Страницы истории

Итак, мы великодушно признали женщин — святых и мистиков, но область трансцендентного далеко не единственная сфера жизни,где женщины проявляют себя не хуже, а порой и лучше мужчин. Хотя мне не нравится мысль о том, что мужчины и женщины находятся в состоянии непрекращающегося конфликта, пытаясь превзойти друг друга, и я предпочитаю видеть в людях просто индивидуальности, одаренные теми или иными талантами, однако в связи с этим моим подходом очень часто возникает впечатление, что я чего-то не понимаю в этом мире.

Женщина, преуспевшая в какой-нибудь сфере деятельности, которая считается сугубо мужской, нередко приобретает репутацию сумасбродки, совершенно не заслуживающей права называться «женщиной», как понимают это слово мужские шовинисты. Такие женщины часто принимают мужские ценности, чтобы завоевать признание в патриархальном мире. Этот феномен возник не сегодня: бесчисленные последовательницы Афины глядят на нас со страниц учебников истории. Они оставили очень заметные следы, которые нам еще только предстоит осознать и расшифровать. Но как сказалось это явное проявление анимуса на тех женщинах, кому было суждено сыграть такую роль? И как это повлияло на мужчин, которые не постеснялись пойти вслед за царицами и воительницами,чьи деяния, с одной стороны, восхищают и изумляют, а с другой — вселяют трепет перед дремлющими внутри нас силами?

Мухаммед говорил: «Мужчины, подчиняющиеся женщинам, гибнут», — а также: «Народ, доверивший свои дела женщине, процветать не может». Однако далеко не все изречения Пророка подтверждались историей. Наоборот, как отмечает Антонина Фрэйзер: «Царица-воительница или правительница нередко устанавливает правление, о котором потомки вспоминают как о золотом веке. Помимо очевидного (для англичан) примера королевы Елизаветы I, уместно вспомнить грузинскую царицу Тамару (XII в.), испанскую королеву Изабеллу (XV в.), русскую царицу Екатерину II (XVIII в.)».

В кельтской мифологии есть множество королев-воительниц, которые прошли через ритуалы инициации, не менее ужасающие, чем их сотоварищи-мужчины: уэльская богиня лошадей и покровительница справедливости Рианнон; галльская мать-богиня Эпона; и Маха, в чью честь названа столица Ольстера, которой пришлось во время беременности бежать наперегонки с конями Конкобара. Она выиграла гонку, но затем умерла во время родов, произведя на свет двойню. Были и другие: Дон, или Дана, Бригида, Морриган, Ану и, конечно, королева Медб (Маэв из ирландского эпического цикла). Но в этом нет ничего удивительного, ибо кельтское общество изначально было матриархальным и мужские боги по историческим меркам начали доминировать здесь совсем недавно. Возможно, все эти великие женщины жили в реальности и были впоследствии мифологизированы — как Елена Троянская, считавшаяся на протяжении многих лет всего лишь плодом воображения поэта.

В своей исключительно информативной книге «Царицы-воительницы» Антонина Фрэйзер обращает наше внимание на факт, что Соединенные Штаты до сих пор еще не породили свою царицу-воительницу — ни реальную, ни вымышленную, — несмотря на существование сильного феминистского лобби, добивающегося равноправия женщин во всех сферах социальной и политической жизни. Когда женщина наконец заняла пост вице-президента,это вызвало столько недовольства, что у представителей других народов вполне могло возникнуть впечатление, будто политики не готовы осуществить на практике то, что они проповедуют. Фрэйзер предполагает, что причиной такого отношения может быть отсутствие в стране наследственной монархии, и цитирует Гиббона:

Во все времена и во всех странах более мудрый или, по меньшей мере, более сильный из полов узурпировал власть над государством, оставляя другому заботы и радости домашней жизни. Однако в наследственных монархиях — в частности, в современной Европе, где царит галантный рыцарский дух и законы наследования, — мы то и дело сталкиваемся с исключением из этого правила, когда женщину признают правительницей королевства, хотя и не считают ее способной на реальные действия, гражданские или военные.

