Учение о бытии

«Чистое бытие», ничто, становление. Учение о бытии
начинается с понятия «чистое бытие», которое, есте-
ственно, было первым и во всей системе понятий на-
уки логики. Такой исходный пункт гегелевской логики
вызвал острую критику со стороны многих идеали-
стов, считавших единственно правильным начинать
философскую систему с мыслящего субъекта, созна-
ния, «я». Дело осложнялось тем, что финалом «Фено-
менологии духа», которую Гегель характеризовал как
обоснование исходного пункта науки логики, было
«абсолютное знание». В большой логике Гегель на-
стойчиво, но безуспешно, пытался показать, что «аб-
солютное знание», «сливаясь в единство», предстает
«простой непосредственностью», а «в своем истинном
выражении простая непосредственность есть... чистое
бытие» (95. 1. 126). В малой логике Гегель уже не пы-
тался этого доказать, а исходил из соображения, что
«чистое», лишенное всякой определенности бытие это
в содержательном отношении самое бедное понятие
и потому именно с него следует начинать построение
системы понятий, каждое из которых содержательнее
предыдущего и которые в совокупности образуют
всеобъемлющую содержательность развитой логиче-
ской идеи. Признавая «чистое бытие» самым аб-
страктным понятием, Гегель подчеркивал, что «разви-
тие логической идеи оказывается движением от
абстрактного к конкретному...» (96, 1. 218). Тем
самым формулировался один из фундаментальных
принципов гегелевской философии. Он многозначен,
и наряду с богатством диалектического содержания
ему присуща также идеалистическая мистификация
процесса развития. В рассматриваемом контексте
принцип движения от абстрактного к конкретному вы-
ражает идеалистическое решение основного вопроса
философии и используется для обоснования этого
решения.

Понятие «чистое бытие» выступало в науке логики
как первичное по отношению к понятию «наличное
бытие», обозначающему качественно определенное
бытие природных вещей. Основная мысль начальных
параграфов учения о бытии — это производность, вто-
ричность качественно определенного бытия, причем не
только по отношению к «чистому бытию», но даже по

отношению к «ничто». «Ничто» — это второе после
«чистого бытия» понятие гегелевской системы, харак-
теризуемое как антитезис первого понятия. Данный
антитезис (как и все другие в сфере бытия) Гегель
трактует как результат перехода тезиса в свою проти-
воположность. «Это чистое бытие, — пишет Гегель,—
есть чистая абстракция и, следовательно, абсолютно
отрицательное, которое, взятое также непосредствен-
но, есть ничто» (96. 1. 220). Аналогичные соображе-
ния лежат в основе гегелевского утверждения, что
«ничто есть... то же отсутствие определений и, значит,
вообще то же, что и чистое бытие». Этот переход «чи-
стого бытия» в «ничто» и «ничто» в «чистое бытие»
Гегель обозначает понятием «становление», характери-
зуя его как «движение непосредственного исчезновения
одного в другом...» (95. 1.140, 141). Хотя Гегель на-
зывает «становление» «истиной.» первых двух понятий,
все же не оно, а «наличное бытие» рассматривается как
их синтез (которому, по гегелевской терминологии,
и надлежит называться «истиной» своих тезиса и анти-
тезиса), а «становление» лишь опосредствует этот син-
тез. Указывая, что «в становлении бытие как тожде-
ственное с ничто и ничто как тождественное с бытием
суть лишь исчезающие моменты» и что «благодаря
своему внутреннему противоречию становление впа-
дает (fallt) в единство, в котором оба момента
сняты», Гегель заключает, что «результат становления
представляет собой... наличное бытие». Гегель уточ-
няет, что «наличное бытие есть бытие, имеющее опре-
деленность, которая есть непосредственная, или су-
щая, определенность, есть качество» (96. 1. 227, 228).
Было бы нетрудно показать логическую некоррект-
ность большинства перечисленных переходов. Гегель
многословно, но неубедительно полемизировал с кри-
тиками, считавшими, что антитетическим понятием по
отношению к «чистому бытию» является «небытие»,
а не «ничто». Гегель неубедителен и в попытке опро-
вергнуть кантовские соображения о недопустимости
использовать в философии понятие «ничто» как бессо-
держательное. Не видно, как из перехода «чистого бы-
тия» в «ничто» и обратного перехода может возник-
нуть качественно определенное бытие: ведь эти тезис
и антитезис охарактеризованы как лишенные каких бы
то ни было определений. Но в гегелевских рассужде-
ниях на рассматриваемую тему имеется и значителъ-

