2015-01-21
412
X x x
Чарлз Роберт Дарвин (1809-1882) родился в состоятельной английскойсемье в Шрусбери. Мать его умерла, когда мальчику было 8 лет, и невозможносудить, в какой степени она оказала влияние на его развитие. Отец Дарвина был врачом. Человек незаурядный и проницательный, онпользовался среди своих пациентов большим авторитетом, "словно какой-нибудьдуховник": давал советы, успокаивал, устраивал семейные дела. Многие, в томчисле и сам Дарвин, утверждали, что он обладал способностью угадываниямыслей. При всем этом он был атеист и масон*. * Масонство - международный союз, зародившийся среди деистов в XVII в.Ставит своей целью объединение людей независимо от сословия, нации иубеждений. Возник как своею рода соперник Церкви. Дарвин буквально благоговел перед отцом, но в интеллектуальномотношении почти ничего не получил от него. Отец, вероятно, не стремился - покрайней мере, вначале - прививать сыну свои взгляды. Характерно, чтовпоследствии Дарвин, размышляя о посмертном воздаянии, особенно огорчалсяпри мысли об участи отца и брата (тоже неверующего). Сразу же после смерти матери Чарлза отдали в школу Батлера, где онпроводил большую часть времени. По собственным словам, в детстве Дарвинотличался живой фантазией, наивной непосредственностью и отзывчивостью. Вобществе сверстников он чувствовал себя хорошо. "Среди товарищей по школе, -вспоминает он, - у меня было много друзей, которых я горячо любил, и ядумаю, что мои привязанности были тогда очень сильными" (Дарвин Ч.Воспоминания о развитии моего ума и характера: (Автобиография)/ Пер. с англ.М" 1957. С. 61; далее: Автобиография). В свою очередь, Чарлз располагал ксебе людей и внушал симпатию. В те годы любимыми его писателями были Вальтер Скотт, Байрон, Мильтон,Шекспир. Сельские пейзажи, равно как и оды Горация, приводили его внеописуемый восторг. Он обладал плохим слухом, однако мог наслаждаться имузыкой. Довольно рано проявилась у Дарвина любовь к коллекционированию инаблюдению над природой. Примечательно, что вначале он считал возможнымсобирать только мертвых насекомых, не решаясь кого бы то ни было лишатьжизни. Он был очень чуток к страданиям животных. Этому периоду жизни соответствовала детская чистая вера. Дарвинвспоминает, что, опаздывая в школу, он всегда бежал и горячо молился о том,чтобы поспеть вовремя (Автобиография. С. 45). К сожалению, школа не могла развить тех положительных задатков, которыеимел Дарвин. Преподавание было старомодным, "стереотипным и бессмысленным",как отмечал впоследствии сам ученый. Всякое занятие естественными наукамипорицалось, а скучное изучение мертвых языков не вырабатывало ничего, кромеотвращения к ним. Разумеется, и в плане религиозном школа дала очень мало,как это часто бывало в учебных заведениях такого типа. С 1825 года Дарвин начал проходить курс медицинских наук в Эдинбурге,но вскоре почувствовал, что не имеет призвания к профессии отца. Операцииприводили его в ужас, так же как и модные тогда кровопускания. Он все большетяготел к уединенным прогулкам, спорту и охоте. Когда Дарвину пошел 16-й год, собственного миросозерцания у него еще несложилось, хотя многие люди в этом возрасте как бы заново открывают иосмысляют то, о чем узнали от родных и учителей. Вещи, которые раньшепринимались на веру как отвлеченная теория, становятся реальностью черезживой личный опыт. Этот перелом охватывает огромный круг вопросов, иособенно важен он для веры. По всей вероятности, в юношеском возрасте у Дарвина не произошлооткрытия веры для себя. В силу "бессознательного" и "доверчивого" подхода к общепринятойрелигии Дарвин долгое время не касался анализа мировоззренческих вопросов.Впервые он задумался над ними после двухлетнего пребывания в Эдинбурге.Отец, убедившись, что врач из него не выйдет, и опасаясь, что юношапревратится в бездельника, предложил сыну избрать карьеру священника. Будучиневерующим, он тем не менее полагал, что это даст Чарлзу прочное положение вобществе. "Я попросил, - вспоминает Дарвин, - дать мне некоторое время наразмышление, потому что на основании тех немногих сведений и мыслей, которыебыли у меня на этот счет, я не мог без колебаний заявить, что верю во вседогматы англиканской церкви; впрочем, с другой стороны, мысль стать сельскимсвященником нравилась мне. Я старательно прочитал поэтому книгу Пирсона "Овероучении" и несколько других богословских книг, а так как у меня не было вто время ни малейшего сомнения в полной и буквальной истинности каждогослова Библии, то я очень скоро убедил себя в том, что наше вероучениенеобходимо считать полностью приемлемым. Меня, однако, поражало, наскольконелогично говорить, что я верю в то, чего я не могу понять и что фактическине поддается пониманию. Я бы мог с полной правдивостью сказать, что у меняне было никакого желания оспаривать ту или иную догму, но никогда я не былтаким дураком, чтобы чувствовать или говорить: "Credo quia incredibile"*.(Автобиография. С. 73). _____________________________________________ * Верую, потому что - невероятно. Эти очень характерные признания дают нам ключ к вопросу о религиозностиДарвина в студенческие годы. Из них следует, что и в это время христианствооставалось для него абстрактной доктриной. Правда, несколько лет спустя во время своего путешествия на "Бигле" привиде девственного тропического леса он испытал мистическое чувство Бога.(Дарвин Ч. Путешествие натуралиста вокруг света на корабле "Бигль"/ Пер. сангл. М., С. 525). Но это было лишь смутное чувство, которое не получилоразвития. В 1828 году Дарвин поступил в Кембриджский университет, чтобы поокончании его стать священником. В университете его биологические занятияпродолжались и знания увеличивались. Этому способствовало влияние пастораГенсло - страстного ботаника. Генсло обладал обширными сведениями и былнеутомимым наблюдателем. Он отличался истинным благочестием и приводил всехзнавших его в восхищение своей отзывчивостью, добротой и честностью. Пастортак подружился с молодым Дарвином, что последнего вскоре стали называть:"Тот, кто гуляет с Генсло". Другим человеком, имевшим на Дарвина влияние,был пастор Седжвик - профессор геологии. Оба священника во многомспособствовали углублению в юноше интереса к научным исследованиям, но,по-видимому, проглядели пробелы в его духовном развитии. В январе 1831 года Дарвин сдал выпускные экзамены и имел право получитьприход. Но в августе ему предлагают принять участие в кругосветном плаваниина "Бигле". Он дает согласие, и таким образом вопрос о пасторской работе"умер сам собой". Экспедиция, длившаяся пять лет, стала для Дарвина большой школой знанийи опыта. Непроходимые дебри, дикари-людоеды, необыкновенные животные ирастения, смертельные опасности, встречи с людьми многих стран - все это визбытке заполняло годы путешествия. Именно тогда Дарвин "открыл" для себяэволюцию. Он и раньше слышал об этой теории (к тому времени достаточноизвестной), но она была для него не более понятна, чем догматы англиканскогоисповедания. Но теперь целый ряд убедительных фактов (ископаемые Америки,фауна Галапагосских островов, наблюдения, подтвердившие геологическую теориюЛайеля) сделали для него эволюцию очевидной. Сопоставляя религиозную догму, как он усвоил ее из книг, с научнымиданными, Дарвин утратил веру в Откровение. В результате он счел возможнымопределить свое кредо как теизм, или, точнее, деизм*. Наступил второй периодв истории его миросозерцания. _____________________________________________ * То есть понятие о Боге как о неведомой Первопричине, Которая, создавмир, не оказывает на нею никакого воздействия.X x x
После возвращения Чарлза в Англию отец заметил ухудшение его здоровья(тяжелая астения угнетала Дарвина до конца дней); поэтому он настоял на том,чтобы сын отказался от какой-либо постоянной службы. Предоставленное ему свободное время Дарвин целиком отдал обобщениюнаучных фактов, собранных в экспедиции и почерпнутых в литературе. Онзанялся проблемами зоологии и вскоре вплотную подошел к загадке изменчивостиживых существ. Задумывался он и над религиозными вопросами. Буквальное пониманиеБиблии, которое было тогда почти единственным, в конце концов заставило егополностью разувериться в Ветхом Завете. Что же касается Евангелий, тодостоверность их вызывала у него большие сомнения. "Но я отнюдь не былсклонен отказываться от своей веры, - писал он в 1876 году, - я убежден вэтом, ибо хорошо помню, как я все снова и снова возвращался к фантастическиммечтам об открытии в Помпеях или где-нибудь в другом месте стариннойпереписки между какими-нибудь выдающимися римлянами или рукописей, которыесамым поразительным образом подтвердили бы все, что сказано в Евангелии. Нодаже и при полной свободе, которую я предоставил своему воображению, мнестановилось все труднее и труднее придумать такое доказательство, которое всостоянии было бы убедить меня" (Автобиография. С. 99). Ученый искал дляверы таких же осязаемых аргументов, какие легли в основу его биологическихгипотез. На склоне лет Дарвина Э. Эвелин спросил его, почему он отошел отрелигиозного учения. "Потому, что я не нашел доказательств в его пользу", -ответил он. В 1839 году Дарвин женился, а через три года навсегда переселился вимение Даун. К этому времени у него уже был сделан набросок собственнойэволюционной теории. Кроме наблюдений, она была в большой степени обязанаработам английского пастора и экономиста Мальтуса, который считал, что наЗемле рождается больше людей, чем планета способна прокормить. Обладая осторожным методическим мышлением, Дарвин долго не решалсяпубликовать свои выводы. Однако, получив от Алфреда Уоллеса статью, где тотизлагал идею отбора, к которой пришел независимо от своего коллеги, Дарвинпонял, что время настало. 24 ноября 1859 года в лондонских магазинах появилась его книга"Происхождение видов". Когда Дарвин сформулировал и обосновал свою теорию отбора, выдвинув егов качестве главного фактора эволюции, он предвидел, что ее расценят какбезбожную. Ее острие было направлено против популярного тогда креационизма.Согласно этому взгляду следовало считать, что Творец непосредственно"смонтировал" и хоботок мухи, и глаз стрекозы. Часто именно на такомпредставлении строили телеологическое* доказательство бытия Божия. * От греч. "телос" - цель. Для Дарвина, который изучал это доказательство по книге У. Пэйли "A.View of the Evidence of Christianity", после исследования фактов сталанеприемлема теория непосредственного творения. "Мы уже не можем, - пишет он,- более утверждать, что, например, превосходно устроенный замоккакого-нибудь двухстворчатого моллюска должен быть создан неким разумнымСуществом, подобно тому, как дверной замок создан человеком" (Автобиография.С. 100). Однако, разумеется, это не было для Дарвина причиной отрицатьТворца вообще. Хотя бы и теоретически, но он признавал необходимостьразумной Первопричины мира. В этом Дарвин следовал своему учителю, геологу Чарлзу Лайелю, которыйсчитал вполне соединимыми эволюционную теорию и модифицированныйкреационизм. Вскоре после выхода "Происхождения видов" Лайель писал Дарвину:"Я думаю, что старое слово "сотворение" необходимо почти так же, как ипрежде, но оно, конечно, принимает уже новый вид (Разрядка моя. - А. М.),если принять взгляды Ламарка, улучшенные Вами" (Lyell Ch. Life, Letters andJournals. V. II. London, 1881. P. 364). "Трудно, - писал сам Дарвин, - и даже невозможно представить себе этунеобъятную и чудесную Вселенную, включая сюда и человека с его способностьюзаглядывать далеко в прошлое и будущее, как результат слепого случая илинеобходимости. Размышляя таким образом, я чувствую себя вынужденнымобратиться к Первопричине, которая обладает интеллектом, в какой-то степенианалогичным разуму человека" (Автобиография. С. 104). Свое "Происхождение видов" Дарвин кончает словами: "Есть величие в этомвоззрении на жизнь с ее различными силами, изначально вложенными Творцом водну или незначительное число форм; и между тем как наша планета продолжаетописывать в пространстве свой путь согласно неизменным законам тяготения, изтакого простого начала возникли и продолжают возникать несметные формы,изумительно совершенные и прекрасные" (Дарвин Ч. Происхождение видов. М"1935. С. 591). Но чем был этот Творец для Дарвина? Бессодержательным понятием,гипотезой, которая ни в коем случае не может быть названа религией. Бог небыл реальным для него. В результате ученый все чаще стал склоняться к мысли,что "тайна начала всех вещей неразрешима для нас" (Автобиография. С. 105).Он говорил так, как чувствовал, а он чувствовал, что тайна Бога закрыта длянего. Правда, он пытался проложить путь к ней через спекулятивное мышление и"здравый смысл", но это была попытка с негодными средствами. "Я навекизастрял в болоте, без надежды выбраться из него", - писал он Грею.X x x
В последний период жизни (1860-1882) Дарвин считал себя уже агностиком,то есть человеком, для которого вечные вопросы остаются открытыми. Главная причина его перехода на эти позиции крылась не столько вумственных сомнениях (которые были у него и раньше, когда он называл себятеистом), сколько в общем душевном состоянии. Сам ученый с присущей емудобросовестностью описал его как некое эмоциональное очерствение. "До тридцатилетнего возраста или даже позднее мне доставляла большоеудовольствие всякого рода поэзия... Я находил большое наслаждение в живописии еще больше - в музыке. Но вот уже много лет, как я не могу заставить себяпрочитать ни одной стихотворной строки; недавно я пробовал читать Шекспира,но он показался мне невероятно, до отвращения скучным. Я потерял также вкуск живописи и музыке... Эта странная, достойная сожаления утрата высшихэстетических вкусов тем более поразительна, что книги по истории, биографии,путешествия и статьи по разным вопросам по-прежнему продолжают интересоватьменя. Кажется, что мой ум стал какой-то машиной, которая перемалываетбольшие собрания фактов в общие законы... Утрата этих вкусов равносильнаутрате счастья" (Автобиография. С. 147). Естественно, что подобное состояние духа не оставляло места для какихбы то ни было религиозных переживаний. "В своем "Дневнике", - говоритДарвин, - я писал, что "невозможно дать сколько-нибудь точное представлениео тех возвышенных чувствах изумления, восхищения и благоговения, которыенаполняют и возвышают душу", когда находишься в самом центре грандиозногобразильского леса. Хорошо помню свое убеждение в том, что в человеке имеетсянечто большее, чем одно только дыхание его тела. Но теперь даже самыевеличественные пейзажи не могли бы возбудить во мне подобных убеждений ичувств" (Там же. С. 103). "Понемногу закрадывалось в мою душу неверие, и вконце концов я стал совершенно неверующим" (Там же. С. 99). Тем не менее в письме к Фордайсу он утверждает: "В самые крайниемоменты колебаний я никогда не был атеистом (Разряда моя. - А. М.) в томсмысле, чтобы отрицать существование Бога".
