От автора 120 10 страница

Сама она тем временем почти разорилась. Все это время она жила за счет собственных сбережений, отказываясь платить се­бе зарплату из тех денег, что собирала. В течение шести месяцев между сроком подачи документов 31 декабря и открытием бан­ка в 1992 году ей стало уже не хватать денег на личные расходы. «Денег оставалось совсем мало, и я начинала беспокоиться. Чем больше времени уходило у регуляторов, чтобы одобрить наши документы, тем страшнее мне становилось. Наступил мо­мент, когда я начала думать: «Ничего у меня не получится». Друзья одолжили ей денег на жизнь. «К счастью для меня, у ме­ня было немного счетов. Но я уже подыскала себе вентиляци­онную решетку». Решетку? «Мою вентиляционную решетку — на случай, если останусь без дома». Она смеется. «Знаете, как бомжи на улице забираются на верх вентиляционной решетки, чтобы согреться? Я подыскала себе такую решетку, прямо перед тем местом, которое выбрала для своего банка, где должен был быть расположен первый банк. Я видела, что там поднимается много пара, поэтому решила, что там должно быть тепло».

Она собрала 6 миллионов долл. Она уложилась в сроки, устано­вленные Департаментом по делам банков. Она рисковала и сво­ей репутацией, и своей финансовой состоятельностью. Разве вы не ожидали бы, что теперь худшее окажется позади? Что все остальное будет в основном безоблачным плаванием? «Для ме­ня? — спрашивает Чэппелл с напускным удивлением. — О нет! Ни в коем случае».

Департамент по делам банков, в конце концов, одобрил ус­тав «Юнайтед». Это препятствие, по крайней мере, было пре­одолено. Но тут же возникло следующее — страхование в Федеральной корпорации по страхованию депозитов (Federal Deposit Insurance Corporation, FDIC), без которого банк не мог открыться. Шли месяцы. В чем же было дело? «Не знаю, — го­ворит Чэппелл. — Они, похоже, просто не хотели предоставить нам страхование. Никто никогда не говорил нам, что что-то у нас было неправильно. Мы знали, что все наши заявления в по­рядке». Прошло еще время. По-прежнему никакой страховки. «Я наняла персонал. Мы подобрали и украсили наши офисы. Мы были готовы открыть двери. В конце концов я позвонила им». И она сказала им следующее: «Если вы не предоставите мне мою страховку — и эти этикетки FDIC, чтобы налепить их на двери, — мы все равно откроем наш банк. И мы скажем всем 3.000 наших акционеров, чтобы они сами ехали в Нью-Йорк в ваш офис и получали там свою страховку, потому что нет ника­кой причины, по которой мы не можем ее иметь». Есть! «Они отправили их «федеральным экспрессом». Я получила этикет­ки, и мы открыли двери. Нам прислали так много этикеток FDIC, что вы не поверите». (Она смеется.) «Я думаю, они про­сто представили себе, как 3.000 этих афро-американцев явля­ются к ним в офис и просят эту страховку».

Наконец-то открыты для бизнеса

«Юнайтед» официально открылся для бизнеса 23 марта 1992 го­да, в офисе на Маркет-стрит, около «Индепенденс холл». На от­крытии выступил преподобный Джексон — «прекрасно», вспо­минает Чэппелл. Пришли губернатор, мэр Эдвард Ренделл, члены муниципалитета и различные знаменитости. Наконец, были настоящие почетные гости банка — мелкие инвесторы, вложившие свои деньги в мечту Чэппелл. «Кажется, все 3.000 пытались сразу войти внутрь, чтобы внести депозиты», — сме­ется она. В тот день в банке был кое-кто еще: секретарь по де­лам банков, чей стол разнесла Чэппелл. Она выразила чувство гордости Чэппелл и ее достижениями.