Если бы Эдвард Гиббон, чья книга «История упадка и разрушения Великой Римской империи» в течение многих лет считалась авторитетнейшим источником по римской истории, жил ныне, он, несомненно, заметил бы много общего между Древним Римом и сегодняшними Соединенными Штатами Америки.

Не ускользнуло это свойство и от зорких глаз экстрасенсов, исследующих историческое (и доисторическое) прошлое. Мне вспоминается прочитанная мной в конце 1960-х годов статья в брошюре, изданной какой-то организацией — из тех, что время от времени расцветают,ярко вспыхивают и гаснут, чтобы быть вскоре забытыми. Автор статьи выдвинул предположение, что сенаторы Древнего Рима ныне занимают кресла в американском сенате, а военные гении, чьи имена имеют вес в Пентагоне, очень органично выглядели бы в тогах или военном облачении римского офицера. Если я не ошибаюсь, этой статье предшествовало изображение экс-президента Никсона в римском одеянии!

Римляне не жаловали женщин-правительниц, так что они наверняка были шокированы, когда против них выступила царица Боадицея, чья колесница, между прочим, не была оснащена косами, вопреки представлениям многих иллюстраторов. В отличие от мифических героев британских легенд, чье существование недоказуемо, Боадицея была совершенно реальной фигурой. Фрэйзер отмечает, что легендарный король Артур, столь любимый кельтскими магами, «был вовсе не монархом-рыцарем — если он вообще существовал, — но римо-британским офицером, чье имя дожило до наших дней лишь благодаря вымышленному образу». Я очень благодарна ей за это замечание, ибо сама не раз возбуждала ярость некоторых традиционалистов, предполагая, что Артур, или Арктурус, — это титул, более древний, чем кельты и христианство. И этот титул не мог применяться по отношению к британскому монарху VI века, к тому же само существование последнего вызывает серьезные сомнения.

В современных школьных учебниках эту кельтскую воительницу называют Боадицея, однако это имя неверно. Исследователи предлагают в качестве альтернативы такие варианты, как Будицея, Боадицея, Бундуика и Бундика. Некоторые полагают, что именно предложенный Тацитом вариант Боудика ближе всего по звучанию к настоящему имени великой королевы иценов, которая в 60-61 году возглавила восстание против римлян, — хотя в легендах она, несомненно, и впредь будет известна как Боадицея.

Фризийская царица-воительница, которую, согласно книге «Ура-Линда», изначально звали Мин-Ерва (по прозванию Нигелления), а затем она была обожествлена под именем Афина, уже встречалась нам на страницах этой книги. Несомненно, были и другие не известные нам фризийские воительницы, которые обосновались в пантеонах, формировавшихся между IV и II тысячелетиями до н. э. То же самое можно сказать о царицах амазонок, упорно сопротивлявшихся патриархальному нашествию.

Я не намерена представлять здесь серию кратких биографий великих женщин прошлого, которые благодаря личной силе, магнетизму, воображению и талантам преодолели барьеры и ограничения, наложенные на представительниц их пола обществом. Мне хочется всего лишь упомянуть еще несколько имен, чтобы читатель при желании мог уже сам отыскать подробности в работах Фрэйзер, Банкрофт и других замечательных биографов.

Семирамида, или Саму-рамат из Вавилона, была вдовой ассирийского царя Шамши-Адада и матерью его наследника. После смерти мужа в 811 г. до н. э. она взяла бразды правления в свои руки до тех пор, пока сын не стал достаточно взрослым, чтобы надеть царскую мантию.

Клеопатра — исключительно популярная у людей, утверждающих, что они помнят црошлые жизни, — родилась в конце 70 г. или в начале 69 г. до н. э. Клеопатра — дочь Птолемея XII Аулетеса и одна из шестерых его признанных детей. Считается, что в ее венах текла скорее македонская, персидская и сирийская, чем египетская кровь. Яркая история жизни этой царицы увековечена в бесчисленных произведениях поэтов и писателей.