ное «рациональное зерно», выявляющееся, когда он
связывает их с объективной реальностью. Заявляя, что
можно было бы продемонстрировать «единство бытия
и ничто на любом примере, во всякой действительной
вещи или мысли» и что «нет ничего ни на небе, ни на
земле, что не содержало бы в себе и бытие и ничто»,
Гегель уточнял, что когда «речь заходит о каком-то
нечто и действительном», то в них бытие и ничто на-
личествуют «в некотором дальнейшем определении
и понимаются, например, как положительное и отри-
цательное...». Это значит, что в объективном единстве
противоположностей, характерном для всего сущего,
Гегель видел воплощение провозглашаемого им един-
ства бытия и ничто. Фактически же гегелевское утвер-
ждение о единстве бытия и ничто явилось идеалисти-
чески мистифицированным отражением объективного
единства противоположностей. В «перевернутом» виде
данное утверждение формулировало важнейшую диа-
лектическую истину. Примечательно, что понимание
противоречивого единства всего сущего появляется
уже в самом начале гегелевской логики, хотя здесь
оно выражено еще недостаточно определенно (особен-
но в малой логике). Гегель подчеркивал, что «это
единство бытия и ничто раз навсегда лежит в основе
как первая истина и составляет стихию всего после-
дующего», так что «помимо самого становления все
дальнейшие логические определения: наличное бытие,
качество, да и вообще все понятия философии служат
примерами этого единства» (95. Л 143). Достаточно
«перевернуть» порядок первых четырех понятий геге-
левской логики и начать с «наличного бытия», а указа-
ние на единство бытия и ничто понять как выявление
диалектической структуры «наличного бытия», как
раскрывается «рациональное зерно» соответствующих
рассуждений Гегеля. Содержательность понятия «на-
личное бытие» обусловлена тем, что в нем оказались
отраженными существенные черты объективного бы-
тия, хотя Гегелю представлялось, что она является ре-
зультатом его «дедукции» понятий.

Речь идет, конечно, не о пассивно-«зеркальном» от-
ражении этих черт в сознании Гегеля (они вообще не
могут отражаться таким образом в человеческом мыш-
лении), а о напряженной работе гегелевской мысли по
их выявлению. Как таковая она не представлена в на-
уке логики, где выступают лишь ее результаты. Но

это именно результаты осмысления Гегелем объектив-
ной реальности.

Достаточно отчетливой является в науке логики
лишь активность гегелевской мысли в построении си-
стемы понятий, в установлении переходов и связей
между ними. Придавая понятиям диалектическую «те-
кучесть», Гегель, по образному замечанию В. И. Лени-
на, «обламывал» их, т. е. весьма энергично устранял
их метафизическую «застылость». Этот факт очень ва-
жен, поскольку он опровергает идеалистический тезис
Гегеля о том, что в науке логики изображено «само-
движение» понятий. Свою мыслительную активность
при построении системы этих понятий Гегель настоль-
ко стремился затушевать, что сформулировал в боль-
шой логике установку на совершенно пассивное вос-
приятие названного «самодвижения» философом, из-
лагающим науку логики: «Не надо делать ничего
другого, как рассматривать или, вернее, отстранив
всякие размышления, всякие мнения, которых придер-
живаются вне этой науки, лишь воспринимать то, что
имеется налицо» (95. 1. 126).

Обратим внимание на специфику процессов диалек-
тического отрицания и синтеза, ясно проявившуюся
уже при характеристике Гегелем рассмотренных на-
чальных понятий учения о бытии. Это отрицание тако-
во, что понятие, которое переходит в противополож-
ное понятие, не исчезает всецело, но в известном
смысле сохраняется за счет изменения формы своего
существования. По выражению Гегеля, оно переходит
не в совершенно иное, а в «свое» иное. Таким обра-
зом, диалектическому отрицанию оказывается прису-
ща способность сохранения, синтезирования. Неодно-
значен, диалектически противоречив и характери-
зуемый Гегелем синтез тезиса и антитезиса, поскольку
при их слиянии в единство происходит определенное
отрицание их: они утрачивают прежнюю самостоя-
тельность и включаются в синтезирующее понятие
только как «моменты», подчиненные его специфиче-
ской целостности, которая представляет собой новоо-
бразование, не сводимое к их сумме и к их определен-
ностям. Единство уничтожения и сохранения в процес-
сах диалектического отрицания и синтеза Гегель
обозначил термином «снятие», умело использовав со-
ответствующую многозначность этого слова в немец-
ком языке (наличие в нем других аналогичных слов,

