Клинические примеры

Эффективность зеркального переноса в обеспечении связности самости лучше всего можно продемонстриро­вать, приведя клинические примеры, в которых угроза глубокой психологической регрессии нарушает установ­ленное при переносе равновесие. Противопоставляя таким образом зеркальный перенос более примитивным — в психологическом отношении — регрессивным состоя­ниям, мне будет проще продемонстрировать их специ­фическое психологическое содержание и воздействие. Наряду с обеспечивающими инсайт и, следовательно, неоценимыми для терапии контролируемыми, времен­ными смещениями в направлении дезинтеграции идеали­зированного родительского имаго, возникающей при нарушении идеализирующего переноса', мы встречаемся с аналогичными регрессивными состояниями, которые возникают при нарушении зеркального переноса. Мета-

⁷ См. обсуждение этой темы в главе 3; см. также случай мистера Ж. в главе 4.

психологически они объясняются временной фрагмен­тацией нарциссически катектированной связной (телес­но-психической) самости и временной концентрацией инстинктивного катексиса на отдельных частях тела, отдельных психических функциях и отдельных действиях, которые затем воспринимаются как опасно оторванные от едва сохраняющейся или распадающейся самости.

Нарушение равновесия зеркального переноса и возни­кающая в результате него угроза фрагментирующей ре­грессии далее будут проиллюстрированы на примере конкретных случаев.

Мистер Б. в течение трех месяцев проходил анализ у моей коллеги. Пациент, которому было около тридцати лет, преподаватель колледжа, обратился за помощью к ана­литику в связи с сексуальными расстройствами и распадом своего брака. Однако несмотря на, казалось бы, четко очерченные предъявляемые симптомы, он страдал диф­фузным и обширным личностным нарушением, воспри­нимавшимся то как состояние сильнейшего напряжения, то как болезненное ощущение пустоты — и в том, и в дру­гом случае на границе телесных и психологических пере­живаний. Кроме того, пациент боялся внезапных вспышек своего безудержного гнева.

В течение нескольких недель после начала анализа (и без каких-либо особых усилий со стороны аналитика) пациент стал воспринимать анализ как приносящий большое успокоение. Он описывал его как «пребывание в теплой ванне» (выразительное сравнение, основанное на переживании того, что внешняя, но вместе с тем обво­лакивающая регуляция температуры, обеспечиваемая теплой ванной, приводит к восстановлению нарциссиче-ского равновесия купальщика и благодаря мягкой физи­ческой стимуляции, которую она оказывает, — к усилению чувства связности телесной самости). В процессе анализа с каждой неделей пациент, казалось, аккумулировал эф­фект от регулярных сеансов, его напряжение и болезнен­ное ощущение пустоты уменьшились, работоспособность, по его словам, улучшилась, и он стал работать гораздо продуктивнее. Однако в выходные дни напряжение зна­чительно возрастало, он начинал беспокоиться о своих

физических и психических функциях, ему снились сны о насилии и угрозе разрушения, и он был склонен реаги­ровать вспышками гнева на самое незначительное раздра­жение. Однако пациент уже стал понимать, что его напря­жение возникало из-за разлуки с аналитиком (хотя внешне его по-прежнему в первую очередь беспокоило то, что его бывшая жена забудет его или не будет о нем думать).

В этот период во время аналитического сеанса он вне­запно испытывал интенсивное чувство целостности, благо­получия, возросшую уверенность в себе, а также снижение напряжения и уменьшение ощущения внутренней пустоты после того, как аналитик произносил фразу: «Как вы гово­рили мне примерно неделю назад...» Пациент выражал явное удовольствие от того, что аналитик помнил его слова, сказанные на предыдущем сеансе, и в связи с реакцией пациента у аналитика сложилось отчетливое впечатление, что связность его самовосприятия — здесь, в частности, вдоль временной оси — поддерживалась тем, что его слу­шали, помнили и на него эмпатически реагировали (то есть тем, что осуществлявшиеся аналитиком функции зеркала позволяли пациенту катектировать реактивированную грандиозную самость нарциссическим либидо).

