Устройства преобразования и обработки информации 2 страница

Эта проблема в марксистской философии решается на основе Диалектики абсолютной и относительной истины. В этом случае термин "абсолютная истина" употребляется в значении, близком значению «объективная истина». Поскольку в каждой научной тео­рии имеется момент объективного содержания, совпадения мыслей с действительностью, поскольку в нем имеется момент абсолютной истины. Но сами теории или другие формы знания носят относитель­ный характер. Они формируют истину в каких-то исторически кон­кретных, преходящих формулах, высказываниях, теориях. Разви­тие познания, с этой точки зрения, можно представить как длитель-вый, непрекращающийся процесс движения относительных истин, Который приводит к накоплению и обогащению человеческого зна-вия. Абсолютная истина предстает в таком случае как бесконечная Сумма относительных истин, которые формулирует человечество на °ротяжении всей истории своего развития. Этот процесс никогда не Может завершиться.

Следующий вопрос теории познания состоит в следующем-а как же мы можем узнать, что в нашем знании, в теориях содержит­ся момент совпадения с объективной действительностью или, выра­жаясь языком Канта, что дает нам возможность сопоставить явле­ния и «вещи сами по себе»? Марксистская философия отвечает на этот вопрос однозначно — практика. Практика является критерием истины. Только те результаты познания, которые пошли проверку практикой, могут претендовать на роль истины потому, что она как материально-чувственная деятельность людей имеет качество не­посредственной действительности. Практика соединяет и соотносит объект и действие, производимое в соответствие с мыслью о нем. Именно в таком действии и проявляется истинность мысли.

Практическая проверка истинности знаний, теорий может но­сить многообразные формы в соответствие с особенностями тех сфер знания, которые требуют данной проверки. Такой формой может быть непосредственная реализации замысла в природной и социаль­ной реальности. В науке формой практической проверки является эксперимент. Для сложных, абстрактных областей познания объек­тивной формой проверки может служить построение модели, моде­лирование.

Персоналистская концепция познания. Знание и вера Методология рационализма является господствующей в теории позна­ния. В русле рационализма решает проблемы гносеологии и диалекти­ческий материализм. Однако в современной философии существует и иной подход к проблемам познания, который отвергает методологию рационализма. Этот подход представлен рядом школ современного ир­рационализма. Представители иррационализма критикуют основные установки гносеологии рационализма за их абстрактный, по своей сущности, антигуманный характер. Они утверждают, что в рациона­листической модели познания предмет познания выступает как нечто чуждое сознанию исследователя, а мыслительная деятельность по­знающего субъекта принимается во внимание лишь как методика, спо­соб оперирования с объектами, от которого можно отвлечься, как толь­ко получен результат. Причем познающему субъекту — ученому, не­важно какое применение найдет этот результат. Это выходит за рамки интереса исследователя. Важен сам процесс познания, поиск объек­тивной истины. Термин «объективный» в их интерпретации принима­ет оттенок антисубъективности, античеловечности, бездушного отно­шения к действительности.

Представители иррационализма требуют коренного пересмотра основных принципов традиционной рационалистической гносеологии. Они выступают против произведенной рационалистической традици­ей разрыва познавательного акта на субъектно-объектные отношения.Поэтому усилия иррационалистов направлены на то, чтобы преодолеть эту традиционную поляризацию познавательного акта. Примером реализации этой идеи служит персоналистическая кон­цепция познания как «вовлечение». Познание с этих позиций, рас­сматривается как всеохватывающее движение, которое объединяет субъект со всем окружающим миром. Оно выступает одновременно и как непосредственное существование «Я», и как его действие, и как познание этого действия. «Познающий субъект при таком подходе,

-— считает основоположник французского персонализма Э. Мунье, _— уже не выступает как чистое сознание или безличностное бытие, а gaK человек, который живет и действует: я мыслю с моим телом, с мо-йми руками, с моей страной, с моим временем. «Я» начинает свое мы­шление не от абстрактных идей, изолированных символов, а от опы­та, пронизывающего всю жизнь личности. Познание больше не вы­ступает как нечто "объективное", а как нечто такое, куда я глубоко вовлечен, где объект ощущается и объясняется в той мере, насколь­ко включен я в него. Такая форма познания непосредственно органи­зует мою жизнь и мой быт». В процессе вовлечения, считают персо­налисты устанавливаются новые отношения между познающим и познаваемым — это больше не отношения безличности и безразли­чия, а отношения заинтересованности.