За годы, прошедшие с тех пор, ее раз за разом осыпали поче­стями. Ей присвоены почетные степени в области общего пра­ва, гражданского права и гуманитарных наук. В 1999 году «Мэсс-Мьючуал» и Торговая палата США присудили Чэппелл престижную премию «Блу чип энтерпрайз аворд» (Blue Chip Enterprise Award), которой отмечают предпринимателей, про­явивших мужество перед лицом препятствий.

Ближе к концу визита «Форбса» к Чэппелл, она достала аль­бом с фотографиями, сделанными во время приема по случаю открытия банка, комментируя каждое изображение с таким удовлетворением и увлечением, которые женщина обычно про­являет в отношении фотографий своих детей и внуков.

Видите это? Это когда офис еще был чист. У меня ничего не бы­ло на столе. Мойка еще чистая. Вот губернатор. А вот Джесси Джексон. Вот опять Джесси. Этот парень, вот здесь, был глав­ным управляющим «Стробридж энд клотиэ», большого универ­мага на той стороне улицы. Он пришел сюда, чтобы быть со все­ми. Он сказал мне: «Я не могу больше оставаться в своем мага­зине. Я должен был идти туда, где происходит действие». Вот Пэгги Лабелл. Она пришла и пела. Это было замечательно. Вот торт. Да, туда стоило сходить!

Редкая вещь случилась во время ее рассказа об этих фотогра­фиях: ее ни разу не прервали. Обычно вкладчики и другие кли­енты — включая самых мелких — звонят без остановки, зная, что Чэппелл гордится своей личной доступностью. «Они звонят и говорят: «Я хочу поговорить с Эммой». И они знают мой голос, поэтому их не обманешь. Только на днях я получила звонок от женщины, которая говорит, что хочет внести депозит, но только если она сможет поговорить об этом непосредственно со мной. Деньги у нее небольшие, но сначала она хочет поговорить со мной». В другом эпизоде женщина позвонила от своего парик­махера, чтобы отчитать Чэппелл за то, что на стойке местного отделения не оказалось достаточно депозитных бланков. Как Чэппелл сама часто указывает, банк фигурально и буквально де­ло семейное. Она не только осталась близка к своим первона­чальным сторонникам (теперь ее вкладчикам), но и обе ее соб­ственные дочери работают в «Юнайтед»: выпускница Вартона Вердэйния помогала организовывать и открывать банк; теперь она член его правления. Трэйси возглавляет некоммерческую компанию банка «Филадельфия юнайтед комьюнити девелоп-мент корпорэйшн», которая предлагает программы образования потребителей в области домовладения, финансовой грамотно­сти, возмещения кредита и запуска малых предприятий.

Тот факт, что «Юнайтед» поддерживает близкие связи с об­щинами меньшинств, позволяет ему зарабатывать на возмож­ностях, которые более крупное, более отдаленное учреждение может легко и не заметить. Два примера: ссуды на перестройку домов и ссуды малым предприятиям. В настоящее время «Юнайтед» имеет менее 1 процента просроченных ссуд и, уже в течение трех лет подряд, Федеральная резервная система при­сваивает банку выдающиеся оценки по CRA. Активы, как ранее отмечалось, находятся на уровне примерно 140 миллионов долл., ставя банк в число 10 крупнейших находящихся в собст­венности черных кредитных учреждений в Соединенных Шта­тах. Термин «находящийся в собственности черных» на самом деле употребляется уже не совсем правильно. Многие из ны­нешних клиентов и вкладчиков банка американцы испанского и азиатского происхождения. («Единственный цвет, который нас интересует, — зеленый».)

«Проявляйте упорство в достижении вашей цели»

Совет Чэппелл другим людям, ведущим сражения с судьбой, краток и конкретен.

Прежде всего я сказала бы: стремитесь говорить с Богом во вре­мя наиболее трудных моментов, спрашивать у Него направле­ние.

Во-вторых, верьте в себя. Я думаю, что могу делать почти столько же, сколько может делать любой другой, если сосредо­точусь на этом. Будьте в состоянии и стремитесь принимать то, что идет вместе с лидерством. Часто во время самых трудных моментов я вспоминаю, что не могу позволить себе выглядеть так, будто я борюсь или страдаю, потому что я должна вдохнов­лять остальную часть моего персонала, чтобы они следовали за мной. Они ждут от меня, что я буду сильной и найду решение, каким бы оно ни было.

