Лингвистическая модель (Романа Якобсона)

Роман Якобсон в послереволюционные годы работал профессором Массачусетского технологического инсти­тута в США. В своей работе "Лингвистика и поэтика" он представил речевую коммуникацию в виде шести факторов, каждому из которых соответствует особая функция языка.

Эмотивная (экспрессивная) функция связана с адре­сатом и имеет целью выражение его отношения к тому, что он говорит. В языке, как правило, одно и то же со­держание даже интонационно мы можем оформить так, чтобы было понятно наше одобрение, осуждение и т.д. Р. Якобсон приводит пример, как актер театра в качестве эксперимента произно­сил фразу "Сегодня вечером" с помощью сорока различ­ных интонаций. И что самое важное — эти интонации однозначно считывались аудиторией.

Конативная функция отражает ориентацию на адреса­та. Сюда попадают в числе прочего такие формы речи, как звательный падеж и повелительное наклонение. Она выражает непосредственное воздействие на собеседника.

Фатическая функция сориентирована на контакт, для нее важна не передача информации, а поддержание кон­такта. Это разговоры о погоде, разговоры во время празднования дня рождения, где самым важным становится не новизна информации, а процесс поддержания контак­та. Мы часто проверяем контакт словами "Ты слушаешь?".

Метаязыковая функция связана с кодом: не зная сло­ва, мы можем спросить о его значении и получить ответ. Ответ может быть дан описательно, с помощью других слов, а может и просто с помощью показа предмета. В этом случае язык позволяет приобретать новое знание, расширять словарный запас человека.

Поэтическая (эстетическая)функция направлена на сообщение. Это центральная функция словесного искусства, для ко­торого характерно большее внимание к форме, чем к содержанию сообщения. Бытовая речь человека больше сориен­тирована на содержание, в то время как деловое общение руководствуется соображениями в отношении стилистического оформления речи.

Референтивная (денотативная, когнитивная) функция сориентирована на контекст и представляет собой отсыл­ку на объект, о котором идет речь в сообщении. То есть даются более подробные сведения о предмете общения.

Креативная. Речь позволяет говорить о вещах, отдаленных во времени и пространстве, о несуществующих предметах, сочинять. В результате появляются термины, имеющие обобщенное значение, возникает возможность научного и поэтического творчества.

Другие исследователи, заменившие название функции поэтической на риторическую, счита­ют, что не может быть, чтобы "сообщение" стояло в ряду с другими факторами коммуникативного акта. Они определяют сообщение как ре­зультат взаимодействия пяти основных факторов, а имен­но: отправителя и получателя, входящих в контакт посредством кода по поводу референта.

Р. Якобсон предложил также свой анализ знаков, считая, что для зрительных знаков важнее пространс­твенное измерение, а для слуховых — временное. Он существенным образом дополнил и развил деление знаков на типы, предложенное Ч. Пирсом. Ес­ли знаки у Пирса — иконы, индексы и символы – стоят раздельно друг от друга, то Якобсон считал, что все зна­ки обладают общими чертами, различие состоит в преоб­ладании одной характеристики над другими.

Семиотическая модель (Юрия Лотмана)

Юрий Лотман еще при жизни заслужил признание современников, а после его смерти эстонский президент сказал, что Эстонию знают в мире как страну, где рабо­тал профессор Лотман. Это связано с тем, что практичес­ки все труды Ю. Лотмана переводились и издавались на разных языках. В рассматриваемом контексте интересны воззрения Ю. Лотмана по поводу семантики коммуникации. Он считал слишком абстрактной модель ком­муникации, предложенную Р. Якобсоном, подчеркивая, что в действительности у говорящего и слушающего не может быть абсолютно одинаковых кодов, как не может быть и одинакового объема памяти. При полном подобии говорящего и слу­шающего исчезает потребность в коммуникации вообще: им не о чем будет говорить. Единственное, что остается — передавать команды. То есть для коммуникации изна­чально требуется неэквивалентность говорящего и слуша­ющего. О самой коммуникации Ю. Лотман говорит как о пе­реводе текста с языка моего "я" на язык твоего "ты". Са­ма возможность такого перевода обусловлена тем, что коды обоих участников коммуникации образуют пересекающиеся множества. Исследователь говорит о неоднозначности как об определяющей харак­теристике художественного текста. Именно эта ха­рактеристика делает возможным постоянное обращение к литературному тексту, его повторное чтение, поскольку в этом случае возможным оказывается получение новых знаний из уже известного текста. Художественное произведение характеризует процесс «отстранения» – создания нового взгляда даже на старый и известный объект.

Феномен чтения уже известного текста приводит Ю. Лотмана к формулировке двух возможных типов по­лучения информации, которыми владеет какой-либо индивид или коллек­тив. Один — получение извне. В этом случае информация вырабатывается где-то на стороне и в константном объе­ме передается получателю. Второй — строится иначе: изв­не получается лишь определенная часть информации, ко­торая играет роль возбудителя, вызывающего возрастание информации внутри сознания получателя. Именно так читал человек прошлого, у которого могла быть только одна книга, но чтение которой все равно могло обогащать его новым знанием. Современный чело­век, читая книгу одну за другой, механически "складыва­ет" их в памяти.

Особое внимание Ю. Лотман уделял культуре, которую рассматривал как генератор ко­дов. Считал, что культура заинтересована во множестве кодов, что не может быть культуры, построенной на од­ном коде. То есть все явления культуры трактуются им как разного рода коммуникативные механизмы, как разного рода языки. Определение такой роли культуры связано у него с рассмотрением первичных и вторичных моделирующих систем как объекта семиотики. Под первичным понимался язык, а вторичными — литература, театр, кино, которые принимали на се­бя большое число языковых характеристик, поскольку базировались на языке. Ю. Лотман в целом заложил основы коммуникативного анализа куль­туры, анализируя ее как коммуникативный механизм.

Антропологическая модель (Клода Леви-Строса)

К. Леви-Строс закончил Сорбону, в середине XX века преподавал в Новой школе социальных исследований в Нью-Йорке, где встретился с Р. Якобсоном. Основным объектом его изучения стала структура ми­фа. К. Леви-Строс первым дал современное представление о структуре мифа. Он начал с поиска ответа на вопрос: почему миф нельзя уничтожить даже самым плохим пе­реводом, и сделал вывод, что мифологичность про­является на ином уровне. По мнению К. Леви-Строса, миф — это язык, работающий на самом высоком уровне, на котором смыслу удается, если можно так выразиться, отделиться от язы­ковой основы, на которой он сложился. Он высказал гипотезу о том, что сутью мифа яв­ляются пучки отношений и в результате комбинаций этих пучков образуются составляющие единицы мифа. Реально он попытался ус­тановить структуру мифа, группируя его по функциям. Структуру мифа выявляет специальная функция повторение. В структурности лежит вся суть мифа, ради которой он существует. Мифы и сказки как разновидности языка образуют ме­таязык, структура которого действенна на всех уровнях. Благодаря этому свойству они должны быть прямо признаны сказками или мифами, а не историчес­кими или художественными повествованиями. Будучи речью, они, несомненно, используют грамматические правила и слова из лексического набора. Но к привычно­му прибавляется и другой параметр, поскольку правила и слова служат здесь для построения образов и действий, являющихся "нормальными" обозначающими речи и одновременно значащими элементами по отношению к дополнительной системе значений, которая развертывается в другом плане. Таким образом, центральным для Леви-Строса являет­ся восприятие мифа как структуры. Такое структурное представление, по его мнению, следует из сближе­ния мифа и музыки. Основное значение в мифе передается не последовательностью событий, а набором событий, даже если они по­явились в разное время. То есть музыка постепенно взяла на себя те функции, от которых приблизительно в то же время отказалась мифологическая мысль.

В современном обществе, считает К. Леви-Строс, утра­чен критерий непосредственности. Люди общаются друг с другом не непосредственно, а благодаря посредникам — письменным документам, административному аппарату. Взаимоотношения людей носят теперь не более как случайный и отрывочный характер, посколь­ку они основаны на глобальном опыте, а не на конкретном восприятия одного субъекта другим. Это следствие того, что большое число людей объединяется в общество уже по иным законам, чем пятьсот человек.