Вопросы. 1. Какие личностные качества отличают психолога-эксперимен­татора от психолога-практика (по Р.Кеттелу)?

1. Какие личностные качества отличают психолога-эксперимен­татора от психолога-практика (по Р.Кеттелу)?

2. В чем особенности "понимающей" и экспериментальной пси­хологии?

3. Какую классификацию методов психологического исследова­ния предложил Б.Г.Ананьев?

4. Каковы причины типичных ошибок наблюдения?

5. Почему беседа может считаться специфически психологичес­ким методом исследования?

ГЛАВА 3

ПСИХОЛОГИЯ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ЭКСПЕРИМЕНТА

Содержание. Психологический эксперимент как совместная дея­тельность испытуемого и экспериментатора. Социально-психологи­ческие аспекты психологического эксперимента. Типы испытуемых, мотивация участия в эксперименте. Методы контроля влияния лич­ности испытуемого на эксперимент. Норма эксперимента. Инструк­ция. Влияние личности экспериментатора на результаты, типичные ошибки экспериментатора, способы их контроля. Описание экспе­риментальной ситуации. Принятие экспериментальной задачи. Типы экспериментальных ситуаций и стиль общения испытуемого и экс­периментатора. Рекомендации по организации экспериментально­го общения.

Основные понятия. Мотивация испытуемого, "эффект фасада", "эффект плацебо", "эффект Хотторна", метод обмана, метод "пла-цебо вслепую" (двойной слепой опыт), скрытый эксперимент, пост­экспериментальное интервью, норма эксперимента, "эффект Пиг­малиона", испытуемый-доброволец, тип ситуации, эмоциональная поддержка, контроль поведения.

3.1. Экспериментальное общение

Психологический эксперимент — это совместная деятельность ис­пытуемого и экспериментатора, которая организуется эксперимен­татором и направлена на исследование особенностей психики ис­пытуемых.

Процессом, организующим и регулирующим совместную деятель­ность, является общение.

Испытуемый приходит к экспериментатору, имея свои жизнен­ные планы, мотивы, цели участия в эксперименте. И, естественно, на результат исследования влияют особенности его личности, про­являющиеся в общении с экспериментатором. Этими проблемами за­нимается социальная психология психологического эксперимента.

Психологическии эксперимент рассматривается как целостная ситуация. Влияние ситуации тестирования на проявление интеллекта детей было обнаружено еще в 10—20-е годы нашего века. В частнос­ти, было обнаружено, что оценка ингеллектуального развития детей по тесту Бине — Симона зависит от социального статуса его семьи. Он проявляется при любом исследовании, на любой выборке, в лю­бое время и любой стране (за редким исключением). Психология вна­чале интерпретировала этот факт как зависимость от "социального заказа" или полагала, используя гипотезу Ф.Гальтона о наследова­нии способностей, что элита общества должна состоять из высоко­одаренных людей и таковых рекрутировать в свой состав.

Однако если в ситуации тестирования использовать различные подходы при общении с детьми из разных общественных слоев, а также речевые обороты, привычные для ребенка, то разница в ин-геллекте детей разных социальных слоев отсутствует. Более того, со­ветские психологи обнаруживали более высокие показатели интел­лекта у детей из рабочих семей.

Специалисты по тестированию не примут эти результаты, по­скольку при их получении нарушалось основное условие научного измерения — стандартизация и унификация процедуры.

Следует отметить, что все психологи признают значение влия­ния ситуации эксперимента на его результаты. Так, выявлено, что процедура эксперимента оказывает большее воздействие на детей, чем на взрослых. Объяснения этому находят в особенностях детской психики:

1. Дети более эмоциональны при общении со взрослым. Взрос­лый для ребенка всегда является психологически значимой фигу­рой. Он либо полезен, либо опасен, либо симпатичен и заслуживает доверия, либо неприятен и от него надо держаться подальше.

Следовательно, дети стремятся понравиться незнакомому взрос­лому либо "спрятаться" от контактов с ним. Отношения с экспери­ментатором определяют отношение к эксперименту (а не наоборот).

2. Проявление личностных особенностей у ребенка зависит от ситуации в большей степени, чем у взрослого. Ситуация констру­ируется в ходе общения: ребенок должен успешно общаться с экспе­риментатором, понимать его вопросы и требования. Он овладевает родным языком при общении с ближним окружением, усваивая не литературный язык, а говор, наречие, "сленг". Экспериментатор, го­ворящий на литературно-научном языке, никогда не будет для него "эмоционально своим", если только ребенок не принадлежит к тому же социальному слою. Непривычная для ребенка система понятий, способов коммуникации (манера говорить, мимика, пантомимика

и др.) будет мощнейшим барьером при его включении в экспери­мент.

3. Ребенок обладает более живым воображением, чем экспери­ментатор, и поэтому может иначе, "фантастически", интерпрети­ровать ситуацию эксперимента, чем взрослый. В частности, крити­куя эксперименты Пиаже, некоторые авторы высказывают следую­щие аргументы. Ребенок может рассматривать эксперимент как игру со "своими" законами. Эксперимен гатор переливает воду из одного сосуда в другой и спрашивает ребенка, сохранилось ли количество жидкости. Ребенку правильный ответ может показаться банальным, неинтересным, и он станет играть с экспериментатором. Он может вообразить, что ему предложили фокус с волшебным стаканчиком или поучаствовать в игре, где не действуют законы сохранения ма­терии. Вряд ли ребенок раскроет содержание своих фантазий. Эти аргументы могут быть лишь фантазиями критиков Пиаже. Ведь ра­циональное восприятие ситуации эксперимента есть симптом опре­деленного уровня развития интеллекта. Однако проблема остается нерешенной, и экспериментаторам рекомендуют обращать внима­ние на то, правильно ли понимает ребенок обращенные к нему во­просы и просьбы, что он имеет в виду, давая тот или иной ответ.

Основоположником изучения социально-психологических аспек­тов психологического эксперимента стал С.Розенцвейг. В 1933 г. он опубликовал аналитический обзор по этой проблеме, где выделил основные факторы общения, которые могут искажать результаты эксперимента:

1. Ошибки "отношения к наблюдаемому". Они связаны с понима­нием испытуемым критерия принятия решения при выборе реакции.

2. Ошибки, связанные с мотивацией испытуемого. Испытуемый может быть мотивирован любопытством, гордостью, тщеславием и действовать не в соответствии с целями экспериментатора, а в соот­ветствии со своим пониманием целей и смысла эксперимента.

3. Ошибки личностного влияния, связанные с восприятием ис­пытуемым личности экспериментатора.

В настоящее время эти источники артефактов не относятся к со­циально-психологическим (кроме социально-психологической мо­тивации).

Испытуемый может участвовать в эксперименте либо доброволь­но, либо по принуждению.

Само участие в эксперименте порождает у испытуемых ряд пове­денческих проявлений, которые являются причинами артефактов. Среди наиболее известных — "эффект плацебо", "эффект Хоттор-на", "эффект аудитории".

Эффект плацебо был обнаружен медиками: когда испытуемые считают, что препарат или действия врача способствуют их выздо­ровлению, у них наблюдается улучшение состояния. Э4)фект осно­ван на механизмах внушения и самовнушения.

Эффект Хотторна проявился при проведении социально-психо­логических исследований на фабриках. Привлечение к участию в эксперименте, который проводили психологи, расценивалось испы­туемым как проявление внимания к нему лично. Участники иссле­дования вели себя так, как ожидали от них экспериментаторы. Эф­фекта Хотторна можно избежать, если не сообщать испытуемому гипотезу исследования или дать ложную ("ортогональную"), а так­же знакомить с инструкциями как можно более безразличным то­ном.

