Вопросы иконографии

Попытка приписать буддийской тантре дух мужского домини­рования становится особенно несостоятельной, когда сталкива­ется с необходимостью истолковать присутствие в тантрической иконографии образов страстных йогинь. Эти неистовые девы радостно танцуют среди бушующего пламени, беспечно топча ногами мертвое тело, или скачут верхом на тигре (рис. 18). Чтобы превратить их в кротких, доверчивых жертв мужского коварства требуется изрядная изворотливость. Эти дамы сла­вятся своей способностью менять облик и превращаться в кого угодно: птиц, шакалов, волков. Однако обратиться в слабых беззащитных жертв, вероятно, было бы слишком даже для их чудотворных способностей.

Когда я впервые увидела женские изображения на тибетс­ких живописных свитках, их бьющая через край энергия и ощущение силы этих йогинь и дакинь произвели на меня такое впечатление, что я провела много лет в поисках исторических женщин, которые могли получить и действительно получили от них вдохновение. Я с удивлением обнаружила, что ученые от­рицают даже потенциальную связь между этими женскими об­разами и реальными женщинами. Вместо этого мы находим сложные, обычно придерживающиеся линий Юнга или Фрей­да, объяснения, что эти изображения символизируют психичес­кие процессы и духовное развитие мужчин. Преобладающее толкование по Юнгу видит в женских фигурах изображен анимы - олицетворения сил внутри мужской психики, к они предстают в его сознании:

Она есть всё, что не включено в сознательный психический склад человека и представляется «иной чем» и «более чем» он сам

Небесная танцовщица, или дакини, - это мощное отраже­ние подавленных женских аспектов мужской психики.

Натан Кац, также представляя юнговское направление, анали­зирует йогини как символы сил, действующих в мужской психике, которые всплывают из лабиринта подсознания, чтобы ис­целять и сплачивать сознательное «я». Фокке Сьерксма, давая фрейдистское объяснение, говорит, что практикующий мужчи­на, «одержимый агрессивной Плохой Матерью, обращает свои материнские символы против собственного эго, чтобы суметь уме­реть и переродиться». Другие утверждают, что женские божествг и дакини олицетворяют внутреннюю мудрость (праджню), внут­ренний жар или трансцендентное сознание тантрического йоги на, либо пробуждают блаженство и желание, которые используются в тантрических практиках. Шашибхушан Дасгупта, один из первых историков, изучавших буддийскую Тантру, недвус мысленно заявляет, что фигуру йогини «не следует путать с женщиной из плоти и крови... она лишь внутренняя сила... пре бывающая на... разных стадиях йогической практики». Дабы еще надежнее устранить всякую возможность связи или отождествления с женщинами, один автор недавно заявил, что эти жене кие фигуры на самом деле даже и не женские.

Ни одна из этих точек зрения не связывает женские божества и образы с реальными женщинами, полагая, что они отражают мужской взгляд на женщин или женский взгляд на самих себя. Согласно таким толкователям, нам предлагаете; верить, что женщины никогда не имели в виду самих себя когда смотрели на эти анатомически верные нагие женские фигуры, а мужчины, глядя на них, никогда не вспоминали (женщинах. Очевидно, всем этим толкователям было ясно, что такие образы выражают состояние и импульсы мужского под сознания. Однако на основе данного исследования мы может. вернуться к интерпретации этих символов и заявить: какие бы дополнительные значения они ни несли, они имеют самое не посредственное отношение к женщинам буддийской Тантры. утверждаю, что эти мощные образы получили свою достоверность от своих человеческих двойников, в то время как женщины-тантристки находили отображенный в них источник духов ной силы. Эти женские образы согласуются с тем, что был обнаружено в данном исследовании касательно достижений и вклада женщин в буддийскую Тантру. В художественных и исторических памятниках перед нами предстают полные сил страстные, просветленные женщины, не обремененные патриархальными ограничениями, которые могли бы помешать и: переживанию абсолютной реальности и свободы.