Зенобия из Пальмиры — еще одна вдова, которая, подобно Боудике, бросила вызов могуществу Рима. Возможно, эта женщина черпала отвагу из веры в то, что она является потомком великой Клеопатры. Фрэйзер видит в ней «типичную доисламскую арабскую царицу с отличными связями в военных кругах». Таких цариц было немало как в ее стране, так и в соседних. Набия Аббот в ходе своих исследований обнаружила упоминания по меньшей мере о десятке подобных властительниц за шесть столетий, начиная с визита царицы Шевы к Соломону в X веке до н. э. Этой легендарной царице приписывали разное происхождение, в том числе южно-арабское и абиссинское. Однако важно другое: она служит свидетельством существования независимых правительниц у древних арабов.

Сам собой возникает вопрос,почему переход от матриархата к патриархату на Аравийском полуострове и в соседних принявших ислам странах был столь быстрым и радикальным. Древний образ жизни заложен в таких народах генетически, и, как я уже отмечала в предыдущих главах, изменить его может только очень сильное внешнее влияние. Один из, экспериментов, проведенных мною с учебной группой уровня «профессионалов» в Калифорнии весной 1989 года, состоял в «проецировании», или экстрасенситивном взгляде на причины и мотивы, стоящие за различными верованиями, преобладавшими на нашей планете в тот момент. Делая скидку на «эффект экспериментатора», можно сказать, что все присутствующие (как мужчины, так и женщины) пребывали в полном согласии относительно того, что увиденное ими было ужасно\

Заметный след в европейской истории ХИ-ХШ столетия нашей эры оставила Элеонора Аквитанская. В 1137 г. она вышла замуж за французского короля Людовика VII, затем стала женой Генриха II и матерью Ричарда I, впоследствии получившего прозвище Львиное Сердце. Рассказывают, что однажды Элеонора появилась перед публикой в одежде и вооружении амазонки в окружении фрейлин, наряженных подобным же образом. Так Элеонора надеялась вдохновить верующих на крестовый поход, куда собиралась отправиться и сама со своей женской свитой. Она нередко вступала в конфликт с мужчинами, обладавшими значительной властью в то время, и за годы совместной жизни Генрих предпринимал целый ряд попыток ограничить ее влияние.

Графиня тосканская Матильда особо чтила святого Петра, ощущая свою внутреннюю близость с ним. Сам папа Григорий VII проведал о набожности этой женщины (и, очевидно, о том обстоятельстве, что на службе у нее состояло немало вооруженных воинов, чья поддержка совсем не помешала бы святому престолу), и в конце 1074 г. он послал ей официальную депешу, где, в частности, писал следующее: «Тебе, наиболее возлюбленной и любящей из дочерей, я без колебаний открою сокровеннейшие мысли, ибо ты и представить себе не можешь, сколь полагаюсь я на твое рвение и благоразумие». Матильда родилась на севере Италии в 1046 году и, очевидно, дожила до глубокой старости, несмотря на странное сочетание набожности и воинственности.

Грузинская царица Тамара — одна из немногих правительниц, кому трон просто перешел по закону от отца в наследство в 1184 г. Более того, ее воцарение было с восторгом встречено народом, который, должно быть, почувствовал в ней одного из тех правителей, кому удается поднять престиж и расширить владения своей страны. Однако Тамара приобрела и репутацию мессалины, что едва ли делало ей честь в глазах наиболее набожных подданных! Ее народ во многом подобен самолюбивым кельтам — любители музыки, искусства, нарядов и украшений, а также отменные бойцы.

Во времена правления королевы Изабеллы Кастильской Христофор Колумб совершил свое легендарное путешествие, увенчавшееся открытием Нового Света. На самом деле именно Изабелла вместе с Фердинандом Арагонским дала средства, необходимые для этого путешествия. Будучи законной наследницей престола, она, однако, не считалась самостоятельной королевой-воительницей. В соответствии с салическим правом, ее скорее воспринимали как могущественную спутницу ее мужа, короля Фердинанда, который пожинал лавры побед и свершений. Изабелла была третьей дочерью Екатерины Арагонской (1485-1536), чей первый муж, английский принц Артур, оставил ее вдовой. Затем она вышла замуж за его старшего брата, Генриха VIII. Этот брак закончился разводом, послужившим причиной конфликта между Генрихом и католической церковью, который стал предпосылкой Реформации в Англии.