Эффект социальной фасилитации (усиления), или эффект ауди­тории, был обнаружен Г.Зайонцем. Присутствие любого внешнего наблюдателя, в частности экспериментатора и ассистента, изменяет поведение человека, выполняющего ту или иную работу. Эффект ярко проявляется у спортсменов на соревнованиях: разница в результа­тах, показываемых на публике и на тренировке. Зайонц обнаружил, что во время обучения присутствие зрителей смущает испытуемых и снижает их результативные показатели. Когда деятельность освоена или сводится к простому физическому усилию, то результат улуч­шается. После проведения дополнительных исследований были ус­тановлены такие зависимости:

1. Влияние оказывает не любой наблюдатель, а лишь компетент­ный, значимый для исполнителя и способный дать оценку. Чем бо­лее компетентен и значим наблюдатель, тем этот эффект сущест­веннее.

2. Влияние тем больше, чем труднее задача. Новые навыки и уме­ния, интеллектуальные способности более подвержены воздействию (в сторону снижения эффективности). Наоборот, старые, простые, перцептивные и сенсомоторные навыки легче проявляются, продук­тивность их реализации в присутствии значимого наблюдателя по­вышается.

3. Соревнование и совместная деятельность, увеличение количе­ства наблюдателей усиливает эффект (как положительную, так и от­рицательную тенденцию).

4. "Тревожные" испытуемые при выполнении сложных и новых заданий, требующих интеллектуальных усилий, испытывают боль­шие затруднения, чем эмоционально стабильные личности.

5. Действие "эффекта Зайонца" хорошо описывается законом оптимума активации Йеркса — Додсона. Присутствие внешнего на-

блюдателя (экспериментатора) повышает мотивацию испытуемого. Соответственно оно может либо улучшить продуктивность, либо привести к "перемотивации" и вызвать срыв деятельности.

Следует различать мотивацию участия в исследовании от моти­вации, возникающей у испытуемых по ходу эксперимента при об­щении с экспериментатором.

Считается, что в ходе эксперимента у испытуемого может возни­кать какая угодно мотивация. М.Т.Орне полагал, что основным мо­тивом испытуемого является стремление к социальному одобрению, желание быть хорошим: он хочет помочь экспериментатору и ведет себя так, чтобы подтвердить гипотезу экспериментатора. Существу­ют и другие точки зрения. Полагают, что испытуемый стремится проявить себя с лучшей стороны и дает те ответы, которые, по его мнению, более высоко оцениваются экспериментатором. Помимо проявления "эффекта фасада" существует и тенденция вести себя эмоционально стабильно, "не поддаваться" давлению ситуации экс­перимента.

Ряд исследователей предлагают модель "злонамеренного испы­туемого". Они считают, что испытуемые враждебно настроены по отношению к экспериментатору и процедуре исследования и дела­ют все, чтобы разрушить гипотезу эксперимента.

Но более распространена точка зрения, что взрослые испытуе­мые стремятся только точно выполнять инструкцию, а не поддаваться своим подозрениям и догадкам. Очевидно, это зависит от психоло­гической зрелости личности испытуемого.

Исследования, проведенные для определения роли мотивации социального одобрения, дают весьма разноречивые результаты: во многих ранних работах эта роль подтверждается, в последующих ис­следованиях отрицается наличие у испытуемых мотивации высокой оценки своих результатов.

Итог дискуссиям подвел Л.Б.Кристиансен. С его точки зрения, все варианты поведения испытуемого в эксперименте можно объяс­нить актуализацией одного мотива — стремления к позитивной само­репрезентации, т.е. стремления выглядеть в собственных глазах как можно лучше. Взрослый испытуемый, входя в ситуацию экспери­мента, ориентируется в ней и ведет себя в соответствии с ситуацией, но побуждается стремлением "не потерять лица" перед самим со­бой. Он обращает внимание на слухи об эксперименте и его целях, на инструкцию и сообщения экспериментатора в процессе беседы, на специфические черты личности экспериментатора, условия про­ведения исследования (оборудование лаборатории, состояние поме­щения, комфортность обстановки и др.), учитывает особенности об-

щения с экспериментатором в ходе эксперимента. Опираясь на эти признаки, испытуемый строит "внутреннюю" модель эксперимен­тальной ситуации. Метод "обмана", если подмена целей экспери­мента обнаружена испытуемым, не будет эффективным. Испытуе­мые, у которых возникает подозрение, что при помощи инструкции пытаются манипулировать их поведением, обмануть их и т.д., воз­держиваются от ожидаемых экспериментатором действий, сопротив­ляясь его влиянию. Для себя они объясняют это сопротивление тем, что манипулировать человеком помимо его воли недостойно.

И вместе с тем эксперимент активизирует мотив саморепрезен­тации, поскольку его условия неестественны и отличны от предше­ствующего опыта индивида.

Демонстративные личности склонны превращать эксперимент в театр: они чувствуют себя на сцене, ведут неестественно и нарочито. "Тревожные" личности могут вести себя скованно, напряженно и т.д.

Мотивация саморепрезентации оказывается наиболее сильной, если испытуемый считает, что его поведение в экспериментелич-ностпо детерминированно, т.е. его поступки — не следствие экспе­риментальных воздействий, а проявление реальных намерений, чувств, убеждений, способностей и т.д. Если же испытуемый пола­гает, что его поведение в эксперименте зависит от условий, содер­жания заданий, взаимодействия с экспериментатором, то мотива­ция саморепрезентации не проявится в его поведении.

Л.Б.Кристиансен, наиболее известный специалист по проблеме влияния саморепрезентации на ход эксперимента, сделал неутеши­тельный вывод на основе своих собственных и чужих исследований:

мотив саморепрезептации контролировать крайнетрудно, посколь­ку не определены условия, в которых он проявляется, и направле­ние его влияния на экспериментальные результаты.

Например, мотив саморепрезентации взаимодействуете мотивом социального одобрения: испытуемые особенно стремятся проявить себя "лучшим образом" тогда, когда экспериментатор не может их непосредственно уличить во лжи. Если испытуемых попросить дать оценку своего интеллекта, она особо завышается тогда, когда экспе­риментатор не собирается "проверять" их интеллект. Если же ис­пытуемым известно, что после субъективного оценивания своего ин­теллекта им следует выполнять тест, они оценивают его значитель­но ниже.

Кроме того, если испытуемый полагает, что экспериментатор им манипулирует, у него также более сильно проявляется мотива­ция саморепрезентации.

Таким образом, и мотивация саморепрезентации, и мотивация социального одобрения (вопреки первоначальной гипотезе Кристи-ансена) равно актуализируются у испытуемых в психологических экспериментах.

Для контроля влияния личности испытуемого и эффектов обще­ния на результаты эксперимента предлагается ряд специальных ме­тодических приемов. Перечислим их и дадим характеристику каж­дому.

\. Метод" плацебо вслепую", или "двои ной слепой опыт'. Контро­лируется эффект Розенталя (он же — эффект Пигмалиона). Подби­раются идентичные контрольная и экспериментальная группы. Экс­периментальная процедура повторяется в обоих случаях. Сам экспе­риментатор не знает, какая группа получает "нулевое" воздействие, а какая подвергается реальному манипулированию. Существуют мо­дификации этого плана. Одна из них состоит в том, что экспери­мент проводит не сам экспериментатор, а приглашенный ассистент, которому не сообщается истинная гипотеза исследования и то, ка­кая из групп подвергается реальному воздействию. Этот план позво­ляет элиминировать и эффект ожиданий испытуемого, и эффект ожи­даний экспериментатора.

