От автора 120 13 страница

Спортивные обозреватели используют этот инцидент на Ямайке, чтобы сурово осудить Кинга за его недолгую лояль­ность (Фрэйзеру) и ворчать по поводу его скандального оппор­тунизма (с Форманом). Но красота и предательство действи­тельно находятся в глазу смотрящего. Кинг сделал то, что всегда делают предприниматели во всех отраслях промышленно­сти: заменил проигрышный продукт выигрышным. Куда дева­ется лояльность телевизионных сетей, когда некогда высококо­тировавшееся шоу падает на дно рейтинга Нилсона? Кинг был достаточно умен, чтобы понять: его будущее — с Джорджем Форманом. В этом не было ничего личного против Джо Фрэй-зера; это был просто бизнес — хороший бизнес.

Вспомнив образ Кинга, поздравляющего Формана после боя в Кингстоне, Хэнк Шварц нанял Кинга из-за его внезапно­го «очевидного влияния» на Формана. Компания Шварца хоте­ла организовать бой Кен Нортон — Форман и использовала дружбу Кинга с Форманом, чтобы состряпать сделку. Выполняя свое первое задание по организации, Кинг доказал, насколько полезным он мог быть. Что более важно, этот опыт подтвердил то, о чем трубил Элбом: афро-американские боксеры положи­тельно реагировали на афро-американского антрепренера, а единственным афро-американским антрепренером в Америке, разбиравшемся в бизнесе бокса, был Кинг.

Создание своей команды

Проведя бой Форман — Нортон, Кинг захотел работать само­стоятельно, и он справедливо заключил, что ему нужны боксе­ры, подчиняющиеся ему напрямую. Он направился в трениро­вочный лагерь Али в Пенсильвании за советом, с чего начать. Али дал и совет, и поддержку, и своего спарринг-партнера по имени Рэй Андерсон, который согласился, чтобы Кинг органи­зовал ему бой в Кливленде. Андерсон также предложил, чтобы Кинг управлял делами еще одного боксера по имени Эрни Шэйверс. Тот также подписался под контрактом, разрешавшим Кингу организовать его следующую встречу. Кинг чувствовал двойную удачу; он имел легковеса в лице Андерсона и тяжело­веса с сильным ударом в лице Шэйверса. Дорога к антрепре­нерскому богатству манила его

Первая вылазка Кинга произошла в его родном городе Кли­вленде. Чтобы гарантировать успех, он разрешил Андерсону выбрать любого противника, которого, он был уверен, побьет. Андерсон выбрал грузчика авиакомпании из Далласа по имени

Куки Уоллас. Кинг заказал Мюзик-холл в деловой части города, и все жители Кливленда пришли посмотреть, особенно пред­ставители черной общины. Уоллас легко победил, и толпа заду­малась о способности Кинга видеть талант боксера.

Затем Кинг организовал для Шэйверса бой с Джерри Квэр-ри в «Мэдисон сквер гарден» Нью-Йорка. Квэрри уложил Шэйверса в нокаут в первом же раунде. Кинг мог бы выбросить полотенце своей неоперившейся карьере антрепренера, но на следующий день ему позвонил Али, сказавший: «Дон, я знаю, что ты чувствуешь себя отвратительно, и ты, вероятно, хочешь уйти из бокса, но не делай этого. Пошли своего Шэйверса ко мне в лагерь, и я научу его, как боксировать».

За прошедшие годы союз между Али и Кингом анализиро­вался немало. Многие люди полагают, что отношения Кинга с Али относились к разряду отношений отец-сын или наставник-ученик, которые он устанавливал с молодыми афро-американ­скими бойцами, начиная с Эрни Шэйверса в 70-х годах и про­должая с Майком Тайсоном в 90-е годы. Ясно, что в начале на­пористой попытки Кинга сделать себя имя в боксе Али оказы­вался полезным на каждом шагу. Вряд ли можно усомниться, что в начале Али хотел помочь другому черному человеку в ис­торически белом бизнесе.