Английская королева Елизавета I не нуждается в представлении. Ее жизнь и достижения описаны во множестве книг и фильмов. Как ни странно, она и пальцем не пошевелила для того, чтобы улучшить участь женщин своего времени, и это обстоятельство стало темой статьи в «Феминистском обозрении» (Feminist Review) за 1980 г. Элисон Хайш, автор этой статьи, причисляет Елизавету I к числу так называемых «Почетных мужчин», которых ничуть не интересует положение современниц. Я общалась с некоторыми женщинами, сумевшими заслужить звание «Почетных мужчин», и могу подтвердить, что у них нет ни малейшего желания изменять status quo, ибо это может лишить их с таким трудом добытых «привилегий».

Однако, как отметила Симона де Бовуар, все эти великие царицы, по существу, были не мужчинами и не женщинами, но повелителями. Когда женщина приобретает определенную власть, в ее психологии берут верх некие безличные силы, не связанные с половой принадлежностью. Такая трансформация, конечно же, происходит не только под влиянием светской власти — нечто подобное наблюдается у женщин прошлого и настоящего, которые стали великими мистиками, учителями и реформаторами.

В эзотерических терминах это объясняется свойствами энергии Кундалини (змеиной энергии), которая не может находиться в двух местах одновременно — какое-то из качеств должно уйти.

Есть немало странных историй разной степени достоверности о личной жизни Елизаветы I. Что из них правда, а что ложь, мы, вероятно, так и не узнаем. Хотя прямота и бескомпромиссность королевы нередко вызывала раздражение министров, едва ли можно вменять это ей в вину, ибо благодаря компетентному правлению Елизаветы I ее страна заняла ведущее место среди государств своего времени.

Одно из лучших с феминистической точки зрения описаний характера Елизаветы I — это, несомненно, «Непорочность и власть» Филиппы Берри. В этой работе глубокое знание эпохи Возрождения сочетается с блестящим феминистическим анализом. Автор критикует «культ» Елизаветы — склонность многих исследователей утверждать, что у королевы не было никаких проблем в личной и семейной жизни. В своем исследовании доктор Берри, сотрудница и преподаватель Королевского Колледжа в Кембридже, анализирует ключевые тексты о Елизавете, принадлежащие перу Лили, Ралега, Чепмена, Шекспира и Спенсера. В своей работе Берри пишет, что эти авторы неизменно идеализировали непорочность королевы и ее правление (в религиозной и светской сферах), однако чувствуется, что все эти темы были исключительно щекотливыми.

Рассмотрев тексты в более широком контексте европейской истории и культуры, доктор Берри показывает, как фигура незамужней королевы подспудно бросает вызов маскулинной направленности любовного дискурса эпохи Возрождения и абсолютистской политической идеологии, разрушая философское деление между духом и материей, на котором были основаны бытовавшие в то время представления о женщинах. Ее исследования таких интересных тем, как сексуальность, политика, классическая мифология и неоплатонический мистицизм,позволяют радикально переоценить статус женщины как смысловой единицы в литературе и культуре Ренессанса.

На страницах этой книги мы еще не раз коснемся некоторых психологических аспектов поднятой доктором Берри темы «непорочность и власть», которая столь важна для понимания определенных аспектов женского начала.

Царицы-воительницы были не только в Европе или на Ближнем Востоке. Джинга Мбанди (1580-1663) более известна как царица Анголы

Джинга. Встав во главе армии, она, подобно кельтской Боудике, пыталась защитить свою страну от иностранных захватчиков — однако безуспешно. Джинга правила двумя королевствами на западе Центральной Африки — Конго и Ндонго. Ее врагами были португальцы, чьи невольничьи рынки в Анголе представляли собой самую настоящую золотую жилу для их владельцев. Хотя Джингу связывают со многими странными и жестокими практиками, они не противоречат обычаям, бытовавшим в то время. В конце концов, действия других монархов прошлого — как мужского, так и женского пола — тоже нередко выглядят варварскими по современным стандартам, и многие наши гражданские процедуры тоже, несомненно, вызовут суровую критику потомков.