Психофармаколог X. К. Бичер исследовал с помощью этого экс­периментального плана влияние морфия на болевую чувствитель­ность. Работая по схеме "плацебо вслепую", он не смог различить данные контрольной группы от данных экспериментальной. Когда же он провел эксперименттрадиционным способом, то получил клас­сические различающиеся кривые.

"Двойной слепой опыт" контролирует эффекты Розенталя и Хот-торна.

2. " Метод обмани". Основан на целенаправленном введении ис­пытуемых в заблуждение. При его применении возникают, естест­венно, этические проблемы, и многие социальные психологи гума­нистической ориентации считают его неприемлемым.

Экспериментатор придумываетложные цель и гипотезу исследо­вания, независимые (ортогональные) от основных. Выдуманные цель и гипотеза сообщаются испытуемым. Содержание ложной гипотезы варьирует в зависимости от характера эксперимента: могут приме­няться как простые гипотезы "здравого смысла", так и сложные тео­ретические конструкции, которые получили название "когнитивные плацебо".

Возможным вариантом "метода обмана" является простое сокры­тие истинных целей и гипотезы эксперимента. В данном случае ис­пытуемые будут сами придумывать варианты-и вместо учета влия-

ния ложной гипотезы нам придется разбираться в фантазиях испы­туемого, чтобы устранить влияние этой неконтролируемой перемен­ной. Таким образом, лучше предложить испытуемому хоть какой-то вариант гипотезы, чем не предлагать никакой. Метод "когнитивно­го плацебо" предпочтительнее.

3. Метод" скрытого" эксперимента. Часто применяется в поле­вых исследованиях, при реализации так называемого "естественно­го" эксперимента. Эксперимент так включается в естественную жизнь испытуемого, что он не подозревает о своем участии в иссле­довании в качестве испытуемого. По сути метод "скрытого" экспе­римента является модификацией "метода обмана", с той лишь раз­ницей, что испытуемому не надо давать ложную информацию о це­лях и гипотезе исследования, так как он уже обманом вовлечен в исследование и не знает об этом. Этических проблем здесь возника­ет еще больше, так как, применяя "метод обмана", мы оповещаем испытуемого о привлечении его к исследованию (даже к принуди­тельному); здесь же испытуемый полностью подконтролен другому лицу и является объектом манипуляций.

Велика опасность всяческих злоупотреблений со стороны не­добросовестных исследователей. И вместе с тем эта модель часто применяется в социальной психологии. Наиболее часто она исполь­зуется в детской психологии, психологии развития и педагогичес­кой психологии. В этих случаях проблема манипуляций стоит менее остро, так как дети подконтрольны взрослым. Однако необходимо заручиться согласием родителей либо лиц, опекающих ребенка, на такое исследование.

Главная трудность проведения такого эксперимента — учет не­контролируемых переменных, поскольку этот эксперимент может быть лишь натурным.

Метод "естественного эксперимента", предложенный А.Ф.Лазур-ским, является одной из модификаций этого исследовательского приема.

4. Метод независимого измерения зависимых параметров. Приме­няется очень редко, так как реализовать его на практике очень труд­но. Эксперимент проводится с испытуемым по обычному плану, но эффект воздействия измеряется не в ходе эксперимента, а вне его, например, при контроле результатов учебной или трудовой деятель­ности бывшего испытуемого.

5. Контроль восприятия испытуемым cii гуации. Обыч но для этого применяется предложенная Орне схема постэкспериментального интервью. Кроме того, используются меры для того, чтобы учиты­вать или контролировать отношение испытуемого к эксперимента­тору и эксперименту, понимание им инструкции, принятие целей

исследования. К сожалению, данные, получаемые при постэкспе­риментальном опросе, позволяютлишь отбраковать неудачные про­бы или учесть эту информацию при интерпретации результатов экс­перимента, когда уже ничего нельзя исправить.

Как всегда, следует помнить, что нет абсолютного метода, и все они хороши или плохи в зависимости от конкретной ситуации. Ни один не дает абсолютно достоверного знания.

3.2. Экспериментатор:

его личность и деятельность

Классический естественно-научный эксперимент рассматрива­ется теоретически с нормативных позиций: если из эксперименталь­ной ситуации можно было бы удалить исследователя и заменить авто­матом, то эксперимент соответствовал бы идеальному.

К сожалению или к счастью, психология человека относится к таким дисциплинам, где это сделать невозможно. Следовательно, психолог вынужден учитывать то, что любой экспериментатор, в том числе и он сам, — человек и ничто человеческое ему не чуждо. В первую очередь—ошибки, т.е. невольные отклонения от нормы экс­перимента (идеального эксперимента). Сознательный обман, иска­жение результатов здесь разбирать не будем. Ошибками дело не ог­раничивается — их можно иногда исправить. Другое дело — устой­чивые тенденции поведения экспериментатора, которые воздейст­вуют на ход экспериментальной ситуации и являются следствием бес­сознательной психической регуляции поведения.

Эксперимент, в том числе психологический, должен воспроиз­водиться любым другим исследователем. Поэтому схема его прове­дения (норма эксперимента) должна быть максимально объективи­рована, т.е. воспроизведение результатов не должно зависеть от уме­лых профессиональных действий экспериментатора, внешних обсто­ятельств или случая.

С позиций деятельностного подхода эксперимент — это деятель­ность экспериментатора, который воздействует на испытуемого, из­меняя условия его деятельности, чтобы выявить особенности пси­хики обследуемого. Процедура эксперимента служит доказательст­вом степени активности экспериментатора: он организует работу ис­пытуемого, дает ему задание, оценивает результаты, варьирует ус­ловия эксперимента, регистрирует поведение испытуемого и резуль­таты его деятельности и т.д.

С социально-психологической точки зрения экспериментатор выполняет роль руководителя, учителя, инициатора игры, испытуе­мый же предстает в качестве подчиненного, исполнителя, ученика, ведомого участника игры.

Схема эксперимента, если рассматривать его как деятельность экспериментатора, соответствует модели необихевиоризма: сжмул — промежуточные переменные—реакция. Экспериментатор дает ис­пытуемому задания, испытуемый (промежуточная переменная) их выполняет. Если исследователь заинтересован в подтверждении (или опровержении) своей гипотезы, то он может неосознанно вносить искажения в ход эксперимента и интерпретацию данных, добива­ясь, чтобы испытуемый "работал под гипотезу", создавая привиле­гированные условия лишь для экспериментальной группы. Такие действия экспериментатора — источник артефактов. Американский психолог Розенталь назвал это явление "эффектом Пигмалиона" в честь персонажа греческого мифа. (Скульптор Пигмалион изваял ста­тую прекрасной девушки Галатеи. Она была так хороша, что Пигма­лион влюбился в Галатею и стал умолять богов оживить статую. Боги отозвались на его просьбы.)

Исследователь, заинтересованный в подтверждении теории, дей­ствует непроизвольно так, чтобы она была подтверждена. Можно контролировать данный эффект. Для этого следует привлекать к про­ведению исследования экспериментаторов — ассистентов, не знаю­щих его целей и гипотез. Полноценный контроль — перепроверка результатов другими исследователями, критически относящимися к гипотезе автора эксперимента. Однако и в эгом случае мы не га­рантированы от артефактов — контролеры такие же грешные люди, как и автор эксперимента.