Здесь можно добавить, что многие пациенты с нарцис-сическими нарушениями личности жалуются на чувство фрагментации, состоящее, в частности, из ощущения оторванности их самовосприятия от различных физи­ческих и психических функций. Возникающая в процессе терапии кратковременная фрагментация пока еще недо­статочно надежно катектированной самости, когда паци­ент увлекается какими-то внешними делами, чаще всего встречается на более поздних стадиях успешного анализа нарциссических нарушений личности. Большая связность самости, которая достигается в процессе анализа, вызы­вает улучшение различных функций Эго, приводя к ка-нализированию интереса в сферу профессиональных и межличностных отношений. Воодушевленный новыми переживаниями, пациент может уйти с головой в какое-ли­бо конкретное дело и вдруг начать испытывать тревожную ипохондрическую озабоченность по поводу своих физи­ческих и особенно психических функций. Однако это

напряжение, как правило, быстро проходит, когда — сна­чала с помощью интерпретаций аналитика, а затем спон­танно — пациент понимает, что оно вызвано тем, что его самость временно лишилась связного нарциссического катексиса, который бесконтрольно оказался перемещен на его действия.

Например, пациент Н., тридцатилетний мужчина (про­ходивший анализ у студентки под моим наблюдением), несмотря на внешние успехи в своей профессиональной деятельности, считал, что не справляется со своей рабо­той, и постоянно занимался самыми разными обществен­ными делами, чтобы избавиться от тягостного ощущения внутренней пустоты. В процессе анализа он осознал свой сильный эксгибиционизм, который не нашел отклика в его детстве. Процесс переработки позволил ему значи­тельно укрепить свою ядерную грандиозную самость, и он стал способен не только предаваться эксгибиционист­ским фантазиям (например, представляя, как он играет на скрипке перед огромной воображаемой аудиторией), по и выполнять свою обычную работу (которая на самом деле давала ему возможность осуществлять свои эксгиби­ционистские желания в социально приемлемой форме), проявляя все большую инициативу и интерес. Однако в переходный период он был подвержен приступам трево­ги — и когда играл на скрипке, и когда позволял себе увлечься своей повседневной работой. В каждом случае детальное исследование его переживаний показывало, что эта тревога была обусловлена не только угрозой гипо-маниакальной стимуляции из-за вторжения его пока еще неприрученного эксгибиционизма, но и — в еще большей степени — ощущением потери себя (декатексисом самости с угрозой возобновления ее фрагментации), когда он от­давался своей деятельности и стремлениям, то есть ин­вестировал их нарциссическим либидо. Однако эти пе­реживания тревоги возникали только в ограниченный переходный период. Позже он научился сочетать нарцис-сический катексис интересовавших его Эго-синтонных видов деятельности и Эго-синтонных целей с повышением связности самости, которым обычно сопровождается успешное осуществление функций Эго.

Специфические критические ситуации, возникающие в процессе анализа (подобные той, что возникла при анализе мистера М.), когда катексис самости оказывается под угрозой из-за увлечения пациента новыми занятиями, следует отличать от хронического психологического со­стояния, которое заставляет людей быть вовлеченными в какую-либо деятельность постоянно, поскольку только так они могут испытывать ощущение полноты жизни. Их действия не кажутся им результатом их планов, стрем­лений, целей и идеалов (они не основаны на устойчивом самовосприятии), а являются суррогатами самости. Анало­гичный симптом, наличие которого часто удается выявить только в процессе анализа, состоит в том, что пациент не ощущает себя связным по оси времени. Вначале такие пациенты часто жалуются, что на следующий день не мо­гут вспомнить содержание аналитических сеансов. Обыч­но это впечатление субъективно сохраняется даже тогда, когда удается продемонстрировать, что объективно оно неверно, поскольку на самом деле пациент может вспом­нить предыдущие сеансы. И наоборот, такие пациенты (например, мистер Б.) начинают субъективно чувствовать целостность и единство (включая ощущение своей непре­рывности во времени), когда аналитик приводит свиде­тельства того, что помнит их прошлые высказывания и чувства — несомненный признак того, что аналитик (при зеркальном переносе) начал выполнять важную (иред)структурную функцию поддержания связности само­сти пациента.

Эпизод из анализа мистера Б. служит иллюстрацией той функции, которую выполняет зеркальный перенос в подкреплении связности реактивированной самости пациента по оси времени. Следующий эпизод (который относится к ситуации, также возникающей на ранних этапах анализа) представляет собой другую, особенно наглядную иллюстрацию временной регрессивной фраг­ментации терапевтически реактивированной грандиоз­ной самости. Однако он демонстрирует не угрозу связному переживанию самости во времени (то есть переживанию самости как континуума), а угрозу восприятию ее связ­ности в пространстве.

