Глава восьмая

Вскоре после свадьбы семья переехала в близлежащий городок Ланкастер, и Дороти обратила внимание, что Челмер необычайно строг со всеми четырьмя детьми. За столом не разговаривать. Не смеяться. Соль передавать только по часовой стрелке. Когда приходили гости, дети должны были сидеть с прямой спиной, ровно поставив ноги и положив руки на колени.

Кэти запретили сидеть у матери на коленях.

– Ты для этого уже слишком большая, – сказал Челмер семилетней девочке.

Однажды Джимбо попросил Билли передать соль, мальчик не дотянулся до солонки, чтобы взять в руки, и просто подтолкнул ее.

– Ты что, ничего нормально сделать не можешь? Девять лет, а ведешь себя как дитя малое! – заорал Челмер.

Дети стали бояться папу Чела. Если он выпивал пива, то становился еще страшнее.

Билли не решался демонстрировать недовольство и уходил в себя. Он не понимал, зачем вся эта строгость, неприятие, наказания. Однажды, когда Челмер кричал на него, Билли посмотрел отчиму прямо в глаза, и тот перешел на леденящий душу шепот: «Смотри в пол, когда я с тобой разговариваю».

От его голоса Билли поежился и отвел взгляд…

Когда Шон открывал глаза, зачастую на него кто‑то сердито смотрел и раскрывал рот. Иногда – красивая женщина. Иногда – кто‑то из девочек или мальчик побольше, чем он сам, который толкал его и отбирал игрушки. Когда они шевелили губами, Шон делал то же самое и жужжал, стиснув зубы. Через некоторое время они стали над этим смеяться. Все, кроме злого мужчины. Тот смотрел очень зло. Тогда Шон начинал кричать, что от этого в голове тоже возникало странное ощущение, а потом закрывал глаза и уходил.

Через какое‑то время Кэти вспомнила любимую детскую игру Билли.

– Билли, сделай пчелку, – сказала она, – покажи Челле.

Билли ошеломленно посмотрел на нее.

– Какая пчелка?

– Ну, ты так делаешь иногда. Зззззз!

Билли удивился, но зажужжал.

– Какой ты смешной, – обрадовалась Кэти.

– Почему ты жужжишь по ночам? – через какое‑то время спросил Джимбо, когда они были одни в своей комнате.

Они вдвоем спали на старинной широкой деревянной кровати, и Джимбо иногда будило жужжание, издаваемое братом.

Билли застеснялся, когда Джимбо спросил про жужжание, о котором говорили и девчонки, а сам он ничего не знал. Но Билли быстро придумал, что ответить.

– Это я такую игру изобрел.

– Что за игра?

– Называется «пчелка». Смотри, – он убрал руки под одеяло и начал выписывать ими круги. – Зззззз … Видишь, это семья пчел под деревом.

Джимбо был уверен, что под одеялом действительно жужжало. Билли достал один кулак, делая вид, будто держит в нем жужжащую пчелу. Потом принялся изображать пальцами пчелу, бегающую по подушке и одеялу. Он повторил это несколько раз, а потом вдруг Джимбо почувствовал резкий укол в руку.

– Эй! Ты чего?

– Это тебя пчела ужалила. Лови ее. Прихлопни рукой и держи.

Джимбо несколько раз поймал обидчицу. А потом, когда он прихлопнул пчелу еще раз, жужжание заполнило комнату, в которой уже стемнело, звук стал совсем громким и агрессивным, из‑под одеяла вылезла вторая рука и принялась щипать его все сильнее и сильнее.

– Ой! Ой! Хватит, больно!

– Это не я, – ответил Билли. – Ты поймал маленькую пчелку. Теперь прилетел ее папа и старший брат, чтобы тебя наказать.

Джимбо отстал от маленькой пчелки, но Билли выпустил всю семью, и пчелы кружили над подушкой, где лежала их родственница.

– Хорошая игра, – согласился Джимбо. – Завтра вечером продолжим.

Перед сном Билли лежал в темноте и думал, что это, скорее всего, и есть настоящее объяснение его жужжания. Он, наверное, придумал эту игру и жужжал, не думая о том, что его слышат другие. Наверняка так бывает со многими. И время многие тоже теряют. Он часто слышал, как мама или кто‑нибудь из соседей говорил: «Боже, не заметил, как время пролетело», или «Неужели уже вечер?», или «Ох, на что только ушел целый день?»

Учитель очень четко помнил события одного воскресенья, через неделю после первого апреля. Билли, которому месяца за полтора до этого исполнилось девять лет, заметил, что папа Чел все время на него смотрит. Мальчик взял журнал и начал его листать, но, подняв взгляд, увидел пристальный взгляд Челмера. Отчим сидел с каменным лицом, приложив к подбородку руку, и его пустые сине‑зеленые глаз неустанно следили за мальчиком. Билли встал, аккуратно положил журнал на место и сел на диван, как его приучили: ноги в пол, руки на коленях. Но Челмер продолжал на него смотреть, так что Билли встал и вышел на заднее крыльцо. Ему было не по себе, и он решил поиграть с Блэкджеком. Все говорили, что это злая собака, но Билли хорошо с ним ладил. Обернувшись, он заметил, что Челмер наблюдает за ним через окошко ванной комнаты.

