Ведь реформы Петра затронули лишь верхние слои общества?

Ведь и Достоевский при всей своей любви к России говорил, что у нас все очень расшатано, он это прекрасно чувствовал. Что Петр сломал предыдущие представления о чести, о достоинстве, о порядочности, но ни он, ни его преемники не смогли достаточно утвердить новые, во всяком случае - широко утвердить.

В политическом отношении Россия ломалась скорее по татарским, чем по византийским образцам. Недаром Федотов говорил, что победа Москвы была победой наиболее отатаренного из русских княжеств. Известно, что Иван Калита возвысился не столько подвигом, сколько доносом на своих соперников, что тверской князь был замучен в орде по его доносу. Так что методы возвышения Москвы были не слишком возвышенны. Затем опять новый крутой поворот, петровский поворот на Запад со страшными изменениями и потрясениями.

Тойнби все это отбросил и дал очень слабое определение цивилизации: «Наименьшая группа стран, с которыми приходится иметь дело историку, занимающемуся историей своей собственной страны». Но подобное определение подходит лишь к тем странам, которые развивались все время в одном культурном мире. Если же мы попробуем установить циркуль в Москве, то окажется, что в наименьший круг стран для историка России входит Византия, входят степные народы, входит мусульманский мир и входит Запад. Таким образом, наименьший круг стран охватывает ряд культурных миров, которые, на глазок видно, явно разные. Поэтому достаточно попробовать применить наивную методологию Тойнби к России, чтобы мы увидели, что она не срабатывает. И наверное, главная особенность России - что она развивалась не в одном и том же культурном мире, а в разных. Отсюда и ее как бы изломанная культурная традиция - то византийская, то татарская, то западная.

Является ли Россия самостоятельным культурным миром, тем, что я называю «субэкуменой»? С моей точки зрения, нет. Россия - культура, складывающаяся на перекрестке цивилизаций. Да, в связи с Россией надо упомянуть еще одно различие между концепциями Тойнби и Шпенглера. Шпенглер давал не определение, а художественное описание каждого культурного круга, идя вслед за Максом Вебером, который создал понятие» идеального типа культуры». То есть он описывал тип культуры Индии, тип культуры Японии и т. д. Хотя Вебер умер в двадцатом году прошлого века и некоторые данные в его модели идеального типа культуры устарели, но тем не менее умение создать сжатое описание основ данного культурного мира требует таланта, близкого к художественному, который не у всех ученых есть. Поэтому веберовские идеальные типы до сих пор в ходу у многих исследователей.

А можно ли говорить о нашей цивилизации, цивилизации России?

Культура» Шпенглера - это примерно то, что у нас Достоевский и Аполлон Григорьев назвали «почвой». Культура - это то своеобразное, что нельзя передать другим, что уникально и является, допустим, только французским, только немецким. Тогда как цивилизация - это то, что передать можно. И надо признать, что характеристики Шпенглера, в чем-то спорные, все же имеют смысл. Действительно, есть в культуре что-то передаваемое и что-то непередаваемое. Вот та массовая культура, которая распространяется CNN от эскимосов до Огненной Земли, может быть усвоена всеми, но я не вижу в этом большого приобретения. А более тонкие вещи куда сложнее в передаче. Они тоже могут быть творчески усвоены, но в восприятии они всегда становятся другими.

Тойнби на основе концепции Шпенглера попытался создать свою, в чем-то более широкую. Для Тойнби очень важно было то, что умирающий Рим передал варварам христианство. И поэтому Тойнби вводит в теорию культуры Шпенглера метафору «циркулярной пилы», которая, вращаясь, все глубже врезается в древесину. То есть культура, проходя циклы зарождения, расцвета и упадка, - здесь Тойнби следует своему предшественнику: культуры умирают, как люди, - вместе с тем, так сказать, все глубже вгрызается в истину и передает следующей культуре свое более глубокое понимание истины. Метафора, конечно, но кое-что захватывает; одновременно Тойнби испортил теорию, заменив понятие» культуры» понятием «цивилизации». Дело в том, что цивилизация понимается часто стадиально. Скажем, у Энгельса она противостоит варварству. То есть цивилизация здесь не диахронное понятие - вот, скажем, западная цивилизация, а вот дальневосточная, - а временное. Сначала дикость, варварство, а потом цивилизация. Поэтому и возникает путаница. И, кроме того, цивилизация не имеет четких локальных границ. Можно говорить о мировой цивилизации, о цивилизациях Англии и Франции или, углубившись в историю, скажем, о цивилизации Афин, которые по размерам-то крошечный кусочек земли. И тем не менее вполне допустимо говорить о цивилизации Афин. Поэтому то, что мы благодаря господству англоязычной книжной продукции усвоили терминологию Тойнби, внесло страшную путаницу.

- Ну изломанная у нас, наверное, отнюдь не только культурная традиция...