себе покупку сельскохозяйственной техники. Но в общем и эти представители деревенского «среднего класса» были люди солидные, работящие. Особенно широко этот крестьянский тип был распространен на Левобережье, где расписные белые хаты самим своим видом говорили о гордости хозяина своей независимостью и достатком.

Но, конечно, больше всего было «бедняков» — примерно около половины всего крестьянства. У них или вовсе не было земли, или было всего каких-нибудь несколько акров, явно недостаточных для нормального существования. Чтобы выжить, бедняк вынужден был наниматься к богатому соседу или помещику, а то и покидать на время насиженное место в поисках сезонной работы. Беднели люди по разным причинам (как, впрочем, и богатели). Часто такие несчастья, как болезнь, преждевременная смерть кормильца или стихийное бедствие, заставляли семью продать свою землю, и таким образом она надолго (часто навсегда) лишалась единственно надежной хозяйственной опоры. А бывало и так, что люди не могли свести концы с концами из-за неумелого, безалаберного хозяйствования, лени или пьянства. Так или иначе, и без того большое количество бедняков медленно, но верно росло – а это означало, что в тихом деревенском омуте завелась червоточина ненависти и беспокойства. Вот, кстати, почему многие революционеры считали, что взорвать Российскую империю можно именно и только из деревни.

Ни щедрые земельные наделы, ни финансовая поддержка правительства, ни целый ряд сохранившихся преимуществ и привилегий после 1861 г. не могли уже сдержать резкого упадка дворянства. Причина была в том, что большинство дворян не умели превратить свои поместья в выгодные коммерческие предприятия. На месте каждого из них хороший хозяин, имея столь солидный капитал, не растранжиривал бы его попусту, а вложил в сельскохозяйственную технику, нанял бы работников вместо освободившихся крепостных, мобилизовал бы всю инициативу и трудолюбие (впрочем, по понятиям российского дворянства, все это — «немецкие» качества и свойства) — и преумножал свои доходы... Но вместо всего этого дворяне предпочитали залезать в долги: к 1877 г. около 75% российского дворянства состояло в крупных должниках. Поэтому им приходилось распродавать свои имения, благо и покупатель был под рукой, в своей же деревне — честолюбивый, предприимчивый крестьянин-кулак. Таким образом с 1862 по 1914 гг. дворянское землевладение в Украине сократилось на 53 %. Исключение составляло Правобережье, где обширные имения по-прежнему принадлежали сказочно богатым польским магнатам, которым и в новые, трудные для большинства помещиков времена удавалось сохранить лицо.

В целом же в Украине, как и по всей империи, традиции дворянской элиты, да и само ее существование, быстро предавались забвению. Продав свои поместья, дворяне навсегда перебирались в города, становясь обычными чиновниками, офицерами, интеллигентами. Правда, они по-прежнему пользовались большими социальными преимуществами, да и большинство пахотных земель вплоть до 1917 г. все же оставалось в их руках. И все же после того как помещик утратил свою беспредельную власть над крестьянами и по мере постепенного перехода земель к новым хозяевам — дни дворянства как сословия были сочтены.

Как ни парадоксально, при общем обнищании и застое в украинском селе роль его как «житницы Европы» продолжала расти. Происходило это благодаря тому, что небольшой части дворянства вместе с предпринимателями из других сословий удалось, вопреки общей тенденции, сделать из своих поместий огромные агро-предприятия, поставлявшие продукцию на имперский и зарубежные рынки. Ненормальность такого положения уловил российский министр финансов И.А. Вышнеградский: «Недоедим, но вывезем!».