Мальчик уже испугался, ему очень хотелось скрыться с глаз Челмера, так что он обошел дом и устроился во дворе, и хотя вечер был теплый, он сидел и дрожал. Бросили газету, Билли поднял ее, повернулся к дому и снова заметил, что отчим на него смотрит.

И до самого вечера Билли ощущал сверлящий взгляд Челмера. Мальчик дрожал, не зная, что тот замыслил. Челмер молчал, но следил за каждым движением Билли.

Вся семья сидела перед телевизором и смотрела диснеевские мультфильмы, Билли растянулся на полу. Время от времени он оборачивался и ловил пристальный, холодный и пустой взгляд Челмера. Мальчик сел поближе к маме на диван, Челмер поднялся и тяжелой походкой вышел из комнаты.

Ночью Билли почти не спал.

На следующее утро, еще до завтрака, Челмер появился на кухне с таким видом, как будто тоже почти не спал, и объявил, что они с Билли поедут на ферму. Там их ждут дела.

Челмер поехал длинной дорогой и за всю поездку не проронил ни слова. Он открыл гараж, завел трактор в сарай. Затем Билли закрыл глаза. Он почувствовал боль…

По этому поводу в заключении доктора Хардинга было сказано так: «По словам пациента… он сам пережил садистское и половое насилие, включая анальную пенетрацию. По его свидетельствам, это началось в возрасте восьми‑девяти лет и длилось около года, как правило, на ферме, где он оставался с отчимом наедине. Помимо этого, он испытывал страх, что приемный отец его убьет, поскольку тот угрожал “зарыть его в сарае, а матери сказать, что сбежал”».

…и в этот момент его сознание, эмоции и душа раскололись на двадцать четыре части.

Впоследствии Кэти, Джимбо и Челла подтвердили воспоминания Учителя о первом избиении их матери. Как рассказала сама Дороти, Челмер впал в ярость, когда увидел, что на работе она разговаривает с чернокожим. Стоя у станка, она заметила, что рабочий на сборочном конвейере задремал, так что Дороти подошла к нему, встряхнула и предупредила об опасности. Он улыбнулся и поблагодарил.

Вернувшись к своему станку, Дороти заметила, что Челмер сурово на нее смотрит. По пути домой он был молчалив и мрачен.

Дома она наконец с ним заговорила.

– В чем дело? Хочешь поговорить?

– Что у тебя с этим нигером? – спросил он.

– Что у меня с ним? Боже мой, ты о чем?

Он ударил Дороти. Дети из гостиной наблюдали, как он ее избивал. Билли был просто в ужасе, он хотел помочь маме, остановить Челмера. Но от него пахло спиртным, и мальчик испугался, что тот убьет его самого, закопает, а матери скажет, что сбежал.

Билли унесся в свою комнату, громко хлопнул дверью, навалился на нее спиной и закрыл уши руками. Но ему не удалось заглушить крики матери. Он расплакался и медленно съехал на пол, сел. Закрыл глаза, и благодаря глухоте Шона все стихло…

По воспоминаниям Учителя, именно это событие стало началом трудных времен. Восприятие стало сильно путаться, Билли где‑то бродил, теряя время, не зная, ни какой сейчас день недели, ни какой месяц. Он уже учился в четвертом классе. Учителя обратили внимание на странности в поведении мальчика, когда он от имени какой‑нибудь из своих личностей, не понимая, что творится вокруг, говорил что‑нибудь необычное или вставал и начинал ходить по классу; тогда его отправляли в угол. Обычно лицом к стенке приходилось стоять трехлетней Кристин.

Она могла очень долго стоять там молча, чтобы у Билли не было проблем. А вот Марк, чье внимание подолгу не удерживалось ни на чем, за исключением ручного труда, ушел бы. Томми психовал бы, Дэвид – страдал, Джейсон, «клапан давления», орал бы, Бобби заблудился бы в своих фантазиях. Сэмюэль, иудей, как Джонни Моррисон, начал бы молиться. Остальные, как и вышеперечисленные, вели бы себя неправильно, из‑за чего у Билли было бы еще больше трудностей. И лишь Кристин, которая не вырастала старше трех лет, могла стоять спокойно и молчать.

Кристин была тем ребенком, которого ставили в угол.

К тому же она первая услышала голос другой личности. Однажды утром Кристин шла в школу и остановилась, чтобы нарвать в поле цветов. Она нашла сумах и шелковицу и попыталась сделать букет. Если подарить цветы миссис Рот, учительнице, может, она будет пореже отправлять ее в угол. Но, дойдя до яблони, малышка решила, что лучше будет преподнести ей фрукты. Выбросив цветы, она попробовала сорвать яблоко. Но яблоки оказались слишком высоко, и Кристин расстроилась до слез.

– Чего не так, малышка? Чего ты плачешь?

Кристин посмотрела вокруг, но никого не увидела.

– Дерево не дает мне яблоки, – ответила она.

– Не плачь. Рейджен достанет яблоки.

«Рейджен» ловко взобрался на дерево, собрав все свои силы, отломил толстую ветку и спустился с ней на землю.

– Вот, – сказал он, – у меня тебе много яблоки.

Он набрал полную охапку и повел Кристин в школу.