В Индии XIX века была Рани из Джанси, она вела мужчин в бой во время Индийского восстания, которое британские колонизаторы называли «мятежом». Точная дата рождения Лакшими Бей не известна — приблизительно между 1830 и 1835 гг., и вначале ее звали Манукарника. Необычный для девочки темперамент проявился рано: с самого детства она вела себя как мальчишка, что характерно для будущих цариц-воительниц. Вне всяких сомнений, она принадлежит к традиции свободомыслящих интеллектуалок индийского субконтинента, которая в XX веке наиболее ярко представлена Индирой Ганди, госпожой Бандаранайки и Беназир Бхутто. Ее гибель на поле сражения скупо описана в потайной записной книжечке, обнаруженной среди вещей лорда Кэннинга после его смерти:

Рани из Джанси. Убита кавалеристом 8-го гусарского полка, чья личность не установлена. После ранения в спину ее конь заартачился. Рани открыла огонь по гусару, и он зарубил ее саблей.

Царица-воительница — всего лишь одно из проявлений архетипа Богини в женщине. Есть другие, не столь заметные, но не менее трогательные. Жанна Д'Арк, например, не была царицей, однако своими действиями заслужила звание воительницы. Уокер пишет, что ее называли «Жанна-Лучница (Жанна-Охотница); а еще она известна под прозвищем La Pucelle (Дева) — традиционный титул жрицы в религии фей».

Существуют различные мнения относительно голосов, которые она слышала, однако сама Жанна утверждала, что получила свою миссию «под деревом Фей» в центре культа Дианы в Домреми. В 1429 году церковные судьи признали подлинность являвшихся ей ангельских голосов и объявили, что на Жанну возложена божественная миссия: спасти Францию.

Это решение было впоследствии аннулировано епископом Бовойским, и в 1431 году в возрасте 19 лет Жанну обвинили в ведовстве. Ее сожгли на костре в Руане, повесив на грудь табличку: «Упорствующая еретичка, вероотступница, идолопоклонница». Однако на каком основании ее назвали «идолопоклонницей», никто не объяснял. Но и после казни во Франции Жанну считали народной героиней. Впоследствие, в 1920 году по указу папы Бенедикта XV она была канонизирована.

Современная психиатрия причисляет Жанну Д'Арк вместе с другими историческими личностями, кому являлись «голоса», к числу шизофреников. В связи с этим любой может выступить в роли адвоката дьявола и заявить, что к той же категории следует отнести и медиумов из всемирной церкви спиритуалистов, а также многочисленных ченнелеров, общающихся с бестелесными духами или инопланетными «проводниками», которые советуют, как нам улучшить свою жизнь, навести порядок в обществе или спасти Гею от полного разрушения. Несомненно, грань между иллюзией душевнобольного и подлинным общением с духами-проводниками очень тонка, поэтому недоверие скептиков вполне понятно. Мне лично кажется, что Орлеанская Дева была врожденным экстрасенсом с языческими наклонностями, но, стремясь примириться с религиозными властями своего времени, она вписала свой «поиск» в христианский контекст.

Поскольку уж мы говорим о Франции, стоит упомянуть французскую писательницу и философа Элизабет Бадинтер, которая напоминает нам, что вопрос равноправия женщин поднимался во Франции уже в 1673 году, когда Паулина де ла Барр сделала революционное для того времени утверждение: оба пола равны между собой! Де ла Барр, ученица Декарта, считала это равенство абсолютным, поскольку мужчины и женщины наделены равными способностями к рассуждению и подобны друг другу почти во всех отношениях. Бадинтер пишет:

Поскольку женская природа тождественна человеческой природе вообще, Паулина мечтала о том, чтобы женщины получили доступ ко всем сферам деятельности в обществе: профессора медицины или теологии, жрицы, «генералессы в армии, президентессы в парламенте». Полагая, что различия между полами минимальны, Паулина заложила основы истинной дружбы между мужчинами и женщинами и помогла женщинам вернуться в лоно человечества как единого целого.