Впрочем, экспорт продовольствия имел довольно ограниченный, региональный характер: в нем принимали участие лишь некоторые губернии и сравнительно небольшой процент населения. Еще в началеXIX в. роль основного поставщика зерна на экспорт прочно утвердилась за степными причерноморскими губерниями, где было много свободных для освоения земель и ближайших портов. Задолго до освобождения крепостных степные помещики, активно увеличивая посевные площади, уже использовали наемный труд и вкладывали капиталы в сельхозтехнику. После 1861 г., когда количество свободной и мобильной рабочей силы резко возросло, а коммуникации улучшились, Украина вообще и степные губернии в частности увеличивали производство продуктов питания быстрее, чем остальные части империи. В началеXX в. 90 % экспорта пшеницы (а это, кстати, была основная статья экспорта Российской империи) приходилось на Украину. Тут собирали 43% мирового урожая ячменя, 20% пшеницы и 10% кукурузы.

И все же не пшеница была главной товарной культурой в Украине, а сахарная свекла. Во всей Европе трудно найти земли, которые лучше, чем Правобережье, удовлетворяли бы условиям крупномасштабного выращивания сахарной свеклы, утвердившегося здесь уже к началу 1840-х годов. Украина обеспечивала сахаром не только всю российскую империю, но и многие европейские страны. Крупнейшими сахарозаводчиками, как и следовало ожидать, были польские магнаты, прежде всего Браницкие и Потоцкие, но вскоре в ряду «сахарных баронов» Правобережья оказались русские Бобринские, украинцы Терещенки, Симиренки и Ханенки, евреи Бродские и Гальперины.

На Левобережье основной товарной культурой был табак: здесь находилась половина табачных плантаций Российской империи. И, конечно же, водочное производство процветало на обоих берегах Днепра.

Словом, украинский вклад в имперскую экономику был весьма ощутителен. И потому не было ничего странного в том, что Украину считали непременной и неотъемлемой частью Российской империи.

2. Промышленность и транспортная инфраструктура

украинских губерний

Ликвидация крепостного права открыла путь к модернизации и индустриализации Российской империи. К тому времени уже многие страны Западной Европы и Америки прошли этим путем, однако опыт России оказался своеобразным во многих важных отношениях.

Во-первых, государственная инициатива и руководство в этом процессе достигли здесь таких масштабов, каких не знали на Западе. Ни слаборазвитый внутренний рынок, ни практически отсутствующая буржуазия, ни мизерные част­ные капиталы без правительственной помощи и поддержки не обеспечили бы создания крупномасштабного промышлен­ного производства в России и в Украине.

Во-вторых, на начальной стадии индустриализации и ка­питалы империи, и ее интеллектуальный потенциал были вполне достаточны для того, чтобы обеспечить не просто высокие, а прямо-таки невиданные темпы роста промышлен­ного производства, когда целые отрасли возникали всего за каких-то несколько лет. Особенно впечатляющей бы­ла индустриализация 1890-х годов в некоторых регионах Украины.

В-третьих, экономическая модернизация империи проходила весьма неравномерно. На рубеже веков в Украине часто можно было увидеть крупнейшую и современнейшую в Европе фабрику, шахту или металлургический завод в окружении захудалых поселков, а то и патриархальных сел, где люди, чтобы добыть себе мизерное пропитание, впрягались, как и тысячу лет тому назад, в деревянный плуг. Обращая внимание на контрасты социально-экономической эволюции Российской империи, американские исследователи А. Милворд и С. Соул отмечают: «Россия была страной крайностей – в климате, в роскоши и в нужде, в примитивном сельском хозяйстве и в самой современной сталелитейной промышленности в Европе…».

Предвестниками экономической модернизации, как и повсюду, стали железные дороги. Как уже отмечалось ранее, отсутствие современной системы коммуникаций явилось одной из важнейших причин поражения России в Крымской войне. Без преувеличения можно сказать, что для XIX в. строительство железных дорог стало одним из индикаторов соответствия темпов исторического развития государств общему вектору мировой истории. Поэтому военная — как, впрочем, и экономическая — целесообразность создания мощной железнодорожной сети имперскому правительству были ясны, и вскоре эта задача была решена.

На украинских землях Российской империи первая железнодорожная магистраль пролегла между Одессой и Балтой: ее построили в 1866—1871 гг. для подвоза в порт зерна на экспорт. В течение 1870-х годов, ставших кульминацией в истории создания железных дорог Украины, все главные города были связаны между собой железнодорожным сообщением. Но что важнее всего — Украина теперь напрямую тем же самым способом была связана с Москвой — всероссийским рыночным центром. По мере того как сырье и продукты питания с Украины уходили на север, а готовые изделия русских городов наводняли внутриукраинский рынок, экономика Украины постепенно теряла свою самобытность и самодостаточность, все более интегрируясь в систему империи.

Стремительный рост железных дорог требовал все больше угля и металла. Правительству было известно о существовании ценных месторождений угля и железной руды в Юго-Восточной Украине и особенно в бассейне Донца. Со второй половины XIX века экономическое развитие Украины определяли прежде всего такие отрасли, как угольная, железорудная, металлургическая, машиностроение. Если в 1867 году Украина выплавляла 0,3 процента чугуна Российской империи, а Урал – 65,4, то в 1897 году – 40,7 и 35,8 процента соответственно. Добыча каменного угля к началу XX столетия возросла более чем в 115 раз, составив в 1900 году 691,5 млн. пудов (почти 70 процентов всей его добычи в стране), железной руды — в 158 раз. Угольную отрасль контролировали около 20 совместных акционерных обществ. На 1900 г. 94 % акций принадлежало французским и бельгийским инвесторам, вложившим в развитие шахт миллионы рублей. Эти акционерные общества создали синдикаты, фактически завладевшие монополией на добычу и продажу угля. Так капитализм в своих вполне развитых формах явился в Украину.

Между 1870 и 1900 гг., особенно в 90-е годы (время т.н. «угольной лихорадки»), два региона на юго-востоке Украины — Донбасский и Криворожский — стали самыми быстрорастущими промышленными областями империи, а может быть и мира. В это время вложение капиталов в высокоразвитых странах Европы стало приносить меньше прибыли — и потому западный капитал устремился в Россию и Украину, где разработка угольных и железорудных месторождений сулила немалые проценты (учитывая колоссальный местный спрос на уголь и железо) и к тому же при щедрой правительственной под­держке была практически лишена риска.

Из 17 крупных металлургических заводов в Екатеринославской и Херсонской губерниях большая часть была построена на средства иностранных капиталистов. В целом бельгийский, французский, немецкий, английский капитал занял ключевые позиции в индустрии края. К началу XX века иностранным предпринимателям принадлежало более 90 процентов акционерного капитала монополистических объединений. Из 41 домны на металлургических заводах юга Украины почти три четверти принадлежали иностранцам, а из 22 заводов, перерабатывавших чугун и железо, только три контролировал русский капитал. Характерной можно считать картину на Нижегородской промышленной выставке августа 1896 года: роскошный бархат, ситец, атлас, но сделанный на станках зарубежного производства с применением импортных красок, часто с помощью иностранных мастеров.

Только Д. Хьюз (1814–1889) за 25 лет своей деятельности на юге Украины вывез в Англию прибыль в размере 25 млн. рублей. Вместе с сыновьями этот бывший кузнец из Уэльса заложил город Юзовку (ныне Донецк), построил десять шахт, металлургический завод. К концу XIX века на его предприятиях существовала эффективная система социальной защиты рабочих: зарплата колебалась от 15 до 150 рублей, вдовы получали пенсии в размере 5–25 рублей, жилища рабочих обеспечивались бесплатным отоплением и водоснабжением, лечение в больнице на 100 кроватей тоже было бесплатным, за обучение в школе взималась символическая оплата – 5 рублей в год. В городе усилиями семьи Хьюзов был разбит парк площадью в 6,6 гектара, вырыт большой пруд, построена церковь на деньги рабочих и предпринимателей. Несомненно, своим прогрессом экономика Российской империи в значительной степени обязана полумиллиону иностранцев-менеджеров, рабочих и инженеров, а также иностранным инвестициям (25 млрд. франков).