Когда Рейджен ушел, яблоки рассыпались посреди дороги. На самое блестящее и большое яблоко, которое Кристин хотела подарить учительнице, неслась машина. Малышка попыталась его схватить, но Рейджен толкнул ее в сторону, чтобы девочка не попала под колеса. Увидев, как машина раздавила ее прекрасное яблоко, Кристин расплакалась, а Рейджен поднял с земли другое, почти такое же красивое, вытер и подал ей.

– Ой, Билли, спасибо, – сказала миссис Рот.

Кристин расстроилась, ведь яблоко принесла она. Потом девочка пошла в конец класса, выбирая себе место. Она села в левом ряду, но через несколько минут появился огромный мальчишка и велел убираться.

Она обиделась, но когда поняла, что сейчас придет Рейджен и ударит его, Кристин поспешно встала и пересела на другой стул.

– Эй, это мое место! – крикнула стоявшая у доски девчонка. – Билли сел на мое место.

– Ты что, забыл, где сидишь? – спросила миссис Рот.

Кристин кивнула.

Учительница показала на пустое место справа.

– Вон твое место, Билли. Иди, садись.

Кристин не поняла, почему миссис Рот сердится, ведь она так старалась понравиться учительнице. Даже сквозь слезы она почувствовала, что Рейджен хочет сделать что‑то плохое. Так что ей пришлось покрепче закрыть глаза и начать топать ногами – чтобы остановить его. Потом она и сама ушла.

Билли открыл глаза, удивленно осмотрелся и понял, что он в классе. Но как он сюда попал? И почему все на него смотрят? И хихикают?

Когда он выходил, его окликнула миссис Рот.

– Билли, спасибо за яблоко. Очень мило с твоей стороны. Мне искренне жаль, что опять пришлось тебя отругать.

Она ушла, а он смотрел на нее и все не понимал, о чем она говорила.

Впервые услышав из уст Билли британский акцент, Кэти с Джимбо подумали, что он дурачится. Они с Джимбо были в одной комнате, смотрели, какую одежду пора постирать. Кэти подошла к двери, чтобы проверить, готов ли Билли идти в школу с ней и Челлой.

– Билли, что с тобой? – спросила она, заметив странный взгляд брата.

Брат посмотрел на нее, на обстановку в комнате, на другого мальчика, который тоже уставился на него. Он вообще не понимал, ни кто они такие, ни как он сюда попал. И ни с каким Билли он тоже не был знаком. Он знал лишь то, что он Артур – из Лондона.

Опустив взгляд, он заметил, что на нем один черный носок, а второй фиолетовый.

– Да, скажу я вам, они же однозначно непарные.

Девочка с мальчиком начали хихикать.

– Билли, ну ты и дурачок! Но смешной. Ты прямо как Ватсон из твоих любимых фильмов про Шерлока Холмса, согласен, Джимбо?

На этом она ускакала, и мальчишка, которого назвали Джимбо, тоже побежал, крикнув вслед:

– Поспеши, не то опоздаешь!

Он не мог понять, почему они называли его Билли, если он Артур.

Он что, какой‑то самозванец? Шпион, поселившийся в этом доме? Или детектив? Чтобы решить эту загадку, придется применить логическое мышление. Например, почему на нем носки разного цвета? Кто их надел? И что тут вообще происходит?

– Билли, ты идешь? Ты же знаешь, что папа Чел с тобой сделает, если ты снова опоздаешь.

Артур решил, что если уж он и самозванец, то надо подыгрывать. Он догнал Челлу с Кэти и пошел с ними в школу на Николас‑драйв, но всю дорогу молчал. Когда они прошли мимо одной из дверей, Кэти спросила:

– Билли, ты куда? Заходи давай.

Он долго стоял, пока не вычислил – по последнему оставшемуся пустому стулу, – где безопасно будет сесть. Потом подошел к стулу, не глядя по сторонам, высоко задрав голову, не смея сказать ни слова, – Артур уже догадался, что другие смеются над ним потому, что он говорит не так, как все.

Учительница раздала контрольные по арифметике.

– Когда закончите, оставляйте листок в книге и идите на перемену. А потом проверьте еще раз. Потом я соберу и поставлю оценки.

Увидев примеры на умножение и деление в столбик, Артур фыркнул. Он взял карандаш и быстренько написал ответы, решив все в уме. Закончив, он вложил листок в учебник и принялся смотреть в пустоту.

Это было слишком элементарно.

Шум детей в школьном дворе досаждал ему, и Артур закрыл глаза…

– Доставайте из учебников листочки, – сказала после перемены учительница.

Билли поднял на нее изумленный взгляд.

Как он оказался в школе? Что он тут делает? Он помнил, как встал утром, но как оделся и как пришел в класс – нет. И он понятия не имел, что произошло за этот промежуток времени.

– Можете проверить ответы, а потом сдавайте контрольные.

Какие контрольные?

Билли вообще не понимал, что происходит, и решил, что если она его спросит, почему он не сдает, скажет, что забыл или потерял на улице. Надо ведь как‑то объясняться. Открыв книгу, он изумленно раскрыл глаза. Там лежал листок с решенной контрольной – все пятьдесят примеров. Билли заметил, что это не его почерк – похожий, но как будто писали очень быстро. Он вообще частенько находил у себя какие‑то бумаги, насчет которых лишь оставалось полагать, что они принадлежат ему. И сейчас Билли понимал, что он, которому математика совершенно не давалась, ну никак не мог все это решить. Повернув голову, он посмотрел на девочку за соседней партой – у нее были такие же примеры. Так что он пожал плечами, взял карандаш и подписал «Билли Миллиган» в верхней части листка. Проверять он и не собирался. Какой смысл, если он и решить бы это сам не мог?