Помните, как Джонни Карсон спросил Али: «Почему бои за титул чемпиона в тяжелом весе привлекают так много людей?» Он ответил: «Потому что белые люди готовы платить большие деньги за то, чтобы посмотреть, как два черных человека выши­бают друг другу мозги». Карсон рассмеялся, как и все, кто смо­трел в тот вечер телепередачу «Тунайт шоу», но слова эти были чистой правдой. Али был абсолютно серьезен.

Организация большого боя: Али против Формана

В январе 1974 года Али победил Фрэйзера в их втором матч-реванше в «Мэдисон сквер гарден». Каждый человек в Америке, обладавший хотя бы самыми зачаточными познаниями в боксе, задавался вопросом, когда Джордж Форман будет защищать свой титул от Али, как самого серьезного претендента. Каждый антрепренер бокса и каждый, желавший стать антрепренером, отчаянно хотели подписать с этими боксерами контракты на организацию матча. Тот, кто смог бы не выпустить приз из поля зрения, сделал бы на этом кучу денег.

Хэнк Шварц повысил Кинга до поста вице-президента и дал ему карт-бланш с целью уговорить Али и Формана отдать ему права на показ матча по телевидению. Эта задача потребует от Кинга использования всех его многогранных сил убеждения, ле­сти, мольбы, мошенничества, самое важное деловых навыков. Он чувствовал, что если сможет передать этот бой своей телеви­зионной команде, то превзойдет всех других антрепренеров бо­кса и будет признан в Америке антрепренером номер один.

Для Дона Кинга это была возможность, выпадающая раз в жиз­ни. Он вложил в нее все — свою волю, свою энергию, весь свой талант, все свое мастерство работы с лотереями, все навыки проповедования евангелистского рая в будущем для черных братьев. На марафонских переговорах он конкурировал за пра­во организовать самый богатый призовой бой в истории с мощ­ными действующими брокерами бокса, с самыми удивительны­ми историческими персонажами.10

Геометрия организации этого боя была простой, даже двухмер­ной. Сначала начертите квадрат с Али и Форманом на противо­положных диагоналях; затем соедините стороны с организую­щей группой; наконец, проведите линию к месту, где будет про­водиться бой. Проведите линии крест-накрест так, чтобы каж­дая точка квадрата была соединена с каждой другой точкой, и все точки будут связаны. Более опытные антрепренеры — адво­кат Али Боб Арум или Тэдди Бреннер из «Мэдисон сквер гар-ден» — понимали, что у переговоров есть еще и третье измере­ние — возможность сделать большие деньги.

Но Кинг интуитивно чувствовал, что переговоры будут че­тырехмерными и квадрат превратится в гиперкуб — после того, как будет добавлен компонент времени. Мухаммед Али, которо­му в то время было 33, боялся, что Форман будет тянуть с пре­доставлением ему шанса отвоевать титул и месяцы будут ухо­дить один за другим. Кинг также понимал, что Форман когда-то боготворил Али — он называл его «народным чемпионом», но теперь Форман испытывал ревность из-за того, что болель­щики обожали Али больше, чем они обожали его.

Кинг загнал Формана в угол на автомобильной стоянке в Окленде, шт. Калифорния, и намекнул, что, если Форман не назначит встречу в ближайшее время, Али может вообще отка­заться от боя. Кинг сказал Форману: «Тебе нужна эта победа. Иначе люди никогда не воспримут твое величие. Но сделать это нужно теперь] Долго Али может не прождать».11 И Форман под­писался на бой.

Кинг был единственным посредником в переговорах этих двух боксеров. После получения письменных контрактов на матч-реванш он столкнулся с двумя новыми задачами: найти 10 миллионов долл. на призовые деньги для боксеров и место за пределами Соединенных Штатов для боя. Форман, связанный по рукам и ногам судебными исками и разводом, не мог драть­ся в Штатах. Законные предприниматели и жулики во всем ми­ре знали: идет поиск стадиона, который окажет гостеприимст­во этой легендарной встрече.

Хэнк Шварц из «Видео текникс» рассматривал в качестве ва­риантов Лондон и некоторые другие места, но все они были от­клонены. И тут с предложением появился президент Заира Джо­зеф Мобуту: организовать бой в его стране. Мобуту чувствовал, что его страна подобна Родни Дэнджерфилду; ее никто не уважал. Матч тяжеловесов заставил бы население всего мира найти ее на карте Африки. В течение одного вечера все мировые средства ин­формации нацелились бы на Заир. Когда через руки Шварца про­шел аккредитив на 10 миллионов долл. от «Барклиз бэнк» (каждо­му из бойцов обещали по 5 миллионов долл.), дело было сделано. Джордж Форман должен был драться с Мухаммедом Али за титул чемпиона мира в тяжелом весе в Киншасе, Заир.

Кинг сделал такое, чего никто еще не смог сделать: он со­единил все линии и получил подписанные контракты от всех участников боя за титул чемпиона в тяжелом весе.

Пресс-конференция в Каракасе, Венесуэла, на которой объ­явили о завершении переговоров относительно встречи Али-Форман, по праву должна была стать одним из наиболее ярких моментов в жизни Кинга. Но не стала. Официальное сообще­ние для печати понизило его вклад до ничего не значащего ме­ста на пятнадцатой строчке. Кинг сорвался и наорал на Швар­ца. Даже более поздняя попытка Шварца отдать ему должное за устроение встречи не успокоила Кинга. Для многих афро-американцев это пренебрежение стало напоминанием о вопиющей ошибке Эн-би-си, пославшей в подарок надень рождения Реда Фокса бутылку шотландского виски в тот момент, когда его программа «Сэнфорд и сын» находилась у вершины рейтинга Нилсона. Белые не понимали зарождающуюся гордость черных своими достижениями в бизнесе. Люди в мире бокса недооце­нили таланты Кинга в последний раз.

Навыки ведения переговоров и способности создания «брэнда» в боксе

«Грохот в Джунглях» ушел в историю, больше всего запомнив­шись блестящим использованием Али канатов при взятии уда­ров и нокаутом Формана в восьмом раунде. Немногие знали, что проведение боя оказалось в серьезной опасности после то­го, как Форман повредил глаз на тренировке. Возникшие в ре­зультате ожидание и отсрочка вызвали беспокойство в обоих лагерях. В водоворот вскочил Кинг, используя все свои совер­шенные таланты, успокаивая должностных лиц, часто встреча­ясь с репортерами, унимая опасения правительства и вообще действуя как голос спокойствия и разума.

Хэнк Шварц говорил: «Нет сомнения в том, что Дон спас бой. Он не позволял распасться сделке. Он знал, как говорить с Форманом. Он не позволил Форману сбежать. Он был велико­лепен».12 Али и его менеджер, Герберт Мухаммад, также были покорены искусством Кинга.

Норман Мэйлер так описал встречу с Кингом в Заире: «Кинг обладал способностью брать всю свою истинную любовь (кото­рая, с учетом его массивной негритянской внешности была от­нюдь не малой) плюс всю свою ложную любовь и лить их вме­сте из своих глаз, своих сверкающих глаз».13 Мэйлер также жи­вописно обрисовал одеяния Кинга: «Кинг носил алмазы и плиссированные рубашки, дашики с золотыми подвесками, се­ро-голубые смокинги и красные, как помада, костюмы; вокруг талии повязывал султанские пояса, а в одеждах использовал восточные жемчуга». И, конечно, Мэйлер превознес одно из величайших свойств Кинга: «Как он мог говорить. Он был хо­зяином всего диалога, и никакая разговорная ситуация не мог­ла быть чуждой ему».14

После боя Кингу достались только 4!/3 процента прибыли, ко­торые вряд ли можно назвать существенной частью пирога. Но Кинг также унес с собой в будущее наиболее ценные составля­ющие делания денег — доверие и лояльность Али и Формана. Другие антрепренеры забрали львиную долю денег, но Кинг вскоре получит права на сам аттракцион.

Внутренний мир бокса — с помощью некоторых спортив­ных обозревателей — обвинит Кинга в краже драгоценных кам­ней из короны в то время, как они стояли к нему спиной (под­считывая прибыли), но это явно случай, когда «зелен вино­град». Именно Кинг продемонстрировал в Заире, что он готов пройти лишнюю милю, чтобы гарантировать, что бой состоит­ся. Именно ему следовало присягать в верности. Власть предер­жащие в боксе стали бывшими власть предержащими, потому что после этого боя Кинг восстал в короне антрепренера.

Вернувшись в Штаты, Кинг использовал свой новообретен­ный образ, чтобы убедить Али и Формана подписать с «Дон Кинг продакшнз» контракт на матч-реванш. Его хулители кри­чали «Расизм!», когда узнали, что он говорил о черной гордости и черной силе и в лагере Формана, и в лагере Али. Никто среди белой структуры власти не хотел признавать тот факт, что Кинг использовал свою версию старой концепции — традиционный метод личных отношений, чтобы провернуть сделку. Никто то­гда не хотел признавать, что для афро-американских бойцов был и финансовый, и расовый смысл иметь дело с этим новым афро-американским антрепренером.

Кинг не соглашался с тем, что приглашать на бой боксеров, которые проиграли, было бесприбыльной перспективой: «Как только вы поймете принцип работы бизнеса, подобного боксу, уже не имеет значения, выиграл ваш боксер или проиграл, по­тому что вы организатор боя с самого начала сделки». Но еще более важным оказалось благоразумное умение Кинга давать каждому бою собственное имя так, чтобы средства информа­ции и публика могли говорить об ожидаемой схватке, как об ус­тановившейся торговой марке.

Новые предприятия, новые проблемы

Следующее предприятие Кинга — организация легкой победы Али над Чаком Вепнером, опытным тяжеловесом, которого Али

описал как «безнадежно белого». (Вепнер проиграл 40-летнему Санни Листону.) Вепнер был колоритным драчуном из Нью-Джерси, жившим над дискотекой и ставшим моделью для Рокки Сильвестра Сталлоне. Киношные истории восхождения от тря­пья к богатству не были совершенно чужды боксирующему со­обществу. Но только в Голливуде белый мог одержать триумф в тяжелом весе над черным чемпионом. Кинг продолжит нахо­дить белых претендентов-тяжеловесов, зная, что белая аудито­рия Соединенных Штатах все еще жаждет белого чемпиона. В его список войдут Питер Макнили, Вепнер и Джерри Коуци.

Али позволил Кингу совместно организовать его третье сра­жение с Джо Фрэйзером, известное как «Триллер в Маниле». Это станет апогеем карьеры Али — его возраст и ужасные уда­ры, нанесенные ему проигрывающим бой Фрэйзером, приведут к началу медленной спирали будущих поражений. Кинг пере­гнул палку в отношениях с Али, попытавшись неудачно вбить клин между чемпионом и Гербертом Мухаммадом. Али остался лояльным к своему адвокату и своей вере.

В 1976 году Кинг оказался без бойца и сожалел о потере Али. Он мог обратиться к рейтингам тяжеловесов и поискать друго­го претендента. Но он видел ббльшую и более своевременную перспективу, чем планирование лишь одного боя: он организу­ет многовесовой турнир с выбыванием, в котором смогут встре­титься многие из лучших молодых боксеров Америки. Олим­пийские победы в том году боксеров Шугара Рея Леонарда и «Спинке Бразерз» убедили Кинга, что страна хочет увидеть этих золотых медалистов еще раз.

Кинг пришел с этой идеей к руководителям Эй-би-си, кото­рые понимали, что популярность бокса в Америке на подъеме (отчасти благодаря «Рокки» Сталлоне). Телевизионная сеть со­гласилась снабдить турнир деньгами. Первые две встречи долж­ны были проводиться на палубе линейного корабли «Лексинг­тон», а затем в Военно-Морской академии США. Третью запла­нировали в исправительной тюрьме «Мэрион» в Огайо. Кинг устраивал бой в том месте, которое он шутливо называл «моя alma mater».

То, что выглядело как блестящий ход антрепренерского ге­ния, обернулось трясиной обмана и неправды. Послужные списки некоторых боксеров оказались неточными. Списки не-

которых боксеров включали фантомные встречи, никогда не имевшие место. Когда знатоки бокса докопались до реальных послужных списков бойцов, разразился колоссальный скан­дал. Средства информации мира бокса обвинили Кинга и его партнеров в искажениях, в фабрикации вымышленных по­единков.

Эй-би-си, чья репутация оказалась под угрозой, наняла ра­зобраться в обвинениях известного манхэттенского адвоката Майкла Армстронга (бывшего члена «Комиссии Кнэппа», рас­следовавшей коррупцию полиции в Нью-Йорке, что вдохнови­ло создание кинофильма «Серпико»). В отчете Армстронга ука­зывалось: «Эй-би-си и Кинга нельзя винить». Кинг, в свою оче­редь, обвинил своих партнеров.

Если истеблишмент и пресса бокса надеялись, что скандал с Эй-би-си повредит репутации Кинга, они глубоко ошибались. Кинг по-прежнему оставался силой в мире спорта; и Эйч-би-о, и гостиницы-казино Лас-Вегаса и Атлантик-Сити, и даже Эй-би-си продолжат приглашать его как антрепренера.

Дон Кинг в каждом боксирующем углу

Талант Кинга как антрепренера бокса состоял в контроле над как можно большим числом имевшихся тяжеловесов. Лучшие боксеры поднимались к вершине своих весовых категорий. По­этому Кингу было неважно, кто победит, пока он имел монопо­лию на всех бойцов. По аналогии с фасованными потребитель­скими товарами, если рассматривать ситуацию в терминах мак­симальной утилизации выставочного пространства посредст­вом выставления максимально возможного ассортимента това­ров, этот план отражал стандартную деловую практику.

В 1978 году список тяжеловесов Дона Кинга выглядел следу­ющим образом:

Лэрри Холмс, чемпион в тяжелом весе.

Кен Нортон, первый претендент.

Джимми Янг, второй претендент.

Эрни Шэйверс, третий претендент.

Леон Спинке, четвертый претендент.

Альфредо Евангелиста, шестой претендент.

И так далее по списку. Майк Кац, спортивный журналист из «Нью-Йорк тайме», писал: «В этом углу боец Дона Кинга. В том углу боец Дона Кинга».

Кинг убедил Али в последний раз сразиться за титул с Хол­мсом в бою, который Кинг удачно окрестил «Последнее ура». Мероприятие частично было боксом, частично повествованием истории Али. Холмс сокрушил популярного, но стареющего Али, который даже окрасил свои седые волосы в черный цвет. Многие в мире бокса были оскорблены тем, что Кинг сделал большие деньги на таком печальном поражении. Но Али зара­ботал в этом бою миллионы и с удовольствием ожидал получе­ния большого чека. А миллионы болельщиков, несмотря ни на что, надеялись, что «Величайший» сможет завоевать четвертый титул чемпиона в тяжелом весе. Все, что Кинг сделал, это дал и бойцам, и публике то, что они хотели.

Кинг продолжал чрезвычайно преуспевать в организации эпических поединков тяжеловесов. В 1982 году он организовал встречу Холмс — Джерри Куни, которую он назвал «Гордость и Слава» и которая принесла рекордные по тем временам 45 мил­лионов долл. Затем был «Коронный номер» в гостинице-казино «Дюнз» в Лас-Вегасе. Это был первый в истории двойной чем­пионат в тяжелом весе; в нем Холмс нанес поражение Тиму Ви-зерспуну в бою за титул, присуждаемый «Всемирным советом по делам бокса», а Майкл Доукс побил Майка Уивера в бою за ти­тул, присуждаемый «Всемирной боксерской ассоциацией».

В течение следующих лет Кинг доминировал в секторе тяже­лого веса до тех пор, пока Майк Тайсон не проиграл Бастеру Да­гласу в 1990 году. Но даже после того, как Тайсон проиграл Ивэндеру Холифилду в 1996 году, Кинг имел права на организа­цию будущих встреч Холифилда. Его незабываемая старая реп­лика: «Я пришел с чемпионом и ушел с чемпионом» — по-прежнему продолжала работать больше чем через 20 лет после матча Фрэйзер—Форман на Ямайке.

Кинг сделал миллионы долларов на организации мероприя­тий по боксу. А с прибылью приходили и судебные иски — бо­лее 100, многие от боксеров из его собственной команды, счи­тавших, что им недодали их справедливой доли из призовых де­нег. Большинство исков было отозвано, а некоторые улажены во внесудебном порядке. В результате Кинга стали называть «Тефлоновым Доном».

«Идите и раздобудьте себе немного денег»

В 80-е годы боксерский бизнес Кинга процветал. Он создал «Дон Кинг спорте энтертейнмент нетворк» — систему кабельного теле­видения, подобную Эйч-би-о; основал «Ди-Кей кемикал кампа-ни». По оценке, его корпоративная империя стоит более 50 мил­лионов долл. Он имеет 400-акровое поместье и семейное ранчо в Огайо, где он и его жена разводят коров породы «Блэк Ангус».

Сегодня Кинг живет в Диарфилд-Бич, шт. Флорида, и руко­водит процветающим бизнесом, организующим бои для 100 бо­ксеров. Кинг со своим вечным видением перспективы купил на Уэст-Палм-Бич старый фронтон хай-алай и перестраивает его в 10.000-местную арену для баскетбола, концертов и помоста для черного цирка. Он также подумывает об использовании этого участка для устроения и телевизионной трансляции поединков. Он осуществит содействующий поиск, чтобы позволить мест­ным жителям выбрать для арены название.

Кинг также участвует в действующем антрепренерском то­вариществе с компанией «Парк плейс энтертейнмент», владею­щей «Сизаре пэлэс», «Хилтонами» в Лас-Вегасе и Фламинго, а также гостиницами в Париже и Австралии. Кинг получает от­числения за организацию бокса в мире казино. Кинг считает, что «связи, результаты и уважение к людям» — краеугольный ка­мень его способности продолжать проворачивать сделки, при­быльные для всех участников бизнеса платного телевидения.

Кинг также рассматривает перспективы бизнеса в Интерне­те, который сегодня довольно аморфный, но со временем дос­тигнет миллионов онлайновых зрителей. Его опыт говорит, что можно легко заставить аудиторию в миллиард человек или больше подписаться на просмотр через Всемирную Паутину боя за титул чемпиона. По его словам, «Суть Интернета — в контенте, а я имею 30 лет поставки контента».

Со временем Кинг стал интересоваться другими черными предприятиями. Теперь он владеет «Кливленд колл энд Пост», самой большой находящейся в собственности меньшинств га­зетой в Огайо. Права на эту собственность включают шесть дру­гих небольших газет черной ориентации. Кинг надеется, что эти газеты будут давать больше вдохновляющих новостей об ус­пехах афро-американцев.

В сентябре 1996 года Кинг выступал в Школе Бизнеса Гар­вардского университета, где он дал студентам совет: «Деньги — ответ на все вопросы, поэтому идите и раздобудьте себе немно­го денег». Как сообщалось, студенты слушали внимательно.

В июне 1999 года город Маунт-Вернон, шт. Нью-Йорк, чест­вовал знаменитого антрепренера в первый День Дона Кинга. Лидеры местной афро-американской общины считали, что уже давно пора было почтить Кинга, которого они называли не иначе, как «наш черный герой, наш герой черной экономики». Никогда не сталкивавшийся с аудиторией, которую он не смог бы обаять, Кинг сказал: «Моя магия в связи с народом. Я иду с массами, а не с классами».15

Кинг превзошел ограничивающую характеристику «герой черной экономики», став героем Америки, всеми признавае­мым за свои достижения. «Я — победитель, а не нытик» — гла­сит его девиз. Когда однажды его спросили, почему его причес­ка уложена в знаменитый теперь начес, Кинг ответил: «Я хочу, чтобы люди видели мои волосы во всем их венчающем сиянии». Что и происходит.

Брутон Смит

глава 9 Брутон Смит

Соучредитель «Шарлотт мотор спидуэй»

«Негативизм? Так никаких денег не сделаешь».

История Брутона Смита носит не просто романтический ха­рактер, это романтическая история в классическом ключе: юноша знакомится с девушкой; юноша теряет девушку; юноша добивается девушки. В этих нескольких словах вы получаете всю сагу Смита. Но хотя сюжет прост, подбор актеров для него тре­бует значительной доли воображения. На роль «юноши», ко­нечно, мы берем самого Смита. Но для роли «девушки» не мо­жет подойти ни одна актриса-женщина. С 1959 года объектом любви Смита была неодушевленная (хотя и очень подвижная) собственность: «Шарлотт мотор спидуэй» — одно из наиболее дорогостоящих и необычных спортивных сооружений в мире. В сравнении с другими треками это все равно, что «Диснейленд» по сравнению с сельской ярмаркой. И на его строительство и украшение Смит ухлопал более 200 миллионов долл. и четыре десятилетия своей жизни.

Как и во многих романтических историях, сначала отноше­ния этой пары были не слишком гладкими. На какое-то время судьба растащила их в разные стороны. Но Брутон сохранил свою верность, полагая, что ему и его судьбе уготовано быть вместе. В конечном счете, так и получилось. Их история — ис­тория открытия, утраты и возвращения.

«Наследие тяжелого труда»

Смит, по самой последней оценке «Форбса», стоит свыше 1,2 миллиарда долл., но начинал, имея не многим более чем одежду на плечах и набитое брюхо. Родился он в 1927 году в Оукбо-ро, шт. Северная Каролина (в 20 милях к востоку от того места, где сегодня «Мотор спидуэй»); рос в семье фермера-хлопково­да и был самым младшим из девяти детей. Очень рано он при­шел к выводу, что сельское хозяйство не подходящая для него жизнь: «У нас всегда было много еды. И много чистой одежды — уж какая была. Но это было все». Они не имели денег; они не имели вещей. «А ведь каждый чего-то хочет».

В его случае это был гоночный автомобиль. Он увидел свою первую гонку серийных автомобилей, когда ему было всего 6 лет. «Я влюбился. Видеть, как из-под колес автомобилей летят фонтаны грязи и слышать рев их двигателей было самым потря­сающим делом». Тем временем, однако, надо было справляться с более прозаическими делами. Один случай решительно на­строил его против сельского хозяйства: «Мне было лет восемь или девять, когда моей старшей сестре и мне с утра пораньше в воскресенье сказали пойти набрать бобов. К нам собиралась прийти большая компания, и мы должны были собрать все эти бобы. Я, помнится, думал про себя: «Как это глупо. Ненавижу это занятие». Он повернулся к сестре и сказал: «Вот закончу среднюю школу, сразу сбегу!»

Одноклассники считали его «самым спортивным, самым попу­лярным и самым тщеславным». Самым ленивым? Определенно нет. Лучшим в его воспитании, считает он, было то, что он на всю жизнь унаследовал «привычку к тяжелому труду». В возрас­те 12 лет, еще школьником, работал на лесопилке, а позже, в 16 лет, на хлопкопрядильной фабрике. В 17 лет купил свой первый гоночный автомобиль — бело-красный «форд» за 700 долл.

Он не учился в колледже. Вместо этого продолжал работать на местных фабриках, попутно приторговывая автомобилями и организуя гонки. Он легко сам мог бы стать профессиональным гонщиком, если бы не возражения его матери-баптистки. Она годами умоляла его не участвовать в гонках, но он сопротивлял­ся. Наконец настал день, когда (по словам Брутона) она стала «действовать грязными методами»: она начала молиться, чтобы он перестал. После этого «я шел не только против мамы. Я шел против Бога». Он сдался. Для его решения была и другая причи­на. Молодой человек, стремящийся не упустить главный шанс, он видел, что гораздо больше денег можно сделать, устраивая гонки, чем участвуя в них, и еще больше на продаже автомоби­лей, чем на вождении их.

Его мечтой был трек

В 1955 году он купил свой первый трек — полумильный грунто­вый овал в Конкорде, шт. Северная Каролина, — за 20.000 долл. Всего лишь четырьмя годами позже он объявил о планах по­строить то, что потом станет «Шарлотт мотор спидуэй». Была одна проблема: Кёртис Тернер, гонщик и бизнесмен из Шар­лотт, имел ту же самую идею, плюс лучшую поддержку. Шар­лотт мог поддерживать только один трек, поэтому два конку­рента согласились сотрудничать. Смит предложил продать 100.000 акций из 300.000, чтобы профинансировать проект. (Тернер позднее погиб в авиакатастрофе.)