Далее Бадинтер рассказывает о Дени Дидро, который сочувствовал женщинам, ибо их тело доставляет им столько боли и хлопот. Он полагал, что в качестве компенсации за физические страдания женщины должны получать хорошее образование и признание свойственных их полу талантов. Однако старая подруга Дидро, мадам д'Эпине, смотрела на вещи несколько иначе. Она, а вслед за ней и Кондорсе, считала, что, поскольку между представителями разных полов больше сходства, чем различий, обычное равноправие намного предпочтительнее, чем пьедестал или алтарь. По поводу же распространенных в то время утверждений, якобы женщины неспособны к творчеству, Кондорсе категорически не соглашался с этим, с насмешкой отмечая, что если бы на ответственные должности брали только творческих и изобретательных мужчин, то многие высокие кресла оставались бы вакантными — даже в научных учреждениях.

«Нет различий между мужчинами и женщинами, которые не были бы продуктом образования», — утверждал он и требовал, чтобы представителей обоих полов учили по одной программе, направленной на то, «чтобы научить людей тому, что поможет им отстаивать свои права и выполнять обязанности.

Можно и не говорить, что этот план Кондорсе, направленный на достижение счастья через равенство полов, так и остался нереализованным, ибо членов законодательного собрания больше занимали выступления руссоиста Талейрана, чем идеология Кондорсе. Прошло еще много времени, прежде чем вопросы такого рода были вновь подняты в законодательных органах различных стран и на смену древним воительницам и царицам в кругах власти пришли более утонченные фемининные архетипы.

Поскольку в течение многих лет женщин не допускали к академическому обучению, они не могли развить свои таланты до приемлемого уровня, а поэтому, естественно, были слабо представлены среди художников, архитекторов, ученых и композиторов. Если женщина с большим талантом инкарнировала, допустим, в XVI, XVII или XVIII веках, у нее было мало возможности отточить свои способности, а тем более представить их на суд публики.

В знатных и зажиточных семьях, несомненно, было немало интересных, умных и деятельных женщин, однако мало кто из них становился знаменит в традиционно мужских сферах деятельности. Единственное занятие, которое было, безусловно, доступно живущим дома женщинам, — это писательство. Вначале проницательные и трогательные записки женщин принимали форму дневников, содержащих острые и меткие замечания о социальной жизни эпохи; затем пришел черед поэзии; и, наконец, на суд публики выступили женщины-романистки. Женщина пришла в литературу!

Одна из первых воинствующих феминисток, использовавших литературу в качестве трибуны для пропаганды своих идей, была Мэри Уолстоункрафт (1757-1797). Некоторые считают эту женщину «матерью феминизма». Ее манифест «В защиту прав женщин», опубликованный в 1792 году, стал потрясением для общества конца XVIII века. Общественная деятельность во Франции сразу после французской революции, первая любовь, принесшая лишь разочарование и отчаяние, затем брак с соратником по радикальному движению, Уильямом Годвином, смерть от сепсиса в 38-летнем возрасте при рождении дочери Мэри, которая впоследствии под именем Мэри Шелли создала образ Франкенштейна, — все это подробно описано биографами. Как неутомимый реформатор, общественный деятель и воинствующая феминистка, Уолстоункрафт на целую голову возвышается над многими боле известными ее последовательницами.

Романы таких писательниц XIX века, как Джейн Остин (1755-1817), сестры Шарлотта (1816-1855), Эмилия (1818-1848) и Анна (1820-1849) Бронте, отличаются едкой социальной сатирой и остроумием, а также глубоким анализом привычек и моральных норм той эпохи с точки зрения женщины. Учитывая, что в викторианские времена мужчины и женщины жили в разных мирах и главной целью всякой женщины был брак, талантливым женщинам требовалась большая целеустремленность и отвага, чтобы бросить вызов господствующему в обществе мнению. Но медленный и трудный путь к равноправию начался, и со временем это движение переросло в борьбу за избирательные права.

Женщины понемногу начали достигать выдающихся успехов и в других сферах человеческой деятельности: Джозефина Батлер в сфере государственного реформирования; Флоренс Найтингейл в дошкольном воспитании; Доротея Бил в образовании... близился последний барьер — наука. Мария Склодовская (1867-1934), впоследствии ставшая мадам Кюри, женщина-химик из Польши, прославившаяся открытием радия, получила образование в Париже в 1895 году. Священные врата науки тогда только- только начинали со скрипом открываться для женщин. После Склодовской

женские имена стали так часто звучать в науке с обеих сторон Атлантики, что я даже не стану перечислять их, чтобы не упустить случайно кого-то, кто, возможно, внес огромный вклад в свою область исследований, но не приобрел известности вне узкого круга специалистов.