– Ты уже закончил?

Подняв взгляд, он увидел учительницу.

– Да.

– Ты даже проверять не стал?

– Нет.

– Ты что, настолько в себе уверен, что сдашь просто так?

– Я не знаю, – сказал Билли, – проверите – увидим.

Она взяла у него листок и вернулась за свой стол. Через несколько секунд нахмурилась и вернулась к нему.

– Билли, покажи‑ка мне свой учебник.

Он подал книгу, учительница принялась ее листать.

– А руки.

Он показал руки. Потом она потребовала продемонстрировать манжеты и содержимое карманов, посмотрела и под партой.

– Странно, – наконец сказала она. – Не понимаю. Ответы заранее ты точно знать не мог, потому что я делала копии контрольной только сегодня утром, а решения лежат у меня в сумке.

– Я сдал?

Учительница неохотно вернула ему листок.

– На отлично.

Учительница называла Билли лентяем, смутьяном, вруном. В период с четвертого по восьмой класс его то и дело водили к кураторам, директору, школьному психологу. Все его детство проходило в постоянной борьбе: сочинять, подгонять факты, выдумывать какие‑то объяснения с единственной целью скрыть от всех, что большую часть времени он не помнит, что было с ним несколько дней, часов или даже минут назад. Все заметили, что временами Билли как будто впадает в транс. Все говорили, что Билли какой‑то странный.

Поняв, что он отличается от остальных, что не все теряют время, убедившись, что часто все как один говорят, будто он делал нечто такое, чего он сам не может вспомнить, Билли заключил, что он ненормальный. И стал это скрывать.

Каким‑то образом ему удавалось держать это в секрете.

По воспоминаниям Учителя, весной 1969 года, когда ему было четырнадцать лет и он учился в восьмом классе, Челмер повез его на ферму, точнее, за кукурузное поле, вручил лопату и велел копать…

Впоследствии доктор Стелла Кэролин описала с его слов это событие в своем заключении, зафиксированном в судебном протоколе: «[Отчим] совершал над ним половое насилие и угрожал похоронить заживо, если он расскажет об этом матери. Однажды он даже закопал мальчика, оставив на лице маску с трубкой, чтобы тот мог дышать… Прежде чем раскопать ребенка, он помочился через трубку ему на лицо» («Ньюсуик, 18 декабря 1978 г.)».

…и с этого дня Дэнни начал бояться земли. Он больше никогда не лежал в траве, не дотрагивался до земли и не рисовал пейзажей.

Несколько дней спустя Билли вошел в свою комнату и протянул руку, чтобы включить лампу, стоявшую возле кровати. Но лампа не зажглась. Он щелкал и щелкал выключателем – но безрезультатно. Тогда мальчик поплелся в кухню, взял новую лампочку и попытался ее поменять – он видел, как это делает мама. Его так ударило током, что он отлетел к стене…

«Томми» открыл глаза, не зная, чего ожидать. Он увидел лежавшую на кровати лампочку, взял ее, посмотрел под абажур и начал ее вкручивать. Когда он дотронулся до металла, его ударило током. Вот черт! Что это за фигня такая? Он снял абажур и посмотрел в дырочку. А когда тронул ее пальцем, его снова ударило. Он сел и попытался разобраться. Что за чертовщина? Он проследил, куда идет провод: в розетку в стене. Томми вынул вилку и снова коснулся металлической части патрона. Ничего не случилось. Значит, бьется стена. Он посмотрел в две маленькие дырочки, потом подскочил и побежал вниз. Там он увидел, что провода идут с потолка в предохранительную коробку и выходят из дома. Поняв, что они поднимаются по телефонным столбам и идут дальше вдоль улиц, мальчик в ошеломлении остановился. Так вот зачем эта хрень!

Томми пошел дальше, чтобы посмотреть, куда ведут столбы. Когда уже почти стемнело, он добрался до здания с оградой из проволочной сетки и вывеской «Электростанция Огайо». Ладно, решил он, а у них откуда эта фигня, которая дает свет и может тряхнуть тебя до полусмерти?

Вернувшись домой, он взял телефонный справочник, нашел в нем «Электростанцию Огайо», записал адрес. Уже стемнело, но на следующее утро он пойдет и посмотрит, откуда берется электричество.

На следующий день Томми отправился в центр, на электростанцию. Он вошел а помещение и принялся недоуменно смотреть по сторонам. Там оказалось много людей, которые сидели за столами, разговаривали по телефону, печатали на машинках. Офис, не более того! Господи, опять поражение! Он побрел по Мейн‑стрит, пытаясь понять, откуда же берется эта гадость, и вдруг перед муниципалитетом ему на глаза попалась библиотека.

Ладно, придется смотреть в книжках. Томми поднялся на третий этаж, нашел в картотеке слово «электроэнергия», подобрал книги и начал читать. Узнав о дамбах, гидроэлектростанциях, угле и другом горючем топливе, которое дает энергию для работы различного оборудования, а также свет в лампочках, он был просто поражен.

Томми читал до темноты. А потом пошел бродить по улицам Ланкастера, глядя на лампочки вокруг, и с восторгом думал, что теперь знает, откуда берется все это электричество. Мальчик решил узнать как можно больше о приборах и токе. Он остановился у витрины магазина и принялся разглядывать электронную аппаратуру. Возле телевизора, на экране которого космонавт в костюме спускался по лестнице, собралась целая толпа.

– Вы можете в это поверить? – сказал кто‑то. – Изображение поступает прямо с луны!

«…огромный шаг вперед для человечества», – сказал диктор в телевизоре.

Томми посмотрел на луну, потом обратно на экран. Об этом тоже надо разузнать.

Потом он заметил женское отражение в витрине.

– Билли, тебе уже пора домой, – сказала Дороти.

Он посмотрел на хорошенькую маму Билли и собрался сказать ей, что он Томми, но она положила ему руку на плечо и повела к машине.

– Билли, переставай шляться по городу. К возвращению Чела тебе лучше быть дома, иначе сам знаешь, чего ждать.

Пока они ехали в машине, Дороти то и дело бросала на него взгляды, словно пытаясь что‑то понять, но Томми сидел молча.

Дома она сначала покормила его, а потом сказала:

– Билли, может, пойдешь порисуешь? Ты же знаешь, это тебя всегда успокаивает. Такое ощущение, что ты совсем разнервничался.

Пожав плечами, Томми отправился в комнату, где хранились принадлежности для рисования. Крупными мазками он нарисовал ночной пейзаж, дорогу со столбами. Закончив, отошел, посмотрел. Для новичка вышло обалденно. А на следующее утро Томми написал еще один пейзаж, и хотя на картине вообще‑то был день, добавил еще и луну.

Билли любил цветы, стихи и помогать маме по дому, но знал, что Челмер из‑за этого будет обзывать его «маменькиным сынком» и «педиком». Поэтому он перестал и помогать матери, и писать стихи. Тайком ото всех это делала за него «Адалана».

Однажды вечером Челмер смотрел фильм про Вторую мировую, в котором офицер гестапо на допросе избил человека шлангом. Когда фильм закончился, Миллиган вышел во двор, отрезал кусок шланга, сложил его вдвое и замотал концы черной изолентой так, что получилась ручка.

Вернувшись в дом, он увидел, что Билли моет посуду.

Адалана, не успев даже понять, в чем дело, упала на пол от удара пониже спины.

Челмер повесил шланг на дверь своей спальни и лег в постель.

Адалана сделала вывод, что мужчины полны злобы и ненависти и что им ни в коем случае нельзя доверять. Ей очень хотелось, чтобы Дороти или кто‑нибудь из девочек, Кэти или Челла, обнял ее, поцеловал, чтобы весь страх и другие неприятные чувства ушли. Но она знала, что этим может лишь навлечь на себя еще больше неприятностей, так что легла в свою кровать и плакала, пока не заснула.

Челмер частенько брался за шланг; доставалось, как правило, Билли. По воспоминаниям Дороти, она набрасывала на орудие порки свою ночную рубашку или халат, в надежде что если Челмер не будет его видеть, то и рука к нему не потянется. А однажды, после того как муж им довольно долго не пользовался, она выбросила шланг. И Челмер никогда так и не узнал, как это случилось.

Томми, помимо тайных игр с моторами и электроприборами, начал изучать способы бегства. Он прочел про знаменитых в этой области Гудини[10]и Сильвестра, но, к собственному разочарованию, узнал, что некоторые из их величайших подвигов были лишь фокусами.

Позже Джимбо вспоминал, как брат просил его крепко связать ему руки веревкой и уйти. Оставшись один, Томми изучал узлы и искал простейший способ повернуть запястье так, чтобы веревка начала скользить. Потом он стал завязывать одно запястье и снимать веревку, держа руку за спиной.

Когда Томми прочел о ловушках, которые в Африке ставили на обезьян – животное просовывало лапу в щель, чтобы взять еду, но не могло вытащить сжатый кулак, – он заинтересовался, как устроена человеческая рука. Он изучил строение скелета по картинкам в энциклопедии и придумал, что если сжать руку так, чтобы она стала уже запястья, то ее можно будет высвободить в любой ситуации. Измерив свои запястья и ладони, Томми начал делать упражнения, сжимая и тренируя кости и суставы. И когда ему наконец удалось добиться того, чтобы ладонь становилась тоньше запястья, он понял, что теперь никакими наручниками и цепями его не остановишь.

Томми решил, что нужно еще и научиться выбираться из запертых комнат. Когда мать Билли ушла и он остался в доме один, он взял отвертку, вынул замок из двери и изучил механизм. Он зарисовал строение замка и запомнил все размеры. И с тех пор всякий раз, когда ему попадался замок другого типа, он его разбирал, изучал и ставил на место.

Однажды, бродя по центру, Томми зашел в мастерскую слесаря, занимавшегося замками. Старик позволил ему посмотреть на все многообразие запоров. Он даже дал Томми почитать книжку о замках с магнитным и пружинным механизмом и различных сейфовых замках. Томми старательно учился и постоянно испытывал себя. Заметив в спортивном магазине наручники, он решил, что как только появятся деньги, надо будет купить и разобраться и с ними.

Однажды, когда за ужином Челмер его особенно достал, Томми стал искать способ навредить отчиму так, чтобы его не поймали. И придумал.

Он достал напильник из ящика, взял электробритву Челмера и аккуратно затупил все три вращающихся лезвия, после чего заново собрал бритву.

На следующее утро когда Челмер пошел бриться, мальчик встал неподалеку от ванной. Бритва включилась, лезвия щелкнули, и послышались крики от боли – тупые лезвия теперь не сбривали волоски, а выдирали их.

Челмер вылетел из ванной.

– На что уставился, тупой выродок? Нечего стоять тут и пялиться, как дебил!

Томми сунул руки в карманы и ушел, чтобы Челмер не заметил его улыбку.

«Аллен» впервые встал в пятно, чтобы попытаться переубедить крутых ребят с района, которые на стройке собирались бросить его в яму, вырытую под фундамент. Он начал с ними спорить, изо всех сил стараясь их обдурить, но ничего не вышло. Они все равно его туда столкнули и принялись швыряться камнями. Тогда Аллен решил, что больше ему тут делать нечего…

Дэнни услышал звук плюхнувшегося прямо перед ним камня. Рядом упал еще один и еще. Он поднял взгляд и увидел, что шайка ребят сверху бросается в него. Один раз ему попали по ноге, другой камень угодил в бок. Дэнни побежал к противоположному краю, потом по кругу, все пытаясь найти возможность выбраться из котлована. Когда до него окончательно дошло, что на такие крутые стены ему не подняться, он сел на землю, скрестив ноги…

Получив камнем по спине, Томми поднял голову. Быстро оценив ситуацию, он понял, что надо сбегать. Он тренировался в открывании замков и развязывании веревок, но тут требовалось бегство другого типа. Тут нужна физическая сила…

Рейджен поднялся на ноги, достал карманный нож и резко взмыл по крутому склону. Он несся к мальчишкам, размахивая открытым ножом, переводил взгляд с одного хулигана на другого, удерживая свою собственную злобу под контролем, и ждал, кто первый на него кинется. Он без колебаний готов был пырнуть любого из них, ведь они взялись обижать мальчишку на добрых тридцать сантиметров ниже, не ожидая, что он готов им ответить. Ребята бросились врассыпную, и Рейджен пошел домой.

Как позднее вспоминал Джимбо, родители пацанов пришли жаловаться на то, что Билли угрожал их детям ножом. Челмер выслушал их, вывел Билли на задний двор и избил.

Дороти заметила, что ее младший сын изменился и иногда ведет себя крайне странно.

«Иногда Билли становился не похож на самого себя, – вспоминала она позднее. – У него часто менялось настроение, он замкнулся. Иногда я ему что‑нибудь говорила, а он не отвечал, как будто находился где‑то далеко, словно думал о чем‑то своем, глядя в пустоту. Иногда он шел бродить по городу, как тогда, когда он еще ходил во сне. Бывало, и из школы убегал. Если его вовремя ловили, то задерживали в школе и звонили мне, а я за ним приезжала. Но иногда Билли все же удавалось уйти, и меня тоже вызывали. Тогда я ездила по улицам, искала его повсюду, находила где‑нибудь в центре и везла домой, говорила: “Ладно, Билли, иди ложись”. Но он даже как будто не знал, где его комната! Я его отводила, бог ты мой. Когда он просыпался, я его спрашивала, как он себя чувствует. Он очень удивлялся.

– Я что, сегодня никуда не ходил?

– Нет, Билли, – отвечала я. – Ты что, забыл, как я тебя забрала? Ты пошел в школу, потом мне позвонил мистер Янг, я за тобой приехала. Ты не помнишь, как мы с тобой вернулись домой?

– А, – отвечал он в полном изумлении.

– Ты этого что, не помнишь?

– Наверное, мне было плохо.

– Меня все заверяли, что он наркоман, – рассказывала Дороти, – но я знала, что это не так. Этот ребенок никогда ничего не принимал. Даже аспирин не пил. Я буквально сражалась с ним из‑за каждой таблетки. Иногда он возвращался домой сам, ничего не понимая, как в трансе. И не разговаривал со мной, пока не вздремнет. А потом вставал, и это снова был мой Билли. И я им говорила. Я всех убеждала, что этому мальчику нужна помощь».

Артур время от времени показывался в школе, чтобы поправить учителя на уроке истории, особенно когда речь заходила об Англии и ее колониях. Но большую часть времени он проводил в городской публичной библиотеке. Книги и личный опыт научат тебя куда больше, чем ограниченные провинциальные учителя.

То, как в школе преподнесли Бостонское чаепитие[11], вывело Артура из себя. Он прочел правду об этом событии в изданной в Канаде книге под названием «Сухие факты», где опровергался фальшивый патриотизм поступка, в действительности совершенного пьяными моряками. Но когда Артур заговорил, все принялись хохотать, и он вышел из класса, презрев смешки. И снова отправился в библиотеку, поскольку тамошняя хорошенькая библиотекарша не смеялась над его акцентом.

Артур прекрасно знал о существовании других. Он понял, что что‑то не так, по датам в календаре. Согласно книгам и его наблюдениям, обычные люди так много не спят, как он.

Поэтому он начал задавать окружающим вопросы.

– Что я вчера делал? – спрашивал он у Кэти, Джима, Челлы или Дороти.

И их рассказы его ошеломляли. Ему предстояло во всем разобраться с помощью логической дедукции.

Однажды перед сном Артур почувствовал, что в его голове будто бы есть кто‑то еще, и он удержался от того, чтобы заснуть.

– Ты кто? – спросил он. – Я требую ответа.

И услышал его.

– А ты, блин, сам кто такой?

– Меня зовут Артур. А ты кто?

– Я Томми.

– И что ты тут делаешь?

Мысленный допрос продолжался.

– Как ты сюда попал? – спросил Артур.

– Понятия не имею, а ты?

– И я, но я как пить дать это выясню.

– Как?

– Нам надо мыслить логически. У меня идея. Надо следить за временем, пока не спишь, чтобы получить почасовой отчет о каждом дне.

– Слушай, а хорошая мысль.

– Ставь на внутренней стороне двери чулана отметку за каждый час, когда ты в сознании. И я буду делать то же самое. Потом подсчитаем и сверим с календарем, чтобы понять, все ли время наше.

Оказалось, что не все.

Значит, должны были быть и другие.

Так что, пока Артур пребывал в сознании, он неустанно пытался разрешить загадку недостающего времени и отыскать других людей, с которыми он, по всей видимости, делил разум и тело. После встречи с Томми он по очереди выследил и всех остальных, всего двадцать три человека, включая себя самого и того, к которому все люди извне обращались как «Билли» или «Билл». Благодаря дедукции он выяснил, кто они такие, как склонны себя вести и что делать.

Как Артуру показалось, до него лишь девочка по имени Кристин догадалась о существовании других. Еще он понял, что она, похоже, чувствует, что происходит у них в голове, когда они находятся в сознании, и задумался, можно ли развить такой навык и в себе.

Он завел об этом разговор с человеком по имени Аллен, который ловко манипулировал людьми и легко умел при помощи болтовни вывернуться из любой сложной ситуации.

– Аллен, когда в следующий раз завладеешь сознанием, прошу тебя, напряги мозги и расскажи мне обо всем, что происходит вокруг тебя.

Аллен согласился попробовать и, когда в следующий раз оказался в мире, описал Артуру все, что видит. Артур старался все это себе вообразить, пока ему не удалось сфокусировать картинку, после чего, хоть и с огромным усилием, он смог видеть глазами Аллена. Но он обнаружил, что это получается, лишь когда он бодрствует и специально концентрирует внимание, хотя и не владеет при этом сознанием. Это была первая победа его разума над материей.

Артур понял, что раз уж он такой умный, выходит, что он берет на себя ответственность за большую и очень разношерстную семью. Все они живут в одном теле, и надо установить какой‑то порядок в ситуации, казавшейся совершенным хаосом. Поскольку только он в состоянии подойти к данной задаче без эмоций, ему придется поразмыслить над этим и придумать что‑нибудь справедливое, осуществимое и – самое главное – логичное.

Иногда Билли ходил по школьным коридорам как зачарованный, и над смеялись. Ребята видели, что он разговаривает сам с собой, а порой вообще ведет себя как маленькая девочка, и издевались над ним.

Однажды во время перемены, на школьном дворе, когда было уже холодно, начал прикалываться какой‑то мальчишка. Кто‑то бросил в Билли камень и попал. Поначалу он не понял, что произошло, но знал, что проявлять гнев нельзя, иначе Челмер его накажет.

Рейджен развернулся и сурово уставился на хохочущих мальчишек. Кто‑то еще поднял камень и бросил, но Рейджен поймал его и тут же запустил обратно, попав обидчику в голову.

Ребята удивились и попятились прочь, а Рейджен достал из кармана финку и пошел на них. Они бросились бежать. Рейджен принялся осматриваться, пытаясь понять, где он и как сюда попал. Он сложил нож, убрал его в карман и пошел. Хотя не знал куда.

Но за ним наблюдал Артур – как он проворен, зол. Уж Артур‑то вычислил, почему Рейджен тут оказался. И понял, что с внезапными взрывами чувств этого человека придется как‑то справляться. Лучше хорошенько изучить и понять его прежде, чем представиться. Больше всего Артура поражало то, что Рейджен думает со славянским акцентом. Артур считал, что славяне – самый варварский народ. То есть, имея дело с Рейдженом, он будет иметь дело с варваром. Такой человек представляет собой угрозу, но может оказаться полезным в опасной ситуации, и его силу надо обуздать. Артур будет выжидать, и когда придет время, пойдет на контакт с Рейдженом.

Через несколько недель Кевин вместе с крутыми пацанами ввязался в драку с ребятами из соседнего района: они бросались друг в друга комьями грязи. Поле боя представляло собой земляную насыпь возле ямы на стройке. Кевин причислял себя к крутым и швырялся грязью наравне с ними. Не попадая, он смеялся, потому что комья земли взрывались, словно грязевые бомбы.

И вдруг где‑то рядом зазвучал очень странный голос с акцентом:

– Ниже, ниже бросай, – он напоминал бруклинского солдата из одного фильма про войну. – Давай пониже, черт тебя дери!

Кевин так удивился, что вообще перестал бросаться, а сел на землю, чтобы попытаться понять, кто это с ним разговаривает.

– Где ты? – спросил он.

– Где ты? – эхом ответил голос.

– Я на куче возле ямы.

– Да? И я тоже.

– Тебя как зовут? – поинтересовался Кевин.

– Филип. А тебя?

– Кевин.

– Ржачное имя.

– Да что ты? Жаль, я тебя не вижу, не то врезал бы.

– Ты где живешь? – спросил Филип.

– На Спринг‑стрит. А ты откуда?

– Из Бруклина, Нью‑Йорк, хотя теперь я тоже живу на Спринг‑стрит.

– Дом 933, белый. Там хозяин некий Челмер Миллиган, – продолжал Кевин. – Он меня Билли называет.

– Ничего себе, и я там живу. И тоже знаю этого чувака. И он меня тоже зовет Билли. Но тебя я там не видал.

– Да и я тебя там не видал, – ответил Кевин.

– Ну и ну, дружище! – сказал Филип. – Пошли школьные окна бить.

– Супер, – согласился Кевин.

И они побежали к школе и перебили не меньше десятка стекол.

Артур, который слышал их разговор и наблюдал за ними, решил, что эти двое определенно имеют криминальные склонности и могут представлять собой действительно серьезную проблему.

Рейджен знал нескольких человек, живущих в его же теле. Билли, например, вообще с самого начала, как только завладел сознанием, Дэвида, который берет на себя боль, Дэнни, живущего в постоянном страхе, и трехлетнюю Кристин, в которой он души не чаял. Но Рейджен понимал, что есть и другие, и многих он еще не встречал. Просто потому, что этими пятерыми обилие голосов, да и происходящие события не объясняли.

Еще Рейджен знал свою фамилию – Вадасковинич, свою родину – Югославия и причину своего существования – выживать и любыми средствами защищать остальных, в особенности детей. Он понимал, что очень силен и умеет чувствовать опасность, словно паук, испытывающий зуд, когда незваный гость даже едва касается его паутины. Рейджен мог трансформировать страх других людей в собственную энергию и действовать. И он поклялся тренироваться, чтобы довести тело до совершенства, изучить боевые искусства. Хотя в столь враждебном мире этого недостаточно.

Рейджен отправился в спортивный магазин и приобрел метательный нож. Потом пошел в лес и стал тренироваться: молниеносно извлекать оружие из ботинка и бросать в дерево. Когда стемнело, он спрятал нож в ботинок и отправился в обратный путь, решив, что отныне больше никогда не будет ходить безоружным.

По дороге домой Рейджен услышал странный голос с британским акцентом. Он резко развернулся, нагнувшись и выхватив нож, но рядом никого не оказалось.

– Рейджен Вадасковинич, я у тебя в голове. Мы живем в одном теле.

Рейджен пошел дальше, разговаривая с Артуром, который рассказал ему то, что знает о других живущих с ними в одном теле.

– Ты правда в моя голова? – переспросил Рейджен.

– Так и есть.

– И знаешь, что я делаю?

– Да, в последнее время я за тобой наблюдал. На мой взгляд, ты отлично владеешь ножом, но не стоит ограничиваться только одним видом оружия. И помимо боевых искусств тебе следует заняться изучением оружия и взрывчатки.

– С бомбой я не ладах. Все эти провода мне неясно.

– С этим мог бы разобраться Томми. Электроника и механика ему даются прекрасно.

– Кто этот Томми?

– Я вас скоро познакомлю. Чтобы выжить в этом мире, нам надо навести в этом хаосе хоть какой порядок.

– Что такое «хаос»?

– Это когда Билли куда‑нибудь идет, а люди один за другим начинают меняться прямо на глазах у окружающих, берутся за какое‑нибудь дело, но не заканчивают, попадают в передряги, из которых другим приходится выбираться, напрягая все извилины, – вот это я называю хаосом. Должен быть какой‑то способ установить над этим контроль.

– Я слишком большой контроль не нравится, – ответил Рейджен.

– Научиться контролировать людей и события важно для выживания. Эта задача на первом месте по приоритетности.

– А на втором?

– Саморазвитие.

– Согласный, – ответил Рейджен.

– Я хочу рассказать тебе об одной прочитанной мной книге, в которой описан способ управлять выработкой адреналина, то есть его потоком, чтобы обрести максимальную силу.

Артур пересказал, что читал по биологии, особенно на интересовавшую его тему обуздания страха и его трансформации в энергию через адреналин и секрецию щитовидной железы. Рейджена злило, что Артур выставляет себя самым главным, но он вынужден был признать, что этот англичанин действительно знает многое, о чем он сам никогда и не слышал.

– Ты в шахматы играешь? – спросил Артур.

– Конечно, – ответил Рейджен.

– Хорошо, тогда пешка на e4.

Рейджен на миг задумался.

– Конь на c3.

Артур представил себе доску.

– Ага, индийская защита. Прекрасно.

Артур выиграл как эту партию, так и все последующие. Рейджену оставалось лишь признать, что в концентрации мыслей Артур его превосходит; он утешал себя тем, что тот не умеет драться, даже если бы вопрос встал о его жизни и смерти.

– Нам понадобится твоя защита, – сказал Артур.

– Как ты читать мои мысли?

– Способ прост. Ты как‑нибудь и сам научишься.

– Билли о нас знает?

– Нет. Он иногда слышит голоса, у него бывают видения, но он понятия не имеет о нашем существовании.

– Разве не надо ему говорить?

– Думаю, нет. Полагаю, это сведет его с ума.