В-третьих: не сдавайтесь. Будьте полны решимости добить­ся своей цели.

Кроме того, культивируйте своих собственных менторов и геро­ев. Насколько иной могла бы стать для нее жизнь, если бы док­тор Салливан с самого начала не направил ее в банковское дело.

В последние годы Чэппелл сотрудничает с Хью Макколлом, главным управляющим «Нэйшнзбэнк». Вскоре после того, как она в 1995 году убедила «Нэйшнзбэнк» инвестировать в «Юнай­тед» 300.000 долл., Макколл стал ее наставником. Он советует, что можно сделать, чтобы привлечь больших корпоративных клиентов. Теперь «Юнайтед» предлагает счета с автоматической очисткой, позволяющие корпоративным вкладчикам ежеднев­но делать деньги на депозитах на беспроцентных счетах.

Чэппелл может легко дать последний совет, настолько про­стой, что его легко не заметить: говорите правду.

Самое лучшее, что я когда-либо делала, это говорила людям правду и всегда оставалась честной. Это одно из лучших реше­ний, которые я когда-либо принимала. Потому что при этом люди видят человеческую сторону того, за что вы выступаете. Слишком часто люди стараются заставить вещи выглядеть слишком простыми — типа «так уж получилось». Готова поспо­рить, нет ни одного человека, который сказал бы вам, вне зави­симости от того, любит он меня или нет, что я не трудилась упорно, чтобы вытянуть этот проект. Люди всегда понимали, с чем я боролась. Они оценили все жертвы, которые принесла я и члены моего правления. Я думаю, именно поэтому мы доби­лись такого успеха и продолжаем преуспевать.

Помните время, когда я ехала из Харрисберга? Я разрыва­лась между желанием сказать правду и наплести что-нибудь от­личное от того, что случилось. Что я могла сказать? Естествен­но, вы хотели бы, чтобы это звучало так, будто вы не потерпели поражения. «На самом деле, — могла бы я сказать, — я просто передумала и решила, что не хочу заниматься этим». Хотя фак­тически все было не так. Я почти потерпела неудачу, но не по своей вине. Я имею в виду, что сделала все, что, как я знала, должно было быть сделано.

К счастью для нее и ее инвесторов, этого «всего» оказалось как раз достаточно.

Дональд Трамп

глава 7 Дональд Трамп

Председатель «Трамп органайзэйшн»

«Никогда не сдавайтесь. Всегда сражайтесь до победы».

Дональд Трамп многолик — да он сам это первым признает: магнат в области недвижимости, автор бестселлеров, само­учредитель, махинатор, дамский угодник и, последнее, канди­дат в президенты. Более того, Трамп владеет яхтами, полями для гольфа, поместьями, международной известностью и кажу­щейся бесконечной чередой молодых женщин, жаждущих сфо­тографироваться, прилипнув к его руке. Действительно, трудно найти такое, чего у Трампа когда-либо не было, за исключени­ем, разве что, иронического отношения к самому себе.

Он хвастал, что его книга «Трамп: искусство сделки» (Trump: The Art of the Deal, Random House, 1988) стала не только одной из самых продаваемых книг по бизнесу в истории, но и поставле­на на высшее место «наряду с «Костром тщеславий» как бест­селлер 1988 года».1 Однако в то время как книга Трампа была от­кровенным воспеванием эры изобилия, позже получившей прозвище «мое десятилетие», книга Тома Вулфа (Tom Wolfe, Farrar, Straus & Giroux, 1987) была критическим, в высшей сте­пени сатирическим описанием того же самого десятилетия — и таких людей, как Дональд Трамп.

Эти две книги оказались почти диаметрально противопо­ложными в своем описании тех лет, когда происходил взлет Трампа к богатству и экономическому процветанию. Если кни­га Трампа похвальба, прославление его достижений, то книга Вулфа намек, что эти достижения несколько подозрительные, построенные на морально шаткой основе. Книга Вулфа заставила читателей сомневаться, стоит ли восхищаться богатыми. В 1989 году обозреватель Пит Хэмилл, пишущий в «Эсквайер», зашел так далеко, что предположил, будто Трамп вполне мог быть героем Вулфа: «Если бы Трамп не существовал на самом деле, Тому Вулфу пришлось бы его выдумать».2 Отношение об­щественности к 80 годам получило полную переоценку. То же произошло и с репутацией и имиджем Трампа.

Надо сказать, что задачи, с которыми столкнулся Трамп, в корне отличались от всех остальных, рассматриваемых в этой книге. Ему не просто пришлось бороться с реальной и конкрет­ной проблемой — экономическим спадом такой жестокой си­лы, что он чуть не привел его к банкротству. В дополнение к этому, он должен был выбираться из-под обломков эпохи, кото­рую он же сам и символизировал.

Как и другие фигуры, выросшие в 80-х годах — в особенности король бросовых облигаций Майкл Милкен, — Трамп сталки­вался с неудачами, которые легко могли его раздавить. Но Трамп, похоже, выплыл, если и не невредимым, то определенно менее потрепанным, чем большинство его современников — и уж точ­но в лучшем виде, чем предсказывали его критики в районе 1990 года, когда его империя достигла денежного дна. Трамп, пережив эти родовые муки, стал новым и улучшенным Трампом, который слегка, хотя и зримо, стал консервативнее в своих приобретени­ях и инвестициях; Трампом, который научился (вынужденно) ус­тупать определенную часть власти закаленным финансовым и деловым профессионалам внутри своей организации; Трампом, который сейчас отвечает интересам общественных акционеров некоторыми из своих наиболее высокоценимых предприятий.

История возвращения и успеха Трампа не история самоби­чевания и покаяния, публичных извинений и распродаж в по­жарном порядке. Скорее, это история человека, справляющего­ся с новым временем, новой экономической ситуацией и необ­ходимостью принимать деловые решения, основанные на иных потребностях. Совершив этот переход, Трамп снова начал про­цветать — на этот раз в эпоху, когда он ни доминирующий, ни определяющий фактор. Это, однако, должно его устраивать до тех пор, пока его инвестиции и собственность продолжают че­канить деньги — как большая их часть, если не все они, делали в то время, когда писалась эта книга.

Бизнес — не единственная забота Трампа в наше время. Он рас­сматривал возможность участия в президентских выборах 2000 года кандидатом от Партии реформ (в 1996 году она выдвигала слабого кандидата техасского миллиардера Росса Перо). Какое-то время он полагал, что у него есть реальный шанс победить: «Давайте подождем до гонки. Да, я подумываю об участии в президентских выборах. Причина не имеет ничего общего с тщеславием, как кое-кто предположил. Я не хочу просто блоки­ровать других кандидатов. Я буду участвовать, только если буду убежден, что смогу выиграть, решение я приму позднее в этом году».3 Губернатор Миннесоты Джесси Вентура (другой успеш­ный кандидат от Партии реформ) одно время считал, что Трам­пу следует участвовать в президентских выборах. Но не все ап­лодировали президентским настроениям 53-летнего Трампа. «Заигрывания Трампстера, как он сам себя называет, апофеоз нашего Позолоченного Века, — осуждающе писала обозрева­тель «Нью-Йорк тайме» Морин Дауд. — Наши политики ис­порчены деньгами, известностью, опросами общественного мнения и глупым поведением, а наша культура определяется скачками фондового рынка, нарциссизмом процветания, ма­нией нишевого маркетинга, рейтингами и викториной "Кто хо­чет стать миллионером?»4 Другими словами, Трамп, на ее взгляд, ужасное чудовище, но ужасное чудовище, идеально соответст­вующее настроению страны.