Нередко приходится слышать замечания, что женщины, достигшие наибольших успехов в профессиональной деятельности, никогда не отличались ни особой красотой, ни тонкостью чувств, которые свойственны их полу. Почему так? Психоаналитики-мужчины, несомненно, узрели бы в этом действие компенсаторных факторов, но более вероятно, что красивое лицо и тело просто может послужить препятствием серьезной работе — в чем многие убедились на собственном опыте.

История плодила героинь не менее щедро, чем героев, и их не счесть: Грэйс Дарлинг и ей подобные по одну сторону Атлантики и Молли Питчерс с соратницами — по другую. Но я хочу воздать хвалу невоспетым героиням, чьи имена так и не стали никому известны, хотя они были не менее отважны, чем те, о ком сложены легенды.

Вчера кто-то спросил меня, включила ли я королеву Викторию в число героических правительниц и воительниц, и я ответила отрицательно. Собеседник удивился. Да, Виктория, несомненно, была великой правительницей и матерью империи, однако как женщина она не была воительницей, ибо, подобно другим правителям, наделенным огромной властью, она уделяла очень мало внимания потребностям и страданиям представительниц ее пола.

Дункан Кроу в книге «Викторианская женщина» очень живо описывает, сколь неблагоприятными были законы того времени для женщин. Например, до 1857 года женщина не могла требовать развода через суд (только через Парламент, но эта привилегия была доступна, как правило, лишь аристократии); до 1881 года закон позволял мужу силой удерживать дома жену, желающую уйти от него; до 1884 года женщина, отказывающая мужу в удовлетворении его «брачных прав», могла попасть в тюрьму. Кроу пишет:

Христианская религия тоже была важным фактором в установлении и поддержании подчиненного положения женщин. Опираясь на иудейское наследие, христианство создало миф о том, что женщина должна подчиняться мужчине в наказание за первородный грех Евы. При этом нередко ссылаются на слова Павла: «Не мужчина принадлежит женщине, а женщина мужчине».

В викторианскую эпоху посещение воскресной службы считалось обязательным для всех мужчин и женщин. Мало того, во многих домах проводили ежедневные чтения Библии, совместные моления, проповеди и строго соблюдали субботу. Женщинам приходилось вести упорную борьбу за самые незначительные социальные реформы. Например, в 1876 году, когда Анни Безант выпустила памфлет в защиту контрацепции, против нее дружно ополчились государство и церковь.

Конечно, нельзя возлагать всю ответственность за беды и унижения женщин на равнодушную к их положению британскую королеву, ибо подобное положение существовало и в других странах и повинны в этом, опять-таки, прежде всего господствующие религии. Стоун цитирует родившегося в России Джорджа Сент-Джорджа, который утверждает, что церковь активно поддерживала подчинение женщин в дореволюционной России:

Ключи от тюрьмы, где томились женщины, находятся в руках у церкви с ее иудео-христианскими традициями. Поскольку Бог изначально заключил завет именно с мужчиной, тот стоит выше женщины, и его авторитет непререкаем.

А вот какое мнение высказывает Симона де Бовуар:

У мужчин есть одно важное преимущество: они пишут законы, и они же их утверждают. И при осуществлении власти над женщинами мужчинам особенно удобно то обстоятельство, что эта власть дана им Высшим Существом. В частности, у иудеев, магометан и христиан мужчина является властелином по праву, данному ему от Бога, а поэтому страх перед Богом в зародыше подавлял всякое побуждение к бунту со стороны угнетенных женщин.

Затем де Бовуар рассказывает, что, согласно французскому законодательству, послушание больше не является обязанностью жены. Этих законов добились женщины, готовые пожертвовать некоторыми удобствами жизни и лицом к лицу встретиться с враждебным миром. Борьба не закончится, пока некоторые религии сопротивляются (иногда яростно) равноправию и свободе женщин.

ЧАСТЬ II