тоже используемых в диалектических философемах
Гегеля, трактовалось им как свидетельство глубокой
«философичности» этого языка). Единство уничтоже-
ния и сохранения было необходимым условием того,
что диалектическое движение представало как процесс,
в котором постоянно возникает новое и вместе с тем
оно включает в себя богатство содержания предше-
ствующих ступеней, т. е. как процесс развития. При
изучении гегелевской логики В. И. Ленин подчеркнул,
что в ней диалектическое отрицание выступает не как
«голое», полное отрицание предшествующего, а «как
момент связи, как момент развития, с удержанием по-
ложительного» (2. 29. 207). Важно, что «снятие», ус-
матриваемое Гегелем непосредственно лишь в движе-
нии понятий, оказывалось фактически применяемым
им и для характеристики диалектического движения
в объективной реальности.

Принцип единства логического и исторического и историко-фило-
софская концепция Гегеля. Обращение к истории философии, отме-
ченное при рассмотрении вводных частей науки логики, играет су-
щественную роль и при обосновании положений ее основных
разделов. Сформулировав глубокий диалектический принцип един-
ства логического и исторического в построении научной системы
развивающегося знания, Гегель стремился показать, что в его ло-
гике понятия развертываются в основном в такой же последова-
тельности, в какой они выступали в историческом развитии фило-
софского знания. «В истории философии,—полагал Гегель,—мы
находим различные ступени логической идеи в форме выступавших
друг за другом философских систем, каждая из которых имеет
своей основой особую дефиницию абсолюта» (96. 1. 218).

К достижениям гегелевской концепции процесса исторического
развития философских воззрений, получившей детальную разработ-
ку в берлинских лекциях, относится трактовка этого процесса как
углубляющегося познания действительности в ее существенных
определениях. За прихотливым разнообразием философских уче-
ний, кажущейся случайностью их возникновения, субъективной
окраской их содержания Гегель первым попытался выявить объек-
тивную, по сути дела, закономерность истории философии, придав
этому вопросу кардинальное значение в деле преобразования эмпи-
рической истории философии в научную дисциплину. Гегелю
впервые удалось подняться над поверхностным представлением
о полном отрицании философских учений при их критическом пре-
одолении новыми учениями. Исходя из того, что «каждая философ-
ская система, заслуживающая этого названия... есть изображение
особенного момента, или особенной ступени, в процессе развития
идеи», Гегель считал, что «опровержение философского учения
означает... лишь то, что ее предел перейден и ее определенный
принцип низведен до идеального момента». По мысли Гегеля, при
опровержении философских учений их познавательные достижения
не отбрасываются, а в преобразованном виде включаются в содер-

жание приходящих им на смену учений как частичные, относи-
тельные истины (выявление диалектики абсолютной и относитель-
ной истины является одним из крупнейших достижений всего
гегелевского учения о познании). Согласно Гегелю, «отношение
между более ранними и более поздними философскими системами
в общем такое же, как между предшествующими и последующими
ступенями логической идеи, а именно последующие ступени содер-
жат в себе предшествующие как снятые». Вскрывая несостоятель-
ность скептическо-нигилистического взгляда на историю филосо-
фии как картину тотального разрушения, являющуюся свидетель-
ством бесплодности всевозможных философских построений чело-
веческого разума, Гегель указывал, что история философии
«должна быть сравниваема в своем результате не с галереей заблу-
ждений человеческого духа, а скорее с пантеоном божественных
образов», которые «суть различные ступени идеи, как они высту-
пают друг за другом в диалектическом развитии». Давняя диалек-
тическая мысль Гегеля о том, что для подъема формирующегося
человеческого сознания на уровень современной культуры оно дол-
жно приобщиться к ее историческим основаниям, конкретизирова-
лась указанием на важнейшую роль в этом процессе глубокого зна-
ния основных этапов развития философской мысли. В этом смысле
Гегель заявлял, что «история философии по своему существенному
содержанию имеет дело не с прошедшим, а с вечным и вполне на-
личным...» (96. 1. 218-219).