Сам Трамп никогда не сомневался, что он идеальный обита­тель для дома № 1600 по Пенсильвания-авеню. Одним из его ос­новных предвыборных предложений стало бы введение едино­временного налога в 14,5% на физических лиц и тресты, стоя­щие более 10 миллионов долларов, чтобы «погасить националь­ный долг за один год».5 Несмотря на то, что по такому плану ему лично пришлось бы выложить в виде налогов, по его словам, больше порядка 750 миллионов долларов, Трамп рассчитывал, что он найдет отклик у огромного числа работающих женщин и мужчин в Соединенных Штатах и сделает из него некоего попу­листского героя. Здесь тоже имеет место некоторая ирония. Значительную часть своего имени и богатства Трамп сделал, поддерживая суперроскошные проекты, которые можно прода­вать исключительно самым богатым из состоятельных людей. В конечном счете Трамп пришел к выводу, что Партия реформ «в полном беспорядке» и в феврале 2000 года отложил свои прези­дентские амбиции. Возможно. Но, может быть, его отказ от ро­ли кандидата в президенты означает, что появился новый Трамп, пытающийся быть реалистичнее в выборе своих проек­тов и, возможно, даже достаточно скромным, чтобы понимать, в каком направлении двигаться не стоит.

Получился бы из Трампа эффективный президент? Кто знает! Но он определенно прошел большой путь от черных дней конца 80-х и начала 90-х годов, когда казалось, что он на расстоянии плевка от банкротства и когда его империя по многим статьям была на грани развала. Средства информации, ранее вознесшие Трампа до ранга вундеркинда недвижимости, одно лишь прикос­новение которого гарантировало успех, накинулись на него с яростью, сопоставимой, пожалуй, лишь с действиями его быв­шей жены Айвэны во время их бракоразводного процесса. В те­чение десятилетия бурного роста Дональд Трамп был «королем блеска». Он строил дорогостоящие казино и блестящие много­квартирные дома, покупал всемирно известные отели и приоб­рел флотилию самолетов и на всем ставил свое имя, — писал в 1990 году журнал «Тайм» в статье «Трамп: падение». — Теперь, столь же неожиданно, он стал для всей страны примером, как быстро эти преимущественно заемные состояния и сопутствую­щая им слава могут сойти на нет».6 Газета «Уолл стрит джорнал» присоединилась к травле Трампа с подобным же пылом.

На бумаге застройщик Дональд Трамп мог бы быть идеальным кандидатом на официальную защиту от кредиторов в соответст­вии с 11 главой федерального закона о банкротстве. Он должен деньги ошеломляющему множеству поставщиков, банков и вла­дельцев облигаций, и нет никакой перспективы, что он сможет полностью рассчитаться с ними в этом году. Самые настойчивые владельцы облигаций и поставщики казино подали судебные иски и ожидается, что их будет еще больше. Если хоть один банк решит наложить руку на имущество м-ра Трампа, другие могут последовать за ним один за другим. Суд по делам банкротств мог бы помочь сдержать в узде кредиторов, пока м-р Трамп будет пытаться привести свои финансовые дела в порядок.7

1990 год оказался поистине тяжелым для Трампа. «Обычно До­нальдом быть замечательно. Но, поверьте мне, в начале 90-х годов это было не так... Я был должен много миллиардов». Имен­но в 1990 году Трамп пережил, пожалуй, самый острый момент истины — момент, который в настоящее время стал основой ле­генды. Трамп шел по Пятой авеню на Манхэттене — местопо­ложение его главного детища, здания «Трамп тауэр» — со своей тогдашней любовью Марией Мэплз. Трамп увидел слепого по­прошайку с собакой-поводырем и указал на него Марии. «Он нищий, — сказал Трамп Марии, — но он стоит на 900 миллио­нов долларов больше, чем я на сегодняшний день». В то время Трамп был должен почти миллиард долларов, которые он лич­но гарантировал. По его словам, «мой мир начал рушиться».