В 1887 году был создан синдикат сахарной промышленности — первая в России монополия, в которую через шесть лет вошли 203 из 224 сахарных завода Украины. Его организовали такие семейства, как Бобринские, Браницкие, Бродские, Потоцкие, Терещенки, Харитоненки, Ярошинские. По производству сахара Украина вышла на второе место в мире: 1,2 млн. тонн против 1,9 млн. тонн в Германии.

Впрочем, говоря о промышленном развитии Украины конца XIX — началаXX в., не следует забывать, что процветали здесь лишь базовые, добывающие отрасли, поставлявшие сырье,— но отнюдь не все прочие. Отставание в производстве готовых товаров было особенно наглядным. Единственные отрасли, развитие которых заметно ускорилось – это заводы сельхозмашин (на которые здесь был повышенный спрос) и, в меньшей степени, локомотивов. Подавляющее большинство готовых товаров Украина ввозила из России. Таким образом, при всем впечатляющем всплеске промышленной активности в Украине индустриализация не изменила несбалансированного характера ее экономики. В товарообмене с регионами Российской империи на долю Украины приходились в основном поставки сырья, а в потреблении ввозные товары составляли 83 процента, включая импорт. Тарифы на перевозку грузов регулировались таким образом, что их доставка из одного порта Черного моря в другой стоила столько же, сколько из любой черноморской пристани в Англию. Затруднял вывоз и тот факт, что к началу XX столетия Украина обладала недостаточно развитой сетью железных дорог — 8417 километров, а гужевые грунтовые пути здесь были наихудшими в Европе.

Наряду с железнодорожным транспортом определенное значение в народном хозяйстве продолжал играть речной транспорт. Главной водной артерией Украины оставался Днепр. По Днепру сплавляли в основном зерно, соль, лес, железо и скобяные изделия. Немаловажными транспортными артериями служили Днестр и Южный Буг. Огромное значение для дальнейшего экономического развития России и Украины имело увеличение морского торгового флота. Азово-Черноморский бассейн был южными морскими воротами всей страны. На Азово-Черноморские порты в 1866–1870 гг. приходилось 47% от стоимости вывезенных и 21% ввезенных через европейские порты России товаров, а в конце XIX в. – на них приходилось уже 57 и 28% соответственно. Среди экспортируемых товаров преобладал хлеб. Самым крупным портом Украины и юга России была Одесса.

Продолжали развиваться в Украине и мелкие кустарные промыслы, которые наиболее широко были распространены в Полтавской, Харьковской губерниях, где ими занимались 46 тыс. человек. В правобережной Украине (Киевская, Подольская и Волынская) губернии промыслами занималось 30 тыс. человек. Об успехах украинской пореформенной промышленности свидетельствуют следующие данные: в 1869 г. здесь насчитывалось 3712 фабрик и заводов, а в 1900 г. – уже 5301 предприятие. За это же время стоимость промышленной продукции возросла с 71,5 млн. руб. до 556,4 млн. руб.

В XIX столетии проявились порожденные индустриализацией экологические проблемы. Ушли в прошлое времена, когда в Северском Донце, Орели водилась крупная рыба — вырезуб, в южных степях можно было встретить диких лошадей, в лесах было много медведей, горностаев диких коз. Редели лесные массивы — деревья рубили не только на строи­тельство жилья, но изводили массу древесины на винокурение: за один день винокур еще в XVIII столетии сжигал два дорогих дубовых ствола. Из-за роста площадей пахотных земель только на Слобожанщине исчезли десятки малых рек. В Харьковской губернии уже в 1802 году пашня составила более 368120 гектаров. Площадь сельскохозяйственных земель росла и потому, что в XIX веке пашня практически не удобрялась органическими удоб