Н.Фридман назвал научным мифом господствовавшую до 60-х годов в американской психологии точку зрения, заключавшуюся в том, что процедура проведения экспериментов одинакова, а экспе­риментаторы равно беспристрастны и квалифицированны. Экспе­риментаторы не анонимны и не безлики: по-разному наблюдают, фиксируют и оценивают результаты эксперимента.

Главная проблема — различия в мотивации экспериментаторов. Даже если все они стремятся к познаниг» нового, то представления о путях, средствах, целях познания у нихра-личаются. Тем более, что исследователи часто принадлежат к разным этнокультурным общнос-тям.

Вместе с тем все экспериментаторы мечтают об "идеальном ис­пытуемом". "Идеальный испытуемый" должен обладать набором соответствующих психологических качеств: быть послушным, сооб-

разительным, стремящимся к сотрудничеству с экспериментатором работоспособным, дружески настроенным, неагрессивным и лишен ным негативизма. Модель "идеального испытуемого" с социально-психологической точки зрения полностью соответствует модели иде­ального подчиненного или идеального ученика.

Разумный экспериментатор понимает, что эта мечта неосущест­вима. Однако, если поведение испытуемого в эксперименте откло­няется от ожиданий исследователя, он может проявить к испытуе­мому враждебность или раздражение.

Каковы же конкретные проявления эффекта Пигмалиона? Ожидания экспериментатора могут приводить его к неосознан­ным действиям, модифицирующим поведение испытуемого. Розен­таль, наиболее известный специалист по проблеме воздействия лич­ности исследователя на ход исследования, установил, что значимое влияние экспериментатора на результат эксперимента выявлено: в экспериментах с обучением, при диагностике способностей, в пси­хофизических экспериментах, при определении времени реакции, проведении прожективных тестов (тест Роршаха), в лабораторных исследованиях трудовой деятельности, при исследовании социаль­ной перцепции.

Каким же образом испытуемому передаются ожидания экспери­ментатора?

Поскольку источник влияния — неосознаваемые установки, то и проявляются они в параметрах поведения экспериментатора, кото­рые регулируются неосознанно. Это в первую очередь мимика и пан-томимика (кивки головой, улыбки и пр.). Во-вторых, важную роль играют "паралингвистические" речевые способы воздействия на испытуемого, а именно: интонация при чтении инструкции, эмо­циональный тон, экспрессия и т.д. В экспериментах на животных экспериментатор может неосознанно изменять способы обращения с ними.

Особенно сильно влияние экспериментатора до эксперимента:

при вербовке испытуемых, первой беседе, чтении инструкции. Входе эксперимента большое значение имеет внимание, проявляемое экс­периментатором кдействиям испытуемого. Поданным эксперимен­тальных исследований это внимание повышает продуктивность де­ятельности испытуемого. Тем самым исследователь создает первич­ную установку испытуемого на эксперимент и формирует отноше­ние к себе.

Известно, что именно "эффект первого впечатления" приводит к тому, что вся дальнейшая информация, не соответствующая со­зданному образу, может отбрасываться как случайная.

3 Экспериментальная психология 65

Ожидания экспериментатора сказываются и при записи им ре­зультатов эксперимента. В частности, Кеннеди и Упхофф установи­ли влияние отношения исследователя на допущенные им ошибоки при записи результатов эксперимента. Эксперимент был посвящен изучению "феномена телепатии". Были отобраны две равночислен­ные группы людей, верящих и не верящих в телепатию. Их просили записывать результаты попыток испытуемого угадать содержание "телепатического послания", которое делал другой испытуемый.

Те, кто верил в телепатию, в среднем увеличили количество уга­дываний на 63%, а те, кто в нее не верил, уменьшили его на 67%.

Розенталь проанализировал 21 работу по проблеме влияния ожида­ния на фиксацию результатов эксперимента. Оказалось, что 60% оши­бок записи результатов обусловлены стремлением подтвердить экспе­риментальную гипотезу. В другом обзоре (36 работ) также подтверж­ден этот факт. Влияние ожидания проявляется не только при фикса­ции результатов действия людей, но и в экспериментах на животных.

Розенталь провел следующее исследование. Он просил несколь­ко экспериментаторов фиксировать поведение крыс в ходе экспери­мента. Одной группе экспериментаторов говорилось, что они рабо­тают со специально выведенной линией "особо умных крыс". Дру­гой группе сообщали, что их крысы "особо глупы". На самом деле все крысы относились к одной и той же популяции и не различались по способностям.

В итоге оценки поведения, поставленные крысам, соответство­вали тем установкам, которые были заданы экспериментаторам.

Л.Бергер выделил следующие типы ошибок экспериментаторов при оценке результатов деятельности испытуемого:

1. Занижение очень высоких результатов. Причиной считается стремление исследователя подсознательно "привязать" данные ис­пытуемого к собственным достижениям. Возможно, и завышение низких оценок. В любом случае шкала деформируется и сжимается, так как крайние результаты сближаются со средними.

2. Избегание крайних оценок (как низких, так и высоких). Эф­фект тот же — группировка данных выше среднего.

3. Завышение значимости одного свойства испытуемого или одно­го задания из серии. Через призму этой установки производится оценка личности и заданий.

4. Аналогичный случай, но эффект кратковременный, когда осо­бое значение придается заданию, следующему после выделения су­щественной для экспериментатора личностной черты испытуемого.

5. Аналогичный случай, но оценка опосредована концепцией о связи или противопоставлении тех или иных свойств личности.

6. Ошибки, обусловленные влиянием событий, эмоционально связанных с конкретным испытуемым.

Разумеется, "эффект Пигмалиона" существует, но в какой мере он значим? Может быть, в ряде случаев им можно пренебречь при интерпретации результата? Существуют разные мнения. Можно вы­делить, по крайней мере, три точки зрения:

Первая. Розенталь утверждает, что фактов универсального влия­ния в 7 раз больше, чем если бы они были случайными. По крайней мере, в 1/3 всех работ, посвященных этой проблеме, влияние экспе­риментатора на результат эксперимента установлено на уровне зна­чимости р = 0,95.

Вторая. Т.Барбер и М.Сильвер считают, что это влияние незна­чимо и все исследования, посвященные выявлению влияния экспе­риментатора на результат психологического эксперимента, осущест­влялись с ошибками в планировании, плохим выбором статистичес­ких мер и при неумелом ведении экспериментирования. Они сдела­ли вывод, что лишь в 29% исследований подтверждается "эффект Пигмалиона" — влияние подсознательных тенденций эксперимен­татора на поведение испытуемого и его оценку. Очевидно, этот про­цент значительно ниже, чем пишет Розенталь.

Т/^таяточка зрения выражена Барбером: мы утверждаем, что вли­яние может быть, но не в состоянии предсказать, каким оно будет в конкретном эксперименте.

Однако исследователи пытаются выявить более конкретные за­висимости.

Еще раз отметим, что возможны три варианта ответа на вопрос об "искажающем" влиянии экспериментатора на результаты:

1. Неосуществимый идеал экспериментальной психологии — вли­яния экспериментатора нет никогда либо оно несущественно; им можно пренебречь. Гипотеза малоправдоподобная.

2. Личность экспериментатора всегда и постоянно влияет на xo.i и результаты эксперимента. В этом случае эффект влияния можно считать систематической ошибкой измерения — константой, ее лег­ко учесть и "вынести за скобки".

3. Влияние это проявляется по-разному, в зависимости от типа эксперимента, личности экспериментатора и личности испытуемо­го.

Учет превращается в сложную задачу выделения и контроля боль­шого числа релевантных психологических переменных в каждом конкретном эксперименте.

