Глава десятая

Аллен устроился на работу в цветочный магазин в Ланкастере. Поначалу все шло прекрасно; почти всю работу выполнял Тимоти, любивший цветы, хотя время от времени выходила Адалана и составляла букеты. Аллен убедил хозяина, что неплохо повесить в витрине кое‑что из его картин, и пообещал комиссию, если какая‑нибудь продастся. Томми привлекала идея зарабатывать рисованием, и после того, как несколько первых работ купили, он начал стараться как никогда ранее, потратив часть своего дохода на кисти с красками. Он написал больше десятка пейзажей, которые расходились быстрее, чем портреты Аллена или натюрморты Дэнни.

Однажды в июне, в пятницу вечером, хозяин магазина, мужчина средних лет, после закрытия магазина позвал Тимоти в свой кабинет и начал к нему приставать. Тимоти испугался, ушел с пятна и замкнулся в собственном мире. Дэнни поднял глаза и увидел, что замышляет этот мужчина; он вспомнил, что было с ним на ферме, закричал и убежал.

В понедельник утром на работу вышел Томми, полный энтузиазма, – он ждал, что продастся что‑нибудь еще из его картин, но его ждал пустой магазин. Хозяин съехал, не оставив нового адреса и забрав с собой все картины.

– Треклятый сукин сын! – кричал Томми в пустую витрину. – Ублюдок, я тебя отыщу! – Он нашел камень, швырнул в окно, и ему полегчало.

– Виноватый гнилой капитализм, – сказал Рейджен.

– Не вижу никакой логики, – возразил Артур. – Мужчина явно испугался, что его уличат в гомосексуализме. Какое отношение нечестность перепуганного человека имеет к экономической системе?

– Это следствие корыстности. Он травит умы молодежи вроде Томми.

– Да уж, блин, не знал, что ты коммунист.

– Когда‑нибудь, – ответил Рейджен, – все капиталистическое общество уничтожится. Я знаю, ты, Артур, капиталист, так что я тебя предупреждать. Вся власть – народам.

– Будь что будет, – ответил Артур скучающим тоном, – но магазина больше нет, и кому‑то, черт возьми, придется снова искать работу.

Аллен устроился санитаром в ночную смену в доме престарелых «Хомстид» на востоке Ланкастера. Это было современное невысокое кирпичное строение. В просторном фойе со стеклянными стенами постоянно находилось множество пожилых людей в креслах‑каталках и в нагрудниках. Работа в основном была грязная, но Марк выполнял ее, не жалуясь: подметал и мыл полы, менял постельное белье и судна.

Артура же крайне интересовали медицинские аспекты. Если он замечал, что какая‑нибудь медсестра или сиделка халтурит и вместо работы играет в карты, читает или спит, Артур делал обходы за нее, ухаживал за больными и умирающими. Он выслушивал жалобы, промывал пролежни и вообще всецело отдавался работе, для которой, как ему казалось, был создан.

Однажды, глядя на Марка, который, стоя на коленях, тер пол в палате после того, как оттуда кого‑то увезли, Артур покачал головой.

– Вот так всю жизнь и проведешь – за грязной работой. Это же проклятый рабский труд, для которого сгодился бы и зомби.

Марк посмотрел на тряпку, потом на Артура, потом пожал плечами.

– Чтобы руководить своей судьбой, требуется выдающийся ум. А следовать плану может и дурак.

Артур вскинул брови. Он не ждал от Марка такой глубины мыслей. Хотя это лишь ухудшало положение вещей – чтобы человек с искрой разума тратил себя на бестолковую работу.

Снова покачав головой, Артур пошел осматривать своих пациентов. Он знал, что мистер Торвальд при смерти. Артур зашел к старику в палату, сел возле его кровати, что делал еженощно в течение последней недели. Мистер Торвальд рассказывал о своей молодости, когда жил еще на родине, о том, как переехал в Америку и обосновался в Огайо.

– Я уже стар. Я слишком много болтаю, – устало сказал он, часто моргая.

Глаза у старика были влажные, веки набрякшие.

– Нет, сэр, вовсе нет, – заверил его Артур. – Я всегда считал правильным прислушиваться к пожилым людям, у них ведь больше опыта, они мудрее. Ваши знания, если не удается написать книгу, надо передавать молодежи.

Мистер Торвальд улыбнулся.

– Ты хороший парень.

– Вам очень больно?

– Я не любитель жаловаться. Я прожил хорошую жизнь. А теперь пришла пора умирать.

Артур коснулся его сморщенной руки.

– Вы умираете красиво, – сказал он. – С достоинством. Я был бы горд, будь вы моим отцом.

Старик закашлялся, указал на пустой графин.

Артур пошел набрать воды, а когда вернулся, увидел безжизненные глаза мистера Торвальда. Он немного постоял молча, глядя на умиротворенное лицо старика, потом убрал волосы со лба и закрыл ему глаза.

– Аллен, – прошептал он, – позови сестер. Скажи, что мистер Торвальд умер.

Аллен встал в пятно и нажал на кнопку над кроватью.

– Вот, – прошептал Артур, делая шаг назад, – так правильно.

Аллену на миг показалось, что голос Артура полон эмоций. Но он знал, что этого не может быть. И Артур исчез, прежде чем Аллену удалось его об этом спросить.

В доме престарелых он продержался три недели. Узнав, что Миллигану всего шестнадцать лет, ему сказали, что для работы в ночную смену он слишком мал, и уволили.