Сегодня плод их сотрудничества вырос до гигантских разме­ров: это комплекс, который на расстоянии выглядит столь же большим, как любой крупный столичный аэропорт. На треке работают 9.000 человек, на его трибунах удобно помещаются 167.000 болельщиков, не считая от еще 30.000—40.000, могущих наблюдать гонки с внутреннего поля трека, в том числе из ком­фортных запаркованных автодомиков. Полуторамильный овал мог бы вместить семь стадионов «Джаэнтс». Вокруг него раски­нулись, подобно драгоценным камням в асфальтовом ожере­лье, всевозможные удобства, рассчитанные на потребности бо­лельщиков всех вкусов и уровней дохода. Есть наружные сиде­нья, внутренние сиденья, роскошные ложи. Для самой изы­сканной публики есть частный клуб, где подается ресторанная еда пятизвездочного уровня. А самое удивительное из всего — это, возможно, стоящие вдоль трека кондоминиумы. Их вла­дельцы находятся в буквальном смысле в одном доме с гонка­ми, заплатив минимум 90.000 долл. за привилегию любоваться жженой резиной прямо из своих окон.

Ревностные поклонники автогонок, особенно известные гонщики, живущие в районе Шарлотта, считают автодром сво­им вторым домом, а саму трассу — неофициальным центром престижной гонки Национальной ассоциации автогонок серийных автомобилей (National Association for Stock Car Auto Racing, NASCAR). В этом качестве автодром выигрывает боль­ше всех от самого быстрорастущего профессионального спорта страны. Вот что сказал по этому поводу директор по устроению скоростных гонок Харви Уолтере, проработавший на треке 30 лет: «Мы взяли старое, сельского типа предприятие, и действи­тельно кое-что из него выстроили».

Принимая во внимание размеры и возможности автодрома, нелегко припомнить, что тогда, когда Смит начинал, «предпри­ятие» было совсем иным. На гонки смотрели свысока, как на вре­мяпрепровождение, подходящее только для самогонщиков-конт­рабандистов и правонарушителей. Действительно, этот спорт уходит корнями в те времена на Юге, когда местные производи­тели спиртного наращивали мощность своих автомобилей, чтобы уходить от таможенников (или, как назовет их Уолтер Бреннан, «казенных людей»). Споры вокруг того, у кого самый быстрый ав­томобиль, улаживались на овальных грунтовых треках в лесах. То­гда, в 50-е годы, матери (по крайней мере, хорошие) не хотели, чтобы их ребятишки становились гонщиками. По словам Г. А. «Ворчуна» Уилера, давнего друга Смита и главного управляюще­го автодрома, «автогонки на серийных машинах котировались чуть выше карнавального бизнеса, может быть, чуть ниже. Это было не то, что вежливые южане хотели в качестве занятия для своих детей. Наши матери и отцы потратили годы, пытаясь уйти от сельской нищеты, самогонщиков, автогонок и бревенчатых хижин. Они сами только что вышли из бревенчатых хижин».

Не отличались в те годы треки, даже самые законные из них, особой изысканностью. В то время, когда Смит начал зани­маться организацией гонок, во всем штате не было ни одного асфальтированного трека. «В ту эру — 50-е годы — все они бы­ли грунтовыми. Это были старые беговые дорожки, где проходи­ли скачки». Организация гонки на таком треке, говорит Уилер (как и Смит, он вырос на ферме и начал с организации гонок), «была немного похожа на работу фермера. Приходилось иметь дело с элементами и учиться работать совсем без денег». Смит вспоминает, как он смотрел на некоторые из своих собственных гонок — те, которые он организовал, — и понимал, что из-за не подвластных ему сил (в особенности погоды) они влетали ему в копеечку. В то время, когда у него и двух пятаков в кармане не звенело, он думал: «Возможность видеть эту гонку обходится мне в 4.400 долл. Недешевенький билетик!» Он был совершен­но один — один как перст, без компании или какой-либо под­держивающей его организации.