Мистер Д., выпускник университета, в возрасте около тридцати лет, обратился за помощью к терапевту из-за распада брака. Вскоре, однако, у него обнаружились мно­гие другие проблемы, в частности склонность к разнооб­разным извращенным фантазиям и действиям. Мы не бу­дем здесь обсуждать особенности его психопатологии и шаткость его личностной структуры. Достаточно будет сказать, что он пытался избавиться от болезненных состо­яний нарциссического напряжения с помощью много­численных извращенных способов, в которых непостоян­ство различных поверхностно катектированных объектов и многообразие его сексуальных целей свидетельствовали о том, что он не мог довериться ни одному источнику удовлетворения и даже не мог предаваться тем действиям, с помощью которых надеялся получить удовольствие и уве­ренность в себе. Однако когда начал устанавливаться (нарциссический) перенос, стало понятно, что особую роль в его перверсиях играют вуайеристские и эксгиби­ционистские цели и что он пытался получить удовлетво­рение в этой области, если чувствовал угрозу отвержения.

Я не буду вдаваться здесь в обсуждение специфических генетических детерминант, впечатление о которых можно получить в процессе анализа (см., однако, главу 1). Я огра­ничусь кратким описанием переживаний пациента в кон­кретные выходные дни на ранней стадии его продол­жительного анализа. Хотя пациент уже начал понимать, что расставание с аналитиком⁸ нарушает его психическое равновесие, он пока еще не понимал, в чем состояла суть той особой поддержки, которую обеспечивал ему анали­тик. Первое время, когда они расставались на выходные, он пытался справляться со смутно ощущаемой внутренней угрозой, используя разные средства. Например, он обра­щался к относительно сохранной сфере интеллектуальных занятий; у него усиливались гомо- и гетеросексуальные желания, обычно выливавшиеся в небезопасные вуайе­ристские действия в общественных туалетах, в результа­те которых он достигал чувства слияния с мужчиной,

⁸ Этот анализ под моим постоянным наблюдением проводился студентом Чикагского психоаналитического института.

за которым подглядывал. Однако в эти выходные благо­даря сублимации в художественной деятельности он сумел не только обойтись без этих грубых средств защиты от угрожающего распада самости, но и объяснить причину той уверенности в себе, которую давал ему аналитик. В эти выходные пациент нарисовал портрет аналитика. Ключом к пониманию этого художественного произведения яви­лось то, что на портрете у аналитика не было ни глаз, ни носа — вместо этих органов чувств был изображен анализанд. Основываясь на этой улике (существовал также богатый дополнительный материал из прошлого и насто­ящего, который подтверждал эту интерпретацию), можно было сделать вывод, что главная поддержка в сохранении у пациента нарциссически катектированного образа само­сти обеспечивалась тем, как он воспринимал аналитика: при зеркальном переносе аналитик воспринимался па­циентом как некая (нарциссическая) либидинозная консо­лидирующая сила, которая обезвреживала и предотвра­щала тенденцию к фрагментации. Пациент чувствовал себя целостным, когда думал, что его признает и прини­мает объект, замещающий его недостаточно развитые эндопсихические функции: аналитик обеспечивал замену отсутствующего катексиса самости.

Здесь, пожалуй, есть смысл вернуться к вопросу о раз­граничении понятий, который уже затрагивался выше в теоретическом контексте, и вновь рассмотреть его на фоне имеющегося клинического материала. То есть необходимо провести различие между (а) связностью представления пациента о самом себе (целостностью реактивированной грандиозной самости), которую он мо­жет поддерживать благодаря присутствию аналитика, то есть благодаря реальному или воображаемому соеди­нению восприятия и реакций аналитика, и (б) единством и связностью Эго пациента с его функцией.

Хотя эти два понятия относятся к разным уровням абстракции (понятие самости ближе к интроспективному или эмпатическому наблюдению, а понятие Эго дальше от него), можно сказать, что переживание единой самости вследствие надежного нарциссического катексиса пред­ставления о себе, является важной предпосылкой связно

функционирующего Эго; и наоборот, отсутствие такого катексиса обычно ведет к нарушению функций Эго; и, на­конец, нарциссический катексис зеркального переноса может устранить нарушение Эго, то есть улучшить функ­ционирование Эго через промежуточную ступень — обес­печение связности самости. (Обсуждение взаимоотно­шений Эго и самости см.: Kohut, 1970a.)

ГЛАВА 6. Типы зеркального переноса: