От автора 120 11 страница

В результате получился безумный торг за непростую, но по­тенциально прибыльную собственность. Хотя в начале каза­лось, что победителем в торгах станет компания «Джек Резник энд Сан», в конце концов собственность приобрела компания «Кинсон компани» — гонконгское предприятие, занятое в ос­новном производством одежды и обуви. После завершения сделки компанией «Кинсон» Трамп обратился к гонконгским инвесторам с предложением о создании партнерства того или иного рода. К сожалению, «Кинсон» и Трамп имели разные взгляды на будущее здания. Трамп считал, что его можно особо не переделывать, только привести в порядок снаружи и сделать более пригодным для жилья. У компании «Кинстон» были дру­гие представления. Они хотели выскрести весь вестибюль и сде­лать атриум, похожий на тот, что в «Трамп тауэр», хотя местопо­ложение дома и не располагало к такому плану, и его осуществ­ление в действительности потребовало бы устранения несколь­ких несущих стальных колонн, поддерживающих само здание.

Тогда Трамп прервал переговоры, предоставив ребят из «Кинсона» самим себе. Не имея большого опыта с недвижимо­стью в Нью-Йорке, компания начала тратить миллионы долла­ров на реконструкцию и отделку. Но все ее усилия, казалось, уходили в огромную бездонную яму. Нанятые компанией

«Кинсон» подрядчики и архитекторы становились богаче, но здание от этого не становилось лучше. У компании возникли трения с семьей Хиннеберг, которой принадлежала земля под домом 40 на Уолл-стрите. В результате компания «Кинсон» за­хотела выйти из этого дела как можно скорее и с наименьшими потерями. И они обратились к Трампу.

Именно в этот момент Трамп провел свою мастерскую сдел­ку. Он понимал, что обладает опытом и компетентностью, что­бы воскресить это здание площадью в 1,3 млн. кв. футов; загнан­ные в угол люди «Кинсона» просто-напросто ищут выход из со­здавшейся ситуации. Поэтому он предложил им за здание 1 мил­лион долларов. Один миллион долларов. Это было меньше той цены, по которой продавались отдельные кондоминиумы в «Трамп тауэр». «Они приняли мои условия безоговорочно! Я был ошеломлен. Они просто хотели убраться домой. Они потеряли все до последнего гроша — огромные суммы денег, сражаясь на рынке недвижимости Нью-Йорка», — вспоминает Трамп.14

Трамп сразу же подписал с Хиннебергами новую и выгодную для себя аренду; ее срок увеличивался с 63 до 200 лет. Затем он при­вел в порядок все вопросы, связанные с имущественными и тор­говыми обязательствами, касающиеся здания, на сумму в 4,5 млн. долларов, не говоря о страховых требованиях в 400.000 долларов. Совершение сделки состоялось 30 ноября 1995 года, и Трамп стал гордым обладателем дома 40 на Уолл-стрите. Главное то, что он владел собственностью, полученной практически бесплатно, ко­торая теперь могла стать машиной по деланию денег для Трампа, как и «Трамп тауэр». Трамп говорит, что ожидаемый доход от сда­чи внаем дома 40 по Уолл-стриту составляет 20 млн. долларов еже­годно. «Не так уж и плохо для дома, который обошелся мне менее чем в 1 млн. долларов». В своей характерной манере Трамп пере­именовал собственность в «Трамп билдинг» на Уолл-стрите, 40, и поместил это имя бронзовыми буквами на новом гранитном фаса­де, чтобы мир знал, кто теперь хозяин. Кажется, что Трамп, снова вернувшись в деловой мир, и по сей день сохранил мастерство са­мопродвижения и необходимую для этого пробивную силу.

Прикосновение Мидаса сходит на нет

Как так получилось, что Трамп со всем своим деловым ноу-хау свалился с великих высот? Ответ: неблагоприятное сочетание таких факторов, как экономический спад в США, наличие слишком легких кредитов, а что касается Трампа, так это его слабый самоконтроль, опирающийся на веру в то, что, к чему бы он ни прикасался, все превращается в золото.

В 1989 году начали проявляться первые признаки, что период расцвета Трампа может подойти к концу. Собственно говоря, уг­рожать империи Трампа стало строительство первоклассного комплекса казино в Атлантик-Сити. Трамп приобрел три отеля-казино на морском побережье Нью-Джерси, которые, как счита­лось, приходили в упадок и плохо обслуживались общественным транспортом: «Трамп Тадж-Махал», «Трамп Плаца» и «Трамп Касл» (Trump Taj Mahal, Trump Plaza, Trump Castle — позже пере­именованный в «Марина»). Из всех трех именно «Тадж-Махал» начал причинять Трампу наибольшие неприятности.

Трамп довольно опрометчиво приобрел «Тадж-Махал» в 1987 году. В тот год он на сумму 96 млн. долл. купил пакет акций класса «В» переживающей трудности компании «Ризортс ин-тернэшнл», занимавшейся отелями и казино. Хотя эта сумма и составляла всего 12 процентов от активов «Ризортс», это дало Трампу 90 процентов голосов компании. Трамп намеревался выкупить оставшийся пакет по цене 22 доллара за акцию и по­лучить компанию в частную собственность в характерном для 80-х годов стиле выкупа. Однако «прямо из ниоткуда», по сло­вам Трампа, появился бывший ведущий ток-шоу и будущий предприниматель Мёрв Гриффин, выступивший с конкуриру­ющим предложением, давая акционерам «Ризортс» 35 долларов за акцию. Трамп не имел намерения перебивать чрезмерно раз­дутое предложение Гриффина, но был готов вести с ним перего­воры. Последовавшая за этим сделка принесла Трампу 12 млн. долл. наличными и незаконченное чудище-казино, «Тадж-Ма­хал», в которое «Ризортс» вбухала целых 500 млн. долл. до того, как продала его Трампу за 288 миллионов.

Теперь на руках у Трампа оказалось громадное казино, кото­рое нужно было еще достроить и профинансировать, начинав­шийся спад в экономике и совсем мало доступных денег. Чтобы профинансировать строительство «Тадж-Махала», который при площади в 120.000 кв. футов должен был быть в три с полови­ной раза больше, чем его тезка в Индии, Трамп организовал то­варищество (где он был единственным партнером с ограничен­ной ответственностью) и выпустил бросовые облигации на сумму в 675 млн. долларов. По этим облигациям предполагалась раз в полугодие выплата изрядных процентов. Поэтому было необходимо достроить и запустить «Тадж-Махал», тратя огром­ное количество средств на обслуживание больших и всевозрас­тающих долгов Трампа. Но он был вынужден дважды отложить открытие «Тадж-Махала»; казино должно было открыться в де­кабре 1989 года, но затем это событие перенесли на февраль, а потом на апрель 1990 года.

Другая проблема состояла в том, что, даже несмотря на от­крытие «Тадж», было маловероятно, что огромное казино разре­шит все трудности Трампа. На самом деле оно угрожало создани­ем еще ббльших трудностей. Хотя казино со своими минаретами и огромным куполом в виде луковицы должно было определен­но привлечь свою часть толпы, эксперты подсчитали, что «Тадж-Махал» должен приносить более 1 млн. долларов в день, чтобы работать хотя бы в ноль. Это означало, что казино должно было давать на 15 процентов больше прибыли, чем самое высокодо­ходное казино в Атлантик-Сити (казино «Трамп плаза»). Более того, «Тадж» увеличивал емкость всего игорного рынка Атлан­тик-Сити на 20 процентов, а эксперты этой индустрии развлече­ний предсказывали рост спроса только на 7 процентов. «Концы с концами ну никак не сходятся», — сказал в то время один руко­водящий работник казино.15 Что касается «Тадж», он должен был продолжать поглощать средства, около 1 млрд. долларов, чтобы стать жизнеспособным предприятием. Но даже если «Тадж-Ма­хал» со своими 211 игорными столами и 4152 игральными авто­матами и преуспел бы сверх всяких ожиданий, казино все равно представляло бы угрозу другим игорным предприятиям Трампа в Атлантик-Сити, переманивая оттуда клиентуру.

Затем Трамп начал швыряться деньгами, несмотря на то, что к концу 80-х годов стройки в Атлантик-Сити начали стеснять его своими долгами. Он купил на Манхэттене знаменитую гос­тиницу «Плаза хоутел» (Plaza Hotel) за 408 млн. долларов (неко­торые наблюдатели говорили, что цена была слишком высо­кой) и авиакомпанию регулярных пассажирских рейсов «Ис-терн эйрлайнс», заплатив 365 млн. долларов. Чтобы стали воз­можными эти и иные приобретения, Трамп занял еще больше средств. Менее чем через год после покупки авиакомпании, «Трамп шаттл» потеряла 85 млн. долларов, тем самым усложнив процесс избавления от нее. Это отчасти произошло из-за 5-процентного снижения объема авиапассажирских перевозок, свя­занного с началом экономического спада в стране. В дополне­ние к прочему, «Плаза хоутел» потеряла в последующие два го­да после ее покупки 100 млн. долларов и, в конце концов, не смогла обеспечить достаточно средств для обслуживания своего собственного долга в 430 млн. долларов.

Трамп рассчитывал, что рынок бросовых облигаций будет и дальше держаться, давая ему возможность рефинансировать его миллиардные долги по облигациям по более благоприятным ставкам. Однако как только для Трампа назрела такая необходи­мость, рынок бросовых облигаций обрушился. Трампу приходи­лось раскошеливаться на миллионы, чтобы улучшать и обнов­лять свои владения в Атлантик-Сити. Но он не мог набрать дос­таточно денег, чтобы все это работало. И в результате в 1990 году он неожиданно оказался не способным рефинансировать бро­совые облигации и банковские займы, по которым он лично нес ответственность, на сумму в целых 2 миллиарда долларов.

В середине 90-х годов Трамп оказался в тяжелом положении. Ему требовались средства для поддержания его смелых начина­ний, но все его предприятия не выдавали необходимых для этого денег, да и финансовые рынки, как уже упоминалось ранее, рабо­тали не в его пользу. Во втором квартале 1990 года, как раз когда Трамп находился в наихудшем финансовом положении, «Тадж-Махал» понес операционные убытки в 15 млн. долларов до уплаты налогов — причем в эту сумму не входили примерно 75 млн. дол­ларов, которые должны были быть уплачены подрядчикам, и 30 млн. долларов, которые еще было нужно вложить в отделку кази­но. В дополнение ко всему, хотя «Тадж-Махал» и привлекал толпы игроков, он еще не пересек порог рентабельности. В результате Трамп впервые за всю свою профессиональную жизнь сообщил, что может оказаться и не в состоянии заплатить проценты по дол­гам. «Это заявление эхом прозвучало по всему миру», — вспоми­нает Трамп в характерной для него преувеличенной манере.

Банкиры Трампа пробуждаются и перестают ссужать его деньгами

Итак, в первую очередь, Трамп снова обратился к тем банкам, которые ссудили его бблыпей частью денег, и попросил еще.

Собственно говоря, ему нужно было 65 млн. долларов, чтобы выплатить по облигациям, сроки которых стремительно при­ближались. Банки согласились и немедленно выдали ему 20 млн. долл. для текущих платежей. В обмен Трамп должен был начать распродавать свои активы, наиболее заметным из кото­рых была его 282-футовая яхта «Трамп принсесс», купленная им в свое время у разорившегося саудовского бизнесмена Аднана Кашогги. Пожалуй, самым унизительным было то, что теперь Трамп был вынужден существовать на жалкое пособие в 450.000 долларов в месяц — не так уж и плохо по стандартам большин­ства людей, но слишком мизерно для человека, в 80-е годы не сходившего со страниц журналов.

Однако хотя на Трампе и лежит частичная вина за создание ог­ромной кучи долгов, часто плохо организованных или распылен­ных среди мириад кредиторов, его банкиры, возможно, в равной степени повинны в его финансовых неудачах в 1990 году. Во мно­гих случаях банки выдавали Трампу необеспеченные кредиты, то есть требовали меньше обеспечения, чем следовало при выдачи таких сумм, которые они ему предоставляли. Они, казалось, были в рабстве у Трампа и считали, что он не может ошибиться. «Банки­ры были загипнотизированы. Они почитали почти за честь ссу­дить Донни деньгами, — объяснял один нью-йоркский застрой­щик. — Основываясь на перечне его достижений, банки открыва­ли для Трампа свои сейфы, не проводя обычный финансовый ана­лиз». Юрист, работавший с Трампом, говорил: «Дональд Трамп мог зайти в любой банк и сказать: «Мне нужно 25 млн. долларов» — и никто и не думал спрашивать у него финансовый отчет. Они говорили: «Дональд Трамп, 25 миллионов? Готово!»16

Справедливости ради надо сказать, что некоторые из основ­ных кредиторов Трампа, а главным среди них был «Ситибанк», считали, что они были в должной мере осмотрительны при выда­че кредитов Трампу и начали открыто выступать в прессе, защи­щая свою банковскую практику. «Мы не можем говорить от име­ни других банков, но мы считаем, что наши кредиты не были не­разумными. — утверждал Фрэнк Кример, глава отдела кредито­вания недвижимости в «Ситибанк». — Они не противоречили нашим стандартам андеррайтинга и основывались на стоимости определенного имущества, учитывая доказавшую себя способ­ность Трампа приобретать существующее имущество и весомо увеличивать его стоимость за счет обновления основных фондов и улучшенных маркетинговых усилий... Мы полагаем, со време­нем долгосрочная стоимость активов Трампа будет реализована, доказывая тем самым, что мы приняли правильное решение».17

В действительности, таким крупным банкам, как «Сити­банк», пришлось остаться с Трампом, потому что, если бы они выбили почву у него из-под ног, им самим пришлось бы не сладко. Как и корпорация «Крайслер» в конце 70-х годов, Трамп стал почти «слишком большим, чтобы разориться». И действуя как сам Ли Якокка, он настойчиво отстаивал эту точ­ку зрения. «Послушайте, ребята, — говорил Трамп, — если у ме­ня есть проблема, тогда и у вас она тоже есть. Нам надо ее ре­шить или для всех нас настанут тяжелые времена».

Если бы банки решили завладеть имуществом Трампа, они бы увидели, что стоимость этого имущества, оставшись без имени Трампа, заметно уменьшилась. В случае с его казино лю­бому будущему владельцу пришлось бы пройти через дорого­стоящую и длительную процедуру получения новых лицензий на ведение игорного бизнеса в штате Нью-Джерси. Поэтому, когда стало припекать, банки — хотя Трамп и был все еще дол­жен им миллионы, — были вынуждены остаться с ним и про­должать придерживаться принятых ими ранее решений. Они не только помогли Трампу реструктуризовать его долги и умень­шить его личный долг с суммы свыше 900 млн. долларов до не­многим более 100 миллионов, но и предоставили ему пять лет на приведение дел в порядок.

Похоронен под долгами

Время — вот что нужно было Трампу. К ноябрю 1990 года он не смог заплатить 345 млн. долларов по банковским ссудам на два казино и «Трамп шаттл». Примерно в то же время «Тадж-Махал» принес чистый убыток в 11 млн. долларов, несмотря на рекорд­ный доход в квартале, закончившемся 31 октября 1990 года. В дополнение к прочему, казино «Трамп касл» понесло убыток в 7 млн. долларов за квартал, хотя годом ранее он получил прибыль в 7 млн. долларов. Прибыли казино «Трамп плаза» упали почти на 70 процентов — с 16 млн. долларов до 5 миллионов.

Конечно, Трамп мог сам себя винить в принятии некоторых опрометчивых деловых решений. Но его почти состоявшееся падение подтолкнули силы, находившиеся вне сферы его влия­ния. Трамп рассматривает состояние экономики в начале 90-х годов — то, которое почти привело его к личному банкротству, — как сильно пошатнувшееся, даже в ретроспективе, даже несмо­тря на мнение большинства людей в то время. «Я сам видел ко­нец рынка недвижимости и начало того, что я называю Великой Депрессией 1990 года. Да, это так. Я употребил слово депрессия. Это был не экономический спад. В действительности это была депрессия, самая сильная с начала 30-х годов», — сказал Трамп.18

Как бы ни называли это — рецессия, депрессия или цикли­ческий спад, — суть в том, что такое состояние экономики про­должало оказывать свое разрушительное действие на Трампа на протяжении 1990 и 1991 годов, и его долг, как было позже под­считано, достиг огромной цифры в 8 миллиардов долларов. В середине 1991 года, спустя год после его первой спасательной сделки с банкирами в 65 млн. долларов, Трамп попросил и ему предоставили новый пакт, способствующий разрешению его проблем. Новое соглашение вынудило Трампа продать еще часть активов, например, авиакомпанию «Трамп шаттл» (она, в конце концов, перешла к «Юэсэйр груп») и еще ряд других предприятий. Соглашение заставило некоторых держателей об­лигаций казино Трампа согласиться на сильно уменьшенные процентные ставки по их ценным бумагам в обмен на 50 про­центов акций казино. Он также был вынужден разработать но­вые условия для «Плаза хоутел», коронное украшение империи Трампа. Проблема с «Плаза» состояла в том, что с 1989 по 1991 годы отель потерял 100 млн. долларов и не мог уплатить про­центы по своему долгу в 430 млн. долларов. В 1990 году «посту­пления от текущих операций оказались на 20 млн. долл. мень­ше суммы, необходимой на покрытие процентов».19 Банки, пер­воначально снабдившие Трампа 400 млн. долларов и теми день­гами, которые ему были необходимы для покупки «Плаза» у «Роберт М. Басе груп» из Техаса, согласились на отсрочку упла­ты процентов в целых 7 млн. долларов. (В настоящее время 49 процентов прекрасно отреставрированного и величественного старого отеля принадлежат «Ситикорп».) И все-таки сделка с «Плаза», по той цене, в которую она ему встала, оказалась од-

ной из наименее практичных, совершенных Трампом. Зная, ка­кие вероятные поступления средств будут от этой собственно­сти, Трамп согласился на условия, которые требовали такого увеличения денежных поступлений, на которое Трамп вряд ли мог рассчитывать.

К концу 1991 года дела начали, хотя и едва заметно, повора­чиваться в лучшую сторону. Облигации казино Трампа в Атлан­тик-Сити взлетели по сравнению с их минимумами в 1990 году. Облигации «Тадж-Махала» удвоились в цене, облигации «Трамп касл» выросли на 81 процент, а облигации «Трамп плаза» на 66 процентов. А в четвертом квартале 1991 года операционная при­быль «Тадж» выросла на 70 процентов и составила 22 млн. долла­ров, «Трамп касл» заработал 4,6 млн. долларов против убытков в 600.000 долларов в последнем квартале 1990 года, а прибыли «Трамп плаца» увеличились семикратно и составили 7,8 млн. долларов.

Несмотря на это, Трамп был еще далек от выхода из сложной ситуации. Общая задолженность его казино в Атлантик-Сити все еще превышала его рыночную стоимость. «Тадж-Махал», общий долг которого составлял 746 млн. долл., оценивался ана­литиками в 475 млн. долл., «Трамп касл» нес бремя долга в 380 миллионов, по сравнению со своей рыночной стоимостью по­рядка 200 миллионов, а «Трамп плаза», лучшее (хотя и небес­спорно) в финансовом отношении, по сравнению с другими, предприятие, имело долг в 272 млн. долл. против своей рыноч­ной стоимости в 250 млн. долл. В декабре 1990 года Трамп ис­пытал, возможно, самое сильное унижение в своей жизни. Его отец купил в одном из казино Трампа фишек на три миллиона долл. и оставил их там в хранилище, чтобы у Трампа хватило средств на грядущие платежи по облигациям «Трамп касл».

В начале 1992 года никакой уверенности в судьбе Трампа еще не было. «Его имя стало нарицательным, оно ассоциирова­лось с наихудшими проявлениями экстравагантности, эгома-нии и жадности 80-х годов. Когда-то мир восхищался мастерст­вом и размахом миллионных сделок Трампа. Сегодня он повсе­местно воспринимается как разорившийся магнат недвижимо­сти, которого лишили его когда-то громадных владений».20 В марте 1992 года Трамп завершил реструктуризацию последней части своих долгов. Сложное маневрирование позволило ему уменьшить свой долг на треть (что позволило ему почти обеспе­чить покрытие расходов на выплату процентов за счет поступ­лений денег от текущих операций), избежать суда по банкрот­ству и на значительную сумму сократить свой личный долг — тот, что был обеспечен лишь его словом и подписью.

Но финансовое положение Трампа все еще вызывало сомне­ния. В начале 1992 года журнал «Бизнес уик» оценивал активы Трампа в 1,4 млрд. долл. с минусом. С другой стороны, всегда оптимистичный и смелый, Трамп утверждал, что стоит 1,5 млрд. долл. Проблема с оценкой активов Трампа есть и всегда состо­яла в том, что его «Трамп органайзейшн» частная организация, включающая в себя предприятия разных форм собственности и совместные предприятия. Пытаться докопаться до истины в финансах Трампа — все равно что искать иголку в стоге сена.

Меняя команду управляющих и переделывая себя

Проходя через все это, Трамп изменялся, превращаясь из на­хального инвестора в рационального управляющего. Частично это результат чрезвычайной реструктуризации. Банки, в част­ности, в качестве одного из условий реструктуризации настоя­ли, чтобы Трамп нанял главного финансового специалиста (ГФС). Трамп мудро остановил свой выбор на Стивене Боллен-бахе, работавшего ГФС в «Холидэй Корпорэйшн», которого он увидел на обложке журнала. Болленбах был хорошим бизнесме­ном, жестким переговорщиком и обладал таким складом ума, который мог контролировать миллионы деталей сложных сде­лок Трампа, обеспечивая их разумность и положительный ре­зультат. «Стив может сказать «нет» своими твердыми как сталь глазами, и никто не будет на него злиться. Это то, что мне нуж­но», — сказал Трамп.21 Именно Болленбах организовал начало возвращения Трампа, посоветовав ему отсылать страховые пре­мии за его яхту «Трамп принсесс», составлявшие 800.000 долл. в квартал, держателю закладной на нее «Бэнк оф Бостон», при­чем идея состояла в том, что если яхта затонет незастрахован­ной, то держатель закладной останется без обеспечения. Уловка сработала и продемонстрировала финансовому миру, что если Трамп и собирается возвращаться, то это, по возможности, бу-

дет на его условиях. Болленбах помог Трампу осознать, что бан­киры, лающие за его спиной, могут быть обращены в союзни­ков. Он помог Трампу понять: выход состоит в том, чтобы уго­ворить банки работать с ним, а не против него. «Ключевая идея Болленбаха состояла в том, что банкиры и инвесторы Трампа были связаны по рукам и ногам легендой, которую они же и по­могли создать».22

Действительно, Болленбах так хорошо выполнил свою зада­чу, что позже, в 1991 году, был взят на службу в качестве главно­го финансиста сети отелей «Мэрриотт корпорэйшн», находив­шейся тогда в трудном финансовом положении. В настоящее время он президент и главный управляющий «Хилтона». Поми­мо того, что Болленбах помог Трампу разобраться с финансами и остаться на плаву, он еще, похоже, привил последнему новое чувство дисциплины и ответственности. Он, кажется, помог Трампу признать необходимость отладки и рационализации всех операций. Это был главный недостаток Трампа в годы, предшествовавшие его финансовому кризису.

То, что Трамп назвал свое предприятие «Трамп органайзейшн», противоречило его сути — один бывший его служащий прозвал его «Трамп дисорганайзейшн». В действительности это не мно­гим более чем инвестиционный портфель одного человека. За 15 лет расширяющаяся коллекция предприятий Трампа стала удивительной мешаниной не связанных между собой компа­ний, остронуждающихся в последовательном управлении. Сле­дующей фазой в карьере Трампа будет публичное испытание его способности быть управляющим.23

Когда экономика США начала медленно выходить из своего умирающего состояния, то же стало происходить и с Трампом. В 1993 году Трамп объявил, что выходит на рынок с двумя новыми предложениями по бросовым облигациям. Размещенные «Мер-рил Линч», эти предложения давали инвесторам порцию новых ценных бумаг на сумму в 375 млн. долл. Некоторые из них коти­ровались ниже суммы долга, который они представляли. Из всей суммы 315 млн. долл. представляли собой закладные сроком на 8 лет, а 60 млн. долл. являлись «бумажными бумагами» (payment-in-kind, PIK) сроком на 10 лет (их так назвали потому, что по ним выплачивались не деньги, а другие ценные бумаги). Доходность по закладным составляла около 11,5 процента, а по «бумажным бумагам» — свыше 13 процентов. Но главное было в том, что Трамп вернулся. Он успешно вышел на рынок с новыми бросо­выми облигациями, опирающимися на активы его портфеля. Волна отвращения и недоверия со стороны общественности и финансового мира за последние несколько лет начала стихать.

Со своей обычной остротой оценки общественного мнения Трамп решил, не теряя времени, заняться созданием своего но­вого облика — замены символа экономического спада на сим­вол возвращения в 90-е годы (несмотря на то, что на такое же определение нацелилась рок-группа «Аэросмит»). В конце 1993 года дела стали выглядеть еще веселее. «Дональд Трамп близок к соглашению со своими банкирами и держателями облигаций, которое может позволить ему вновь стать полноценным вла­дельцем своих казино, превратить свою игорную империю в об­щественную корпорацию, затем вернуть порядка 200 млн. долл. личного долга, оставшегося по плану выхода из кризисной си­туации 1991 года», — писала газета «Уолл-стрит джорнэл».24 Кроме того, держатели облигаций «Тадж-Махал» согласились на сделку по обмену существующего долга в 750 млн. долл. на новые высокодоходные облигации на сумму 692 млн. долл., к которым пристегивалась выплата процентов, плюс около 75 млн. долл. наличными. Казалось вполне определенным то, что Трамп, сфокусировавшись на своем основном денежном пред­приятии в Атлантик-Сити и передав власть талантливым про­фессиональным менеджерам вроде Болленбаха (а позже Ника Рибиса — Трамп назначил его президентом своих казино), и больше глядя в будущее, а не оставаясь в прошлом, вновь ока­жется победителем. Оглядываясь на те изменения, которые во время его финансовых махинаций происходили с ним самим, Трамп писал: «Я многое узнал о себе за эти тяжелые времена, я научился справляться с трудностями. Я научился попадать в цель, концентрироваться на работе, начинать с начала и доби­ваться результата».25

Трамп говорит, что этот мучительный этап научил его также хо­рошо разбираться в лояльности — качестве, которое он превоз­носит так же высоко, как и другие хозяева толпы. «Были люди, в которых я был уверен, что они останутся со мной, а они ушли,

и были люди, которых я создал, не пошевелившие и пальцем, когда пришло время помочь мне», — говорил Трамп. Трамп осо­бо выделяет нью-йоркского застройщика Сэма Лефрака как че­ловека теплого и пушистого, когда дела обстояли хорошо, но готового пырнуть ножом в спину, когда все стало рушиться. По словам Трампа, Лефрак был «нескрываемо счастлив» по поводу плохого состояния его дел в начале 90-х годов. Когда ситуация стала принимать иной оборот, Лефрак неожиданно выказал но­вый интерес к дружбе с ним, приглашая, как рассказывает Трамп, «на что угодно, завтрак, обед, ужин — просто любой вид общения». Вместо того, чтобы дать Лефраку аудиенцию, Трамп ответил со своим обычным чванством и сварливостью. Он по­слал Лефраку, который был старше Трампа, копию статьи, в ко­торой Лефрак, по оценке Трампа, «слегка высмеивал его». «Ввер­ху статьи я написал только слова: Да иди ты...(Fuck You)», — вспоминает Трамп.26

Трамп никогда не боялся жестко играть и кажется готовым пойти на все, что угодно, чтобы исправить осознанную ошибку или нанести свою собственную версию божественного возмез­дия. Подставлять другую щеку — это не его стиль. Можно воз­разить, что такое свойство характера привело его к сжиганию мостов, к постановке личного впереди дела. Но оно также дало ему возможность явить миру уверенную в себе личность, лич­ность, на которой он мог спекулировать. Сильный, дающий сдачу и создавший себе крепкую броню, -— это больше, чем просто психологический портрет. Для Трампа эти качества — необходимые деловые инструменты, сыгравшие решающую роль в его успехе и возвращении в бизнес.

Вспомните отношение Трампа к «Кинсон», гонконгской компании, которая так жалко погорела на восстановлении дома 40 по Уолл-стриту и, в конце концов, продала его Трампу за ка­кой-то 1 миллион долл. «Вы должны жестко вести переговоры, и вы никому и никогда не можете позволить одержать над вами верх так, как это случилось с компанией «Кинсон». Внезапно распространяется слух, что вы слабый игрок — а то и похуже, — и вжик! С вами покончено».27 Для Трампа это не пустые слова, потому что иначе он давным-давно бы разорился и вышел в ти­раж. Хорошо это или плохо, они представляют собой идеоло­гию, активную стратегию, помогающую ему продолжать дер-

жаться, даже если это означает иногда и посылку неприличной записки пожилому человеку.

Искусство возвращения

В 1994 году Трамп уже подумывал о захвате самого известного в Нью-Йорке объекта — «Эмпайр стейт билдинг». В американ­ской экономике началось оздоровление, особенно на Манхэт-тене. Но на этот раз Трамп, став мудрее после того, как запла­тил непомерную цену за свои шумные приобретения в 80-е го­ды, учел свой риск и стал выслеживать добычу вместе с партне­рами. Среди прочих, это были инвестиционный банкир фран­цузского происхождения Жан-Поль Ренуар, жена Ренуара и ее отец, 81-летний токийский магнат недвижимости по имени Хи-дэки ёкои. Трамп создал компанию «Трамп эмпайр стейт парт­нере», выступающую в качестве владельца для этой сделки, хо­тя ее финансовые детали не ясны.

Однако еще более величественной иллюстрацией возвраще­ния Трампа в деловой мир является осуществляемая им сейчас застройка территории железной дороги «Вест сайд» — земель­ного участка площадью в 76 акров, протянувшегося от Пятьде­сят девятой до Семьдесят второй улицы на Манхэттене вдоль реки Гудзон. Трамп приобрел права на эту территорию в дале­кие 70-е годы, купил землю, продал ее, а затем перекупил в на­чале 80-х годов у аргентинского бизнесмена Франческо Маори. Трамп представляет себе этот проект как самую большую за­стройку торговыми и жилыми площадями в Нью-Йорке со вре­мен «Бэттери Парк Сити», проекта, который, в отличие от трамповского, опирался на значительное финансирование об­щественными фондами. Когда проект завершится, вестсайд-ская застройка будет включать в себя 5700 квартир, 1,8 млн. кв. футов торговых площадей, парковки на 3500 машин и парк в 25 акров. В застройке этой земли важную роль играет известный архитектор Филип Джонсон.

Здесь Трамп опять решил учесть свой риск. Вместо того, что­бы заниматься проектом одному, как он уже поступил однажды со своей собственностью в Атлантик-Сити, Трамп теперь использу­ет партнеров, на этот раз из Азии, и в совместном предприятии с ними ведет застройку. Он работает с группой «Полилинкс» — консорциумом, представляющим интересы шести самых богатых семейств Гонконга. Трамп сохранит приблизительно 40-процент­ную долю в застройке, и ему не придется выложить на проект ни единого пенни. Трамп также научился очень не характерной для него черте — определенной скромности. Он уступил мнению сво­их азиатских партнеров по некоторым важным вопросам дизай­на. И действительно, проект будет осуществляться в соответствии с принципами фен-шуй — восточными принципами балансирова­ния элементов для достижения тонкой гармонии между людьми и их искусственной окружающей средой. Некоторые полагают, что эта сделка заставила Трампа научиться восприимчивости, стать внимательнее, уступать роль эксперта другим, когда в этом есть необходимость. «Люди говорят, что с Дональдом нельзя разгова­ривать, что он не идет на контакт, но это не так. Он очень быстро учится и обладает врожденным чувством того, к кому надо при­слушиваться», — считает Сузан Кара, нью-йоркский агент по не­движимости, которая занимала ключевое место в проведении сделки с «Полилинкс». Трамп, со своей стороны, в восторге от но­вого проекта, который он называет «по-настоящему большим».28 «Это самая большая обалденная сделка в истории недвижимости Нью-Йорка. И она лучшая из всех, которые я когда-либо совер­шал»,29 — говорит Трамп, демонстрируя тем самым, что у него еще осталась немалая порция чванства, самоуверенности и время от времени проявляющейся грубости, столь характерных для него во времена его расцвета в 80-е годы.