Существует множество исследований, которые в той или иной мере освещают проблему. Приведем основные факты.

у 67

1. На результаты влияет тип личности и состояние эксперимен­татора: биосоциальные качества (возраст, пол, раса, культурно-ре­лигиозная, этническая принадлежность и т.д.); психосоциальные ка­чества (уровень тревожности, потребность в социальном одобре­нии, агрессивность, враждебность, авторитарность, интеллект, со­циальный статус, дружелюбие); ситуационные переменные (знаком­ство с испытуемым, настроение и др.).

Наиболее точно установлено влияние пола исследователя на ход и результаты эксперимента. В частности, маленькие дети всегда луч­ше и охотнее работают с экспериментаторами-женщинами, а взрос­лые испытуемые — с экспериментаторами-мужчинами.

Кроме того, в ходе эксперимента мужчины вызывают у испытуе­мых больше действий, направленных на осмысление своей ситуа­ции и поиск новой информации. Женщины вызывают желание "рас­крыть душу", стремление к откровенности, поэтому поведение ис­пытуемых становится более эмоционально выразительным.

Точно установить меру влияния очень трудно. Часто невозможно исключить влияние других переменных: возраста, статуса, дружелю­бия и т.д. Так, пол экспериментатора по-разному влияет на мужчин и женщин, бедных и богатых, влияние зависит от взаимного статуса, сим­патии и др. Он может быть значимым при выполнении испытуемым заданий одного типа и совершенно незначимым — в других эксперимен­тах. Расширять арсенал методиквходе одного исследования невозможно.

2. Достоверно выявлена закономерность проявления влияния экс­периментатора в экспериментах, различающихся по предмету иссле­дования. Все исследования можно упорядочить по шкале "социаль­ное—биологическое": от социально-психологических эксперимен­тов ("верх" шкалы) до психофизиологических ("низ" шкалы). Чем "выше" структурный уровень психической реальности, изучаемой нами, тем это влияние значимее.

Влияние личности экспериментатора максимально в эксперимен­тах по психологии личности и социальной психологии и минималь­но—в психофизиологических и психофизических экспериментах, исследованиях сенсорики и перцепции. "Среднее" влияние наблю­дается при исследовании "глобальных" индивидуальных процессов — интеллекта, мотивации, принятия решения и др.

Какие же способы учета и контроля влияния экспериментатора на результат эксперимента можно рекомендовать?

Примерно 98% психологов считают влияние экспериментатора серьезной методологической проблемой, но наделе о контроле и учете его заботятся значительно меньше, чем о наличии хорошей мебели, освещении и окраске стен лаборатории.

А.Анастази считает, что в большинстве правильно проведенных исследований влияние этих факторов практически несущественно и рекомендует свести его к минимуму, не прибегать к методическим изыскам, а пользоваться здравым смыслом. Если это не удается, не­обходимо обязательно учитывать влияние экспериментатора при описании условий эксперимента.

Чаще всего рекомендуются и используются следующие методы контроля влияния экспериментатора:

1. Автоматизация исследования. Влияние экспериментатора со­храняется при вербовке и первичной беседе с испытуемым, между отдельными сериями и на "выходе".

2. Участие экспериментаторов, не знающих целей исследования (уже обсуждавшийся ранее "двойной слепой опыт"). Эксперимен­таторы будут строить предположения о намерениях первого иссле­дователя. Влияние этих предположений необходимо контролировать.

3. Участие нескольких экспериментаторов и использование пла­на, позволяющего элиминировать фактор влияния экспериментато­ра. Остается проблема критерия отбора экспериментаторов и пре­дельного числа контрольных групп.

Влияние экспериментатора полностью неустранимо, так как это противоречит сути психологического эксперимента, но может быть в той или иной мере учтено и проконтролировано.

3.3. Испытуемый:

его деятельность в эксперименте

Здесь речь пойдет только об эксперименте, проводимом с учас­тием человека.

Эксперимент, где объектом исследования является человек, а предметом — человеческая психика, отличается тем, что его нельзя провести без включения испытуемого в совместную деятельность с экспериментатором. Испытуемый должен знать не только цели и задачи исследования (не обязательно истинные цели), но понимать, что и для чего он должен делать в ходе эксперимента, более того — личностно принимать эту деятельность.

С точки зрения испытуемого, эксперимент — это часть его лич­ной жизни (времени, действий, усилий и т.д.), которую он проводит в общении с экспериментатором для того, чтобы решить какие-то свои личные проблемы. Испытуемый может быть активным в уче­бе, игре, трудовой деятельности, общении; его активность является

эмоциональной или творческой. В любом случае он должен прояв­лять ее либо стихийно, либо сознательно, чтобы экспериментатор мог решить свои исследовательские задачи. Поэтому ряд исследова­телей склонны определять эксперимент в психологии "с позиции испытуемого" как организованную экспериментатором деятельность испытуемого (испытуемых) по выполнению поведенческой задачи. В зависимости от целей эксперимента, особенностей группы испы­туемых (возраст, пол, здоровье и т.п.) задачи могут быть творчески­ми, трудовыми, игровыми, учебными и т.д.

Всегда, если смотреть на эксперимент с позиций испытуемого, он является моделью реальной деятельности. Следовательно, в лю­бом эксперименте есть элемент игры, как бы работы "понарошку", имитации жизненной ситуации. Но любой эксперимент есть также "игра всерьез", так как параллельной жизни нам не дано, процесс и результат исследования оказывают влияние на жизнь испытуемого. тем более, что, участвуя в нем, он намеревается решить какие-то свои личностные проблемы.

Общение испытуемого и экспериментатора является необходи­мым условием организации их совместной деятельности и регуля­ции деятельности испытуемого.

Человек включается в эксперимент как целостный объект. Сле­довательно, организация эксперимента требует учета основных, т.е. известных в настоящий момент, психологических закономерностей, определяющих поведение личности в условиях, соответствующих экспериментальным.

Рассматривая эксперимент как деятельность испытуемого, Г.Е. Журавлев выделяет несколько планов его описания.

1. Физический: люди, участвующие в эксперименте; объекты, ко торыми манипулирует или которые преобразует испытуемый:

средства, которыми для этого располагает испытуемый; условия, в которых происходит эксперимент. Аналогичные компоненты выде­ляются и в деятельности экспериментатора.

2. Функциональный, способы действия, которые предписаны ис­пытуемому; необходимый уровень компетентности испытуемого;

критерии оценки качества деятельности испытуемого; временные ха­рактеристики деятельности испытуемого и проведения эксперимента.

3. Знаково-символический (инструкция испытуемому): описание 1) целей исследования и целей деятельности испытуемого; 2) спосо­бов и правил действий; 3) общения с экспериментатором; 4) зна­комство с мотивационной установкой, оплатой и т.д.

Важнейшим моментом, отличающим психологический экспери­мент с участием людей от других видов естественно-научного ис-

следования, является наличие инструкции. Испытуемый, получая ее, обязуется добросовестно выполнять все требования. Иногда ин­струкция редуцирована (в экспериментах с младенцами, пациента­ми клиники душевных болезней и т.д.), но общение испытуемого с экспериментатором происходит всегда.

Получивший инструкцию испытуемый должен понять и принять задание. Если он не понимает задание, то неверно совершает пред­усмотренные в инструкции операции. Чтобы проконтролировать понимание инструкции, прибегают не только к опросу испытуемых, но и к включению в эксперимент короткой предварительной обу­чающей серии. Успешное выполнение операций в контрольной се­рии служит критерием понимания инструкции.