Преодоление традиционной концепции познания, основанной на объектно-субъективных отношениях и реализацию теории по­знания с позиции субъективно-субъектных отношений персонализм связывает с включением в теорию познания в качестве главного по­знавательного средства — эмоционально-чувственных и эмоцио-иально-волевых факторов любви и веры.«Современная психология,

— писал другой видный персоналист Ж. Лакруа, — открыла в любви наиболее совершенный инструмент познания. Любовь утверждает ценность того, на кого направлено это чувство. Она дорожит проявле-иием индивидуального и не стремится превратить его в объект обла­дания».

Любовь, с точки зрения персоналистов, наиболее адекватно раскрывается в вере. Поэтому вере принадлежит важнейшая роль в познавательном процессе. «Вовлеченное познание, — подчеркивает Ж. Лакруа, — имеет старое и прекрасное имя — вера». Персоналис-I, ты стремятся доказать, что вера входит необходимым составным | Компонентом во всякий познавательный акт. Она предшествует зна-Д вию, является движущей причиной и конечной целью познания. Ta­ll Ким образом, в персонализме осуществляется подмена гносеологи-S четкого субъекта психологическим.

|| При разработке теории верований персоналисты подчеркива­ют |йичностные, эмоционально-психологические моменты познания, ЯаЩйчие в самом познавательном акте момента волевого выбора, У? | Юлетворения и т. д. Вера в этой концепции предстает как некая ВД | дологическая установка, как форма принятия решения без до-статочного экспериментального и логического обоснования. По ха­рактеристике М. Недонселя, «вера выражает утвердительную силу духа. Она является отправной точкой всякого познания, помогает преодолеть разрыв между знанием и незнанием, служит средством их интеграции». Для доказательства этих положений персоналисту используют тот факт, что в жизни людей, в том числе и в познава­тельной деятельности, немаловажное значение имеют такие момен­ты как вера, уверенность, убеждение.

Действительно, следует признать, истина никогда не выступа­ет в абсолютно законченном и завершенном виде: какая-то часть на­шего знания получила свое подтверждение общественной практи­кой и стала объективной истиной, другая же часть еще не проверена и вызывает сомнение. И то, что в процессе познания человек непре­менно ставится перед выбором между более убедительным и менее убедительным объяснением процессов действительности является объективным основанием необходимости веры как определенного этапа в процессе познания. Вера необходима человеку для мобили­зации его духовных и физических сил при недостатке информации или отсутствии достаточных доказательств. Она играет компенса-торную функцию: в качестве положительной эмоции вера позволяет человеку двигаться дальше в сфере неизвестного.

Но персонализм неоправданно расширяет область примене­ния веры. Он, по сути дела, размывает границы между рационально-обоснованным знанием и субъективным выбором человека. Эта тен­денция отчетливо проявляется, когда персоналисты проводят пол­ное отождествление веры и убеждения. «Всякая уверенность, — заявляет Ж. Лакруа, — есть вера, поскольку она содержит акт выбо­ра». Постараемся же более внимательно разобраться в том, какую роль играет вера в познавательном процессе и как соотносятся друг с другом знания, вера и убеждение.