Что же случилось? Как такой человек, который, вероятно, более чем кто-либо еще олицетворял расцвет 80-х годов, пришел к столь мрачному состоянию дел? Как мог он позволить себе упасть так, что кредиторы дышали ему в затылок? Вероятность личного банкротства, казалось, была уже недалека. Чтобы отве­тить на эти вопросы, обратимся к жизни Трампа до его падения.

Ранняя модель поведения: Норман Винсент Пил

Дональд Джон Трамп родился 14 июня 1946 года в семье Фреда и Мэри Трампов. Фред был сыном сильно пьющего шведского иммигранта, который умер, оставив Фреда сиротой, когда мальчику было 11 лет. Со временем Фред Трамп стал строить дома для среднего класса во внешних районах Нью-Йорка (главным образом, в Бруклине и Куинзе). В конце концов, он построил целых 24000 квартир. Это позволило ему сколотить состояние в 20 миллионов долларов и заиметь 23-комнатный дом в престижном районе «Джамайка истейтс», соседнем с Ку-инз, где и появился на свет Дональд, один из его пятерых детей.

Еще в раннем возрасте проявилось стремление Трампа созда­вать величественные привлекающие внимание здания. Когда Трампу было 8 лет, он «позаимствовал» у своего брата Роберта иг­рушечные строительные блоки и склеил их так, чтобы получился гигантский игрушечный небоскреб. С деталей никогда так и не был снят клей, и они не были возвращены. (Кажется, все обидные чувства прошли; теперь Роберт — руководящий работник, зани­мающий высокопоставленное место в «Трамп органайзейшн».)

Сильное влияние на Трампа оказал священник семейной церкви, теперь уже покойный преподобный Норман Винцент

Пил. Пил стал известным благодаря поддержке идеи позитивно­го мышления, а его книга «Сила позитивного мышления» (The Power of Positive Thinking, Prentice Hall, 1952) стала международ­ным бестселлером. Трамп был очарован страстью и энтузиазмом Пила. «Бывало, выходишь из церкви и говоришь: «Здорово! Вот так штука! Очень жаль, что служба закончилась, я бы хотел по­слушать еще», — вспоминает Трамп. Позитивное мышление стало для Трампа своего рода мантрой, чем-то таким, что, по его словам, подняло его до вершин успеха и помогло ему подняться из глубин поражения: «Вы не просто говорите себе: я собираюсь это сделать. Вы никогда не позволяете плохим мыслям быть у вас в голове».8 Может быть, именно этот образ мыслей, подверг­шийся влиянию Пила, более чем какая-либо другая черта хара­ктера Трампа, позволили ему оставаться победителем на протя­жении тридцати лет своей профессиональной жизни.

Отец считал его несколько необузданным ребенком (несмотря на любовь Трампа к проповедям) и отправил в Военную акаде­мию Нью-Йорка. Там мальчик расцвел, став капитаном бейс­больной команды и старостой курса. Кроме развития идей грандиозных проектов, Трамп приобрел ценный опыт в том, что потом принесло ему пользу как в процветании, так и в воз­вращении после кризиса: искусстве быть лидером.

Продолжил свое обучение Трамп в университете Фордэм в Нью-Йорке, а позднее получил степень бакалавра искусств в об­ласти экономики на престижном Вортоновском финансовом фа­культете университета шт. Пенсильвания. Он закончил универси­тет в 1968 году лучшим на курсе. (Интересно, что Трамп, похоже, относится с меньшим уважением к умникам, окончившим пре­стижные бизнес-школы, такие как Гарвард и Вортон, предпочи­тая людей практических, имеющих настоящий жизненный опыт.)

Выбор деятельности, связанной с недвижимостью, из-за ее «созидательной роли»

После окончания учебы Трамп намеревался заняться нефтяным бизнесом. Но, в конце концов, решил присоединиться к отцу и помочь ему в управлении «Трамп органайзейшн». Его работа включала в себя рефинансирование многих квартирных домов компании. Работая вместе, он и его отец обеспечили значитель­ный рост активов «Трамп органайзейшн». «Я многое узнал о не­движимости только благодаря влиянию моего отца, но что дей­ствительно привлекло меня в ней в качестве поля будущей дея­тельности, так это ее созидающая роль».9

С начала 70-х годов Трамп начал уже сам заниматься таким творчеством. Его первым важным шагом стало приобретение оп­ционов на несколько строений, принадлежащих «Пени сентрал рэйлрод» после того, как она потерпела банкротство. Трампу не только удалось приобрести железнодорожные склады и мастер­ские обанкротившейся компании в северо-западной части Ман-хэтгена вдоль реки Гудзон, он также получил 60-летний очень вет­хий отель «Коммодор», примыкавший к вокзалу «Гранд сентрал». Трамп уговорил городские власти дать ему отсрочку уплаты нало­гов на собственность в 120 миллионов долларов на 40 лет, а банки — выдать ему 70 миллионов долларов на финансирование проек­та. И он построил гостиницу «Гранд Хайатт».

Следующее большое предприятие Трампа обозначило начало периода, повлекшего за собой многие из его неприятностей и, может быть, все еще омрачающего эпоху его величайших удач. Начиная с середины 70-х годов он стал инвестировать средства в земельные участки в Атлантик-Сити, шт. Нью-Джерси, еще до легализации игорного бизнеса в 1976 году. Он скупал землю тихо, по нескольку участков за раз.10 Трамп рассказывает, что направлял представлять свои интересы каждый раз разных сотрудников, ча­стично ориентируясь на этническое происхождение продавца. Таким образом, если продавец был американцем итальянского происхождения, «мы посылали итальянца».11 Трамп уже понял, что ведение дел в мире бизнеса требует чего-то большего, чем простое знание цифр и бухгалтерии. Он начал хорошо понимать, что у бизнеса есть и более мягкая, менее рассчитываемая сторона, требующая умелого психологического подхода и межличностной динамики. Для человека, утверждающего, что он никогда даже не задумывался о психотерапии, Трамп приобрел глубокое понима­ние того, как мыслят другие люди, особенно в области деловых и финансовых операций. И он использовал это понимание с боль­шой для себя выгодой. К началу 80-х годов земля, которую он ку­пил, стоила более 20 миллионов долларов, а в настоящее время он является, пожалуй, крупнейшим игроком на рынке строительст­ва и управления казино в Атлантик-Сити.

* * *

Трамп занял свое место в храме славы магнатов благодаря един­ственной сделке, проведенной в 1979 году. В течение нескольких лет он мечтал получить аренду здания универмага «Бонвит тел-лер» на Манхэттене на пересечении Пятой авеню и 57 улицы, но никак не получалось. Затем в 1979 году в «Дженеско», материн­ской компании «Бонвита», взял бразды правления новый пред­седатель, предложивший продать права на аренду Трампу. Тот ухватился за возможность получить недвижимость в непосред­ственной близости от эксклюзивного магазина «Тиффани энд компани», также рядом на Пятой авеню. «Будь то Париж или Дулут, лучшее место всегда занимает магазин «Тиффани», —- го­ворит Трамп, — это понятно всем, кто занят в недвижимости». Трамп, казалось, получит не только место рядом с «Тиффани», но и займет место самого «Тиффани». Поступая так, он верил своему чутью и опыту, приобретенному за годы официальной и неофициальной работы на рынке недвижимости Нью-Йорка. Трамп любит повторять, что для совершения сделок на рынке недвижимости Нью-Йорка требуются очень специфические знания и твердость духа, а эти редкие качества нельзя приобре­сти нигде больше в мире. Более того, Трамп говорит, что, еще сидя «у отца на коленях», он понял следующий трюизм о покуп­ке и продаже недвижимости на Манхэттене: «Нью-Йорк — это минное поле, если не знаешь, куда ступаешь, ты труп».