Осенью, через несколько недель после начала учебного года, Челмер сказал Билли, что в ближайшее воскресенье надо будет поехать на ферму, помочь косить траву. Челмер завел по двум доскам в грузовик новую желтую сенокосилку тракторного типа.

– Зачем я тебе? – спросил Томми.

– Не задавай идиотских вопросов. Ты едешь. Жрать хочешь – значит, будешь работать. Надо, чтобы перед машиной кто‑то листья расчищал. На большее ты все равно не годишься.

Челмер закрепил трактор внутри грузовика, для чего перевел его на задний ход и вставил стопор, чтобы рычаг не сдвинулся сам, а Томми наблюдал.

– Ну давай, черт тебя, клади доски в грузовик.

«Да блин, – подумал Томми, – сам клади». – И вышел из пятна.

Дэнни стоял, не понимая, почему Челмер на него так зло смотрит.

– Идиот, доски убирай.

Дэнни начал борьбу с огромными досками – для четырнадцатилетнего мальчишки они были слишком велики.

– Вот урод неуклюжий, – прокомментировал Челмер. Оттолкнув его, он сам положил доски в кузов. – Давай, садись, пока зад тебе не надрал.

Дэнни забрался на сиденье и уставился строго перед собой. Но все равно услышал, что Челмер открыл банку пива, и когда до него донесся запах, Дэнни пронзил страх. Когда они приехали на ферму, мальчик был рад, что его сразу же заставили работать.

Челмер косил траву, и Дэнни захлестывал страх, когда трактор подъезжал к нему слишком близко. Трактора его и раньше пугали. И этот новый желтый тоже. Он переключился на Дэвида, потом на Шона, и так несколько раз, пока они все не доделали и Челмер не закричал:

– Давай доставай доски!

Дэнни пошел, спотыкаясь, он все еще опасался трактора. Собрав все силы, он вытащил тяжеленные доски из кузова. Челмер закатил трактор. Убрал доски и открыл еще одно пиво; Дэнни стал ждать, когда он допьет и они поедут.

Томми, который за всем этим наблюдал, вышел в пятно. Этот хренов трактор пугает Дэнни. Надо от него избавиться. И когда Челмер отвернулся, он быстренько забрался в кузов, вытащил штырь и перевел рычаг на нейтраль. Когда Челмер пошел за руль, Томми спрыгнул и выкинул штырь в кусты. Сев на пассажирское сиденье, он уставился перед собой и стал ждать. Он знал, что Челмер резко дернет – и прощай новенький желтый трактор.

Но Челмер тронулся очень осторожно и не останавливаясь доехал до Бремена. Ничего такого не случилось. Томми подумал, что тогда это должно произойти после остановки перед заводом «Дженерал миллс». Но и там Челмер поехал медленно и больше не останавливался уже до Ланкастера. «Ладно, – сказал себе Томми, – значит, на первом же светофоре».

Случилось это в Ланкастере. Загорелся зеленый, Челмер тронулся, колеса завизжали, и Томми понял, что трактора уже нет. Он старался сдержать эмоции, но у него не получалось, так что он отвернулся к окну, чтобы старый пердун не заметил его ухмылку. Оглянувшись, он увидел, как маленький желтый трактор кувыркается на дороге. Потом и Челмер посмотрел в зеркало заднего вида, разинув рот. Он резко надавил на тормоза, остановил грузовик, выскочил и побежал назад, подбирая разлетевшиеся по улице железяки.

Томми расхохотался.

– Получи, – сказал он. – Больше этот чертов трактор Дэнни с Дэвидом не напугает.

Двойная месть одним ударом. И машину уничтожил, и над Челмером посмеялся.

Оценки в школе у Билли были очень плохие. За все годы учебы он лишь один раз получил пятерку: в третьей четверти десятого класса по биологии. Просто Артур заинтересовался этим предметом, стал внимательно слушать на занятиях и делать домашнюю работу.

Зная, что над его акцентом будут смеяться, отвечать он заставлял Аллена. Учителя поразила внезапная перемена, которая произошла в мальчике, и его блестящий ум. И хотя интереса к биологии Артур не утратил, дома все шло так плохо, что в пятно все время выходили разные люди. К огромному разочарованию учителя, пламя угасло, и в последних четвертях успеваемость опять испортилась. Артур стал заниматься самостоятельно, и итоговой оценкой за год стала двойка.

У Артура прибавилось забот: люди в пятне стали меняться все чаще. Этот период психической неустойчивости он называл «смутным временем».

В один прекрасный день в школе нашли бомбу и всех эвакуировали. Все подозревали Билли Миллигана, но доказательств ни у кого не было. Томми отрицал, что это он сделал бомбу. Хотя она все равно оказалась ненастоящая, но лишь потому, что вместо взрывчатки там была вода. Но Томми не соврал, что сделал ее не он. Он вообще ни за что не стал бы обманывать. Да, он рассказал другому мальчику, как собрать бомбу, даже нарисовал схему, но к ней самой и пальцем не прикоснулся. Он ведь не такой дурак.

Томми очень порадовала вся эта шумиха и мрачное лицо директора. Мистер Мур выглядел как человек, у которого целая куча проблем и который не может справиться со всем, что его беспокоит.

Но одну проблему он решил – выгнал из школы этого смутьяна Миллигана.

В итоге через полтора месяца после того, как Билли исполнилось семнадцать лет, то есть за неделю до того, как Джим должен был уйти служить в ВВС, Томми с Алленом поступили на флот.