По окончании экспериментальной серии проводится интервью для выяснения трудностей в выполнении задания и причин откло­нений действий испытуемых от требований инструкции.

Испытуемый может не принять экспериментальное задание и отказаться его выполнять. Хуже, если из-за непонимания или не­приятия задания испытуемый подменяет внешнюю задачу своей субъективной. Экспериментатор должен убедиться, проводя постэкс­периментальное интервью, что такой подмены не произошло.

Описание структуры деятельности испытуемого входит состав­ной частью в норму эксперимента.

Испытуемый должен воспринять, понять и принять эту норму, личность экспериментатора и осуществить соответствующую дея­тельность. Эта деятельность сводится к выполнению определенных заданий (достижению цели) с помощью набора средств, которые экспериментатор варьирует в ходе преодоления препятствий (помех, шумов, трудностей), также меняемых им.

Независимые переменные (для экспериментатора) — это всегда средства, препятствия и цели, которые он предъявляет испытуемо­му.

Психика человека является системой. На ход и результат психо­логического эксперимента влияет не только изучаемая сторона пси­хики испытуемого, но и вся психика в целом, отсюда возникает не­обходимость учета и регистрации гораздо большего числа психичес­ких проявлений, нежели это нужно, исходя из гипотезы исследова­ния.

Проблема понимания и принятия задания отнюдь не тривиаль­на. Например, почти все критические замечания по поводу интер­претации, которую дал Пиаже результатам своих классических экс­периментов, сводятся к одному: он предлагал детям задания во "взро­слой", не адекватной для них форме. Дети попросту не понимали

задание и давали ответы, подменяя задачу экспериментатора собст­венной субъективной задачей. Стоило экспериментаторам сформу­лировать ту же задачу адекватно жизненному опыту ребенка, как феномены Пиаже "исчезали": 5—6-летние дети демонстрировали уровень когнитивного развития, соответствующий стадии конкрет­ных операций.

Классический вариант "эффекта инструкции" проявляется при измерении времени реакции. Экспериментаторы знают, что инструк­ция, настраивающая испытуемого на обнаружение сигнала, увели­чивает время реакции, а инструкция, требующая максимально бы­строго ответа, ускоряет реагирование.

Кроме того, сами испытуемые могут различаться потому, какая установка — моторная или сенсорная — у них доминирует.

3.4. Личность испытуемого и ситуация психологического эксперимента

Психологический эксперимент — это встреча испытуемого (ис­пытуемых) с экспериментатором. Однако за ней следует расстава­ние. Ситуация эксперимента может быть рассмотрена как с внеш­ней стороны ("вход" и "выход" из ситуации), так и с внутренней (что случилось за время проведения эксперимента).

Выше уже отмечалось, что испытуемый реагирует не просто на эксперимент как некоторое непонятное целое, но отождествляет его с каким-то классом реальных жизненных ситуаций, с которыми он сталкивается, и соответственно строит свое поведение.

Следует заметить, что экспериментатор не просто набирает реп­резентативную группу и разбивает ее на рандомизированные под­группы, как это делает селекционер-биолог, но активно привлекает людей к участию в эксперименте.

Значит, для исследователя не безразлично, какие неконтролируе­мые психологические особенности отличаютлюдей, привлеченных к исследованию, от всех прочих; какими мотивами побуждаемы были они, включаясь в психологическое исследование в качестве испыту­емых.

Испытуемый может участвовать в исследовании добровольно или принудительно, помимо своей воли. Принимая участие в "естест­венном эксперименте", он может и не знать, что стал испытуемым.

Почему люди добровольно участвуют в исследовании? Проблема сводится к выяснению особенностей мотивации испытуемых-добро-

вольцев. В классических экспериментах с сенсорной депривацией было выявлено, что половина испытуемых согласилась участвовать в экспериментах (длительных и утомительных), движимая лишьлю-бопытством. Часто испытуемому хочется узнать что-либо о самом себе, в частности, для того, чтобы разобраться в отношениях с окру­жающими.

Добровольное участие в эксперименте принимают испытуемые, стремящиеся заработать деньги, получить зачет (если речь идет о студентах-психологах). Зачастую имидвижет простое любопытство или уговоры друзей: "Пойдем за компанию". И крайне редко испы­туемый стремится просто "послужить науке". Существует обшир­ная литературы, посвященная личностным особенностям испытуе­мого-добровольца.

Другое дело, если испытуемый принужден участвовать в экспе­рименте. В исследованиях, посвященных этой проблеме, показано, что большинство испытуемых, принудительно привлеченных к учас­тию в эксперименте, противились этому, относились к эксперимен­ту критично, а к экспериментатору — враждебно и недоверчиво. За­частую они стремятся разрушить план экспериментатора, "переиг­рать" его, т.е. рассматривают ситуацию эксперимента как конфликт­ную.

Кто же такой психологический испытуемый? Американские пси­хологи установили, что от 70 до 90% всех исследований поведения человека проводилось с испытуемыми-студентами колледжей, при­чем большинство из них — студенты-психологи. Поэтому неслучай­но скептики называют психологию "наукой о студентах-второкурс­никах и белых крысах". Студенты колледжей представляют 3% от популяции жителей США. У нас в России ситуация аналогичная. В большинстве случаев исследуются мужчины. Поэтому эксперимен­тальные данные могут быть нерелевантными почти для 51% всей популяции.

Чаще всего эксперименты проводятся с испытуемыми, которые привлекаются к участию принудительно. Около 7% привлекаемых к исследованиям являются добровольцами. Большинство из них — сту­денты, слушающие курс "Введение в психологию".

Психологи давно заинтересовались, что представляет собой ис­пытуемый-доброволец, а Розентальдаже написал книгу "Испытуе­мый-доброволец" ("The Volunteer Subject"). Он пишет, что испы­туемый-доброволец отличается от испытуемого, привлеченного при­нудительно, рядом личностных особенностей, прежде всего: 1) более высоким уровнем образования; 2) высшим социально-классо­вым статусом; 3) более высоким уровнем интеллекта; 4) более выра-

женной потребностью в социальном одобрении и 5) большей социа-бельностью. Очевидно, это — социально-психологическая характе­ристика студентов североамериканского колледжа.

Отсюда возникает закономерный вопрос, в течение нескольких десятилетий обсуждаемый психологами-исследователями: в какой мере данные, полученные на выборке американских студентов-пси­хологов, можно переносить на любого представителя рода челове­ческого?

Помимо того, что испытуемый включается в ситуацию исследо­вания, он из нее в конце концов выходит. На первый взгляд это не должно волновать исследователя: ведь он решил свои задачи. Но это не всегда можно сказать об испытуемом. Заинтересованный в полу­чении социального одобрения может его не получить; стремящийся проявить компетентность может плохо выполнить задание и т.д. То есть испытуемый часто остается наедине с теми же проблемами, стремление решить которые побудило его принять участие в экспе­рименте. Кроме того, он приобретает опыт участия в эксперимен­тальной психологической деятельности и определяется в эмоцио­нальном отношении к психологическим экспериментам, психоло­гам и психологии в целом. Пока психология не столь широко раски­нула свои сети, этим можно было пренебречь. Но сегодня сведения о психологии со стороны бывших испытуемых способны формиро­вать мнение о ней в обществе и служить помощью или препятстви­ем в развертывании исследовательской работы.

Компетентность испытуемого может сказаться на его поведении и результатах при участии в других психологических исследовани­ях. Как правило, психологи оценивают компетентного испытуемого негативно, есть даже термин "испорченный испытуемый", т.е. зна­ющий схему эксперимента и способный воспроизвести результаты "под гипотезу" (или против). Поэтому большинство эксперимента­торов предпочитают "наивных испытуемых".