На месте «Бонвит теллера» Трамп представлял себе величест­венное здание, в котором разместятся первоклассные розничные магазины и офисы фирм, роскошные кондоминиумы. В качест­ве партнера он взял страховую компанию «Эквитэбл лайф эшуа-ренс сосаэти», которой принадлежал земельный участок, и обес­печил необходимый кредит в банке «Чейз манхэттен». Хотя со­вершение сделки проходило гладко, Трамп должен был вот-вот ступить на свою первую мину. Он запросил налоговые льготы для жилых строений в соответствии с разделом 421 -А закона о недви­жимости г. Нью-Йорка. Но городские власти отказали, заявив, что такое послабление предполагалось для стимулирования строительства домов для людей с низкими и средними доходами, а не суперроскошных башен, о которых мечтал Трамп.

Трамп знал, что опускание рук — не тот путь, которым надо следовать в жестоком мире недвижимости Нью-Йорка. Поэтому он нанял, адвоката, пресловутого Роя Кона. Проиграв свое дело в апелляционном отделении суда первой инстанции, Трамп позже был вознагражден огромным снижением налогов (доходящим до 50 миллионов долларов) по решению апелляци­онного суда. Ему было всего 33 года. Используя судебную сис­тему для достижения своих целей, Трамп определил для себя стратегию поведения, которая хорошо ему послужила: сражай­ся, сражайся, пока не победишь.

Спустя три года состоялось пышное открытие его великолеп­ного 68-этажного «Трамп тауэра», в то время самого высокого и дорогостоящего строения из армированного бетона в Нью-Йор­ке. В здании разместились: шестиэтажный атриум, 80-футовый водопад, сонмище самых известных розничных магазинов и ве­стибюль, получивший известность благодаря роскошной отдел­ке из розового мрамора. Сообщалось, что «Трамп тауэр» привле­кал 100.000 посетителей в день; в нем останавливались такие люди, как Джонни Карсон и Стивен Спилберг.

Но в то время как внешне «Трамп тауэр» представляет собой сплошной блеск и очарование, за его розовым мрамором и ос­лепительной отделкой стоят солидные цифры, рассчитанные человеком, который знает, как получать прибыль из дорогосто­ящей недвижимости. В 1988 году Трамп сделал на операции с «Трамп тауэр» целых 100 миллионов долл., в то время как его партнер «Эквитэйбл лайф эшуэренс» заработала немного мень­ше, приблизительно 90 миллионов долл.

Однако возможность извлечения прибыли на этом не закон­чилась. После продажи основной части кондоминиумов Трамп купил или сохранил право собственности на многие торговые и офисные помещения, не говоря уж о своих собственных трех­этажных апартаментах да еще пяти этажах кондоминиума, ко­торые он мог сдавать в аренду жильцам. Место под застройку, за которое первоначально Трамп уплатил 45 миллионов долл., те­перь приносило ему около 30 миллионов долл. ежегодно. Зда­ние «Трамп тауэр» стало для самого Трампа одной огромной «упакованной в стекло» рентой.

Возьмем, к примеру, сделку, завершившуюся тем, что Трамп стал владельцем дома 40 по Уолл-стрит. 72-этажное здание, одно из самых высоких в нижней части Манхэтгена, построено в 1929 году. Непродолжительное время оно было самым высоким в мире. Стоимость строения росла и падала во времена Депрессии и выхода из кризиса экономики США; в 60-е и 70-е годы небоскреб был полностью заполнен и процветал. «Основными съемщиками помещений в здании были разрастающиеся юридические фирмы и большие банки. Это была горячая недвижимость».12

И действительно, на нее был такой спрос, что в начале 80-х го­дов ее приобрел президент Филиппин Фердинанд Маркое, в ско­ром времени свергнутый со своего поста, но в то время активно скупавшего недвижимость в Нью-Йорке. Участие Маркоса, од­нако, усложняло дело. «Когда приспело время обновить или про­длить [его] аренду, это оказалось практически невозможно — из-за отсутствия должного управления и спорного юридического во­проса, кто в действительности владеет зданием. Маркое утвер­ждал, что он владелец. Но народ Филиппин заявлял, что Маркое купил здание на деньги, украденные у него, и таким образом, оно является собственностью филиппинцев», — рассказывал Трамп.13