Проблема роли веры и убеждения в познании может рассма­триваться прежде всего с позиций места в познавательном процес­се субъективно-личностных факторов. Огромное значение этих факторов в познавательном процессе, по-видимому, не отвергает ни одна гносеологическая теория. В гносеологии признается особо важная роль субъективного фактора в достижении нового знания. Для дальнейшего развития научного познания, принятие практи­ческих решений исследователю необходима определенная уверен­ность в достоверности своих знаний. Особенно возрастает роль субъективного фактора в познании в случае принятия принципи­ально новых решений. Перед исследователем остро встает вопрос о выборе тех или иных мировоззренческих и методологических по­сылок. Поэтому для мобилизации духовных и физических сил, об­ретения психологической стабильности исследователь на различ­ных этапах творческого процесса может использовать как веру, так и убеждение.

Убеждение и вера с психологической точки зрения проявляет­ся одинаково. Они представляют собой субъективно-личностное отношение человека к объективно неоднородному знанию. Из всех сведений, которыми располагает человек, предметом веры или убеждения, становятся те из них, которые имеют знание для его по­вседневной жизни. Круг таких сведений определяется особенностя­ми самой деятельности человека, его практическими и духовными интересами. Вера и убеждение предполагают определенное эмоцио­нально-волевое отношение к познаваемому объекту: в каждой из этих форм наличествует момент волевого выбора, преодоление со­мнения, обретения состояния психологической стабильности. Это проявляется, например, в готовности человека отстаивать свои убеждения, принимать практические решения.

Но наряду с общими психологическими характеристиками убеждение и вера различаются как по предмету применения, так и по основаниям принятия решения. Убеждение — это выражение внутренней уверенности субъекта в истинности идеи. Предметом убеждения являются логически обоснованное и практически под­твержденное знание о действительности. Знание и убеждение — однопорядковые явления. Знание в теоретической форме выражает объект действительности. Убеждение же переводит этот объект в практическую сферу. Оно служит необходимым средством реали­зации знаний, создает целеустремленность, эмоциональное возбуж­дение, которое необходимо для практической реализации идеи. В случае убеждения объективно истинное знание переходит во вну­треннюю уверенность человека, которая толкает, психологически настраивает его на практическое действие. Таким образом, убежде­ние можно истолковать как объективную истину, оплодотворенную волей, чувствами и стремлениями человека.

Предметом же веры могут быть только те идеи, которые еще не получили достаточного логического обоснования и не подтверждены практикой, т. е. не имеют значения объективных истин. В той ситуа­ции, когда однозначно обоснованных и проверенных на практике званий оказывается недостаточно при формировании той или иной гипотезы, при принятии практических решений исследователю приходится руководствоваться верой в правильность избранного пути, верности выбранных исходных посылок. Таким образом, вера в отличие от убеждения, имеет в качестве своего предмета гипоте­тические положения. Эти положения формируются на основе по-^зйaния и практической деятельности человека. Но содержание веры вельзя непосредственно вывести из этих предпосылок. Между логи­ческими и эмпирическими предпосылками веры и содержанием са-**ой веры имеется разрыв, преодоление этого разрыва осуществля­ется на основе волевого выбора, интуиции и других нерациональных форм познания. Проблема состоит в том, как объяснить основание | выбора, дать ему естественное или сверхъестественное толко-вание. С точки зрения персонализма, основание веры носит не гносе ологический, а этико-религиозный характер. Каждое частное веро~ вание возможно лишь в силу приобщения человека к фундаменталь­ной вере — вере в Бога.

Рационализм, не отрицая присутствия в познавательном про­цессе нерациональных моментов, интуиции веры, — считает необхо­димым дать им естественное объяснение на основе взаимодействия общественной и индивидуальной сторон познающего субъекта. Ре­альный познающий субъект — это индивид, освоивший достижения человечества, культуру, превративший их в свои силы и способнос­ти. Интуиция — это и есть действие развитого на основе освоения ма­териальной и духовной культуры творческого воображения субъек­та, или, как выражается ростовский философ В. Дубровин.«дейст­вие чужого, общественного «Я» во мне». Следовательно, реальной базой интуитивных прозрений выступает интериоризованная, то есть освоенная индивидом общественная культура. Но эта культура начинает «говорить» в индивиде в какие-то особенные моменты, «мо­менты прозрения». Каковы конкретные предпосылки возникнове­ния этих моментов, раскрывается в учении о роли воображения в по­знании.