М.Матлин ввела классификацию, разделив всех испытуемых на позитивно настроенных, негативно настроенных и доверчивых. Обычно экспериментаторы предпочитают первых и последних.

Исследование может проводиться при участии не только добро­вольцев или принудительно привлеченных, но и анонимных и со­общающих свои паспортные данные испытуемых. Предполагается, что при анонимном исследовании испытуемые более открыты, а это особо значимо при проведении личностных и социально-психоло­гических экспериментов. Однако выясняется, что в ходе экспери­мента неанонимные испытуемые более ответственно относятся к де­ятельности и ее результатам.

Часто исследовательская работа включается в контекст практи­ческой деятельности психолога. Так было со времен Фрейда и Жане и продолжается по сей день. Но такое включение создает ряд допол­нительных трудностей. В первую очередь резко ограничивается сво­бода в выборе объектов исследования, варьировании условий, мето­дов воздействия и контроля переменных. Этот выбор строго подчи­нен достижению консультационного или психотерапевтического эф­фекта. С другой стороны, жизненная ситуация испытуемого более ясна, мотивация его участия в исследовании определена, что позво­ляет строже подходить к конструированию и типологизации ситуа­ции эксперимента, а следовательно — учету и контролю ее влияния на поведение испытуемого.

А.Г.Шмелев в "Общей психодиагностике" приводит следующий вариант с учетом двух видов отношений — психолога с пользовате­лем и психолога с испытуемым с точки зрения применения данных исследования:

1. Данные используются специалистом-смежником для постанов­ки психологического диагноза или формулировки административ­ного решения. Психолог не несет ответственности за диагноз. К этому типу относятся диагнозы в медицине, психодиагностике по запросу суда, комплексной психодиагностической экспертизе, психодиагнос­тике при оценке профессиональной пригодности по запросу адми­нистрации.

2. Данные используются психодиагностом для постановки пси­хологического диагноза, хотя вмешательство в ситуацию обследуе­мого осуществляется специалистом другого профиля (психодиагнос­тика причин низкой успеваемости).

3. Данные используются самим психодиагностом для постановки психологического диагноза в условиях психологической консульта­ции.

4. Диагностические данные используются самим обследуемым в целях саморазвития, коррекции поведения и т.п.

Решение научно-практической задачи сводится к определенно­му изменению судьбы испытуемого: его могут принять или не при­нять на работу, в вуз, назначить или не назначить лечение и т.д. "Вход" в психодиагностическую ситуацию характеризуется "внеш­ней" или "внутренней" мотивацией, побуждающей испытуемого уча­ствовать в обследовании. В первом случае он принуждается к этому участию,, во втором — становится добровольцем. Таким образом, первый параметр, описывающий психодиагностическую ситуацию, — "добровольность—принудительность" участия испытуемого в экс­перименте. Понятно, что субъектом выбора при добровольном учас-

тии является испытуемый, при вынужденном — другое лицо (сам психодиагност, представители администрации, врачи и т.д.).

В конце обследования (точке "выхода") испытуемый может по­лучить результаты и сам определить на их основе свое поведение и жизненный путь. В ином случае его жизненный путь изменяет дру­гое лицо (психодиагност, администратор и т.д.). При этом решение экспериментатора или лица, которому психодиагност доверил дан­ные, не зависит от дальнейших действий обследуемого и определя­ется только волей других. Следовательно, в первом случае субъек­том выбора (принятия решения) является испытуемый, во втором — другое лицо.

Решающий фактор, который определяет ситуацию тестирования:

кто является субъектом принятия решения — испытуемый или дру­гое лицо? Этот признак характеризует как "вход", так и "выход" психодиагностической ситуации.

Тем самым теоретически возможны четыре крайних варианта научно-практических психодиагностических задач (ситуаций): 1) добровольное участие в эксперименте, самостоятельный выбор даль­нейшего жизненного поведения; 2) принудительное участие, само­стоятельный выбор поведения; 3) принудительное участие, выбор поведения после обследования навязан; 4) добровольное участие в обследовании, выбор дальнейшего поведения навязан. Основные типы ситуаций приведены в таблице. '

Субъект принятия решения о "входе" в ситуацию	Субъект п решения о" ситуа	ринятия выходе" из ции
	Испытуемый	Другое лицо
Испытуемый	I
Другое лицо	III	IV

В этой таблице указаны крайние типы возможных психодиагнос­тических ситуаций, встречающиеся в психологической практике. Следующая задача состоит в идентификации конкретных психоди­агностических ситуаций и отнесении их к типам.

Тип I. К нему относится ситуация добровольной психологичес­кой консультации. Консультант берет на себя обязательство помочь испытуемому в решении его жизненных проблем. Испытуемый об­ращается к консультанту по своей воле, доверяя его компетентнос­ти, принимает обязательство быть откровенным и активно участво­вать в выработке решения.

Типичным видом психологической консультации является кон­сультация по проблемам семьи и брака, в которой принимают учас­тие как один клиент, так и группы (муж и жена; жена, муж и дети и т.д.). Как правило, окончательный выбор будущего поведения оста­ется за клиентом.

Другой вариант ситуаций типа I — психологическая профессио­нальная консультация школьников, принципы которой разработы И.В.Кузнецовой. Консультация основана на 1) добровольном учас­тии испытуемого; 2) его активности в выработке решения и ответст­венности за выбранный вариант; 3) конфиденциальности психоди­агностической информации. Первый принцип, очевидно, характе­ризует "вход" в ситуацию, два последних — "выход" из нее.

Психодиагностическая процедура, встроенная в контекст научно-практической задачи "консультации", приобретает ее основные черты.

Следующий вариант ситуаций типа!: консультирование руково­дителей по проблемам стиля руководства и общения. Зачастую диаг­ностическая процедура встраивается в контекст деловой игры, при­званной модифицировать поведение руководителей. Здесь также имеются признаки добровольности принятия участия в обследова­нии и личной ответственности испытуемого за выбранное решение.

В школьной учебной практике подобного рода ситуации практи­чески не встречаются. Исключения составляют занятия в кружках технического и художественного творчества, да и то лишь тогда, когда сам ребенок выбрал кружок, а не подчинился воле родителей или преподавателей.

Тип II. Ситуации этого типа встречаются наиболее часто. К ним относится, в частности, профессиональный отбор, психологический отбор в учебные заведения и т.д. Обследуемый, как правило, сам принимает решение о выборе профиля подготовки или обучения. Возможны случаи влияния родителей, внешнего принуждения и т.д., однако нормативной является ситуация, когда лица, проводящие диагностику и отбор, не принуждают испытуемого к участию в об­следовании. Решение (рассмотренное с позиций нормативной мо­дели) о будущей судьбе обследуемого принимается не им самим, а другими лицами (приемной комиссией, комиссией профессиональ­ного отбора, отделом кадров и т.д.). После выполнения задачи ис­пытуемый уже не может повлиять на исход ситуации.

Ситуация типа II характеризуется меньшей свободой и актив­ностью испытуемого, но большой эмоционально-мотивационной на­пряженностью и большей степенью значимости психодиагностичес­кого результата для испытуемого, поскольку нет возможности по­влиять на решение, а также повторить решение тестовых заданий.

Следует отметить, что не всякая ситуация профотбора характеризу­ется полной добровольностью участия испытуемого: в частности, отбор в Вооруженные Силы не относится к числу психологических ситуаций типа II.