Отмечая плодотворность принципов историко-философской
концепции Гегеля, надо вместе с тем иметь в виду, что пронизы-
вающие ее идеалистические установки влекли за собой существенные
искажения реальной истории философской мысли. Идеалистиче-
ское истолкование единства логического и исторического на деле
вело к тому, что история философии подгонялась под принятый
в науке логике порядок системы понятий. Заявив, что «логика
начинает с того же, с чего начинает история философии, в подлинном
смысле этого слова», Гегель в действительности определил начало
философии в соответствии с первым понятием своей логики —
«чистым бытием». «Это начало, — утверждал он, — мы находим
в элеатской философии, главным образом у Парменида, который
понимает абсолютное как бытие и говорит: «Только бытие есть,
а небытия нет». Гегель, конечно, знал, что философии элеатов
предшествовали в античной культуре учения милетских мыслителей
(Фалеса, Анаксимандра, Анаксимена) и Гераклита, но вследствие
материалистической ориентированности этих учений они не вписы-
вались в гегелевское понимание начала философии. Учение же Пар-
менида о бытии, имеющее идеалистическую тенденцию, вписалось
в это понимание. Гегель считал, что «учение Парменида следует
рассматривать как начало философии в настоящем смысле слова
потому, что философия есть вообще мыслящее познание, а здесь
впервые фиксирована чистая мысль и сделана предметом для
самой себя» (96. 1.219).

Невозможность построить свою систему, понятий из одних
лишь категорий идеалистических учений побуждала, однако, Гегеля
обращаться в поисках исторического обоснования и к категориям
материалистических учений. Так, по Гегелю, в истории философии
«становлению» как «ступени логической идеи соответствует систе-
ма Гераклита»: в форме положения «всё течет» он провозгласил
«становление основным определением всего сущего». Гегель считал
также, что античная «атомистическая философия образует суще-
ственную ступень в историческом развитии идеи», потому что, по

его мнению, «принципом этой философии является вообще для-се-
бя-бытие в форме многого». Но из учений Гераклита, Демокрита
и других философов материалистического направления Гегель пы-
тался выхолостить их подлинный мировоззренческий смысл, объ-
являя принимаемые ими первоначала бытия идеальными по своей
сути.

Относительно учения Демокрита, создавшего первую в антич-
ности последовательную систему материалистического миропони-
мания, Гегель утверждал, что «атом на деле сам представляет со-
бой мысль» и в атомистике, по сути дела, происходит-де «сведение
природы к мысли...». Впрочем, эта идеалистическая интерпретация
учений названных философов оказывалась столь противоречащей
действительности, что Гегель порой «проговаривался» об их под-
линном смысле. Например, об ионийских мыслителях Гегель заме-
чал (со ссылкой на Аристотеля), что они «не идут дальше рассмо-
трения сущности вещей как чего-то материального...» (96. 7. 226,
240, 253).

Попытка редуцировать материалистическую линию в филосо-
фии к идеализму и объявить ее как бы несуществующей означает
не только игнорирование одного из двух главных философских на-
правлений, но и непонимание диалектики развития философской
мысли, ее необходимой поляризации (это непонимание тем более
разительно, что оно сочетается с большим вниманием Гегеля к вы-
явлению диалектических положений в рассматриваемых им фило-
софских учениях, и это выявление составляет одно из важнейших
достижений его истории философии). В той мере, в какой Гегель
все же освещает материалистические учения, они представлены
в его истории философии, во-первых, крайне скупо, что контрасти-
рует с очень большим вниманием уделяемым им идеалистическим
учениям. Гегель, например, посвящает сотни страниц философии
Платона, а характеристику философии Демокрита умещает на де-
сяти с небольшим страницах. В. И. Ленин иронически заметил по
этому поводу, что Гегель относится к Демокриту «как мачеха». Во-
вторых, при освещении материалистических учений Гегель
«скрадывает», по выражению В. И. Ленина (высказанному в связи
с главкой об Эпикуре), их наиболее глубокие положения, примити-
визирует их и тем самым принижает их значимость в развитии фи-
лософской мысли.

Характерной чертой гегелевских лекций по истории философии
является также, с одной стороны, затушевывание иррелигиозных
положений, встречающихся в философских учениях, а с другой сто-
роны, когда эти положения упоминаются, их дискредитация. Па-
раллельно с этим в названных лекциях всячески возвеличиваются
и подробно излагаются те положения, которые выдвигались в под-
держку религии и в доказательство бытия бога. Здесь гегелевский
идеализм выступал очень тесно связанным с религией и всячески
поддерживающим веру в бога. Этот аспект гегелевской истории
философии вызвал много едких критических замечаний со стороны
В. И. Ленина.