Таким образом, основные направления современной филосо­фии признают принципиальную возможность познания действи­тельности. Однако они существенно расходятся во мнении при ре­шении вопросов о характере процесса познания и наиболее эффек­тивных познавательных средствах. У каждой школы, течения есть свои серьезные аргументы и с ними надо считаться.в своей теорети­ческой и практической деятельности.ПтемаН

Проблемы научной рациональности в современной «философии науки»

1. Неокантианские концепции методов научного познания (Марбургская и Баденская школы)

2. Разработка методологии научного познания в позитивизме и неопозитивизме

З. Концепция науки, в критическом рационализме

4. Научная рациональность как предмет исследования в отечественной «философии и методологии научного познания»

Рассмотрение проблем и возможностей познания, как мы убедились по изучению предыдущих тем, является одной из сквозных проблем истории философии. Однако в различные эпохи эта проблема приоб­ретает свои специфические черты, рассматривается в различных ракурсах. В современную эпоху она связана, прежде всего, с харак­терными чертами развития научно-технической цивилизации, с по­рождаемыми ею формами осознания действительности.

Ведущую роль в становлении и развитии научно-технической цивилизации сыграла и продолжает играть наука. Бесспорные успе­хи научного познания привели к распространению в общественном сознании неоправданно завышенных оценок возможностей науки, культа научного познания. Для многих людей нашего времени вера в науку в значительной мере заменила веру в Бога. Наука для этих людей стала играть роль религии, способной дать окончательные от­веты на все коренные проблемы устройства мира и человеческого бытия. Вместе с тем, отчетливо выявившиеся в наше время антигу­манные последствия научно-технической цивилизации порождают И активную оппозицию культа научной рациональности. Наука нередко объявляется ответственной за все пороки и грехи современной Цивилизации.

В современной философии сформировалось течение, поста­вившее перед собой задачу определить особенности научного позна-teta и его специфику для разных областей действительности, выявить строение и динамику научного знания, закономерности разви-'ПВД науки. Данное течение получило название «философия науки». В рамках философии науки можно выделить ряд крупных школ: некантианство, позитивизм и неопозитивизм, критический рационализм, «философию и методологию научного познания».Неокантианские концепции методов научного познания (Марбургская и Баденская школы)

Одним из направлений «философии науки» является неокантианство. Неокантианство стремилось возродить некоторые важные прин­ципы философии Канта. Неокантианство зародилось в 60-х гг. XIX столетия в Германии. Пик его популярности приходится на ко­нец XIX — начало XX века. Однако и по сей день оно продолжает оказывать довольно сильное влияние на всю европейскую филосо­фию. В неокантианстве отчетливо выделяется две философские школы, получившие свое название от имени университетских цент­ров, где работали их представители: Марбургская и Баденская (Фрейбургская). Этим школам присущи ряд общих установок: 1) по­ложительная оценка ими наследия Канта как учения, опираясь на принципы философствования которого, можно в современных усло­виях решить насущные проблемы науки и общественной практики;

2) ориентация на исследование методов научного познания, понима­ние философии как критической теории науки; 3) приверженность трансцендентальному методу истолкования действительности, в соответствии с которым познание понимается не как отражение дей­ствительности и не как описание реальности, а как деятельность по созданию предмета познания вообще, и науки, в частности. Истолко­вание же этих общих принципов подхода в различных школах нео­кантианства имеет довольно существенные различия. Рассмотрим же конкретно учение Марбургской и Баденской школ.

В Марбургской школе (Г. Коген (1842—1918), П. Наторп (1854—1924), Э. Кассирер (1874—1945) основные усилия были на­правлены на разработку трансцендентального метода познания. При разработке основных положений кантовской теории они высту­пили против истолкования «вещи в себе» как объективной реальнос­ти, которая, действуя на органы чувств человека, производит ощу­щения. «Вещь в себе», по их мнению, не может быть дана познанию. Однако, она «задана», как задаются математической функцией чис­ловой ряд и каждый из его членов. Следовательно, «вещь в себе» не объект, а цель, регулятивный принцип познания, его идея. Вместе с тем, неокантианцы отвергают субъективизм, сводящий все к одно­сторонней активности мышления. В ортодоксальном субъективизме они видят угрозу сведения познания, мышления к психологическим процессам.