Тип III. Это — массовые обследования, участие в которых обяза­тельно (социологические, демографические и др.). Многие психо­логические информационные обследования, проводимые по реше­нию администрации или общественных организаций, относятся к данному типу в том случае, если диагностическая информация со­общается обследуемым (они могут сами учитывать данные о себе, о коллективе при планировании своего поведения и жизненного пути). Такими можно считать обследования студентов-психологов, привле­каемых к участию в психологических экспериментах, в частности при разработке тестовых методик.

Принудительное обследование, не влекущее постороннего вме­шательства в судьбу испытуемого, очень сходно по своим призна­кам с ситуацией проведения типичных школьных классных и до­машних работ. Школьники не вправе отказаться от их выполнения, однако серьезного влияния на их будущее текущая оценка не имеет. Они сами могут принимать решение на основе оценки результатов выполнения работы о своем дальнейшем поведении. Однако этот тип ситуации является промежуточным между III и IV. Еще более близ­ка к ситуации типа IV контрольная, тем более итоговая контрольная работа в школе. Влияние другихлиц (учителей, родителей) нажизнь школьника на основе результатов выполнения таких работ весьма ощутимо.

Тип IV. Это — множество диагностических ситуаций, возни­кающих в повседневной работе психолога и встречающихся в обы­денной жизни. Все они характеризуются высоким уровнем социаль­ного контроля за поведением испытуемого, принуждением его к участию в обследовании. Решение о судьбе обследуемого принима­ется помимо его желаний. К таким ситуациям относится аттестация руководящих и инженерно-технических кадров. Принудительная экспертиза, в частности судебная, также считается ситуацией типа IV. Примером подобного рода ситуаций являются расстановка кад­ров на промышленном предприятии (если решение принимается без участия работника), профессиональный подбор и распределение лиц, призванных на срочную службу в ряды Вооруженных Сил.

Особенно часто ситуации типа IV встречаются в отечественной практике школьного и вузовского обучения: школьник, как прави­ло, лишен возможности выбрать курс обучения, учебный предмет, учебник, учебную задачу и т.д. То же самое относится к студентам

наших вузов, что противоречит мировой практике организации выс­шего образования.

Например, ситуациями типа IV являются экзамены в 8-х и 10-х классах, выпускные экзамены и экзамены на сессиях в вузах, по ре­зультатам которых студента могут отчислить из учебного заведения. Правда, студент может и добровольно покинуть вуз. Множество тес­тов и тестовых батарей ориентировано на их применение при реше­нии задач типа IV.

Легко замет ить, что ситуация психологической консультации наи­более комфортна для испытуемого. К участию в исследовании его по­буждает только внутренняя мотивация. Мотивация социального одоб­рения незначима в этой ситуации. В ситуации отбора ответственность испытуемого за свой результат максимальна: от этого зависит его судь­ба, которую решает другой. В этом случае возможен эффект "перемо­тивации" испытуемого и снижение его продуктивности. В принуди­тельном исследовании испытуемые могут различаться: среди них мо­гут оказаться и внутренне мотивированные, и безразличные, и нега­тивно настроенные к эксперименту. Внешняя мотивация актуализи­руется, но ответственности за результаты испытуемый не несет.

В ситуации IV типа присутствует ответственность за свои резуль­таты и внешняя мотивация. Внутренняя есть ли или нет, но испы­туемый в зависимости от своих целей может проявлять агравацион-ную, симулятивную тенденции или демонстрировать социально одобряемое поведение.

Вообще, в принудительном исследовании мотивация испытуемых более разнообразна, она вносит максимальный вклад в общую дис­персию результатов исследования.

Влиянию ситуации максимально подвержены продуктивность "высших" когнитивных процессов и в меньшей мере — продуктив­ность простых навыков перцептивных и сенсомоторных процессов.

Помимо "внешней" организации ситуации экспериментального исследования существует и "внутренняя". Она может быть сведена к стилю общения испытуемого и экспериментатора. Влияние осо­бенностей "внутренней" структуры ситуации на поведение испыту­емого более значимо, чем "внешней" (если исходить из принципа здесь-и-теперь). Это находит подтверждение и в результатах экспе­римента: действительно, эмоциональные отношения, которые скла­дываются между испытуемыми и экспериментатором, больше влия­ют на поведение испытуемого, нежели его добровольное или прину­дительное участие в эксперименте.

Отношения с экспериментатором более значимо влияют на по­ведение детей, чем на поведение взрослых. По отношению к взрос-

лому ребенок всегда находится в подконтрольной позиции. Стиль общения взрослого с ребенком в ходе эксперимента может соответ­ствовать или не соответствовать тому, к которому ребенок привык в семье. Сходство или различие стилей общения экспериментатора и родителей с ребенком может сказаться на его отношении к экспери­менту в целом ("знак" этого отношения трудно прогнозировать, все зависит от конкретного сочетания факторов). Кроме того, стиль об­щения сам по себе способен оказывать определенное ситуационное воздействие на ребенка и модифицировать его поведение.

На основе анализа классификации стилей детско-родительских отношений, выдвинутой Эйдемиллером, мы (я и моя аспирантка Е.Воробьева) свели для простоты все многообразие стилей к четы­рем главным. Стили классифицируются по двум основаниям: нали­чию или отсутствию эмоциональной поддержки ребенка со стороны взрослого и наличию или отсутствию контроля со стороны родителя за его поведением.

Рассмотрим более подробно результаты этого исследования. Как и в предыдущем случае классификации ситуаций, стили группиру­ются в 4-клеточной таблице 2х2, что позволяет реализовать про­стейший факторный план для контроля переменных и применить для обработки данных дисперсионный анализ.

Эмоциональная поддержка	Копт	роль
	+
+
-

В экспериментальном исследовании мы поставили перед собой цель — установить степень влияния стиля общения испытуемого и экспериментатора на проявление интеллектуальных способностей детей. В качестве средства измерения интеллекта был выбран тест ЛУУЗСД.Векслера (русская версия производства фирмы "Иматон", Санкт-Петербург). Испытуемыми стали подростки 13—15 лет Рос-това-на-Дону.

Главная проблема таких исследований состоит в контроле ряда переменных. Сразу возникает вопрос об эквивалентности групп, уча­ствующих в исследовании. Очевидно, это должны быть разные груп­пы, иначе невозможно контролировать эффект последовательности тестирования и эффект научения. В идеале каждой из четырех групп

должна соответствовать полностью идентичная группа, не получив­шая никакого воздействия.

Следует заметить, что воздействие производилось однократно и встраивалось в процесс самого тестирования, т.е. использовалась схема эксперимента с контрольной группой и тестирование после воздействия:

RxO R-0

Исходя из здравого смысла, можно полагать: эффект воздействия должен был накапливаться к концу эксперимента. Однако этого не про­изошло, т.е. стиль общения воспринимался ребенком не во времени, а как целостное качество, присущее экспериментатору какличности.

Выходом из положения стало применение метода "контрольного близнеца". Исследование было проведено на монозиготных близне­цах. Всех близнецов распределили по четырем равным группам. В серии с воздействием участвовал лишь один близнец из пары, вто­рой был контрольным и тестировался по стандартной схеме при ней­тральных условиях. Очевидно, что при 4-м типе общения и основ­ной, и контрольный близнец оказывались в аналогичных условиях.

Таким образом, сопоставляя результаты контрольной и экспери­ментальной групп, можно было выявить наличие самого эффекта воздействия. Различия во влиянии стилей общения со взрослым на интеллектуальную продуктивность детей можно было у