Трансцендентальный метод в трактовке Марбургской школы сводится к освобождению научного познания от психологизма, то есть от антропологического обоснования единства научного знания. Источником научного знания, по их мнению, является не структура сознания познающего субъекта, а логическая структура науки. При­рода естествознания вытекает из самих естественных наук. Следовательно, место, где природа обладает реальностьюсть естественные науки. В результате, теория познания превращается в логи-gy чистого познания, то есть исследование логической структуры по-двания независимо от ее связей не только с действительностью, но Я чувственным познанием.

Однако, в отличие от неопозитивизма, неокантианцы искали дуги развития логики научного познания не в формально-аналити­ческой сфере, а в содержательной. Поэтому в их изысканиях присут­ствует довольно сильный налет гносеологизма. Отсюда вытекают внутренние противоречия неокантианцев. В чем же состоят эти про­тиворечия? Конечной целью философии объявляется исследование логических основ точных наук. При этом утверждается, что логика исследует лишь правильность, закономерность, всеобщность и необ­ходимость знания, но не истинность. Однако в неокантианстве посто­янно возникает проблема соотношения знания с действительностью, необходимость ответа на вопрос об объективной основе знания. «Ан­тиметафизическая» направленность их философии исключала воз­можность идти по пути Гегеля и восстановить Абсолют как основу всего бытия, а том числе бытия культуры, однако марбургцы прибе­гают к допущению Бога (Коген) или Логоса (Наторп) как объективной основы бытия, мышления и нравственности.

Баденская школа: В. Виндельбанд (1848—1915), Г. Риккерт (1863—1936). Разделяя с представителями Марбургской школы об­щие установки неокантианства, философы Баденской школы скон­центрировали свое внимание на разработке методологии научного познания и вытекающего из этого переосмысления роли и назначе­ния философии. Они утверждали, что существует принципиальное различие между естествознанием (науками о природе) и общест-вознанием (науками о культуре или о «духе»). По их мнению, это различие обусловлено не предметом познания, не онтологической основой, а методологией наук. Основную установку Баденской шко­лы сформулировал В. Виндельбанд в своей речи «История и есте­ствознание»: «Опытные науки ищут в познании реального мира ли­бо общее, в форме закона природы, либо единичное, в его историче-;. свой обусловленности. Одни из них — суть науки о законах, другие — науки о событиях, первые учат тому, что всегда имеет место, последние тому — что однажды было. Научное мышление в первом случае есть номотетическое [законополагающее. — А. Р.] мышление, во-втором — мышление идеографическое [описывающее Особенное, — А. Р.]». Отправным моментом для этого деления ваук служит убеждение, что ни одна наука не может отобразить Действительность. Науки только по-разному преобразуют ее. Естествознание преодолевает многообразие действительности путем отвлечения (абстрагирования) от частного и особенного, на основе Упрощения действительности, формулирования общего, а, точнее, всеобщего закона. Естествознанию не под силу знание индивидуального. Впрочем, оно его и не интересует. Однако, для человеческой истории индивидуальное является главным. Поэтому исторические науки, науки о культуре занимаются исследованием единичных неповторимых явлений и событий.

Итак, с точки зрения философов Баденской школы, естествен­ные науки изучают общее, повторяющееся, закономерное в явлени­ях, руководствуясь генерализирующим (обобщающим) или номоте-тическим (законополагающим) методом, а науки о культуре — инди­видуализирующим, идеографическим (описывающим) методом.

Главная проблема, которую предстояло решить этим филосо­фам, заключалась в следующем: как возможна наука об индивиду­альном, а не об общем. Г. Риккерт предложил такое решение: инди­видуальное следует осмысливать через соотнесение с ценностями. Многообразие событий получает свое единство через ценностное восприятие. Однако, по Риккерту, ценности не следует путать с оценкой. Оценка — это субъективное отношение, не выходящее за пределы установленных фактов. Ценности же — это независящая от субъекта реальность. Они действуют сами по себе. Ценности априор­ны, трансцендентальны, общезначимы.

В каком-то смысле Риккерт прав. Ценности — это характерис­тика не индивидуального, а общественного сознания — идеальные социальные формы, функционирующие в социальном взаимодейст­вии, но через индивидуальное сознание, личность. И здесь требуется тщательно разобраться, как процесс соотношения индивидуального и общественного сознания реализуется в исторических науках, на­уках о культуре. Неокантианцы такой проработки не сделали. Они лишь констатировали отнесение к ценностям как важнейшее усло­вие индивидуализирующего метода. Вместе с тем, Риккерт призна­ет, что, конечно, и история упрощает и преобразует действитель­ность, но она делает это иначе, чем естествознание. Она относит ее к общезначимой культурной ценности. При такой переработке дей­ствительности индивидуальность не утрачивается.

Руководствуясь проведенным Кантом различием теоретичес­кого и практического разума, неокантианцы устанавливают разли­чие между наукой и философией. Науки опираются на теоретичес­кие суждения и эмпирические данные о сущем. Философия — это нормативное учение, учение о ценностях — аксиология. Ее предмет — изучение отношения субъекта и ценности. Ценности, по Риккерту, образуют совершенно самостоятельное царство, лежащее по ту сто­рону субъекта и объекта — «мир трансцендентального смысла». Не­окантианцы устанавливают определенную иерархию ценностей, символизирующую, по их мнению, прогрессивное развитие в про­цессе самоопределения человека. Риккерт вычисляет шесть сфе^ духовной жизни: логику, эстетику, мистику, этику, эротику, рели­гию и устанавливает соответствующие им типы ценностей: истину красоту, надличностную святость, нравственность, счастье, личнук святость.

192Неокантианство положило начало разработке новой отрасли философского знания — науки о ценностях — аксиологии. Сформу­лированные в Баденской школе принципы методологии научного по­знания активно используются в современном обществознании, Прежде всего, в истории и социологии. На этих принципах в значи­тельной мере базируется течение «понимающей социологии», свя­занное с творчеством Г. Зиммеля, М. Вебера, В. Дильтея и их после­дователей.

Разработка методологии научного познания в позитивизме и неопозитивизме

Видное место в разработке методологии научного познания принад­лежит позитивизму. Понятие «позитивизм» (производное от лат. positivus — положительный) обозначает призыв к философам отка­заться от метафизических абстракций и обратиться к исследова­нию позитивного знания. Позитивисты считают, что философия ув­леклась никому не нужными, оторванными от реальной жизни ме­тафизическими изысканиями и спорами. Сейчас, в век расцвета позитивной науки, возрастающей роли во всех сферах жизнедея­тельности человека точных и конкретных знаний, необходимо со­средоточить свое внимание на «позитивном» в человеческом знании и познании.

Позитивизм исходит из признания существования некой ре­альности, которая со всей очевидностью непосредственно дана че­ловеку. Понятия позитивное и данное тождественны. Данное — это то, что поддается проверке эмпирическими или логико-математи­ческими средствами. Эта проверка должна носить общезначимый характер.

Позитивизм возникает в 30-40 годах XIX в. во Франции. Родо­начальником этого философского течения является Огюст Конт (1798—1857). Идеи Конта заимствовали и развили в Англии Герберт Спенсер и Джон Стюарт Милль, в России — П. Л. Лавров, Н. К. Ми­хайловский и др. О. Конт, в определенной мере, является продолжа­телем идей французского Просвещения. Вслед за Сен-Симоном и Даламбером, он сформулировал закон о трех последовательных стадиях интеллектуальной эволюции человека, которые свойст­венны ему как в филогенетическом, так и в онтогенетическом раз­витии: теологической, метафизической и позитивной (научной). Первая, теологическая, стадия все явления объясняет на основе религиозных представлений, вторая — метафизическая, заменяет сверхъестественные факторы в объяснении природы сущностями, причинами. Задача этой стадии критическая: разрушая прежние представления, она подготавливает третью стадию — позитивную, Ручную. Позитивизм понимает свое предназначение как критику ненаучного знания, основное острие этой критики направлено про­тив метафизического подхода. В данном случае под словом метафи­зика понимается традиционный, философский подход («Метафизика» Аристотеля). История «тяжбы» философии с наукой, считает Конт, показала, что всякие попытки приспособить метафизическую проблематику к духу научности заведомо обречены на провал. По­этому следует отказаться от метафизики. Наука больше не нужда­ется в стоящей над ней философии, а должна опираться сама на себя.

Позитивистский подход предполагает два коренных преобра­зования. В сфере науки он означает ее отказ от метафизических на­слоений. К таким наслоениям Конт относил претензии науки на рас­крытие причин явлений и проникновения в их сущность. Он утверж­дал, что наука не объясняет действительность, а лишь описывает явления. Она не отвечает на вопрос «почему?», а отвечает на вопрос «как?». Последовательное проведение данного тезиса Конта означа­ло бы отказ науки от принципа причинности, отрицание возможнос­ти раскрытия объективных, закономерных связей. Конт не делает таких крайних выводов, он пытается сохранить эти бесспорные со­ставные элементы научного подхода, что создает внутренние противоречия в позитивистском подходе к науке и философии.

Отрицая прежнюю «метафизическую» философию, Конт не отказывается от философии как таковой. Он полагает, что для адек­ватного познания действительности отдельных частных наук недо­статочно. Существует объективная потребность разработки обще­научных методов познания, а так же раскрытия связи между от­дельными науками, создания системы научного знания. Решение этих задач и является прерогативой «новой философии». А для это­го «старая философия» должна быть коренным образом переосмыс­лена, «очищена от всех метафизических пережитков». Таким обра­зом, позитивизм претендует на роль «философии науки». По за­мыслам Конта, конкретные науки должны выявлять частные закономерности различных предметных областей знания, филосо­фия же должна направить свои усилия на познание наиболее общих закономерностей, на систематизацию научного знания. При этом в своей систематизаторской деятельности философия должна ориентироваться на строгие образцы естественнонаучного знания. Философские системы О. Конта, Г. Спенсера, Дж. Ст. Милля носили характер энциклопедических классификаций имеющегося научного знания. Большое количество томов говорило о богатой эрудиции их авторов, но не давало ничего нового для науки, не носило характер 'творческих изысканий.

Позитивистские системы Конта, Спенсера, Милля создавали определенную научную картину мира, опирающуюся на принцип механистического истолкования действительности. Процесс естест­веннонаучного знания на рубеже XIX - XX вв. связанный с развити­ем квантовой физики, поставил под вопрос механистическую методологию, основанную на принципах ньютоновской физики и разру-щил прежнюю картину мира. Вместе с этим, под вопросом оказалась и эмпирическая методология научного познания, поскольку в ходе исследований выявилась зависимость результатов научных опытов от приборов и органов чувств человека. Интенсивное развитие пси­хологических исследований поставило на повестку дня вопрос о свя-•зи этой науки с другими науками, изучающими человека и окружа­ющий его мир. В этих условиях философия, опирающаяся на прин­ципы позитивизма, переживает серьезный кризис. Она вынуждена доставить в центр своего внимания такие вопросы, которые привер­женцы контовского учения считали сугубо метафизическими: о при­роде познания, об отношении субъекта и объекта, о взаимоотноше­нии психического и физического, о характере и истоках «опыта» и т. д. Возникает вторая стадия в развитии позитивизма — эмпириокри­тицизм (критика опыта) Э. Махом (1838 — 1916), Р. Авенариусом (1843—1896) и др.